ИСТОРИЯ ГОСУДАРСТВА ИЗРАИЛЬ Звягельская Ирина

Глава 2 5

ВОЗВРАЩЕНИЕ БЛОКА ЛИКУД И НОВЫЕ ТЕНДЕНЦИИ В РЕГИОНЕ

Парламентские выборы 2009 года и политическая деятельность правительства

Парламентские выборы 2009 г. были внеочередными. Э. Ольмерт, против которого велось уголовное расследование, и которого обвиняли в мошенничестве и коррупции, был вынужден 21 сентября 2008 г. подать в отставку. За время своего премьерства он в значительной степени утратил доверие избирателей и партнеров по коалиции. В его собственной партии все более активную роль стала играть Ципи Ливни. 17 сентября 2008 г. она была избрана председателем Кадимы. В соответствии с законодательством президент Ш. Перес поручил председателю партии, возглавляющей коалицию, сформировать новый состав правительства. Ливни не удалось этого сделать (возможно, она сама стремилась к новым выборам, рассчитывая на убедительную победу Кадимы), и в конечном итоге президент объявил Кнессету о необходимости проведения досрочных выборов в течение 90 дней.

Выборы были назначены на 10 февраля 2009 г. В принципе их результаты были в достаточной степени предсказуемыми. Места в Кнессете среди основных партий распределились следующим образом: Кадима получила 28 мест, Ликуд - 27, Наш дом - Израиль (НДИ) обеспечил себе 15 мест, Авода - 13, а ШАС - 11 мест393.

Подобные результаты отразили общее поправение израильской политической жизни. Когда создавалась Кадима, казалось, что расколотый Ликуд, покинутый Шароном и его единомышленниками, не скоро оправится от удара, но парламентские выборы 2009 г. доказали, что в условиях "стратегической неопределенности" при наличии угроз безопасности правые в Израиле всегда остаются более востребованными, чем центристы, не говоря уже о левых. В то же время сводить поддержку электоратом правых исключительно к реакции на арабо-израильский конфликт и на все более активную роль в нем Ирана, способного, по израильским оценкам, выйти на ядерное оружие, нет оснований. Б. Нетаньяху удалось восстановить влияние Ликуда, сплотить его и заручиться поддержкой избирателей и за счет своих личных качеств управленца. Российский исследователь Т. В. Носенко подчеркивала:

"Поддержка, оказанная Б. Нетаньяху избирателями, не в последнюю очередь связана и с его репутацией компетентного руководителя в сфере экономики и финансов. Его первый приход во власть в 1996 г. в качестве самого молодого за всю историю Израиля премьер-министра ознаменовался проведением ряда успешных приватизационных мер и хорошими темпами экономического роста. Заслужив репутацию политического вундеркинда, он призывался А. Шароном в его второе правительство в 2003 г. на должность министра финансов. Хотя Б. Нетаньяху является приверженцем жесткой либеральной модели экономики, его электорат, видимо, рассчитывает на успешное маневрирование премьер-министра в условиях глобального экономического кризиса"394.

Формирование правительства было поручено Ципи Ливни, партия которой получила наибольшее число мест в Кнессете. Однако ее попытки ни к чему не привели. Правый состав Кнессета оставил для нее ограниченный выбор партнеров, а председатель Аводы Э. Барак, судя по всему, не выражал особого желания работать под началом Ливни. После того, как стало ясно, что Кадима не сможет создать коалицию, формирование правительства было поручено Б. Нетаньяху. Он привлек в него партию НДИ, дав А. Либерману ключевой пост министра иностранных дел. Позже Либерман стал объектом критики. Его жесткая позиция в отношении палестинцев, по оценке израильских левых, порой граничила с расизмом, но главная причина негативного к нему отношения в обществе крылась все же не в его деятельности на посту министра иностранных дел, а в репутации. Многие в Израиле считали его человеком коррумпированным и не стесняющимся использовать любые средства ради собственного обогащения. Против него были инициированы уголовные расследования. Вместе с тем Либерман пользовался поддержкой русскоязычного населения - программа его партии делала акцент на социальные вопросы.

Пост министра обороны занял, как и ожидалось, Э. Барак. Его партия продолжала терять поддержку. Она оказалась неспособной найти собственную повестку дня в усложнившемся раскладе политических сил395. Мало кто воспринимал ее как левую партию (на левом фланге имеется Мерец), центр прочно занят Кадимой, а правый фланг видит в Аводе лишь младшего и зависимого партнера по коалиции. Избиратель предпочитал в таких условиях отдать свой голос партиям и лидерам с более определенным политическим лицом.

Правительство Нетаньяху с самого начала стало работать в меняющемся международном контексте. Главным элементом этого контекста была победа кандидата от Демократической партии Б. Обамы на президентских выборах в США, состоявшихся 4 ноября 2008 г. Приход в Белый дом Обамы воспринимался как свидетельство перемен, как ожидание исправления прошлых ошибок, отход от односторонности и прямолинейности Буша, как залог успешного развития США и упрочения места страны в мире. В наборе внешнеполитических задач администрации одной из ключевых была задача улучшения отношений с мусульманским миром.

Ввод американских войск в Афганистан и их затянувшееся пребывание в этой стране, накапливающиеся проблемы Пакистана, война в Ираке, сложные отношения с Ираном, все большее разочарование арабских союзников США в связи с неудачей американского посредничества в ближневосточном конфликте - все это в комплексе ослабило американские позиции, породило недоверие и даже враждебность к США со стороны населения исламского ареала, который политика Буша затронула непосредственно.

Первым шагом Обамы в направлении улучшения имиджа США стала его речь в Каире от 4 июня 2009 г. В ней президент подчеркнул, что у США и последователей ислама нет и не может быть разногласий. "Я приехал сюда в Каир для того, чтобы попытаться открыть новую страницу во взаимоотношениях между Соединенными Штатами и живущими по всему миру мусульманами на основе общих интересов и уважения друг к другу, а также на основе того неоспоримого факта, что Америка и ислам не являются взаимоисключающими понятиями, и поэтому им нет нужды соперничать", - заявил президент.

Обама не обошел ни одной из наиболее острых тем, в том числе весьма откровенно высказался по Ираку, где американские действия вызвали наибольшее отторжение у международного сообщества. "Позвольте мне также затронуть иракскую тему. В отличие от Афганистана война в Ираке была войной по выбору, и она вызвала серьезные разногласия и в моей стране, и по всему миру. И хотя я считаю, что в конечном итоге иракскому народу легче жить без тирании Саддама Хусейна, я также полагаю, что иракские события напомнили Америке о необходимости использовать дипломатию и добиваться международного согласия при разрешении проблем там, где это возможно".

С точки зрения Израиля, наибольшее значение имели те разделы речи, где говорилось о необходимости урегулирования палестинской проблемы на основе принципа двух государств ("Можно не сомневаться: положение палестинского народа нетерпимо. И Америка не повернется спиной к законным палестинским чаяниям - стремлению к достойной жизни, шансам на успех и к собственному государству") и о готовности США активно работать на этом направлении. Американский президент вновь со всей определенностью выступил против строительства поселений на оккупированных территориях, объявив его столь же нелегитимным, как и экстремистские призывы расправиться с Израилем.

"Соединенные Штаты не признают легитимности тех, кто заявляет, что Израиль следует столкнуть в море, но мы также не признаем и легитимности продолжающегося процесса расширения израильских поселений. Их строительство нарушает ранее заключенные соглашения и подрывает усилия по достижению мира. Пришла пора остановить этот процесс"396.

Достаточно жесткий подход американского президента к израильской политике в палестинском вопросе был воспринят оппозицией в Кнессете как возможность оказать давление на правительство. 8 июня 2009 г. фракции Кадимы, Мерец, РААМ, ТААЛЬ, ХАДАШ, БАЛАД вынесли вотум недоверия правительству из-за безответственной политики главы правительства, которая привела к противостоянию с США и к изоляции Израиля397.

Нетаньяху начал свое премьерство с визита в США. Выступая в Совете по иностранным делам в Нью-Йорке, он выдвинул требование к палестинцам признать Израиль в качестве еврейского государства, т.е. еще до начала первого раунда переговоров, инициированного США. Впоследствии Нетаньяху неоднократно возвращался к этому пункту. Подобное требование в значительной степени осложняет повестку дня переговоров, добавляя к ней новый пункт. Для палестинцев особую значимость всегда имела проблема территориального раздела. Нетаньяху же потребовал, чтобы на первом месте стояли вопросы безопасности и признания Израиля в качестве национального государства еврейского народа. В своей программной речи в университете Бар-Илан 14 июня 2009 г. он заявил:

"Если мы получим гарантии относительно демилитаризации (палестинского государства. - И. З.) и если палестинцы признают Израиль как государство еврейского народа, то тогда мы будем готовы в будущем мирном соглашении достичь урегулирования, при котором демилитаризованное палестинское государство будет существовать рядом с еврейским государством"398.

Таким образом, к основным темам обсуждения - границы и поселения, Иерусалим, беженцы и безопасность - премьер добавил еще одну, способную заблокировать переговорный процесс. Надо отметить, что еще во время переговоров в Аннаполисе, начавшихся в 2007 г. при посредничестве администрации Буша, Ольмерт и Ливни требовали, чтобы тезис о признании еврейского характера государства был включен в декларацию, открывающую конференцию. Вместе с тем Нетаньяху явно изменил акценты, придав этой теме приоритетность.

По мнению израильского аналитика Шири Таль-Ландман,

"значение, которое придает Нетаньяху вопросу признания в дипломатическом процессе, вытекает из влияния этого вопроса на реализацию израильских интересов по всем другим основным проблемам. Во-первых, он полагает, что формальное признание палестинцами еврейского характера Израиля положит конец латентной угрозе, таящейся в требовании права на возвращение и в потенциально возможном в будущем требовании автономии для израильского арабского меньшинства. Во-вторых, признание палестинцами сионистского нарратива может рассматриваться как способ облегчить компромисс по двум другим базовым проблемам: суверенитет над территориями Иудеи и Самарии и вопрос об Иерусалиме. Что касается идеологических правых сил, то их общая оппозиция компромиссу по этим вопросам проистекает из уверенности, что именно эти вопросы имеют непосредственное отношение к подтверждению права еврейского народа на всю историческую родину. При таком подходе декларация приверженности национальным правам со стороны всех участников конфликта дает понять, что готовность обсуждать реальные проблемы не означает компромисса по основным связанным с ними ценностям и даже усиливает их"399.

Соединенные Штаты приложили максимальные усилия, чтобы палестино-израильские переговоры возобновились в Вашингтоне 2 сентября 2010 г. До этого в ноябре 2009 г. израильское правительство объявило мораторий на возведение новых поселений на Западном берегу. Ранее палестинские представители заявляли, что не собираются вести переговоры, пока Израиль строит свои дома на территориях будущего палестинского государства. Объявленный израильским премьером Биньямином Нетаньяху мораторий не включал в себя Восточный Иерусалим, а кроме того, не распространялся на строительство уже заложенных домов, а их около трех тысяч.

Спецпредставитель Вашингтона Джордж Митчелл положительно оценил этот мораторий, однако отметил с сожалением, что он не является полным замораживанием строительства. "Однако это больше того, что сделало в этом вопросе какое-либо другое израильское правительство", - заключил Митчелл400.

Возобновление переговоров стало возможным, прежде всего, в результате давления, оказанного США на М. Аббаса. Он был вынужден отказаться от трех условий, выдвигавшихся ранее для начала переговоров. Первое, что переговоры должны проводиться в соответствии с заранее определенными принципами, касающимися территориального вопроса, иными словами, что урегулирование должно базироваться на границах 1967 г. за исключением обмена небольшими территориями. Второе условие касалось заранее оговоренного расписания переговоров, а третье - продления срока замораживания поселений Израилем после окончания моратория 26 сентября 2010 г.

Возобновление переговоров не привело к прорыву, что было вполне ожидаемым. Все, что мог предложить Нетаньяху, и что рассматривалось его партнерами по коалиции и частью израильской публики как прорыв (в конечном итоге Нетаньяху согласился с принципом двух государств), а также пошел на ограниченный мораторий, было далеко от более щедрых предложений Ольмерта. Шломо Бром, отмечавший, что Аббас согласился на переговоры под давлением, писал в этой связи:

"Вопрос заключается в том, не является ли все это на деле пирровой победой. Израиль затащил в переговоры ослабленного униженного партнера, что политически ослабляет этого партнера и подрывает его легитимность в палестинском обществе. Слабый переговорщик не способен достичь компромиссов по наиболее чувствительным вопросам"401.

После того, как истек срок моратория, серьезных изменений в политике Израиля не произошло. Нетаньяху заявлял о готовности продлить замораживание, но на определенных условиях. Наиболее принципиальным вопросом является строительство в Восточном Иерусалиме. В марте 2010 г. комиссия по планированию и строительству при МВД Израиля утвердила проект возведения 1600 новых единиц жилья в ультрарелигиозном районе Рамат-Шломо в Восточном Иерусалиме. Этот район располагается за пределами "зеленой линии"402. Премьер-министр, выступая 23 марта 2010 г. на ежегодной конференции Американо-израильского комитета по общественным связям, подчеркнул, что Иерусалим - не поселение, а столица Государства Израиль403. В соответствии с такой логикой мораторий на строительство поселений на Иерусалим не распространяется.

Политика правительства Ликуда не сводилась исключительно к палестинской проблеме. Во внутриполитической деятельности оно добилось важного прорыва. В январе 2011 г. правительству Ликуда во главе с Нетаньяху удалось увеличить количество подлежащих обязательному призыву в армию мужчин, исповедующих ортодоксальный иудаизм. Согласно постановлению правительства, к 2015 г. их количество вырастет до 2400. Предполагается, что призванные ортодоксы будут работать в госпиталях или нести другую альтернативную службу. Премьер-министр Израиля назвал принятое решение "революционным". По его словам, такая мера поможет интегрировать ортодоксов в общество и экономику404.

В декабре 2010 г. правительство приняло закон, направленный на социализацию студентов иешив, которые проводят в изучении священных книг многие годы, не имея возможности выйти из общины. Ранее религиозные партии требовали вопреки решению Верховного суда (Багац) особую поддержку для иешиботников. Ежегодно государство переводило около миллиарда шекелей на финансирование ультраортодоксальных иешив и колелей. В дополнение к этому учащиеся получали государственное пособие. Большинство секулярных студентов в Израиле вынуждены обращаться за поддержкой к родителям, а иногда совмещать учебу с работой405.

По новому закону студенты иешив будут получать от государства стипендии, но - только в течение пяти лет. Также ограничено число иешиботников, которым пособие будет выплачиваться на "непрерывное обучение". Одновременно было решено увеличить на 50 миллионов фонд помощи, выделяемой малообеспеченным студентам израильских вузов. Из канцелярии премьер-министра сообщили: государство - в соответствии с требованием Верховного суда - ввело элемент равенства между студентами и слушателями религиозных заведений. По словам премьер-министра Нетаньяху, правительство Израиля впервые предприняло подобные шаги. Нетаньяху считает, что ограничение срока выплаты пособий иешиботникам заставит их искать работу, чтобы выбраться из нищеты и интегрироваться в израильское общество406.

Теоретически это выглядит вполне логичным, но на практике едва ли произойдет. Ортодоксальное религиозное руководство сопротивляется интеграции в общество молодежи, призвание которой сохранять и консервировать религиозную традицию, а, следовательно, и традиционную иерархию, обеспечивающую верхушке беспрекословное подчинение членов общины и закрытую для внешнего мира жизнь.

Лето 2011 г. стало периодом массовых выступлений в Израиле против социальной несправедливости и неоправданного роста стоимости жизни, прежде всего, жилья. Палаточные городки протестующих в разных городах страны привлекли всеобщее внимание. На демонстрации протеста выходили более 400 тыс. человек. Нетаньяху объявил о создании специальной комиссии, которая будет заниматься разработкой плана реформ. Массовые выступления акцентировали внимание на базовых проблемах израильской экономики, в которой большую роль играют семейные холдинги, монополизировавшие отдельные сферы и диктующие цены.

Правительству с трудом удалось провести в жизнь рекомендации по налогообложению газодобывающей отрасли, а также преодолеть сопротивление сотовых операторов. Ему пришлось столкнуться с исключительно агрессивным лоббированием интересов магнатов, и "попытка нанести удар по интересам всех самых влиятельных семей в израильской экономике в обычной ситуации в лучшем случае завершилась бы косметическими изменениями"407. Социальный протест, вынудивший их защищаться от потребителей, дал правительству шанс действовать более решительно, но при этом потребовал от министров принятия срочных мер по стабилизации ситуации.

Социальные выступления в Израиле продемонстрировали зрелость гражданского общества, что обусловило эффективную организацию и исключительно мирный характер мероприятий, несмотря на большую численность участников.

Региональный контекст (Турция, Иран, арабские страны)

Далеко не благоприятные для Израиля тенденции начали проявляться на региональном уровне. Так, Иран и Турция, влиятельные региональныех игроки, стали оказывать непосредственное воздействие на развитие арабо-израильского конфликта. Повышение их внимания к арабо-израильскому противостоянию было продиктовано как сдвигами во внутриполитической жизни, так и сменой акцентов в самом конфликте. В нем все большую роль стала играть мусульманская солидарность в противовес этнической. Неарабские государства региона получили возможность в большей степени, чем раньше, использовать конфликт в собственных интересах, демонстрируя радикализм, который должен выгодно отличать их позицию от позиции большинства арабских режимов.

Турция на протяжении почти всей израильской истории была его важнейшим союзником в регионе (достаточно вспомнить "периферийный альянс" в 1950-е годы). Эти отношения еще больше укрепились после падения шаха в Иране и после войны в Заливе. В соответствии с соглашением, Турция разрешила израильским самолетам использовать свое воздушное пространство и базы, а Израиль обязался поставлять ей военное оборудование.

В августе 1996 г. Турция и Израиль заключили соглашение о сотрудничестве в научных исследованиях, в сфере оборонной промышленности, обучении специалистов, а также о передаче Турции некоторых израильских достижений в сфере высоких технологий. Кроме того, в рамках этого соглашения предусматривалось взаимодействие служб безопасности с целью противодействия терроризму в регионе. В феврале 1996 г. было подписано соглашение о сотрудничестве в подготовке военных кадров, совместных учениях, обмене информацией, в том числе из военных архивов, о праве захода в порты.

В 1997 г. Израиль выиграл тендер на усовершенствование самолетов F-5. Турция заключила с Израилем стомиллионный контракт на производство ракет "воздух-земля". Контрактом также предусматривалось создание совместного консорциума для производства модернизированных ракет данного класса, но уменьшенных габаритов408.

В дальнейшем отношения между двумя странами подверглись серьезной эрозии. После прихода к власти исламской партии "Справедливости и развития" в 2002 г. во главе с Р. Эрдоганом Турция, выступая в поддержку палестинцев, стала резко критиковать Израиль. Для Эрдогана и его сподвижников стратегической задачей являлось укрепление позиций Турции в мусульманском мире и проведение политики, обеспечивающей им широкую поддержку все более исламизирующейся части турецкого общества. Во время проведения операции "Литой свинец" в Газе турецкое правительство подвергало Израиль постоянный критике, а премьер-министр Р. Эрдоган даже выступил с требованием исключить Израиль из членов ООН.

Политически невыгодным для Израиля эпизодом стала высадка израильских коммандос на судно "Мави Мармара" в ночь на 31 мая 2010 г. Корабль был снаряжен в Турции, шел под турецким флагом в составе конвоя с гуманитарной помощью, целью которого был прорыв блокады Газы. В результате схватки на борту погибло 9 человек. Хотя элементы провокации в действиях пассажиров флотилии присутствовали, реакция Израиля выглядела неадекватно жестокой. Турция, граждане которой стали жертвами инцидента, отозвала своего посла из Израиля и отменила совместные военные учения.

Ситуация снова обострилась, когда в печать в сентябре 2011 г. попали выводы специальной комиссии ООН, созданной для расследования инцидента409. Они не устроили Турцию, поскольку признали за Израилем право устанавливать блокаду Газы. Она понизила уровень двусторонних отношений и объявила о прекращении военного сотрудничества. Тенденция к взаимному отчуждению между двумя странами была обусловлена меняющейся политикой Турции, которая, оставаясь южной опорой НАТО, все более "интегрируется" в Ближний Восток.

Иранская политика рассматривалась в Израиле как серьезный вызов по нескольким причинам. Во-первых, в связи с ядерной программой, которая, по мнению израильских специалистов, носит военный характер и не имеет ничего общего с "мирным атомом". Во-вторых, изза возросшего вмешательства Ирана в ситуацию в ближневосточном конфликте.

Резкое ухудшение отношений обозначилось в связи с более радикальными и напористыми подходами иранского руководства, персонифицируемыми президентом М. Ахмадинежадом. Приход к власти в августе 2005 г. молодого радикального и не слишком искушенного в международных делах политика был продиктован внутриполитическими проблемами. Правящая Ираном религиозная корпорация оказалась далеко не однородной. Реформаторство президентов Х. Рафсанджани и М. Хатами было с большими опасениями воспринято консерваторами, желавшими сохранения "идейной чистоты" и сложившейся политической системы. Убедившись в том, что либеральный курс оказался востребованным в Иране, где большинство населения составляет молодежь, и где относительно велик процент студенчества, консерваторы способствовали появлению на посту президента своего ставленника.

Социальной опорой радикального консерватизма стали сельские мигранты, которые сравнительно недавно перебрались в города и не сумели вписаться в городскую культуру, одновременно порвав со своей прежней традиционной средой. Эти маргинализованные слои, которые можно встретить практически в любом обществе, занимающие низ социальной лестницы, являются наиболее агрессивными. Они становятся носителями самых примитивных форм национализма, который в то же время отражает характерную для иранцев убежденность в своей цивилизационной исключительности. Задачам консолидации общества на националистической и неоконсервативной основе полностью соответствовала ставка иранского руководства на развитие ядерных и ракетных технологий.

В принципе превращение Ирана в ядерную державу, которое может привести к быстрому распространению ядерного оружия в регионе, не устраивает практически все международное сообщество. Однако в Израиле этот вопрос вызывает неизмеримо более болезненную реакцию. Израиль явно не хочет утратить свою ядерную монополию и неоднократно демонстрировал намерение пресекать любую возможность изменения ситуации в этой сфере. Можно вспомнить удар по иракскому реактору в 1981 г., бомбардировку в апреле 2007 г. сирийской территории с поражением весьма загадочной цели. Конечно, ситуация с Ираном другая и там обойтись кавалерийским ударом не удастся. Иранские объекты хорошо защищены, местоположение многих из них неизвестно, некоторые находятся в густонаселенных районах. Последствия такого удара тоже могут быть очень серьезными.

Опасения Израиля вызваны и общей политикой Ирана в регионе. Американская операция в Ираке привела к исчезновению прежнего баланса сил, когда Ирак мог сковывать Иран. Не встречая сопротивления, иранское руководство могло позволить себе более активно действовать в зоне Залива и проводить собственный курс в ближневосточном конфликте. Иран, энергично наращивая позиции в Ираке, поддерживая Хизбаллу, ХАМАС и развивая отношения с сирийским режимом, фактически стал непосредственным участником противостояния.

Помощь со стороны Ирана антиизраильским силам кардинально изменила динамику израильско-иранских отношений.

"Иран больше не был отдаленным и потенциальным противником. Через Хизбаллу он стал пограничным государством. А через палестинские группы Иран оказался внутри Израиля, по крайней мере, внутри оккупируемых территорий. Идея заключения мира с арабскими соседями для сдерживания персидской периферии потерпела поражение, поскольку периферия стала частью ближайшего соседства", - писала исследователь из США Трита Парси410.

В целом отношение Израиля к Ирану отличает наряду с прагматизмом высокий накал эмоций. Следует признать, что со своей стороны иранское руководство сделало немало, чтобы вызвать раздражение у Израиля, выбрав наиболее болезненные для еврейского населения темы - отрицание Холокоста или его реальных масштабов. Заявления по этому поводу самого президента, многочисленные конференции, организованные в Иране, не могут не вызывать отторжения у людей, ненавидящих фашизм и его деяния.

Для израильтян тема Холокоста остается особенно чувствительной. Именно гибель евреев во Второй мировой войне заставила международное сообщество решить вопрос о создании еврейского государства, которое стало правопреемником и хранителем еврейской памяти. Страшная трагедия еврейского народа по-прежнему играет особую роль в формировании национальной идентичности. Признание уникальности Холокоста становится инструментом формулирования современных национальных задач и приоритетов. Как писал А. Эпштейн,

"Холокост всеми правдами и неправдами был вычленен из всего трагического опыта истории, полной геноцидов и ужасных преследований самых разных групп людей, и, вместо общечеловеческого правозащитного смысла, "Яд Вашем" был наполнен сугубо национальным, чтобы не сказать националистическим, содержанием. Сквозная идея экспозиции музея "Яд Вашем" состоит в том, что в те кошмарные годы, когда евреев миллионами "ставили к стенке", сжигали в печах и травили ядовитыми газами, никакое государство не пришло им на помощь, а значит, только на свою страну и на ее вооруженные силы евреи могут рассчитывать в борьбе за безопасность и выживание"411.

В контексте такого отношения к Холокосту политика Ирана преподносится в Израиле как экзистенциональная угроза. Уйти от подобного рода сравнений некоторые израильские политики не в состоянии, несмотря на то, что нет ничего общего между мощным региональным центром Израилем и несчастными общинами европейских евреев, которые не могли противостоять фашистской машине уничтожения.

Бывший израильский министр иностранных дел Шломо Бен-Ами отмечал искус рассматривать современные угрозы в свете пережитой евреями трагедии.

"Сегодняшняя нервозность также питается представлениями и страхами, действительной и выдуманной озабоченностью. Иранская угроза израильской стратегической гегемонии представляется как экзистенциальная угроза в стиле Холокоста, а другие израильские враги - Хизбалла, которая верит, что может добиться "конца сионистского образования", и Сирия, которая открыто хвалится, что ее баллистические ракеты способны уничтожить основные города Израиля, - также рассматриваются как иррациональные акторы"412.

В почти каждом выступлении руководителей Израиля присутствовали обвинения в адрес Ирана и призыв остановить его ядерную программу. Израиль требовал от своих зарубежных партнеров "надавить" на Тегеран413. Этот вопрос не раз поднимался на встречах с руководством США и НАТО. Конечно же, Израиль не мог и подумать о военном сценарии без оглядки на своего основного союзника - Вашингтон. Судя по оценкам некоторых израильских специалистов, Израиль будет все более активно прибегать к кибернетической войне, пытаясь остановить или затормозить иранскую ядерную программу путем взлома соотвествующих компьютерных программ.

Действенным средством борьбы с Ираном для Израиля оставалось введение международных санкций. Причем, с точки зрения Израиля, это должны были быть крайне жесткие санкции, которые не сводятся только к ограничению иранской активности по ядерной программе. Выступая на конференции в Иерусалиме 7 февраля 2010 г. израильский премьер Б. Нетаньяху заявил, что мировое сообщество должно консолидироваться, приняв решение о наложении "санкций с зубами" - санкций, действительно ограничивающих экономическое развитие Ирана414.

СБ ООН принял 9 июня 2010 г. очередную резолюцию по санкциям против Ирана, отказывающегося свернуть работы по обогащению урана. Некоторые израильские политики были готовы рассматривать санкции не только как средство отдалить принятие нежелательных решений иранским руководством, но и как своего рода ультиматум Ирану.

Иранский ядерный фактор рассматривался в Израиле как более значимый для безопасности страны, чем неурегулированность палестино-израильского конфликта. Делались намеки на то, что Израиль и многие арабские государства ныне сталкиваются с общей угрозой. На деле урегулирование палестино-израильского конфликта требовало слишком больших усилий и весьма тяжелых уступок со стороны Израиля, к которым не было готово ни его руководство, ни израильское общество, в то время как по отношению к Ирану существовал достаточно широкий консенсус. Если иранская ядерная программа была одним из элементов сплочения иранского общества, то похожую роль она играла и для израильтян, имеющих более широкий разброс мнений по другим проблемам.

Большое значение для Израиля имели также революционные события в арабском мире, результатом которых стала неблагоприятная для Израиля перспектива корректировки внешней политики крупнейшей арабской страны - Египта.

Массовые народные выступления в арабском мире, проявившиеся столь неожиданно, открыли новую страницу в развитии региона. Каким именно будет это развитие, сказать сложно. Хотя формально народный гнев был обращен против авторитарных правителей, слишком долго занимавших свои посты и намеревавшихся (там, где существует президентское правление) даже ввести династическую передачу власти, в каждой стране имелись свои приоритетные причины острого внутреннего кризиса - социальные проблемы, конфессиональные разногласия, племенное соперничество.

В каждой арабской стране, затронутой революционными событиями, ситуация развивалась по-своему: например, в Египте и Тунисе народные выступления привели к отставкам президентов и премьерминистров, к проведению выборов и победе исламистских партий, а в Ливии они вылились в кровопролитную войну, что привело к внешнему вмешательству. Очень непросто развивались события в Бахрейне и в Сирии.

На Ближнем Востоке и в Северной Африке существует много режимов, которые потеряли всякую связь с населением и безнадежно отстали от неравномерно, но быстро модернизирующихся обществ. Привычные патриархальные методы управления стали давать сбой. К взрыву вели и накапливавшиеся годами проблемы - резкое омоложение общества, появление образованных людей, не способных найти себе применение, бедность, вытеснение сельского населения в города и его маргинализация, масштабная коррупция и т.п.

Вместе с тем в Египте социально-экономическое развитие последних лет не отличалось драматизмом. Темпы экономического роста были одними из лучших в государствах третьего мира, правительство успешно проводило реформы, уровень коррупции был даже ниже, чем в некоторых постсоветских государствах, снижалось число безработных, а удар по населению мировых цен на продовольствие был несколько смягчен предоставлением субсидий.

Однако главной особенностью ситуации было то, что снижение безработицы не коснулось молодых образованных людей, а именно в этой среде она была особенно высока. Режим не просчитал возможности социального взрыва, инициатором которого явились прежде всего образованные молодые люди. Не был просчитан и демонстрационный эффект событий в Тунисе, а времени найти адекватный ответ на народное недовольство уже не было.

Движущими силами революций стали молодежные движения. У них не было лидеров национального масштаба, но за ними шли недовольные своим положением традиционные массы. Интернет сыграл большую роль в оповещении людей, в формировании сплотивших их лозунгов и идей, но наряду с ним эффективно действовали традиционные методы. Мечеть оставалась важнейшим инструментом воздействия на население. После пятничной молитвы и проповеди люди с еще большим энтузиазмом шли митинговать. Революционные изменения способствовали выходу на политическую арену исламистских сил.

На первом этапе политические сдвиги не затронули сущности египетского военно-бюрократического режима, вытолкнувшего Мубарака из своих рядов и сделавшего его ответственным за все. Коррективы были внесены египетским руководством во внешнюю политику, которая приобрела более националистические и радикальные черты. Это не означало готовности режима свернуть дипломатические отношения с Израилем, отказаться от кэмп-дэвидских договоренностей, но ряд его шагов был воспринят в Израиле с озабоченностью. Среди них разрешение иранским военным судам на проход по Суэцкому каналу, меняющаяся риторика, отсутствие контроля за ситуацией на Синайском полуострове. Погром израильского посольства в Каире в сентябре 2011 г., который привел к временному отъезду посла и сотрудников, свидетельствовал о росте радикальных настроений на общественном уровне.

В сложившейся революционной ситуации в арабском мире монархические режимы оказались более устойчивыми, чем авторитарные президентские, но нерешенные проблемы сохранились и у них.

В целом для Израиля изменения в региональной обстановке означали усложнение его положения, высокий уровень непредсказуемости событий. Реакцией израильских властей стала большая жесткость в отстаивании ими своих позиций.