ГЛАВА 14
ИУДАИЗМ ТАЛМУДА
1. Вероучение
Как будет показано ниже, Талмуд представляет собою в древнееврейском и арамейском одеянии письменное изложение комментариев к Торе и формирование различных постановлений с добавлением практических правил и мудрых заветов, которым обучали еврейский народ его духовные вожди в течение почти тысячи лет — со времен Эзры до конца V века новой эры. Проблема отношения человека к Б-гу составляет самый важный элемент Талмуда. Среди всех разноречивых мнений и разно-образных вопросов, представленных в Талмуде, на каждой его странице мы обнаруживаем сердце и ум народа, ищущего Б-га. Это и делает Талмуд величайшим классическим памятником еврейского национального духа, самым богатым после Танаха источником религиозного руководства и вдохновения.
Особым же авторитетом Талмуд пользуется в иудаизме еще и потому, что он опирается на Танах: доктрины и концепции Талмуда находятся в непосредственной связи с теми предста-влениями, которые содержатся в Танахе — в Торе, Пророках и Писаниях.
Это относится в равной мере к религиозной и этической доктрине, а также к сфере ритуала и права. Применяя свои методы интерпретации, ученые Талмуда сумели проникнуть в самую глубь библейского текста и вскрыть за буквой суть Священного Писания, его возвышенные концепции о Б-ге и обязанностях человека, концепции, которые в некоторых важных отношениях опережали буквальный смысл Священного Писания.
Однако авторы Талмуда не были ни философами, ни теоретиками. Подобно своим духовным отцам, пророкам, это были люди практические, озабоченные поведением человека. Поэтому в общем они мало интересовались сухими спекуляциями, не имеющими отношения к человеческим поступкам. И библейские религиозные доктрины особенно привлекали натренированный ум мудрецов Талмуда потому, что они имели прямую связь с жизнью и поведением человека. Мудрецы ставили перед собой задачу толковать, разъяснять, применять эти доктрины и распространять их в народе с помощью наставлений, притч и изречений не только как чисто теоретическое знание, но и как руководство к действию.
Прагматический подход Талмуда к вопросам религиозной доктрины сказывает и на вере в Б-га. Вера превозносится талмудистами в той мере, в какой она ведет к добрым делам. Исповедовать веру в Б-га и вести себя одновременно так, как будто Его не существует — невелика честь. По представлениям Талмуда, знать Б-га и нарушать Его волю — еще хуже, чем просто отрицать Его существование.
Эта позиция Талмуда стала последовательной и неизменной позицией иудаизма в народном сознании и в высказываниях духовных руководителей нации всех времен. Иудаизм придер-живается твердо установленных доктрин, но не связывает себя строго определенной формой их толкования. Если вера есть, форма, в которой она выражается, практического значения не имеет. Б-г — это реальность, а каковы формы Его постижения — вопрос не религии, а философии, которая, строго говоря, к иудаизму не относится. Единство Б-га аксиоматично, оно исключает любую попытку затемнить это высокое представление о Едином и Единственном. Однако, давать определения — задача философии. Иудаизм же утверждает Б-жественные атрибуты Справедливости и Милости, не пытаясь объяснить их связь с бытием Б-га. Откровение — это факт, и вопрос, каким именно путем осуществляется общение Б-га с человеком, иудаизм не беспокоит. Мессианское спасение наступит обязательно, но как, когда и при каких обстоятельствах, предоставляется решать или воображать каждому по-своему. Бессмертие и загробная жизнь не подлежат сомнению, однако то,что именно подразумевается под этими терминами, иудаизм не особенно старается выяснить. В результате по некоторым частным вопросам иудаизм совмещает прямо противоположные точки зрения, что отнюдь не затрагивает сути религиозного мировосприятия.
Основные религиозные доктрины Писания были рассмотрены в предыдущих главах. Сейчас мы более подробно осветим их в свете интерпретации фарисеев. Ко времени завершения Талмуда эти интерпретации, вообще говоря, уже насчитывали несколько веков, на протяжении которых евреи всех стран принимали их как норму иудаизма.
Две доктрины лежат в основе иудаизма: (I) вера в Одного и Единственного Б-га, (2) избранничество Исраэля — носителя этой веры. Эти два положения связаны так тесно, что образуют неразрывное целое, которое находит классическое выражение в знаменитом стихе Деварим, носящем название „Шема" („Слушай!") по первому его слову: „Слушай, Исраэль! Превечный — Б-г наш, Превечный — Един!" (Дев., 6, 4). На протяжении десятков веков этот возглас служил главным исповеданием израильской веры.
В этом кредо нет утверждения единства Б-га в метафизическом смысле. Представление о Б-ге как о чистом и неделимом бытии принадлежит скорее философии, чем религии. Нет здесь также притязаний на то, что Единый Б-г — это Б-г одного Исраэля, что противоречило бы универсальному духу, органически присущему иудаизму. Здесь утверждаются два положения:
1) существует лишь Один Б-г, других богов нет;
2) этот Единый и Единственный Б-г и есть тот Б-г, которому служит, которого исповедует Исраэль. Отрицательные моменты важны в этом кредо не менее, чем утвердительные. Отрицаются все воплощения и представления, как бы возвышенны они ни были, которые не столько открывают идею Единого и Единственного Б-га, сколько заслоняют. Тем самым отвергаются не только религии дуалистические и политеис-тические, но и христианское учение о „триединстве", которое, сколько бы ни старались метафизики совместить с понятием единого Б-га, всегда остается явным отрицанием Б-га Единст-венного, избравшего Исраэль на священное служение Себе.
Единый и Единственный Б-г, Которого Исраэль обязан безгранично почитать и засвидетельствовать это — не абстракция, а живой Б-г, чья творческая энергия непрерывно действует в универсуме. Первым проявлением этой силы был акт творения, когда Б-г вызвал к жизни вселенную и человека. Вопрос о том, возник ли мир ex nihilo (из ничего) или из некой уже существовавшей субстанции, принадлежит, в сущности, философии и к иудаизму прямого отношения не имеет. В учении о творении иудаизм лишь подчеркивает, что вселенная и все, что в ней находится, не слепая случайность, не результат произвольной комбинации атомов, а творение Б-га.
С еврейской доктриной Б-жественного творения тесно связано учение о провиденциальной деятельности Б-га, которая поддер-живает мир, вызванный Б-гом к жизни, не давая ему распасться и обратиться в ничто. Если бы Б-жий Промысел хотя бы на миг остановил мир, мир распался бы, превратясь в небытие. „Подвесивший землю ни на чем" (Иов, 26, 7), „Ты сокроешь Свой Лик — и все в смятении" (Пс., 104, 29). Мудрецы Талмуда выражают эту истину так: „Б-г сотворил мир, и Он обеспечивает;
Он создал, и Он поддерживает" (Мидраш Танхума, изд. Бубера, 1, стр. 50). И то, что относится к миру в целом, особенно применимо к судьбам народов и индивидов. „Он умножает народы и губит их, рассеивает народы и собирает их" (Иов, 12, 23). „И пальца не поранит человек, если не будет на то приговора свыше" (Трактат Хулин, 76).
Как мы видели в предыдущих главах, основополагающие принципы отношения Б-га к народам и отдельному человеку — это справедливость и милость (сюда же входит любовь). По учению наших мудрецов, эти атрибуты представлены двумя Б-жественными Именами: Элоким (Б-г) и а—Шем (обычно переводится „Превечный"). Это, разумеется, не значит, что образуется два начала, как, например, в ереси Павла, где мир Христа и мир Сатаны находятся в постоянном противоборстве. В иудаизме Б-г Справедливости и есть Б-г Милости (Любви), единый и неделимый, ибо справедливость и милость образуют особые аспекты характера Б-га, как он проявляется в благом Б-жьем Промысле, царящем в мире, и в конкретности Б-жественного Провидения.
Б-жественная справедливость выражается в том, что Б-г — судья. Он предъявляет людям требования и выносит решения. „Кто скажет, что в мире нет хозяина?" [доел. „что мир „эфкер" („бесхоз-ный")] (Ялкут Шим'они, Шемот, 396). Или в другом месте: „Видали ли вы когда-либо бесхозный мир?" (Мидраш Раба, Эйха, I, 53). В этих талмудических выражениях звучит необоримая убежденность в том, что мир не оставлен без призора, что есть Кто-то, заботящийся обо всем, что здесь происходит. Ни один человеческий поступок не остается без оценки, ни одно историческое событие не проходит бесследно — все подвержено суду Б-жьему.
Б-жественная милость выражает характер Б-га-Избавителя, у Которого „милость" и много „спасения" (Пс., 130, 7). Наказания, которые посылает Превечный-Избавитель на народы, восстающие против Него, не носят характер мщения. Превечный преследует, если можно так выразиться, цель освободить человечество от греха, страдания и безумства и привести его к конечному счастью и спасению.
Акт творения и связанное с этим Б-жественное Провидение — основа подчеркиваемой иудаизмом осмысленной человеческой истории и жизни индивида. Все, что происходит в мире, приобретает особую значимость и важность в свете Б-жественной активности: творения, суда и спасения. История наций и судьба человека перестают быть скоплением случайностей, хаотической игрой слепых сил. Все становится живой драмой, разво-рачивающейся в актах Б-жественного суда и спасения, ведущей к осуществлению цели творения.
Все учения иудаизма о Б-ге определяются этой концепцией провиденциального предназначения, которое реализуется в ходе человеческой истории и в жизни отдельного человека.
Следом за идеей Б-жественного единства идет доктрина о всемогуществе Б-га. По выражению Талмуда, Б-г — это „Сила" (а-Гвура), всемогущая и необоримая. Его мощь не знает иных ограничений, кроме Его Воли. Силы природы подчиняются Его Воле, и любые явления мира, так называемые естественные и сверхъестественные, — прямое творение Его рук.
Иудаизм подчеркивает далее вездесущность Б-га. В Талмуде имеется особое слово для передачи этого свойства, Б-г — имманентен и вездесущ — Шехина (приблизительно, „присутствие", „обитание"). Это не обязательно значит, что Творец находится с творением в одном измерении во времени или в пространстве. Шехина лишь подразумевает, что Б-жественное Провидение охватывает все творение. „Шехина — повсюду" (Трактат Баба Батра, 25а); „Нет места, где не обитала бы Шехина" (Мидраш Раба, Шемот, 11, 9), — в таких выражениях Талмуд передает идею Б-жественной вездесущности.
Вездесущность Б-га, однако, не означает, что Он тождествен миру или ограничен миром. Б-г одновременно и принадлежит миру, и выходит за его пределы. „Он — местонахождение мира, но мир — не есть Его местонахождение", — так выражает иудаизм идею Б-жественной трансцендентности. Поэтому Б-г — и близок, и далек. Он — „наш отец в небесах". Будучи отцом, Он находится с нами, детьми своими, здесь, на земле; но Его трансцендентное бытие находится, если можно так выразиться, вдали от нас, на небесах. Таким образом, исключаются все пантеистические концепции, отождествляющие или смешивающие Б-га с природой.
Тесно связана с идеей вездесущности Б-га доктрина Его бестелесности. Согласно учению иудаизма, Б-г является чистым духом, свободным от ограниченности материи и слабости плоти.
Концепция Б-жественной духовности — одна из древнейших доктрин Священного Писания, именно она породила запрещение высекать изображения Всевышнего. Антропоформические выра-жения в описании Б-га, которыми изобилует Библия, с самой глубокой древности понимались фигурально и были призваны внедрить в человеческое сознание реальность Б-га и Его Провидения, дать человеку знание Его путей. Выражаясь словами Талмуда, мы описываем Б-га способом, заимствованным у Его творений, для того, чтобы человеческое ухо могло его воспринять (Мехилта на Шемот, 19, 18).
Следующий атрибут Б-га, акцентированный в иудаизме, — это Его всеведение. Б-гу открыты самые тайные поступки и сокровенные помыслы человека. Он — „владыка мыслей" С?УЗ тзтрпа — баал махашавот), и никакая скрытность или хитрость с Ним не поможет.
Б-г является также живым и живущим в вечности (Мидраш рабба Ваикра, VI, 6). Он — Превечный Б-г (Хей-а-Оламим). В иудаизме нет места представлению о боге умирающем или воскресающем, которое содержится в других религиях.
Утверждая эти догматы, иудаизм руководствуется интересами не философскими, а чисто религиозными и практическими. Они связаны с Б-жественной целью. Даже учение о Его единстве — краеугольный камень иудаизма — подчеркивается с такой настойчивостью не только потому, что примешивание к образу Б-га какого-нибудь другого существа, от Него независимого, нарушило бы чистоту философской или теологической концепции (это само собой понятно), но и потому, что такое смешение привело бы и к ограничению Его всемогущества, и к осложнениям на пути достижения Его целей.
Всемогущество Б-жие — залог Его необоримой способности привести мир к конечному торжеству Его дела. Вездесущность и всеведение Творца обеспечивает уверенность в том, что никакие ухищрения зла в мыслях, словах и поступках не в силах помешать достижению Его цели. Б-жественная трансцендентность и невещественность освобождают Всевышнего от любых огра-ничений материи и природы, которые могли бы стать преградой осуществлению Его намерения, а Его бессмертие — гарантия того, что дело Его, как бы ни были велики подчас препятствия и оттяжки, в конце концов восторжествует. „Ибо Превечный — Цеваот определил, и кто это отменит?" (Ис., 14, 27).
Однако для достижения Б-жественной цели необходимо сотрудничество человека. Развивая библейскую идею о человеке-помощнике Творца, Талмуд видит в человеке существо, избранное Б-гом в соучастники (шутаф) для достижения цели творения. Не для одного лишь материального благополучия призван человек к своему великому назначению. Он избран также в качестве особого активного начала участвовать в достижении цели, выходящей за рамки физического существования, хотя и реализуемой через этот физический мир.
Повиновение закону нравственности и является, как мы видели в предыдущих главах, основой сотрудничества с Б-гом. По выражению Талмуда, оно включает в себя „подражание Б-жественным атрибутам". „Он милосерден, будь и ты милосерден;
Он милостив, будь и ты милостив; Он праведен, будь и ты праведен" (Сифра, Ваикра, 19, 2). Жизнь, таким образом, понимается в иудаизме как поприще нравственного совершен-ствования. По своим физическим и нравственным силам человек может и обязан работать над собой и стать достойным соучастником Создателя в деле развития человеческого племени и культивирования праведности. Это значит учиться у Б-га, подражать Ему, брать за образец Его любовь, Его милосердие.
Представление о цели творения связано в еврейской религии с образом Б-жьего царства. Но это царство не отложено до загробной, небесной жизни, свободной от борьбы, забот, надежд и упований мира дольнего. Б-жье царство должно быть построено здесь, на земле, под Б-жьим руководством, но руками человека. Усилия, которые человеку при всей сложности его судьбы необходимо приложить для восхождения на вершину своего предназначения, — и есть то, что ведет его по столбовой дороге к праведной жизни и праведному поведению в личных и социальных отношениях. Всеобщая реализация этого идеала праведности, охватывающего все человеческие отношения, составляет квинтэс-сенцию и отличительную черту еврейского представления о Б-жьем царстве.
Царство Б-га, построенное на земной и социальной основе, — ключ не только к пониманию иудаизма во всех его проявлениях, но и к тайне самого существования еврейского народа. Ведь ни одна нация не страдала так, как евреи, от „бесчеловечного отношения человека к человеку", и все же евреи не впали в отчаяние, не разуверились в мире и в человеке и не оставили надежды на конечное возрождение и совершенствование человеческого рода. Ошибается тот, кто считает эту веру продуктом нового времени, порождением эпохи разочарований и отчаяния, ищущей утешения в смутных надеждах на лучшее будущее. Это подлинно еврейская традиция, восходящая к убеждению в том, что мир этот — Б-жий, избранный Им как арена Б-жестенного жизнеустройства, в котором в конечном счете навсегда восторжествует добро и истина.
Согласно догмату иудаизма, царство Б-жье должен провоз-вестить Машиах. Он — главная фигура той эпохи, которая станет свидетелем торжества праведности на земле, которая приведет к всеобщему миру и изобилию. Однако изобилие предметов, необходимых для праведной жизни, совсем не исключает необходимость жертвовать и в будущем для торжества идеалов. По учению иудаизма, Машиах не сверхъестественное существо, не божество, которое приносит людям искупление грехов; и уж никак не позволительно путать его с Превечным. Самое большее, Машиах ~ это смертный народный вождь, который приведет к полному восстановлению Исраэля на древней родине и с помощью возрожденного Исраэля вызовет нравственно-духовное возро-ждение всего человечества, так как все люди станут достойны Б-жьего царства. Тогда Царство Б-га станет всеобщим. Выражаясь словами пророка, „Превечный воцарится над всей землей, и в день тот Превечный будет Один и Имя Его — Одно" (Зх., 14, 9). И в этой всеобщности истинной религии, исповедуемой всем человечеством, которая будет определять все отношения людей к Б-гу и друг к другу, и найдет свое осуществление на земле Б-жественная цель.
В этой мессианской форме и земном воплощении Б-жье царство явится лишь прологом окончательной реализации Б-жественого царства уже в будущем надысторическом и сверхъестественном мире, которого, как выражаются наши мудрецы словами пророка, „ухо человеческое не слыхало, и око не видало" (ср. Иеш., 64, 3). С этим надысторическим и сверхъестественным царством связы-вается представление о воскресении из мертвых и о всечело-веческом Судном дне, когда станет ясен смысл всех путей Превечного и произойдет полное и окончательное осуществление Его предначертаний.
Веру в осуществление Б-жественного предназначения в надысто-рическом и сверхъестественном мире разделяют с иудаизмом и другие религии; отличительная особенность еврейской религии — убеждение в том, что это окончательное осуществление Б-жественной цели в мире сверхъестественном обусловлено предварительной реализацией предначертаний Б-жьих, которая должна произойти в исторической и социальной действительности земного существования.
Это отношение иудаизма к идее окончательного завершения, распространенной во многих религиях, носит характер далеко не случайный. В отличие от других вероисповеданий, иудаизм отвергает дуалистическое противопоставление земного небесному, преходящего вечному и не считает поэтому горе и страдание неотъемлемой принадлежностью земного существования и человеческой участи. В иудаизме земное и небесное находится в гармоническом равновесии, и небесное рассматривается как неизбежный результат и стадия развития земного.
Признание существенной гармонии между земным и небесным определяет и особенный взгляд иудаизма на человека. Согласно иудаизму, хотя человек и состоит из двух противоположных элементов — земного тела и небесной души, он тем не менее един. Еврейская религия отрицает дуалистическое представление о чистом духе, заключенном в нечистую телесную оболочку, враждебную всему нематериальному и духовному. Тело и душа, по представлениям иудаизма, слиты воедино для того, чтобы вместе породить высшую форму земной жизни — жизнь праведного человека — и способствовать тем самым культивированию на земле праведности для осуществления Б-жественного предназна-чения.
Представление о человеке-соучастнике Б-га в земной жизни и в вечности придает новое и более важное значение идее бессмертия, которая, как мы видели, огранически присуща иудаизму. Бессмертие коренится в Б-ге и в Его цели, для осуществления которой человек призван сотрудничать с Б-гом. Бессмертие, таким образом, не просто загробное существование, но возвращение души или духа к себе домой для дальнейшего развития и укрепления тех связей с Б-гом, которые существовали еще в земной жизни. „И возвратится прах в землю, дух же возвратится к Б-гу, Который дал его" (Эккл., 12, 7).
Перед каждым человеком иудаизм ставит цель: стать сотрудником Б-га в движении по пути праведности во исполнение Его предначертаний как в нашем, преходящем, так и в вечном мире. По отношению к этой задаче нет различий между отдельными людьми, различными классами и нациями. Разница только в содержании и характере того вклада, который вносит каждый. Все люди обязаны соблюдать „Семь заповедей сыновей Ноя". Как показали учителя Талмуда, исследовавшие библейские тексты, эти заповеди включают в себя запреты:
1) идолопоклон-ства,
2) богохульства,
3) кровосмешения,
4) убийства,
5) кражи,
6) употребления в пищу конечности, оторванной от тела неубитого животного
7) предписание творить суд. Любой человек, который руководствуется в своей жизни этими „Семью заповедями", выполняет, согласно учению Талмуда, свою первую обязанность — сотрудничать с Б-гом. Но вклад Исраэля должен быть более содержательным и возвышенным. Как сын нации, избранной Б-гом, облеченной заданием способствовать росту Б-жественной праведности здесь, на земле, еврей обязан строго соблюдать законы Торы (Писаной и Устной), в которой явлена воля Б-га.
Это требование Б-га налагает на еврея огромную ответствен-ность. Отказ откликнуться на призыв Б-га — тяжелый проступок, большой грех перед Б-гом. Такое прегрешение ведет к отчуждению от Творца и приносит с собой разочарование и гибель. Но необратимых грехов не бывает. Человек, впавший в грех, может путем глубокого раскаяния исправить нанесенный им вред и восстановить гармонические отношения между собой и Творцом. По учению иудаизма, для восстановления этой гармонии человек не нуждается в посреднике. Термины, употребляемые в соответ-ствующих местах Писания, такие, например, как „Святой Дух", или раввиническое выражение „Мемра" (Слово), передают лишь определенные аспекты или свойства Б-жественного, но не могут быть какими-либо отдельными существами. Так, например, ангелы считаются лишь орудиями Б-жьей воли, а не посредниками, перебрасывающими мост через воображаемую пропасть, отде-ляющую Б~га от мира или от человека.
Иудаизм также отвергает существование первородного греха, требующего для его искупления сверхчеловеческого вмеша-тельства, и признает лишь свободу воли, откуда естественно вытекает и свобода творить грех. Конечно, иудаизму известно, что грех Адама навлек смерть на весь человеческий род, но смерть, о которой здесь говорится, — это смерть физическая, а не та духовная смерть, от которой, по христианскому учению, можно спастись, лишь уверовав в воскресшего спасителя. Иудаизм утверждает, что человек может сам добиться своего спасения путем раскаяния, будучи уверенным, что по Своей неисчерпаемой милости Б-г всегда готов принять раскаявшегося грешника и очистить его от всяческой скверны.
Однако закоренелого и упорствующего грешника ждет Б-жий суд и наказание. Повиновение же воле Б-га или возвращение к Нему после совершенного проступка порождает Б-жью милость и вознаграждение. Не всегда можно усмотреть точную зависимость между грехом и страданием. Следует предоставить это праведной и непостижимой воле Б-жьей. Классическим в этом отношении является изречение Талмуда: „Мы не в силах объяснить как благоденствие нечестивых, так и страдание праведников" (Авот, 4, 19). Так как любой теорией иудаизм в основном интересуется с точки зрения нравственности и религии, то и в данном случае он довольствуется утверждением веры в воздаяние, не вникая в вопрос о том, как оно осуществится. Особенно заметно это на примере учения о посмертном воздаянии, которое занимает в концепции Талмуда важное место. Иудаизм учит, что существует геином (геена), которая отождествляется с огненной бездной, упомянутой в Танахе (Иеш., 30, 33), и обитель блаженства — Ган Эден. Этим дело и ограничивается. Считается, что, за редким исключением, грешники пребывают в геином 12 месяцев, после чего вступают в Ган Эден, где вместе с праведниками наслаждаются, как сказано в Талмуде, „лучезарным сиянием Шехины (Б-жественного при-сутствия) и жизнью вечной. Но праведники не пребывают, в полном бездействии. Сотрудничество с Б-гом, начатое еще в земной жизни, по верованию евреев, продолжается и в жизни небесной. Даже после того, как человек сбрасывает свою земную оболочку, его бессмертный дух продолжает продвигаться вперед, участвуя в накоплении той нравственной силы, которая способствует конечному достижению Б-жественной цели. „Ученики мудрых (праведники) не знают покоя ни в этом мире, ни в том" (трактат Берахот, 64 ф).
Ган Эден — достояние не одного только Исраэля. По еврейскому учению, в будущем мире вознаграждение ждет „благочестивых народов мира". Спасение ставится в иудаизме в зависимость только от праведного поведения, и поэтому всем нациям открыт доступ в блаженную обитель вечной жизни. С самых древних времен раввинический иудаизм проводил различие между теми людьми, которые выполняют заповеди Ноя, и теми, кто их нарушает. Выполняющие эти законы назывались „прозелитами во вратах" и входили в число „благочестивых народов мира", которым, наряду с израильтянами, обеспечен удел в грядущем мире.
Вера в единственного и единого Б-га не требуется в обязательном порядке от нееврея. Запрещается только идоло-поклонство, которое иудаизм осуждает у иноверцев не столько за ложные религиозные взгляды, сколько за извращенную нравствен-ность. Потомок Ноя не обязан исповедовать Единого и Единственного Б-га сынов Исраэля. Он может быть и дуалистом, и триипостасником, как ему хочется. Концепция „заповедей Ноя" вскрывает, таким образом, истинный смысл израильской теократии: ее основу образует, в отличие от единства государства и религии, единство государства нравственности. Этот праг-матический подход к другим верам отражается также в раввиническом законе о прозелитах. Человек, принявший еврейскую веру, не имеет права обращать в иудаизм своих малолетних детей: когда они вырастут, они сами решат, перейти ли им в иудаизм или остаться сыновьями Ноя.
Идея „заповедей Ноя", по существу, определяет отношение иудаизма ко всей проблеме религиозного обращения. В древнем, греко-римском мире с его всесильным и универсальным язычеством иудаизм был религией миссионерской в определенном смысле. Официальный иудаизм никогда не делал попыток пропагандировать в организованной форме соблюдение неевреями еврейских религиозных законов, которые никогда не предназ-начались для других народов, кроме Исраэля, избранного Превечным на священное служение Ему. Максимум, к чему стремился иудаизм, — это заменить языческую веру в ложных богов и ложную языческую нравственность гуманной религией, возвещенной в заповедях Ноя. Но когда на смену язычеству пришли христианство и позднее ислам, иудаизм совершенно отказался от миссионерской деятельности. Он предоставил задачу распространения гуманной веры своим дочерним религиям. Причина этому — не равнодушие к судьбам народов, а признание в лице христианства и ислама религий, которые, хотя и лишены ведения истинного, Одного и Единственного Б-га, все же разделяют с той верой, что их породила, многие духовно-нравственные истины. Более высокая стадия религиозного развития по изучению иудаизма наступит или, лучше сказать, должна наступить в час, назначенный Б-гом, когда придет Его
Царство. Эта неугасимая надежда питает Исраэль, и в ней иудаизм черпает ту динамическую силу и устремленность к всечеловеческо-му единству, которые с древнейших времен и до наших дней пронизывают всю духовную жизнь и религиозную практику еврейства.
|
|