= ПРАЗДНИКИ = НА ГЛАВНУЮ = ТРАДИЦИИ = ИСТОРИЯ = ХОЛОКОСТ = ИЗРАНЕТ = НОВОСТИ = СИОНИЗМ =

---

Война Судного дня, сороковая годовщина которой будет отмечаться в следующем году, произвела глубокие изменения в израильском обществе, характер и направленность которых едва ли можно определить одной исчерпывающей фразой. То, что война застала Израиль врасплох и на первом этапе опрокинула все его планы, составлявшиеся на случай новой арабской агрессии, навсегда лишило израильских военачальников того непререкаемого авторитета, которым они пользовались в первые десятилетия существования страны. Осталась в прошлом победная эйфория, столь характерная для умонастроения израильтян в 1967–1973 гг., когда вера в способность ЦАХАЛа дать быстрый и сокрушительный — "элегантный" — ответ на любую угрозу носила почти абсолютный характер. Вместе с авторитетом военных в результате Войны Судного дня пошатнулся авторитет политического руководства страны, следствием чего стало четыре года спустя первое поражение Маараха (так назывался политический блок, наследовавший партии МАПАЙ и предшествовавший Партии труда) на выборах в Кнессет.

Именно в эти годы в Израиле появилась едкая политическая сатира, свободная от былого пиетета по отношению к лидерам государства, его культурным кодам и ценностям. Тогда же израильтяне, пережившие шок внезапного нападения и войну, по ходу которой им довелось пережить ощущение экзистенциальной угрозы, впали в примечательную зависимость от новостной информации, поставлять которую им радио и телевидение стали с небывалой прежде частотой. Радиостанция "Галей ЦАХАЛ" перешла после Войны Судного дня к круглосуточному вещанию, причем выпуски новостей стали передаваться ею каждые полчаса. Со временем к трансляции в таком же режиме перешел "Коль Исраэль", и на обеих станциях, в дополнение к постоянным выпускам новостей, появилось множество ежедневных радиожурналов, дающих развернутую картину актуальных событий.

Этот режим зачастую приводит к искусственному производству "новостей" и избыточной драматизации мелких событий. Им также задается нервный полемический ритм израильского эфира: на каждое малозначительное высказывание одного второстепенного деятеля, прозвучавшее в утреннем радиожурнале, уже полчаса спустя поступает реакция от другого такого же деятеля, и полемика между ними, очень часто не ст'oящая выеденного яйца, может в течение долгих часов преподноситься радиослушателям как нечто, заслуживающее внимания. Удивительно, что этот режим долго не менялся даже с развитием интернета и иных технических средств, способных полностью удовлетворить потребности тех, чья зависимость от новостной информации носит особенно острый характер. Лишь теперь, спустя почти сорок лет, новое руководство радиостанции "Галей ЦАХАЛ" решило отменить новостные выпуски, транслировавшиеся в середине каждого часа.

Война Судного дня породила множество споров между израильскими генералами и военными менее высокого ранга, отстаивавшими каждый свою точку зрения на различные ее эпизоды. Постепенный процесс рассекречивания и публикации документов, относящих к этой войне, включая протоколы проводившихся тогда заседаний израильского кабинета, дает новую пищу для этих споров, все еще очень страстных. Война Судного дня также дала обильный урожай в литературе, песенном творчестве и документальном кинематографе, а по прошествии какого-то времени (и в более скромных масштабах) в художественном кино. В отличие от египетского кинематографа, сразу же взявшегося за утверждение официальной версии Каира о победе арабов в войне 1973 года, израильские фильмы, посвященные этой войне, выдержаны в минорной тональности и далеки от помпезности. Таковы "Киппур", снятый в 2000 году режиссером Амосом Гитаем, и телевизионная драма "Молчащие сирены", снятая к тридцатилетию войны Рики Шелахом по книге профессора Ури Бар-Йосефа "Заснувший страж" (о провале израильской военной разведки в оценке реальных намерений Египта и Сирии осенью 1973 года).

Попутно отметим, что влияние Войны Судного дня сказалось на художественном творчестве также и за пределами Израиля и арабских стран. Так, знаменитый канадский поэт и музыкант Леонард Коэн, приезжавший в Израиль во время этой войны и выступавший перед солдатами ЦАХАЛа на Синайском фронте, выпустил вскоре после ее окончания альбом New Skin for the Old Ceremony ("Новая кожа для старой церемонии"). Некоторые песни в этом альбоме несут явственные следы военных впечатлений Коэна. Таковые особенно различимы в песне Who by Fire ("Кто в огне"), сочиненной по мотивам известного пиюта Унэтанне т'oкеф, входящего в литургию Рош ха-Шана и Судного дня. Также и песни этого альбома There Is a War и Lover Lover Lover связаны с фронтовыми впечатлениями музыканта. Впрочем, здесь мы рискуем непозволительно удалиться от задуманной темы данного очерка.

Война на Ближнем Востоке, затрагивавшая интересы великих держав, сопровождалась не только поставками советского оружия арабам и американского оружия Израилю, но также и интенсивным американо-советским диалогом, осуществлявшимся через канал доверительных отношений между госсекретарем США Генри Киссинджером и послом СССР в Вашингтоне Анатолием Добрыниным. В рамках этого диалога стороны старались исключить такое развитие событий, при котором интересы одной из них пострадают настолько серьезно, что это подтолкнет ее к политическим и военным телодвижениям, чреватым опасностью прямой конфронтации между великими державами. В конце концов Война Судного дня завершилась прекращением огня, достигнутым благодаря согласованному вмешательству США и СССР. При этом Кремль проявил острую заинтересованность в скорейшем прекращении боевых действий в тот момент, когда военное положение арабских стран стало катастрофическим.

Белый дом, заинтересованный в продолжении политики разрядки и одновременно с этим стремившийся взять Египет под свою политическую опеку, счел целесообразным поддержать требование Кремля о немедленном прекращении огня. 20 октября Киссинджер вылетел в Москву и договоренности, достигнутые в ходе его визита, составили затем основу резолюции Совета Безопасности ООН № 338. Эта резолюция, принятая 22 октября 1973 года по совместному предложению США и СССР, требовала от воюющих сторон "прекратить все военные действия немедленно, не позже чем в течение 12 часов с момента принятия настоящего решения, с оставлением войск на занимаемых ими сейчас позициях".

До действительного прекращения огня прошло еще несколько дней, в течение которых СССР, напуганный перспективой полного разгрома арабов, выступил с угрозой прямого военного вмешательства в ближневосточный конфликт, привел в боевую готовность свои воздушно-десантные дивизии и значительно нарастил группировку своего военного флота в Средиземном море. США ответили на это повышением боеготовности своих ядерных сил. Но в конце концов прекращение огня стало фактом, причем ЦАХАЛ, освободив всю территорию Голанских высот, захваченную сирийцами в начале войны, удерживал под своим контролем значительную часть сирийской территории за предвоенной линией прекращения огня и находился в 40 км от Дамаска. Египту удалось удержать на восточном берегу Суэцкого канала полосу глубиной до 10 км, однако силы ЦАХАЛа, перешедшие на западный берег канала, контролировали там территорию площадью в 1600 кв. км, удерживали в окружении III египетскую армию и находились в 70 км от Каира.

Позже, 18 января 1974 года, после переговоров, проводившихся на 101-ом километре шоссе Каир-Суэц и затем на мирной конференции в Женеве, было заключено израильско-египетское соглашение о разведении войск, по которому ЦАХАЛ снял кольцо окружения c III египетской армии, покинул западный берег Суэцкого канала, а на восточном берегу отвел свои силы на расстояние до 20 км от канала, позволив тем самым Египту возобновить судоходство по нему. Аналогичное соглашение с Сирией было заключено 31 мая 1974 года, и по нему Израиль вывел свои войска как с собственно сирийской территории, так и из города Кунейтра, находившегося под его контролем со времени Шестидневной войны. То, что Израиль, несмотря на одержанную им военную победу, оказался вынужден уступить Египту и Сирии часть территорий, занятых им в 1967 году, явилось результатом американского давления на правительство Голды Меир, вызванного, в свою очередь, тем, что Египет открыто перешел в тот период под политический патронаж США, а Сирия, оставшись в прежних отношениях с Советским Союзом, признала за Вашингтоном ведущую роль в ходе послевоенных переговоров.

Несмотря на бравурный тон, в котором официальный Каир сразу же заговорил о результатах Войны Судного дня, именно эта война убедила Египет, а затем и другие арабские страны в невозможности военного разгрома Израиля. Начав войну идеальным образом — тщательно подготовленным, единовременным и внезапным нападением на Израиль на двух фронтах — Египет и Сирия смогли обеспечить себе лишь временные военные достижения, утраченные в последующих боях, так что на заключительном этапе войны арабам потребовалось экстренное вмешательство великих держав, без которого их очередное унизительное поражение стало бы несомненным. Выводом из этого для арабов стала стратегия политического понуждения Израиля к территориальным уступкам, пионером которой явился Египет.

Преимущества данной стратегии признавались даже теми, кто в конкретных условиях, сопровождавших подготовку и заключение Кемп-Дэвидского мирного договора между Израилем и Египтом (1979), обвинял египетского президента Анвара Садата в предательстве общеарабского дела. Достаточно сказать, что Поэтапный план ООП был принят на 12-й сессии Палестинского национального совета по инициативе Ясера Арафата уже в июне 1974 года, сразу же по заключении израильско-сирийского соглашения о разведении войск на Голанских высотах. Этим планом — без ревизии общей задачи ООП, состоявшей (и состоящей) в уничтожении Израиля, и без отказа от "вооруженной борьбы" как главного средства достижения палестинских целей — впервые допускалось, что палестинское государство будет создано на первом этапе в Иудее, Самарии и Газе, а не на всей территории Эрец-Исраэль сразу же, как предполагалось прежними программными документами ООП. Все последующие политические шаги ООП, включая заключение соглашений "Осло" (1993), предпринимались на основе этого плана.

В Израиле, для которого внезапное начало Войны Судного дня и крупные неудачи ЦАХАЛа в первый период военных действий явились тяжелой травмой, воцарившееся после войны настроение было отнюдь не победным. Уже 18 ноября 1973 года правительство Голды Меир было вынуждено объявить об учреждении государственной комиссии во главе с президентом Верховного суда Шимоном Агранатом, и этой комиссии было поручено расследовать причины израильских неудач в начальный период войны. Работа комиссии сопровождалась набирающим силу движением общественного протеста, острие которого было направлено на министра обороны Моше Даяна. Когда комиссия Аграната, заслушав 58 свидетелей в ходе 140 заседаний, опубликовала 1 апреля 1974 года свой промежуточный доклад, в котором ответственность за неудачи ЦАХАЛа в начальный период войны возлагалась лишь на генералов (руководителей военной разведки, командующего Южным фронтом и начальника Генерального штаба), общественное недовольство достигло критического уровня и вынудило Голду Меир уйти в отставку. Новым главой израильского правительства стал в июне того же года Ицхак Рабин, не включивший Даяна в состав своего кабинета.

В целом же, попытайся мы кратко определить суть процессов, стимулированных в израильском обществе Войной Судного дня, нам было бы трудно избежать таких выражений, как разочарование, депрессия, эмоциональный упадок, политический декаданс. Проявлением этих тенденций стало возникновение "Шалом ахшав", "Махане ШЕЛИ", "Смоль исраэли хадаш" и других общественных групп, требовавших от израильского правительства максимальных уступок арабам и объявлявших немедленное примирение с соседями ультимативной задачей Израиля, без решения которой само существование еврейского государства объявлялось морально ущербным (и даже более того). С другой стороны, ответом на политическую депрессию, воцарившуюся по следам Войны Судного дня, стало появление поселенческого движения "Гуш-Эмуним", мыслившего себя авангардом национального возрождения и во многих отношениях являвшегося таковым. Некоторые из общественных групп, возникших в середине семидесятых годов, давно распались, но политическая борьба в Израиле до сих пор в существенной мере определяется противостоянием двух значительных сил, заявивших о себе вскоре после Войны Судного дня: "Шалом ахшав", с одной стороны, и "Гуш-Эмуним", с другой. Сказанное верно и с учетом того, что "Гуш-Эмуним" прекратил свое существование как единая группа еще в восьмидесятые годы.

Влияние Войны Судного дня оказалось столь глубоким, что израильское общество давно уже невозможно представить себе в отрыве от этой травмы и ее долгосрочных последствий. Многим кажется странным, что именно национальная травма стала для израильтян главным итогом войны, завершившейся победой ЦАХАЛа над значительно превосходившими его арабскими армиями, сумевшими, как уже отмечалось, начать войну в идеальных для них условиях. Но с фактами спорить трудно: октябрьская травма 1973 года очевидна любому, кто знает, как говорят, поют и пишут в Израиле об этой войне. Она часто становится поводом для манипуляций, грубо подверстанных под задачи, которые ставит перед собой в данный момент определенный политический лагерь. Примером такого рода может считаться нестерпимо лживая песня "Мы — зимние дети 73-го года" на слова Шмуэля Хасфари: она появилась в 1994 году, как средство лирической поддержки "Осло", и ее слащавый припев "Вы обещали голубя, обещали оливковый лист" должен был прозвучать как гимн поколения, истосковавшегося по миротворцу Арафату и винящего своих родителей за то, что те не протянули ему руку раньше. Но и сама возможность подобных манипуляций говорит о подлинном характере травмы 1973 года.

К событиям Войны Судного дня автор этих строк обращался на страницах "Вестей" в разные годы, сосредотачиваясь, как правило, на отдельном ее эпизоде или аспекте (ошибка израильской военной разведки в оценке намерений противника накануне войны, провал израильского контрнаступления на Синае 8 октября 1973 года, личность и деятельность Моше Даяна, публикация рассекреченных военных протоколов израильского кабинета, отражение Войны Судного дня в романах А.Б. Йегошуа, Сами Михаэля и др.). Очерк, предлагаемый читателям теперь, изначально задумывался как попытка сравнить суждения различных египетских военачальников о безуспешном наступлении на Синае, предпринятом Египтом 14 октября 1973 года, на втором этапе войны, и ставшем поворотным пунктом в развитии событий на Южном фронте. Но почти сразу же с началом работы над этим очерком стало понятно, что его характер будет существенно отличаться от изначально задуманного.

Единовременное внезапное нападение Египта и Сирии на Израиль оказалось возможным из-за ошибки израильских разведслужб и, в первую очередь, Разведывательного управления Генштаба (АМАН), не сумевших правильно оценить реальные намерения Садата и Асада осенью 1973 года. Эта ошибка или, точнее, комплекс ошибок в оценке наблюдавшихся Израилем действий противника, создававшего мощные ударные группировки на рубежах будущего наступления, была порождением т. н. "концепции", которая овладела умами израильских аналитиков в предвоенный период (с тех пор это слово стало в Израиле синонимом стратегической близорукости). Сущность "концепции" состояла в следующем:

1. Сирия не начнет войну против Израиля в одиночку, но только совместно с Египтом.

2. Египет не начнет войну до тех пор, пока у него не будет ответа на израильское превосходство в воздухе и, в частности, пока у него не появится возможности атаковать базы израильских ВВС и другие объекты в глубине израильской территории.

В 1973 году Египет еще не имел ответа на израильское превосходство в воздухе и, оставаясь уязвимым в этой критической точке, не мог развить успешное наступление вглубь Синая, поскольку таковое потребовало бы от него вывести свои наступающие силы за пределы зоны, которая прикрывалась зенитно-ракетными комплексами, базировавшимися на западном берегу Суэцкого канала. Из этого в Израиле делался вывод о том, что противник не планирует начало войны в обозримом будущем, а его мероприятия по созданию крупных ударных группировок на рубежах будущего наступления расценивались как попытка измотать Израиль постоянной военной готовностью и частой мобилизацией резервистских сил.

В психологическом плане такая оценка подкреплялась тем, что весной 1973 года египетские военные мероприятия, вызвавшие большую тревогу израильского руководства и побудившие его предпринять ряд дорогостоящих и обременительных для общества мер по повышению боеготовности ЦАХАЛа, верно оценивались военной разведкой как не несущие прямой угрозы скорого нападения на Израиль. Осенью 1973 года оценка военной разведки оставалась прежней, несмотря на всё более явные признаки скорого начала войны, и 5 октября 1973 года, за день до египетско-сирийского нападения, в докладе, который АМАН представил израильскому правительству, появилась следующая фраза, ставшая впоследствии знаменитой: "Хотя конфигурация египетских сил у канала содержит признаки, указывающие на возможность скорой наступательной инициативы, наша оценка общего соотношения сил между ЦАХАЛом и египетской армией остается прежней, и, соответственно, мы считаем низкой вероятность того, что Египет намерен возобновить боевые действия".

Как мы видим, главным элементом "концепции", ослепившей АМАН в предвоенный период, была уверенность в том, что значительное нападение на Израиль не будет предпринято Египтом и Сирией, поскольку Анвар Садат понимает невозможность одержать над Израилем решительную победу. Верная по сути оценка египетского военного потенциала сочеталась в этой концепции с неправильным выводом.

Садат и его Генеральный штаб, возглавлявшийся генералом Саадом аль-Шазли, не строили иллюзий насчет возможности полностью разгромить ЦАХАЛ на Синае и прорваться вглубь израильской территории. Они исходили при этом из априорной убежденности в качественном превосходстве израильской авиации над арабскими военно-воздушными силами и не верили в способность своих пилотов успешно драться с израильтянами в воздухе. По этой причине египтяне не планировали продвижения за полосу Синайского полуострова, прикрытую их ЗРК, расположенными на западном берегу канала. Попытка продвинуться за пределы этой полосы вглубь Синая и далее представлялась Сааду аль-Шазли заведомо обреченной, поскольку без прикрытия зенитных ракет египетские силы окажутся уязвимыми для израильской авиации. Но при этом египтяне всерьез подготовились к форсированию канала и к дальнейшему удержанию захваченной полосы на его восточном берегу. Фактически это и было целью войны, с точки зрения президента Садата: вернуть арабам утраченную гордость, продемонстрировать успешное наступление арабских армий, навязать Израилю прекращение огня в унизительной для него ситуации и тем самым создать условия для будущего возвращения Синая Египту.

Именно в этом пункте, т. е. в оценке реальных намерений Египта в планируемой им войне, состояла роковая ошибка израильской "концепции". Здесь нужно отметить, что египетское руководство тщательно скрывало истинный оперативный план, которому оно собиралось следовать, не только от Израиля, но так же от СССР и от своих сирийских союзников. Саад аль-Шазли подробно описал причины этого в своей книге "Форсирование Суэцкого канала". От Москвы точный план действий на период после форсирования канала скрывался ради того, чтобы обеспечить Египту максимальный приток вооружений: египтяне убеждали советское руководство в том, что они готовят более глубокую наступательную операцию нежели та, что планировалась ими в действительности. Что же до Сирии, то от нее истинные намерения Египта скрывались из необходимости побудить Хафеза Асада к максимально активным действиям. Асад, в отличие от Садата, действительно полагал, что непосредственной целью войны является возвращение силой всех территорий, утраченных Египтом и Сирией в 1967 году. Он уже в ходе войны осознал, что египтяне ведут себя осторожнее, чем обещали ему на стадии подготовки к нападению на Израиль, и это, очевидно, сказалось в какой-то момент на его собственных действиях.

Но разговор о "концепции" нельзя ограничить ведомственными рамками военной разведки. Применительно к данному вопросу имеет значение и то, как понималась в те годы общая ситуация на Ближнем Востоке высшим политическим руководством Израиля.

По ходу Войны на истощение, которую Египет вел против Израиля в 1968–1970 гг., египетские вооруженные силы стали опираться не только на помощь советских инструкторов, но также и на прямое участие советских военных — эскадрилий истребительной авиации и ракетных частей ПВО — в боевых действиях. Численность советского военного персонала в Египте превысила 32 тысячи человек. С точки зрения США, этим создавалась двойная опасность: перерастания ближневосточного конфликта в прямое столкновение великих держав и углубления советского влияния в регионе. Вашингтон проявлял растущую заинтересованность в прекращении огня. Достичь его удалось после того, как 30 июля 1970 года израильскими пилотами было сбито в воздушном бою пять истребителей МИГ-21, пилотируемых советскими летчиками, причем Израиль не потерял в этом бою ни одного самолета. Срочно прибывший в Каир командующий советскими ВВС маршал Павел Кутахов провел расследование данного инцидента. По итогам расследования им был отдан приказ о прекращении полетов советских летчиков в зоне Суэцкого канала. Руководство СССР оказалось перед необходимостью уведомить Насера о том, что оно не в состоянии гарантировать неприкосновенность египетских воздушных рубежей.

Данный факт вынудил египетского президента согласиться на прекращение огня с 8 августа 1970 года. Война на истощение, стоившая жизни 367 солдатам и офицерам ЦАХАЛа, многим тысячам египтян и, по крайней мере, 58 советским военнослужащим, завершилась.

Прекращение огня вступило в силу ровно через неделю после того, как правительство Голды Меир согласилось принять в общих чертах второй план Уильяма Роджерса, бывшего тогда государственным секретарем США. План предусматривал прекращение огня в районе Суэцкого канала, взаимное признание конфликтующих сторон и заключение мирных соглашений между ними на основе резолюции Совета Безопасности ООН № 242. Но развитию политического процесса в духе сделанного Роджерсом предложения помешало то, что Египет сразу же нарушил условия прекращения огня, выдвинув свои зенитно-ракетные батареи к Суэцкому каналу. Жесткую израильскую реакцию на этот шаг блокировало мощное давление США, отражавшее заинтересованность Белого дома в том, чтобы в районе канала не возобновились активные военные действия. Эффективность американского давления была в существенной мере усилена тем, что на повестке дня в то время стояло заключение крупной сделки по закупке в Соединенных Штатах необходимых Израилю самолетов "Фантом".

Политическая атмосфера в регионе оставалась весьма напряженной, когда в феврале 1971 года специальный представитель ООН на Ближнем Востоке д-р Гуннар Ярринг возобновил свою посредническую миссию, прерванную с началом Войны на истощение. К тому времени умершего в сентябре предыдущего года Насера сменил на посту египетского президента Анвар Садат. К удивлению израильского руководства он положительно ответил на переданный ему через Ярринга вопрос о том, готов ли Египет заключить мирный договор с Израилем. После этого предложение Ярринга приобрело следующий вид:

Израиль обязуется отвести свои войска к линии международной границы между Египтом и территорией британского мандата в Палестине при удовлетворительном решении следующих вопросов: а) создание демилитаризованных зон; б) практические меры безопасности в районе Шарм аш-Шейха, которыми будет обеспечено свободное судоходство в Тиранских проливах; в) свободное судоходство в Суэцкоим канале. Египет обязуется заключить с Израилем мирный договор, который будет включать: а) прекращение состояния войны; б) взаимное признание сторонами суверенитета, политической независимости и территориальной целостности друг друга; в) признание за каждой из сторон права на мирное существование в признанных и безопасных границах; г) обязательство сторон делать все от них зависящее для предотвращения враждебных действий со своей территории против партнера по мирному договору; д) невмешательство во внутренние дела друг друга.

Инициатива Ярринга была отвергнута Израилем на том основании, что она предрешает исход переговоров по территориальному вопросу. Шесть с половиной лет спустя, в ноябре 1977 года, Голда Меир сказала прибывшему в Иерусалим Анвару Садату, что она не поверила в серьезность его предложения, сделанного через д-ра Ярринга. Этому недоверию было много причин, и одна из них состояла в том, что в Израиле скептически оценивали способность Садата удержаться у власти и, тем более, удержаться у власти, согласившись на публичное признание Израиля. Споры о том, была ли связана с предложением Ярринга реальная возможность заключить мир с Египтом и избежать Войны Судного дня, ведутся в Израиле до сих пор. В ходе последующих контактов с Египтом, осуществлявшихся через американских посредников, это предложение уже не возвращалось в полном виде. Израилю предлогалось отступить с Синая в обмен на некую форму прекращения состояния войны, без нормализации отношений.

В июле 1972 года из Египта был неожиданно выслан основной состав советского военного персонала. Главной причиной этого шага стало, по всей вероятности, то, что у Каира тогда уже не оставалось реальных причин держать на своей территории десятки тысяч иностранных военнослужащих и членов их семей: Война на истощение прекратилась, а в будущей полномасштабной войне против Израиля прямое участие советских войск не ожидалось. Кроме того, Садат испытывал раздражение в связи с отказом Москвы поставить Египту ракеты "земля-земля", способные угрожать израильскому тылу (об этом и об изменившемся впоследствии решении Москвы, будет подробнее сказано в следующей части данного очерка). И наконец, в Каире достаточно хорошо понимали, что СССР, разорвавший дипломатические отношения с Израилем в 1967 году, не имеет практически никакого влияния на израильское руководство. Готовясь к войне, Садат знал, что ее результатом не будет военный разгром Израиля, а любой другой результат — например, ограниченный успех египетского наступления на Синае — следовало после войны разыграть политически выгодным для Египта образом. Сделать это было значительно проще, опираясь на помощь США.

С осознанием данного факта был связан наметившийся в то время процесс сближения Египта с Соединенными Штатами. Хафез Исмаил, советник Садата по вопросам национальной безопасности, посетил Вашингтон в январе 1973 года и провел там переговоры со своим американским коллегой Генри Киссинджером. На повестке дня снова стоял вопрос о возможности примирения Египта с Израилем, но если два года назад предложение Ярринга не увязывалось с т. н. "палестинской проблемой", то теперь условием полной нормализации отношений и обмена послами египтяне поставили общее урегулирование арабо-израильского конфликта, что подразумевало также и удовлетворение палестинских требований, совершенно невозможное с точки зрения израильского руководства.

Принятое за полгода до этого решение Садата вывести из Египта основную часть советского военного персонала явилось предвестием последующих шагов в русле сближения с Вашингтоном. Это еще не был открытый разрыв Каира с Кремлем. Из Египта были выведены советские воинские части, но советские военные специалисты и офицеры-инструкторы остались в стране. Также и поток советских военных поставок в Египет продолжался в 1972–1973 гг. Но в Москве понимали, что тенденция к сближению Египта с Соединенными Штатами имеет объективную причину, связанную с тем, что Кремль не может предложить Каиру никаких каналов политического влияния на Израиль. В связи с этим советская сторона предложила Израилю провести тайные переговоры по политическим вопросам, и такие переговоры действительно велись в Вене в 1972 — начале 1973 гг. Советскую делегацию на них возглавлял Евгений Примаков, статус которого определял не занимаемый им пост (формально Примаков был тогда заместителем директора Института мировой экономики и международных отношений АН СССР), а полномочия, предоставленные ему высшим руководством СССР. С израильской стороны переговоры вела делегация во главе с генеральным директором министерства главы правительства Мордехаем Газитом.

Основной интерес советской стороны на этих переговорах состоял в том, чтобы убедить Израиль в невозможности обойтись одним только американским посредничеством и получить от его руководства согласие на предъявление арабам определенных предложений по мирному урегулированию ближневосточного конфликта. Согласованной формулы таких предложений в ходе переговоров установлено не было, но в целом переговорный процесс создал у израильтян впечатление о том, что Советский Союз оказывает сдерживающее влияние на Египет и, во всяком случае, не подталкивает его на данном этапе к новой войне. Это позволяло строить известные надежды в связи с американо-египетским каналом переговоров, хотя Каиром уже и не предлагалось на них заключение договорного мира.

Таким был общий политический фон "концепции", ослепившей осенью 1973 года АМАН и израильское руководство в целом. Но освещение данной темы будет совершенно недостаточным без упоминания о том, что стало восприниматься со временем — если не всеми, то многими — как чрезвычайно успешная египетская игра с целью дезориентации Израиля.

Здесь нужно сразу сказать, что события, о которых пойдет речь ниже, остаются предметом ожесточенных споров между ветеранами израильских спецслужб. В этих спорах ряд ветеранов АМАНа отстаивает точку зрения, согласно которой Моссад и вместе с ним остальные звенья израильского разведсообщества стали жертвой египетского обмана. Главным выразителем данной теории является Эли Зеира, возглавлявший АМАН в 1972–1973 гг. и признанный комиссией Аграната одним из главных виновников израильских неудач в начальный период Войны Судного дня. Ветераны Мосада, напротив, склонны считать, что никакой египетской спецоперации не было, и обвиняют Зеиру в том, что он придумал ее, чтобы снять с себя вину за провал 1973 года.

Так или иначе, ключевая роль в событиях, ставших предметом вышеупомянутых споров, принадлежала Ашрафу Маруану, зятю египетского президента Насера, ставшему затем доверенным лицом его преемника Садата. Маруан предложил свои услуги Моссаду весной 1969 года. Связавшись с израильским посольством в Лондоне, он попросил о встрече с местным представителем израильской разведки. Получив отказ, он несколько раз повторно обращался в посольство с той же просьбой и в конце концов добился встречи с Шмуэлем Гореном, возглавляшим тогда европейскую резидентуру Моссада. Произведенная проверка показала, что Ашраф Маруан ведет легкомысленный и расточительный образ жизни, тратит крупные суммы денег и часто испытывает в связи с этим финансовые трудности. При встрече с Гореном Маруан говорил о своем политическом разочаровании в связи с разгромом арабских армий в 1967 году, но при это он недвусмысленно дал понять, что главным мотивом, толкающим его к сотрудничеству с Израилем, является заинтересованность в денежном вознаграждении. Он потребовал платить ему по 100 тысяч долларов за каждую встречу с израильтянами, пообещав, что его израильские конфиденты не будут разочарованы результатами этих встреч.

В Моссаде, разумеется, опасались подвоха, всегда вероятного в ситуации, когда предложение о сотрудничестве исходит от будущего агента. Были предприняты возможные в тех условиях меры с целью составить максимально полное впечатление о личности Маруана, его связях и мотивации. После некоторых колебаний в Моссаде решили рискнуть: египетскому прожигателю жизни было предложено доказать серьезность его намерений и возможностей. Уже первые предоставленные им документы обладали огромной ценностью, причем их аутентичность была подтверждена, насколько это возможно, дополнительными проверками. К числу этих документов принадлежали и протоколы советско-египетских переговоров, состоявшихся в ходе тайного визита Насера в Москву в январе 1970 года.

Связь с Ашрафом Маруаном представлялась столь серьезной и перспективной, что с ним встретился лично Цви Замир, бывший в то время директором Моссада. На основе состоявшейся между ними беседы Замир, подобно Шмуэлю Горену, пришел к выводу о целесообразности дальнейшего сотрудничества с египтянином. В последующий период встречи с Маруаном, регулярно выезжавшим из Египта в европейские страны, проводились офицером Моссада по кличке "Миша" раз в два-три месяца, будучи неизменно продуктивными в плане поставлявшейся агентом информации. В некоторых случаях "Мишу" сопровождал начальник египетского отдела израильской военной разведки (АМАН).

Поставляя достоверную информацию исключительной важности, Ашраф Маруан стал в 1970–1973 гг. ценнейшим агентом израильской разведки в Каире (в последовавших много лет спустя публикациях израильских СМИ Маруан стал упоминаться как "агент Вавилон", и так же он будет именоваться здесь, хотя его реальная агентурная кличка была иной). Качество и значение поставлявшейся им информации были столь велики, что в работе с ней стало нарушаться важное правило, действующее обычно в отношении сведений, получаемых из агентурных источников. В нормальной ситуации сведения такого рода поступают на изучение высшей аналитической инстанции, каковой является в Израиле Аналитический отдел Разведуправления Генштаба. Эта инстанция, оценивая всю поступающую к ней информацию, составляет военные и военно-политические донесения руководству страны. Но сообщения, исходившие от Маруана, стали со временем поступать "в сыром виде" к руководителям государства (Голде Меир, Моше Даяну, Исраэлю Галили) и к некоторым генералам ЦАХАЛа. Этим неизбежным образом определялись особый вес данного источника и особое доверие к поставляемой им информации.

Распорядившись о столь необычном порядке работы с "сырой" информацией Маруана, Замир исходил из того, что она, в силу своей исключительной важности, заслуживает представления руководству страны без предварительной обработки аналитиками военной разведки. АМАН, со своей стороны, был весьма недоволен таким порядком вещей. В некоторый момент Аарон Ярив, возглавлявший АМАН в 1964–1972 гг., настоял на прекращении практики, допускавшей знакомство руководителей государства с "сырой" информацией Маруана, но его решению резко воспротивился Моше Даян, и ситуация вернулась в прежнее русло.

Предположение о том, что Ашраф Маруан является двойным агентом или, хуже того, специально подосланным дезинформатором, неоднократно возникало в АМАНе и Моссаде, но подтверждавшаяся иными источниками достоверность поставляемых им сведений всякий раз приводила к тому, что это предположение отвергалось. Позже анализ его сообщений привел некоторых израильских исследователей к выводу о том, что они в огромной мере способствовали воцарению "концепции". О том же говорил и Моше Даян в своем интервью газете "Едиот ахронот", опубликованном 27 апреля 1997 года, через двадцать лет после того, как оно было дано:

"Эта концепция не была изобретением какого-нибудь сумасшедшего гения в АМАНе, или лично главы АМАНа, или министра обороны. Она сложилась у нас на основе очень надежной информации, лучше которой, как мы считали тогда, добыть невозможно… Эта информация, послужившая основой концепции, проверялась всеми возможными способами, причем ее достоверность и точность всякий раз подтверждались. Я могу сказать с полной уверенностью, что любая разведывательная служба в мире и любой министр обороны или начальник генерального штаба, получи он подобную информацию и знай он, где она добыта, пришел бы к таким же выводам".

Если Ашраф Маруан был агентом-дезинформатором, модус его использования Каиром был весьма хитроумным, поскольку Маруан не пытался прямо навязать израильтянам выводы в духе "концепции". Напротив, он уже в 1971–1972 гг. стал информировать Моссад о вызревании у египетского руководства планов ограниченного наступления на Синае, которое отбросит ЦАХАЛ на 20–30 км от Суэцкого канала и приведет к быстрому вмешательству США с целью недопустить израильское контрнаступление и возвращение к предвоенной линии прекращения огня. В декабре 1972 года Маруан сообщил о принятом в Каире решении начать войну с Израилем. В апреле 1973 года он сообщил, что война будет начата Египтом 19 мая, и это сообщение побудило израильское правительство санкционировать дорогостоящие меры по повышению боеготовности ЦАХАЛа, включая призыв резервистов. Как известно, в мае война не началась, и это послужило дополнительному укреплению авторитета "концепции" и тех, кто ей твердо следовал.

В рамках гипотезы, согласно которой агент Вавилон действовал в интересах Египта, можно предположить, что передававшиеся им сообщения о планах ограниченной войны на Синае инспирировались Каиром ради того, чтобы повысить доверие израильтян к Маруану. Подобный шаг мог быть продиктован предположением о том, что сведения о разработке планов ограниченной войны с большой вероятностью поступят в Израиль из других источников (так оно и было в действительности). Соответственно, в Каире могли опасаться, что Маруан, постоянно демонстрировавший свою исключительную осведомленность, вызовет подозрения израильтян, если он умолчит об этих планах. Но при этом общий поток поставляемой им информации был организован так, что он укреплял сложившуюся в Израиле точку зрения, согласно которой Египет не начнет войну до тех пор, пока у него не будет достаточно убедительного ответа на израильское превосходство в воздухе.

Так или иначе, в течение лета 1973 года Маруаном было передано несколько сообщений о том, что война начнется в конце сентября или в начале октября. В ночь с 4 на 5 октября 1973 года, за сорок часов до начала боевых действий, агент Вавилон передал условный сигнал "Химикаты", означавший, что война начнется в самое ближайшее время и что он сможет сообщить дополнительные подробности в ходе встречи, которая должна состояться в течение ближайших суток. Никогда прежде Маруан не пользовался этим сигналом. Директор Моссада вылетел на встречу с ним в Лондон, а начальник АМАНа Эли Зеира проинформировал кабинет Голды Меир о полученном предупреждении достаточно общим образом, предложив дождаться возвращения Замира из Лондона.

Между тем полученные Замиром сведения были таковы, что он уже ночью 6 октября, сразу же по завершении встречи с агентом, связался по телефону с начальником своей канцелярии и передал ему следующее сообщение для Голды Меир и членов ее кабинета: "Египтяне и сирийцы планируют начать наступление сегодня, в поздние послеполуденные часы. Они знают, что сегодня праздник (Судный день — Д.К.), и рассчитывают произвести высадку до наступления темноты. Атака будет произведена по известному нам плану. По мнению источника, Садат не может отложить начало военных действий из-за обязательств, данных им лидерам других арабских государств, и он хочет выполнить эти обязательства полностью. Источник считает, что, несмотря на колебания Садата, вероятность атаки (сегодня — Д.К.) составляет 99,9 процентов. Они рассчитывают на победу и поэтому опасаются преждевременной огласки, способной привести к внешнему вмешательству, которое может побудить некоторых участников заново взвесить целесообразность (войны — Д.К.). Русские не будут принимать участия в операции".

Война, как известно, началась не в "поздние послеполуденные часы", а в 13 часов 50 минут. Данное обстоятельство имеет особую ценность в глазах тех, кто считает Ашрафа Маруана египетским агентом-дезинформатором. С их точки зрения, Маруан был направлен на встречу с Замиром в тот момент, когда Израиль, с одной стороны, уже не мог не видеть египетских и сирийских приготовлений к войне (включая срочную эвакуацию семей советских военных советников из обеих стран), а, с другой, уже не мог эффективно воспользоваться переданным ему предупреждением. И кроме того, говорят сторонники точки зрения, согласно которой Моссад пал жертвой целенаправленного обмана, даже это позднее предупреждение служило задаче дезинформации Израиля, поскольку оно сообщало ложное время начала атаки на египетском и сирийском фронтах. Что же до тех, кто отвергает версию об использовании Маруана Каиром, то они полагают, что агент Вавилон честно передавал Израилю имеющуюся у него информацию и что он сообщил о времени начала войны то, что было ему известно. О последних решениях, касающихся точного часа начала военных действий, Маруан, по их мнению, не знал.

Завершая рассказ об агенте Вавилон, отметим, что 27 июня 2007 года тело Маруана было найдено после того, как он выбросился, был выброшен или упал из окна своей лондонской квартиры. Это случилось через три года после того, как Эли Зеира назвал имя Маруана во второй редакции своей книги о Войне Судного дня, утверждая, что тот был двойным агентом. В эти три года не наблюдалось признаков, говорящих о том, что египетское руководство и лично президент Хусни Мубарак изменили свое отношение к нему. В частности, в октябре 2004 года при трансляции египетским телевидением очередной церемонии, посвященной "арабской победе" в Войне Судного дня, можно было видеть, что Мубарак пожимает руку Маруану. После гибели Маруана Мубарак заявил в интервью газете "Аль-Ахрам", что тот "был египетским патриотом, предоставившим замечательные услуги своей стране", и назвал лживыми "слухи" о его шпионаже в пользу Израиля. Это не изменило точку зрения Цви Замира, и тот написал в своей книге, вышедшей через четыре года после гибели Маруана: "Я был весьма огорчен известием о том, как закончилась жизнь этого человека. Меня возмущают обстоятельства, приведшие к его гибели, и удручает осознание того, что я оказался бессилен его уберечь. Меня также мучает мысль о том, что разглашение его имени как израильского агента в египетской элите ускорило его падение с лондонского балкона, если не привело к нему самым непосредственным образом".

Основываясь на телефонограмме директора Моссада, Голда Меир сообщила членам своего кабинета, собравшимся на экстренное совещание утром 6 октября: "Сегодня начнется война". Протоколы этого совещания были рассекречены и опубликованы два года назад, так что сегодня мы в точности знаем, что именно предлагалось его участниками, какие из сделанных ими предложений были приняты и какие отвергнуты. Помимо сравнительно мелких мероприятий, связанных с эвакуацией детей из прифронтовой полосы и т. п., израильский кабинет обсуждал в тот день следующие принципиальные вопросы: 1) возможность предотвратить войну посредством огласки полученной информации о намерениях Египта и Сирии; 2) возможность нанесения превентивного удара; 3) общая целесообразность и желательный масштаб мобилизации резервистов.

Голде Меир и ее товарищам по кабинету приходилось тогда опасаться того, что не только превентивный удар по сирийским аэродромам и ЗРК, для которого еще оставалось время (так, по крайней мере, считалось), выставит Израиль в роли агрессора, но даже и попытка активно использовать информацию о военных намерениях Египта и Сирии: "Скажут, что мы разыгрываем сценарий, чтобы обеспечить себе алиби" (Моше Даян). В связи с этим было решено проинформировать Белый дом об оценке Израиля, согласно которой противник начнет войну уже в ближайшие часы, но не производить широкую огласку с привлечением иностранных дипломатов и журналистов.

Что же до превентивного удара, то в этом отношении фактически действовало американское вето, наложенное еще в апреле, когда Израиль, основываясь на сообщении агента Вавилон и наблюдаемых действиях противника, опасался близкого египетского нападения. Эта позиция Вашингтона неоднократно подтверждалась в последующие месяцы Генри Киссинджером, ставшим тогда уже госсекретарем США. Киссинджер прямо говорил израильским лидерам, что первый выстрел в новой ближневосточной войне не должен быть произведен Израилем ни при каких обстоятельствах.

Реальный вопрос, таким образом, состоял в том, каким должен быть масштаб мобилизации резервистов, которую Израиль начнет в тот же день, 6 октября, не дожидаясь начала военных действий противником. Было ясно, что резервисты, призванные сегодня, смогут вступить в бой только завтра. Но даже и применительно к этому вопросу имели огромный вес опасения, связанные с возможностью обвинить Израиль в развязывании войны по одному только факту объявленной им мобилизации. Участники совещания в принципе сходились в том, что до начала военных действий противником не следует начинать всеобщую мобилизацию, обеспечивающую ЦАХАЛу 75 % штатов военного времени. Моше Даян предлагал немедленно призвать 50–60 тысяч резервистов — весь резервистский состав ВВС и по одной танковой дивизии на Синай и на Голаны. Начальник Генерального штаба Давид Эльазар требовал более крупной мобилизации: призвать до 200 тысяч резервистов — весь резервистский состав ВВС, резервистский состав кадровых бригад, четыре танковые дивизии, артиллерийские части и части боевого обеспечения. В 9.20 утра кабинет утвердил предложение начальника Генштаба, но времени на реализацию этого решения было значительно меньше, чем полагали участники драматического совещания. До начала войны оставалось четыре с половиной часа.

С египетской стороны нападение на Израиль было предпринято 6 октября 1973 года силами двух корпусов, в состав которых входили пять пехотных, две танковые и две мотострелковые дивизии, две отдельные танковые бригады, отдельная бригада морской пехоты и восемь батальонов спецназа. Египтяне называют свои корпуса полевыми армиями, так же их именуют вслед за ними в международной военной литературе, и этой терминологии мы будем придерживаться в данном тексте, говоря о II и III египетских армиях. В общей сложности две эти армии насчитывали 32 расчетные бригады (30 бригад и восемь батальонов спецназа) и в их распоряжении имелось порядка 1700 танков и около 2000 артиллерийских орудий.

Непосредственно в операции по форсированию Суэцкого канала участвовали силы первого оперативного эшелона II и III египетских армий. Его составляли пять усиленных пехотных дивизий: три (2-я, 16-я и 18-я) на участке наступления II армии от Порт-Саида до Большого Горького озера и две (7-я и 19-я) на участке наступления III армии от Большого Горького озера до Суэца. В составе каждой из этих пяти усиленных пехотных дивизий были две пехотные бригады, одна механизированная бригада, танковый батальон, артиллерийский полк, инженерные части и батальон спецназа (в составе 19-й пехотной дивизии было два батальона спецназа). Прочие силы II и III египетских армий составляли второй оперативный эшелон, остававшийся в начале войны на западном берегу Суэцкого канала. В полосе II армии во втором оперативном эшелоне находились 21-я танковая и 23-я механизированная дивизии, 15-я отдельная танковая бригада и батальон спецназа; в полосе III армии — 4-я танковая и 6-я механизированная дивизии, 25-я отдельная танковая бригада и батальон спецназа. Ко второму эшелону III армии относилась также и 130-я отдельная бригада морской пехоты, но некоторые ее части принимали участие в форсировании канала и были задействованы в боях с первого дня войны.

Помимо сил, сведенных во II и III армии, у Египта имелись значительные резервы в составе 17 расчетных бригад: одна механизированная дивизия, одна отдельная танковая бригада, две отдельные механизированные бригады, три десантные бригады, четыре отдельные пехотные бригады и 16 батальонов спецназа. В распоряжении этих сил было порядка 500 танков и 400 артиллерийских орудий. Общее число имевших у Египта бронетранспортеров составляло 2900 единиц. В целом же сухопутные силы Египта насчитывали к началу Войны Судного дня не менее 49 расчетных бригад.

Число годных к использованию боевых самолетов, имевшихся тогда в составе египетских ВВС, по-разному оценивается в разных источниках: от 400 до 640 единиц. У Египта имелось также около 140 вертолетов и порядка 150 зенитно-ракетных комплексов "Двина" (SA-2 в классификации НАТО), "Нева" (SA-3) и "Куб" (SA-6), из которых около половины было развернуто в полосе Суэцкого канала с целью прикрытия наступающих войск. Эти комплексы дополняло неизвестное, но очень значительное количество зенитных самоходных установок "Шилка" и переносных ЗРК "Стрела", использовавшихся для защиты наземных сил от самолетов и вертолетов, атакующих на малых и средних высотах.

Наконец, летом 1973 года израильской разведке стало известно, что Советский Союз, долго отказывавший Египту в поставке баллистических ракет среднего радиуса действия, уступил Садату в данном вопросе. Ракеты, способные поражать населенные пункты и иные объекты в глубине израильской территории, рассматривалось Садатом как средство стратегического сдерживания: с их помощью он рассчитывал предотвратить удары израильских ВВС по удаленным от линии фронта египетским объектам. В ходе Войны на истощение именно такие глубинные авиарейды стали ответом Израиля на артиллерийские обстрелы передовых позиций ЦАХАЛа на Синае египетской артиллерией. Средства против таких атак у Египта не нашлось (как мы помним, даже советские ВВС не справились с этой задачей). Данное обстоятельство обострило заинтересованность Каира в получении ракет, угроза применения которых против израильского тыла защитит египетский тыл от бомбардировок израильских ВВС. Тактические ракетные комплексы "Луна-М" (FROG-7 в классификации НАТО) с радиусом действия до 70 км не решали этой задачи, и отказ Москвы поставить Каиру ракеты "земля-земля" с б'oльшим радиусом действия стал, по всей видимости, одной из причин решения о высылке советского военного персонала из Египта в июле 1972 года. Под влиянием этого факта Москва изменила свою позицию в последующий период, и к августу 1973 года Египтом было получено девять армейских оперативно-тактических комплексов "Эльбрус", вооруженных одноступенчатыми ракетами Р-17 (Scud B по классификации НАТО). Как мы еще увидим, расчет Садата, связанный с использованием этих ракет в качестве оружия стратегического сдерживания, оправдался в дальнейшем.

В заключение отметим, что прекращение судоходства по Суэцкому каналу в результате Шестидневной войны разделило оперативную арену египетских ВМС на две изолированные части — в Средиземном и Красном морях. К октябрю 1973 года военно-морские силы Египта имели на вооружении около 100 боевых кораблей следующих типов: 5 эсминцев, 2 фрегата, 2 корвета, 12 подводных лодок, 12 ракетных катеров типа "Оса", 7 малых ракетных катеров типа "Комар", 38 торпедных катеров, 6 противолодочных катеров, а также тральщики, десантные корабли и сторожевые катера. В египетских ВМС служило 14 тысяч матросов и офицеров, а общая численность вооруженных сил Египта составляла к началу Войны Судного дня порядка 650 тысяч военнослужащих (в некоторых источниках указывается иное число: 800 тысяч военнослужащих).

Но даже эти огромные силы не гарантировали Египту успеха. Форсирование Суэцкого канала, представлявшее собой центральный замысел планируемой Садатом войны, было весьма сложной военной и инженерной операцией. Израильское командование считало, что египтяне не смогут успешно решить связанные с ней задачи, и с началом Войны Судного дня оно убедилось в том, что недооценило силу противника.

Суэцкий канал — не Днепр и не Ла-Манш, но он, тем не менее, был серьезной преградой на пути наступающих войск. В период Войны на истощение Израиль укрепил восточный берег канала искусственно созданной насыпью, высота и крутизна которой (насыпь возвышалась на 20 метров) затрудняли непосредственную атаку пехоты на передовые опорные пункты линии Бар-Лева и препятствовали наведению переправ. Примерно в 10 км к востоку от береговой линии проходила т. н. Артиллерийская дорога, вдоль которой Израилем были также построены опорные пункты, в которых должны были находиться гарнизоны пехоты и базироваться танковые роты первого эшелона израильской обороны (реально с началом Войны Судного дня пехотных частей в этих пунктах не было). Далее к востоку, от расположенной у Средиземного моря Белузы на юг Синая уходило рокадное шоссе, удаленное от Артиллерийской дороги на расстояние до 35 км. Это шоссе позволяло ЦАХАЛу осуществлять переброску войск к угрожаемым участкам фронта.

Как мы знаем теперь, оперативный план, которому отдали предпочтение президент Садат и генерал Аль-Шазли, не предусматривал наступления вглубь Синая. Но он, во всяком случае, требовал навести переправы, по которым на израильский берег вслед за первой волной пехотинцев, которые переправятся через канал на резиновых лодках и взберутся на насыпь с помощью веревочных лестниц, будут переброшены танки и тяжелые грузы. Насыпь реально мешала наведению переправ, и устранить это препятствие египтянам помогла оригинальная идея одного из их инженеров, предложившего использовать для ее разрушения водяные пушки.

После того, как испытания подтвердили эффективность этой идеи, Египтом было закуплено в Великобритании и Германии 350 мощных насосов. Эти насосы доставлялись к израильскому берегу на различных плавучих средствах и сосредотачивались по нескольку единиц в одном месте, после чего они мощными струями воды в течение двух часов промывали проемы в возведенной Израилем насыпи. Таким образом создавались покатые пандусы, пригодные для наведения переправ и подъема египетской техники на израильский берег. Уже в первые шесть часов войны египетским инженерным войскам удалось создать 60 таких "промывов", многие из которых были тут же использованы для наведения наплавных мостов и паромных переправ.

Все эти действия египтянам нужно было произвести одновременно с высадкой первого эшелона пехоты, в котором для транспортировки грузов (боеприпасов, тяжелого ротного и батальонного вооружения, взрывчатки, мин, первичного запаса воды и продовольствия) использовались тысячи специальных тележек, и в условиях, когда их собственная артиллерия вела плотный огонь по расположенным на минимальном расстоянии от кромки воды израильским позициям. Отряды египетских коммандос, высадившиеся с вертолетов у перевалов Митле и Гиди, на побережье Суэцкого залива и к востоку от форта "Будапешт", расположенного у Средиземного моря, оказались неспособны полностью выполнить свою задачу, но в некоторых местах они все же затруднили подход израильских сил к окруженным фортам линии Бар-Лева. Реализация этого плана требовала мужества и высокой выучки войск, а главное — небывалой для арабских армий слаженности тактических и технических действий. Как уже отмечалось выше, сама способность египтян к осуществлению столь сложной операции, стала для Израиля неприятным сюрпризом. О форсировании Суэцкого канала можно сказать, что оно явилось самым значительным военным достижением арабов в ходе Войны Судного дня. При этом оно не потребовало от египтян тех потерь, к которым было готово их командование, исходившее из того, что непосредственно в ходе форсирования погибнет порядка 10 тысяч египетских солдат и офицеров.

Высадившиеся на восточном берегу канала египетские силы захватили или окружили почти все находившиеся там форты израильской оборонительной линии Бар-Лева. Они сразу же начали минирование подступов к ним с востока и стали готовиться к обороне в полосе, глубина которой составляла в первые дни войны до 8 км. Переброска египетских танков через канал началась на участке наступления II армии уже в ночные часы 6 октября, а на участке наступления III армии, где из-за особенностей грунта водяные пушки оказались менее эффективными, утром 7 октября. К вечеру этого дня у египтян было уже 400 танков на восточном берегу Суэцкого канала.

Израильская авиация пыталась воспрепятствовать дальнейшей переброске египетских войск, но ее действия были предельно затруднены и сопровождались большими потерями от зенитных ракет противника. С началом войны атакующим египетским силам на Синайском полуострове противостояла единственная израильская дивизия (252-я, под командованием Авраама Мандлера), имевшая в своем распоряжении 7 артиллерийских батарей и 268 танков. Лишь одна из ее танковых бригад занимала позиции вдоль Артиллерийской дороги. Основная часть танковых сил 252-й дивизии — около 200 танков — базировалась вдали от канала, и эти танки не могли быть эффективно использованы в первые часы войны. Тем не менее, находившиеся на Синае части ЦАХАЛа почти с первого момента пытались помочь попавшим в окружение гарнизонам израильских фортов, оказать им содействие в эвакуации. Эти контратаки, также сопровождавшиеся большими потерями, были в большинстве случае безрезультатными. Главным козырем египтян при отражении израильских контратак стали не танки, уже переброшенные ими на восточный берег канала, а пехотные части, обильно вооруженные новейшими противотанковыми средствами советского производства — ракетами "Малютка" (они же Sagger в классификации НАТО) и гранатометами РПГ-7. Египетскую пехоту специально готовили к этой задаче и она хорошо с ней справлялась на первом этапе войны.

Одновременно с египетским нападением на юге северная граница Израиля, проходившая после Шестидневной войны к востоку от Голанских высот, была атакована Сирией. Здесь нападение на Израиль было предпринято силами трех дивизий мотопехоты, составлявших первый оперативный эшелон сирийского наступления. 7-я сирийская дивизия наступала в общем направлении на Баниас и киббуц Гонен (примерно по линии шоссе 959 в сегодняшней нумерации), 9-я дивизия — на Нафах и далее в направлении моста Бнот-Яаков (шоссе 91), 5-я дивизия — на Эль-Аль, Гамлу и далее в направлении моста Арик (шоссе 87). Эти дивизии имели схожий, но не идентичный состав. Каждая из них влючала две пехотные бригады, имевших в своем составе по одному танковому батальону, и, кроме того, 5-я и 7-я дивизии имели одну танковую и одну механизированную бригады, 9-я дивизия — одну танковую бригаду. 5-я и 9-я дивизии были дополнительно усилены отдельной танковой бригадой каждая. Таким образом, в общей сложности каждая из сирийских дивизий первого эшелона имела до 230 танков. Сверх того в состав каждой из них входили артиллерийский полк и инженерные части. Наконец, 7-я дивизия была также усилена батальоном спецназа.

Во втором оперативном эшелоне сирийцы имели две танковые дивизии: 3-я действовала на северном участке фронта, 1-я — на южном. В этих дивизиях было по 250 танков и более. Кроме того, в резерве сирийского командования оставались одна механизированная бригада и шесть батальонов спецназа.

В первой волне наступления на израильские позиции было задействовано 660 сирийских танков и 1200 артиллерийских орудий. Кроме того, Сирия имела дополнительно около 1000 танков, б'oльшая часть которых была вскоре введена в бой, так что всего в сирийском наступлении участвовало порядка 1400 танков. У Сирии имелось также около 900 бронетранспортеров, большинство из которых находилось на вооружении участвовавших в наступлении дивизий. В целом же сирийские сухопутные силы по состоянию на октябрь 1973 года могут быть оценены как равноценные 22 расчетным бригадам (20 бригад и 7 батальонов спецназа).

Военно-воздушные силы Сирии включали порядка 350 боевых самолетов и 36 вертолетов. Основу сирийской ПВО составляли 36 зенитно-ракетных комплексов, половину из которых составляли мобильные ЗРК "Куб" (SA-6); почти все сирийские ЗРК были развернуты вблизи линии прекращения огня на Голанских высотах. Подобно египтянам, сирийцы имели на вооружении тактические ракетные комплексы "Луна-М" (FROG-7) советского производства, но, в отличие от Египта, они не имели ракет среднего радиуса действия. Военно-морские силы Сирии включали 25 боевых кораблей следующих классов: 3 ракетных катера типа "Оса", 6 малых ракетных катеров типа "Комар", 14 торпедных катеров и 2 сторожевых корабля. Общая численность сирийских вооруженных сил составляла к началу Войны Судного дня порядка 185 тысяч военнослужащих.

На Голанских высотах устремившимся в наступление сирийским войскам противостояли в начале войны два пехотных батальона (гарнизоны израильских опорно-наблюдательных пунктов), две танковые бригады (7-я на севере Голанских высот и 188-я на юге; вместе они насчитывали 178 танков), две роты инженерных войск, 44 артиллерийских орудия и два ЗРК. С началом наступления сирийским войскам, действовавшим, подобно египетским войскам на Синае, при активной поддержке фронтовой авиации, удалось прорвать израильский фронт на всем протяжении линии прекращения огня и продвинуться в критических точках до Нафаха, где находился штаб 36-й дивизии Рефаэля Эйтана, и южнее — до точки, находящейся к западу от перекрестка Гамла, в 7 км от озера Киннерет.

В отличие от египтян, не планировавших глубоко наступления и поставивших себе в связи с этим задачу захватить все окруженные ими форты линии Бар-Лева, сирийцы всерьез рассчитывали завоевать всю территорию Голанских высот, утраченную ими в результате арабской агрессии 1967 года, выйти к Иордану и, при успешном для них развитии событий, использовать дополнительные наступательные возможности. По этой причине они старались обойти стороной израильские опорные пункты, за исключением базы радио-электронной разведки на горе Хермон, захваченной в первый день войны батальоном сирийских коммандос, передовая рота которого высадилась на Хермоне с вертолетов.

Как мы видим, совокупные силы Египта и Сирии насчитывали, по минимальной оценке, 835 тысяч военнослужащих и включали 15 дивизий (не менее 70 расчетных бригад), 3850 танков, 3800 бронетранспортеров, 3600 артиллерийских орудий, не менее 750 боевых самолетов, 176 вертолетов и 186 ЗРК. Но эти данные останутся неполными без учета экспедиционных сил, направленных в помощь Египту и Сирии арабскими и другими странами.

В Египет было направлено: Алжиром — танковая бригада, пехотная бригада и артиллерийский полк; Кувейтом — пехотный батальон; Ливией — танковая бригада и артиллерийский полк; Марокко — пехотная бригада; Суданом — пехотная бригада, танковый батальон, батальон спецназа и артиллерийский полк; Тунисом — пехотный батальон. В общей сложности это составило 6 расчетных бригад (5 бригад плюс 4 отдельных батальона и артиллерия). В Сирию было направлено: Иорданией — две танковые бригады; Ираком — две танковые дивизии, пехотная бригада, горная бригада и бригада спецназа; Кувейтом — пехотная бригада и танковый батальон; Марокко — пехотная бригада и танковый батальон; Саудовской Аравией — десантный батальон и механизированный батальон. В общей сложности это составило 13 расчетных бригад (11 бригад и 6 отдельных батальонов). В помощь арабским государствам-агрессорам было также направлено: Ираном — 73 боевых самолета, Алжиром — 59 боевых самолетов (три эскадрилии МИГ-21, одна эскадрилия МИГ-17 и одна эскадрилия СУ-7), Ливией — 28 боевых самолетов (две эскадрилии "Мираж") и 3 вертолета, Кувейтом — 5 боевых самолетов "Хантер", Саудовской Аравией — 9 вертолетов, Северной Кореей — эскадрилия МИГ-21.

Помимо указанных выше частей Саудовская Аравия направила в помощь Сирии две пехотные бригады, танковый батальон и артииллерийский полк, но эти части остались на территории Иордании. Здесь также не учитывается военная техника без экипажей, переданная арабскими странами в распоряжение Египта и Сирии. Наконец, приведенные выше данные не включают вооруженных сил Ирака и Иордании — помимо тех частей, которые были направлены ими в Сирию. Следует, однако, учитывать, что ЦАХАЛ был вынужден держать часть своих сил вдоль 420-километровой границы с Иорданией, поскольку израильское командование не могло иметь полной уверенности в том, что Иордания не атакует его сама или не предоставит Ираку возможность атаковать его со своей территориии. Личный состав иорданской армии составлял порядка 60.000 военнослужащих, а ее вооружение включало 570 танков, 320 артиллерийских орудий и 55 боевых самолетов. У Ирака имелось в то время 250.000 военнослужащих, 1500 танков, 1000 артиллерийских орудий и 250 боевых самолетов.

Но даже и без учета этих составляющих арабского военного потенциала экспедиционные силы, направленные в Египет и Сирию, составляли 19 расчетных бригад, так что вместе с ними вооруженные силы двух основных участников арабской коалиции насчитывали не менее 935 тысяч военнослужащих и включали 17 дивизий (90 расчетных бригад), около 4500 танков, примерно столько же бронетранспортеров, 3700 артиллерийских орудий, от 930 до 1170 боевых самолетов, 188 вертолетов, 186 ЗРК, порядка 125 боевых кораблей и около трех десятков пусковых ракетных установок "земля-земля", включая 9 оперативно-тактических комплексов "Эльбрус", вооруженных ракетами Р-17 (Scud B).

Этим силам Израиль даже после проведения полной мобилизации мог противопоставить 373 тысячи военнослужащих. Сухопутные силы ЦАХАЛа состояли из семи дивизий (шести танковых и одной "операционной дивизии", получавшей различные части на время, с целью выполнения конкретных боевых задач) и отдельных частей; в общей сложности эти дивизии и отдельные части составляли 33 расчетные бригады: 14 танковых, 6 механизированных, 3 парашютно-десантных, 4 пехотных и 6 территориальных. Артиллерийские полки входили в состав танковых дивизий; то же относится к большинству полков и батальонов инженерных войск. Основное подразделение израильского спецназа Сайерет Маткаль находилось в прямом подчинении Генерального штаба; батальоны рейдовой разведки "Шакед", "Эгоз" и "Харув" подчинялись командованию военных округов — Южного, Северного и Центрального.

Лишь малую часть сухопутных сил ЦАХАЛа составляли регулярные бригады; большинство бригад формировалось из резервистов, причем в состав регулярных бригад тоже входили во многих случаях резервистские подразделения. Следует также отметить, что территориальные бригады, отвечавшие за оборону отдельных районов, имели в мирное время только штабы и части обеспечения. Лишь в немногих случаях к ним были постоянно приписаны боевые подразделения резервистов. Кадровое насыщение территориальных бригад производилось за счет регулярных и резервистских частей, после чего территориальные бригады превращались в пехотные. Таким образом, указанное выше число имевшихся у Израиля расчетных бригад отражает двойной учет некоторых частей. С другой стороны, с началом Войны Судного дня были в небольшом количестве созданы новые части — такие, как 9100-я пехотная бригада, сформированная из солдат и офицеров, которые по разным причинам не были приписаны к существовавшим ранее частям. В том же ряду могут быть упомянуты сводные отряды курсантов офицерской школы и других армейских курсов.

К началу Войны Судного дня на вооружении ЦАХАЛа состояло до 2050 танков, порядка 800 артиллерийских орудий и тяжелых минометов, до 4500 бронетранспортеров различных типов, 383 боевых самолета, 86 вертолетов, 10 ЗРК "Хок" и неизвестно число пусковых установок с ракетами "Иерихон-1". Военно-морские силы Израиля имели на вооружении 12 ракетных катеров, 2 артиллерийских катера, 30 сторожевых катеров, некоторое количество десантных и вооруженных транспортных судов, а также — теоретически — 2 подводные лодки (фактическое состояние субмарин было таким, что во время войны ни одна из них не могла использоваться по назначению). Кроме того, в составе ВМС действовало подразделение морских коммандос, использующее боевых пловцов и рейдовые группы десантников.

Соответственно, общее соотношение сил и средств, которыми располагали Израиль и армии арабской коалиции к началу Войны Судного дня, было примерно следующим: личный состав — 1:2,5; дивизии — 1:2,4; расчетные бригады — 1:2,7; танки — 1:2,1; бронетранспортеры — 1:1; артиллерийские орудия — 1:4,6; боевые самолеты — 1:2,4; вертолеты — 1:2,2; ЗРК — 1:18,6; боевые корабли — 1:2,5. Эти данные не учитывают иракских и иорданских вооруженных сил, не вводившихся на территорию Сирии, а также ливанских вооруженных сил и потенциала базировавшихся в Ливане террористических организаций. Вероятность вторжения с территории Иордании в Израиле считали очень низкой, но полностью игнорировать ее было все-таки невозможно. Даже в условиях максимального напряжения сил на египетском и сирийском фронтах ЦАХАЛ держал у иорданской границы три пехотные бригады, две территориальные бригады, два танковых батальона, артиллерийские части и пехотные группы истребителей танков. Ливанскую границу прикрывала одна территориальная бригада. В общей сложности эти силы составляли семь из имевшихся у Израиля 33 расчетных бригад.

Кажется странным, но в предвоенный период указанное соотношение сил расценивалось как обеспечивающее Израилю заметное преимущество. Причиной этого было, прежде всего, несомненное превосходство израильской авиации над египетскими и сирийскими ВВС. Отмеченное превосходство определялось как мастерством израильских летчиков, так и тем, что в составе израильских ВВС уже имелось в 1973 году пять эскадрилий, вооруженных американскими многоцелевыми истребителями третьего поколения "Фантом". Эти машины сочетали высокую скорость со способностью нести до семи тонн ракетного и бомбового вооружения на десяти точках подвески, что позволяло эффективно использовать их так же и в качестве самолетов наземной поддержки. Всего у Израиля было к началу войны 122 "Фантома", свыше 160 штурмовиков "Скайхок", также производившихся в США, около 20 истребителей "Супер-Мистэр" французского производства, до 40 французских истребителей-бомбардировщиков "Мираж" и примерно столько же самолетов "Нешер", произведенных в Израиле и представлявших собой копию "Мираж-5".

В военно-воздушных силах арабских стран состояли на вооружении самолеты многих моделей, включая весьма впечатляющие для своего времени истребители советского, французского и британского производства, но у них не было боевой машины, которую можно было бы считать эквивалентной "Фантому". В ходе Войны на истощение несколько высотных перехватчиков МИГ-25, относящихся, как и "Фантом", к третьему поколению реактивных истребителей, проходили испытания в Египте, совершая разведывательные полеты над Суэцким каналом, но сколько-нибудь значительных поставок этих самолетов арабским армиям СССР до Войны Судного дня не производил. Также и многоцелевой истребитель с изменяемой стреловидностью крыла МИГ-23 появился на вооружении арабских армий уже после октябрьской войны 1973 года.

Вторая причина того, что указанное выше соотношение сил и средств отнюдь не считалось в предвоенный период критически опасным для Израиля, была связана с более высоким уровнем подготовки наземных частей ЦАХАЛа и, как следствие, с возможностью их более эффективного боевого применения. В целом эта оценка подтвердилась как в ходе боев на Голанских высотах, где немногочисленные силы ЦАХАЛа сначала остановили многократно превосходившие их силы сирийцев, а затем, с подходом подкреплений, перешли в успешное контрнаступление и перенесли боевые действия вглубь сирийской территории, так и на втором этапе сражений, развернувшихся на Синае. Попытка развить наступление вглубь Синайского полуострова, предпринятая египетскими войсками 14 октября, завершилась полным провалом, и этот провал не был результатом одного лишь успешного применения израильской авиации. На большинстве участков фронта египетские войска так и не вышли из зоны, прикрытой ракетным щитом ПВО, и их неспособность добиться успеха явилась результатом общего превосходства ЦАХАЛа в открытой маневренной войне. Подтверждение этому превосходству было дано и на заключительном этапе войны, в период от форсирования Суэцкого канала израильскими силами до прекращения огня.

Но если в целом предвоенная оценка общего уровня наземных частей ЦАХАЛа в сравнении с уровнем подготовки и боеспособности армий противника была верна, то она все же требовала принципиальных корректив, вносившихся уже в ходе войны. Выше отмечалось, что Египет прекрасно подготовил свои войска к операции по форсированию канала и к последующему удержанию полосы на его восточном берегу. Это потребовало от египтян освоения совершенно новой для них тактики боевых действий и, что не менее важно, психологическиой подготовки войск, повышения их мотивации. Последнее верно и в отношении сирийской армии. Арабские силы по-прежнему уступали ЦАХАЛу по многим параметрам и, особенно, в том, что касается столь важной на поле боя тактической инициативы нижнего и среднего командного звена, но они продемонстрировали в октябре 1973 года совершенно новый и неожиданный для Израиля уровень стойкости и боевой выучки. Уже одним только этим сокращался разрыв в реальной боеспособности войск, встретившихся на полях сражений Войны Судного дня.

Но одним только этим дело не ограничивалось. Главной особенностью боевого применения израильских сухопутных сил, основу которых составляли в 1973 году танковые дивизии, являлись высокая маневренность ударных соединений и умение танкистов вести точный огонь со скрытых позиций, используя естественные складки местности и иные особенности рельефа. При этом в наступающих порядках израильских бронетанковых сил почти не использовалась пехота. После Шестидневной войны, продемонстрировавшей высокую эффективность применения маневренных частей ЦАХАЛа, число танковых бригад в израильской армии увеличилось с шести до четырнадцати, механизированных — с трех до шести. Параллельно с этим сократилось число пехотных бригад, а структура танковых бригад была изменена так, что вместо двух танковых и одного пехотного батальона в них стало по новому штату три танковых батальона, каждому из которых придавалась рота мотопехоты, почти всегда резервистская. Техника и вооружение пехотных частей были в большинстве случаев устаревшими. В боевых порядках израильских бронетанковых сил также мало использовалась артиллерия, поскольку доктрина ЦАХАЛа строилась тогда на том, что в качестве "летающей артиллерии" применяется авиация. Соответственно, в израильском оборонном бюджете львиная доля средств выделялась военно-воздушным силам (50 %) и танковым войскам (30 %), тогда как всем остальным доставались крохи.

Ставка на всемогущество танков и авиации оказалась с началом Войны Судного дня слабым местом ЦАХАЛа. Для успешной борьбы с пехотой противника, обильно вооруженной противотанковыми средствами, израильским танкам требовалась помощь своей пехоты, которой отчаянно не хватало. Что же до авиации, то ее роль "летающей артиллерии" была крайне затруднена зенитными ракетами противника, прикрывавшими зону военных действий. В воздушных боях израильские ВВС потеряли всего 5 самолетов, тогда как основные потери им причинили египетские и сирийские ЗРК, сбившие 97 израильских самолетов (арабскими ВВС в воздушных боях было потеряно 334 самолета и еще 36 самолетов Египта и Сирии были сбиты израильскими ЗРК). При этом уничтожению объектов противовоздушной обороны противника израильские ВВС могли посвятить только 5 % боевых вылетов, поскольку потребность наземных соединений ЦАХАЛа в поддержке с воздуха была весьма велика, и такая поддержка оказывалась им авиацией даже ценой серьезных потерь.

7 октября, во второй день Войны Судного дня, на Синайский полуостров и на Голаны стали прибывать израильские резервистские части. В полосе Суэцкого канала, дополнительно к понесшей серьезные потери 252-й дивизии Авраама Мандлера, были развернуты силы 143-й дивизии Ариэля Шарона и 162-й дивизии Авраама Адана (Брена). В новой конфигурации дивизия Мандлера заняла позиции на южном участке фронта, оставив одну из своих бригад на самом севере Синая. Там на базе этой бригады в срочном порядке формировалась новая дивизия или, точнее, дивизионная группа "Намер" ("Тигр") под командованием бригадного генерала Кальмана Магена. Позже она включила две механизированные бригады и другие части, а в первые дни войны ее малые силы пытались деблокировать форт "Будапешт", находившийся в болотистой зоне напротив Порт-Саида. "Будапешт", единственный из передовых опорных пунктов линии Бар-Лева, так и не был захвачен египтянами до конца войны, а его командир Моти Ашкенази стал после войны одним из самых заметных лидеров развернувшегося в Израиле движения протеста. Помимо задач, связанных с оказанием помощи окруженному "Будапешту", группа "Намер" занималась борьбой с отрядами египетских диверсантов, которые высаживались на севере Синая с целью создать угрозу израильским коммуникациям в этом районе и находившейся в Белузе штабной базе ЦАХАЛа.

На 70-километровом пространстве между позициями дивизии Мандлера, имевшей своим противником силы III египетской армии, и группы "Намер", базировавшейся у самого Средиземного моря, развернулись дивизии Шарона и Брена. Дивизия Шарона заняла позиции в центре, на стыке II и III египетских армий и далее к северу до шоссе, уходящего от египетской Исмаилии на Тасу, Рефидим (Бир-Гифгафа) и в сторону Ницаны, с включением указанного шоссе в дивизионный сектор Шарон. В Тасе находилась одна из крупнейших баз ЦАХАЛа в прифронтовой полосе, а в Рефидим военный аэродром соседствовал с главной базой снабжения израильских сил на Синае. Северный участок фронта был передан под контроль дивизии Брена, вставшей на пути соединений II египетской армии.

За спиной у дивизии Мандлера, вблизи перевала Гиди, расположился передовой командный пункт Южного фронта, а южнее, у перевала Митле, штаб 440-й операционной дивизии, состоявший из преподаватей и курсантов Академии национальной безопасности, Командно-штабной школы ЦАХАЛа и Инструкторского отдела Генштаба. Собственных боевых частей 440-я дивизия не имела. В дальнейшем ей временно придавались различные части с целью решения тех или иных задач. Командиром 440-й операционной дивизии был назначен генерал-майор Менахем Мерон, начальник Инструкторского отдела Генштаба, которому было поручено подготовить дополнительную линию обороны в глубине Синайского полуострова и обеспечить защиту района Митле от египетских коммандос.

Наконец, на юге Синайского полуострова, вдали от полосы Суэцкого канала, которая стала главной зоной боев, располагался район, называвшийся в то время Мерхав-Шломо — по имени царя Соломона (Шломо), о котором в Библии сказано, что его корабли ходили по Красному морю в далекие южные страны. Этот район, омываемый водами Эйлатского залива с востока и Суэцкого залива с запада, имеет форму треугольника, нижней точкой которого на юге было в то время израильское поселение Офира, находившееся на месте сегодняшнего Шарм аш-Шейха. Еще два израильских поселения, Ди-Захав и Невиот, располагались на побережье между Эйлатом и Офирой, а на побережье Суэцкого залива, примерно на полпути между Офирой и Суэцом, израильская компания добывала нефть на месторождении Абу-Рудес. Основанием этого перевернутого треугольника — и северной границей Мерхав-Шломо — служил горный хребет, пересекающий Синайский полуостров с востока на запад примерно по линии Нуэйба — Абу-Занима.

Как видно из вышесказанного, Мерхав-Шломо представлял собой весьма крупный район: его площадь составляла около 30 тысяч квадратных километров (для сравнения: площадь Израиля вместе с Голанскими высотами, Иудеей, Самарией и сектором Газы составляет порядка 27 тысяч квадратных километров). Там располагались базы израильских ВМС, действовавших в акватории Красного моря, два аэродрома и база зенитных ракет "Хок". До Войны Судного дня за оборону этого района отвечало территориальное командование в составе Южного военного округа, но на четвертый день войны Мерхав-Шломо был преобразован в отдельный округ под началом генерал-майора Йешаягу Гавиша.

В дополнение к своей территориальной бригаде, занявшей оборону вокруг Абу-Рудеса, Ат-Тура и Офиры, Мерхав-Шломо получил два батальона из состава 35-й парашютно-десантной бригады, две танковые роты, использовавших модифицированные трофейные танки "Тиран" советского производства (Т-54 и Т-55), батарею тяжелых минометов, одну из рот батальона рейдовой разведки "Шакед" и одну разведроту, использовавшую джипы с установленными на них безоткатными орудиями. В первые дни войны эти силы боролись с египетскими диверсантами, имея своим противником четыре батальона коммандос, высадившихся на юге Синая с вертолетов и малых десантных судов, а затем, уже 10 октября, они успешно отразили атаку танков и мотопехоты из состава 6-й египетской механизированной дивизии. Части 6-й дивизии, относившиеся ко второму оперативному эшелону III египетской армии, были переброшены на восточный берег канала с целью наступления на юг, по западному побережью Синая в сторону Абу-Рудеса. Заманив противника в зону, находившуюся вне прикрытия египетских ЗРК, силы округа предоставили израильской авиации возможность беспрепятственно атаковать колонну вражеской бронетехники. Понеся тяжелые потери, части 6-й дивизии отступили на основной плацдарм III армии, находившийся напротив Суэца. Позже, завершив уничтожение действовавших на юге Синая египетских коммандос, десантники 35-й бригады были переброшены в зону боев у т. н. "Китайской фермы". Успешные действия сил, подчиненных окружному командованию Мерхав-Шломо, обеспечили израильским ВМС возможность использовать свои базы в Красном море, нанося болезненные удары по южным портам противника.

Но, при всем драматизме событий в Мерхав-Шломо, этот район оставался второстепенной ареной военных действий; основные события на египетском фронте разворачивались в полосе Суэцкого канала. В дальнейшем мы уже не будем возвращаться к этой арене, а здесь заметим, что 6 октября, в первые же минуты Войны Судного дня, над ней завязался первый воздушный бой этой войны. 28 египетских МИГов, атаковавших объекты на юге Синая, встретили в этом бою два израильских "Фантома". Бой продолжался шесть минут, египтяне потеряли семь самолетов, оба израильских истребителя благополучно вернулись на базу.

Тем временем на Голанских высотах к 36-й дивизии Рефаэля Эйтана, сдерживавшей с первых минут войны многократно превосходящие сирийские силы, стали присоединяться части 210-й дивизии Дана Ланера, созданной незадолго до Войны Судного дня, и 146-й дивизии Моше Пеледа, представлявшей собой резерв Генерального штаба. Внеплановая отправка этой дивизии на Голаны была обусловлена критическим характером сложившейся там ситуации; с ее уходом в Центральном военном округе, у границы с Иорданией, остались ничтожные силы.

Сирийцы планировали выйти к Иордану в течение 24 часов с начала боевых действий. К середине дня 7 октября стало ясно, что ожесточенным сопротивлением частей 36-й дивизии ЦАХАЛа эти планы уже перечеркнуты, но натиск сирийских войск не ослабевал в течение всего дня. На севере Голанских высот, между Кунейтрой и вулканическим холмом Хермонит, в долине, получившей затем название Эмек ха-Баха, 7-я танковая бригада ЦАХАЛа под командованием полковника Авигдора (Януша) Бен-Галя сдерживала наступление танков и мотопехоты 7-й сирийской дивизии. Первый бой в этом районе, продолжавшийся и в ночные часы, завершился 7 октября в 10 часов утра, причем продвинуться вглубь территории Голан на этом участке фронта сирийцам не удалось. 8 октября их наступление возобновилось и теперь уже вместе с частями 7-й мотопехотной дивизии здесь наступали части 3-й танковой дивизии и элитной бригады под командованием Рифата Асада, брата сирийского президента. Выведенные на линию огня из второго оперативного эшелона, эти части, вооруженные новейшими танками Т-62, представляли собой мощную силу. Сирийское наступление в Эмек ха-Баха продолжалось три дня, до полуденных часов 9 октября, но 7-я бригада, на помощь которой в последний день боев пришел отряд подполковника Йоси Бен-Ханана, составленный из немногих уцелевших танков 188-й бригады, не дала противнику прорваться в этом районе. На поле боя в Эмек ха-Баха осталось свыше 250 уничтоженных сирийских танков и до 300 бронетранспортеров. Израильские потери в этих боях составили до 80 единиц бронетехники.

Хуже складывалась ситуация на юге Голанских высот, где противника встретила в Судный день 188-я танковая бригада ЦАХАЛа под командованием полковника Ицхака Бен-Шохама. Ее танки, рассеянные на значительном пространстве к югу от горы Йосифон, вели отчаянные бои с наступавшей массой сирийских войск, сражаясь буквально за каждый метр, но уже к вечеру первого дня войны сирийцам удалось прорваться к Нафаху, где у пересечения 91-го шоссе с т. н. Нефтяной дорогой располагался штаб 36-й дивизии Рефаэля Эйтана. Утром 7 октября сирийцы захватили мошав Рамат-Магшимим и, продвинувшись за перекресток Гамла, оказались в семи километрах от Киннерета. Нащупав брешь в израильской обороне, сирийцы бросили в наступление выведенные из второго эшелона части своей 1-й танковой дивизии, присоединившиеся к атаковавшим позиции ЦАХАЛа частям 5-й и 9-й мотопехотных дивизий. С этого момента на сравнительно небольшой территории Голанского плато действовало уже свыше тысячи сирийских танков. В бою за Нафах погибли командир 188-й бригады Ицхак Бен-Шохам, его заместитель Давид Исраэли и начальник ее оперативного отдела Бени Кацин. Атака противника была отбита, но позже Нафах, где защищаться стало буквально нечем, все же пришлось оставить.

Резервистам, поднимавшимся 7 октября на Голаны, говорили, что они идут "спасать Третий Храм" (так, в особенно торжественных случаях, называли тогда Государство Израиль). Министр обороны Моше Даян, совершивший в тот день поездку на север, докладывал кабинету о тревожном настроении, которое он уловил в штабе командующего Северным фронтом Ицхака Хофи: там говорили о возможности отступления с Голан. Даян настаивал на том, что "отступление с Голан ничего не решит, поскольку в этом случае боевые действия перенесутся в долину Хулы", и требовал от ЦАХАЛа стабилизировать линию обороны на севере. Голда Меир и члены ее кабинета согласились с Даяном.

При существовавшем соотношении сил это требовало от израильских сил предельного мужества и решимости обреченных. В определенный момент поставленная перед ними задача казалась невыполнимой. И все же с прибытием на Голаны израильских резервных частей ситуация стала меняться. В послеполуденные часы 7 октября южный сектор фронта был передан под защиту 210-й дивизии Дана Ланера, к которой чуть позже присоединилась 146-я дивизия Моше Пеледа. Это позволило 36-й дивизии, непрерывно сражавшейся уже более суток, сосредоточить свои силы на севере Голан. На следующий день было назначено общее контрнаступление ЦАХАЛа, одновременно на обоих фронтах, египетском и сирийском.

На сирийском фронте контрнаступление было в целом успешным: 8 октября израильские войска выбили противника с южной части Голанских высот, тогда как на севере, в Эмек ха-Баха, дивизия Рефаэля Эйтана по-прежнему сдерживала сирийцев. Крупной неудачей этого дня стала безуспешная попытка выбить сирийцев с Хермона, стоившая больших потерь пехотной бригаде "Голани". 9 октября дивизии Моше Пеледа и Дана Ланера возобновили наступление, и на следующий день ЦАХАЛ вернул Израилю всю захваченную противником территорию Голан, за исключением Хермона, отвоевать который удалось значительно позже.

После сражений, развернувшихся на Голанских высотах с 6 по 10 октября, в этом районе осталось 867 уничтоженных сирийских танков и огромное количество иной техники, включая сотни подбитых и брошенных в исправном состоянии бронемашин. Первая — безуспешная — попытка перенести боевые действия на территорию противника была предпринята дивизией Моше Пеледа уже 10 октября, и на следующее утро ЦАХАЛ возобновил наступление, теперь уже силами дивизии Рефаэля Эйтана, наступавшей к северу от шоссе Кунейтра-Дамаск, и дивизии Дана Ланера, наступавшей по линии этого шоссе и к югу от него, в общем направлении на северо-восток.

Наступление израильских войск сопровождалось тяжелыми боями, но сирийцам, основные силы которых были уже измотаны и обескровлены, становилось все труднее сдерживать продвижение ЦАХАЛа к Дамаску. Задача наступающих дивизий ЦАХАЛа облегчалась тем, что в воздухе в то время уже господствовали израильские ВВС. В первые два дня войны они почти не имели возможности атаковать сирийские ракетные батареи и авиабазы, поскольку все усилия израильской авиации были сосредоточены тогда на оказании помощи наземным частям ЦАХАЛа, сражавшимся с многократно превосходившими их силами противника. Это приводило к серьезным потерям, основной причиной которых были действия мобильных сирийских ЗРК "Куб" (SA-6). Но уже 8 октября, когда давление сирийских войск на позиции ЦАХАЛа спало, израильские ВВС, продолжая действовать в качестве сил наземной поддержки, стали наносить все более интенсивные удары по сирийским радарным установкам, зенитным батареям и аэродромам. С началом израильского наступления в сторону Дамаска действия сирийских ВВС заметно активизировались, и в небе над полем боя все чаще завязывались воздушные бои. В этих боях и от действий израильской ПВО сирийцы потеряли в ходе войны 154 своих самолета. По состоянию на 12 октября сирийская авиация еще сохраняла известную боеспособность, но общее положение дел на Северном фронте характеризовалось стабильным господством Израиля в воздухе.

В этот критический для сирийцев момент на поле боя появился противник, о прибытии которого в данный район израильское командование не знало: с наблюдательного пункта 210-й дивизии заметили, что к ее правому флангу с юго-востока приближаются две колонны вражеской бронетехники. Это были передовые части иракских экспедиционных сил. Дивизия Ланера была вынуждена прекратить наступление и развернуть свои части для отражения неожиданной атаки. Бои с иракскими танками и мотопехотой продолжались два дня, 12 и 13 октября, в том числе и в ночные часы. Иракцы понесли большие потери и были вынуждены перейти к обороне, но их действия заставили ЦАХАЛ прекратить наступление в сторону Дамаска и позволили сирийцам перегруппировать свои силы с целью отражения новых израильских атак. Более того, сам факт появления в южной Сирии 3-й иракской танковой дивизии, а затем иорданских и марокканских частей, изменил общее соотношение сил на израильско-сирийском фронте таким образом, что продолжение наступления на Дамаск стало слишком рискованным.

Уже занятая к тому времени ЦАХАЛом территория за предвоенной линией прекращения огня составила т. н. "сирийский выступ", вклинившийся вглубь территории Сирии на 30 км и имевший ширину до 23 км. С передовых позиций на северо-восточном краю этого выступа израильская артиллерия обстреливала пригороды Дамаска. В дальнейшем сирийцы, при поддержке 3-й иракской дивизии, 40-й иорданской танковой бригады и марокканских частей, дважды, 16 и 19 октября, предпринимали попытки ликвидировать этот выступ, но они всякий раз несли большие потери и были вынуждены сворачивать свое наступление.

20 октября в зону боев, дополнительно к действовавшим там ранее силам, были введены 6-я иракская танковая дивизия, 5-я иракская горная бригада, переброшенная в Сирию из Курдистана, и 92-я танковая бригада иорданской армии. По замыслу Хафеза Асада, в случае продолжения войны эти силы, вместе с сохранявшими боеспособность сирийскими частями, должны были предпринять новую атаку с целью ликвидации угрожавшего Дамаску выступа. Но Асад уже не связывал больших надежд со способностью своих сил и пришедших им на помощь союзников выбить ЦАХАЛ с занимаемых им позиций, и когда 22 октября Совет Безопасности ООН утвердил резолюцию № 338, он принял ее условия. В последние часы войны Сирия, уступившая ЦАХАЛу обширную территорию (ее площадь составляла порядка 350 кв. км) и подпустившая израильские войска к Дамаску на расстояние менее 40 км, лишилась своего последнего военного достижения: в ночь с 21 на 22 октября силы пехотной бригады "Голани" и 317-й резервистской парашютно-десантной бригады ЦАХАЛа выбили сирийских коммандос с Хермона, который удерживался ими с первого дня войны.

Но если на севере израильское контрнаступление, начавшееся 8 октября, развивалось в целом успешно, то на юге ситуация приобрела к 9 октября катастрофический характер. В первые два дня войны ЦАХАЛ, еще не развернувший своих резервов, контратаковал египтян небольшими танковыми отрядами — ротами, иногда взводами и даже отдельными боевыми машинами. Эти контратаки без особого труда отражались египетскими войсками, хорошо подготовившимися к такому развитию событий. Результат первых двух дней войны был для Израиля разочаровывающим, однако основные расчеты израильского командования были связаны с контрнаступлением, начавшимся 8 октября. В нем приняли участие крупные силы, насчитывавшие до 500 танков, и от этой операции в Израиле ждали решительного успеха.

Однако добиться в тот день успеха на юге ЦАХАЛ не смог. План наступления был утвержден вечером 7 октября на совещании в штабе Южного фронта, проводившемся при участии министра обороны Моше Даяна, действующего начальника Генерального штаба Давида Эльазара, двух его предшественников на этом посту Ицхака Рабина и Хаима Бар-Лева, командующего Южным фронтом Шмуэля Гонена (Городиша) и командиров израильских дивизий на юге, за исключением опоздавшего на совещание Ариэля Шарона. Если на Голанах Даян в критической ситуации требовал остановить противника любой ценой, то на Синае, где у Израиля имелась б'oльшая территориальная глубина, он предложил отвести силы ЦАХАЛа к линии перевалов и создать уже там новую линию обороны. Это предложение Даяна — сам он назвал его "рекомендацией министра" — было отвергнуто командирами ЦАХАЛа.

Согласно утвержденному на совещании плану, 162-я дивизия Брена должна была утром 8 октября атаковать плацдарм II египетской армии в направлении с севера на юг. Затем, уже в послеполуденные часы и в случае достижения успеха дивизией Брена, 143-я дивизия Шарона должна была атаковать плацдарм III египетской армии со стороны Тасы, также в направлении с севера на юг. Обе атаки планировались как фланговые, причем в каждый момент, в течение всего дня 8 октября, лишь одна из атакующих танковых дивизий, 162-я или 143-я, должна была вести маневренный бой, тогда как другая должна была в это время оставаться в резерве. Вместе с 252-й дивизией Мандлера, занимавшей оборонительные позиции в южном секторе фронта, это должно было обеспечить ЦАХАЛу две свободные дивизии для отражения египетского удара вглубь территории Синая — на случай, если такая попытка будет Египтом предпринята. Кроме того, остающейся в резерве дивизии следовало быть готовой к тому, чтобы оказать необходимую помощь дивизии, атакующей противника в данный момент. Таким образом, Брен и Шарон должны были подстраховывать друг друга, согласованно действуя своими частями. Возможность перебросить плацдармы на западный берег канала предусматривалась как развитие успеха и только по специальному приказу командования.

Общая задача наступления состояла в том, чтобы, перехватить у Египта оперативную инициативу, воспрепятствовать закреплению его сил на Синае, разгромить II египетскую армию, нанести максимальный урон III армии и, при благоприятном развитии событий, начать высадку израильских сил на западном берегу канала с целью создания угрозы египетскому оперативному тылу.

Как помнит читатель, на восточном берегу канала высадилось пять усиленных пехотных дивизий. К началу израильского контрнаступления у них уже было не менее 650 танков и значительное число артиллерийских орудий, и, кроме того, им оказывали поддержку огнем египетские артиллерийские и ракетные батареи, остававшиеся на западном берегу. Атаковать эти силы ЦАХАЛ мог лишь двумя своими дивизиям, не имея дополнительных мобильных резервов на всем пространстве от Суэцкого канала до Тель-Авива. С этим была связана изрядная сложность оперативного плана, разработанного на КП Южного фронта 7 октября. Но Израиль спешил с началом своего наступления, поскольку производившиеся египтянами фортификационные и минные работы быстро повышали защищенность созданных ими плацдармов.

В рамках данного очерка можно лишь очень кратко описать ход сражений, развернувшихся 8 октября на Синае, и все те "генеральские войны", которые последовали за этим неудавшимся наступлением. В 8 часов утра 162-я дивизия Брена атаковала плацдарм II египетской армии к северу от Большого Горького озера. Вскоре ее командиром был получен приказ командующего фронтом приступить к высадке малыми силами на западном берегу канала. Брен утверждал впоследствии, что этот приказ удивил его, поскольку он противоречил общему плану операции, но, полагая, что в штабе у Городиша имеют более полные данные о ситуации, чем на командном пункте его дивизии, он приступил к выполнению приказа. Тем временем выяснилось, что 460-я танковая бригада, бывшая главной ударной силой в дивизии Брена, производит фронтальную, а не фланговую атаку египетского плацдарма. К тому же она встретила на поле боя, помимо сил 2-й египетской пехотной дивизии, 24-ю танковую бригаду, переброшенную на восточный берег канала из второго оперативного эшелона, где она входила в состав 23-й механизированной дивизии. Израильская атака увязла, после чего 460-я бригада снова атаковала египтян в 11.30 — и опять без успеха.

Но в штабе Южного фронта утратили понимание происходящего на поле боя: несмотря на все более явные признаки неудачи в полосе наступления 162-й дивизии, там воцарился оптимизм, дошедший до Генерального штаба и израильского кабинета. Начальнику Генштаба доложили, что дивизия Брена захватила мост и просит разрешения форсировать канал. В этих условиях 143-й дивизии Шарона был отдан приказ подготовиться к удару по плацдарму III египетской армии, и она выступила из Тасы на юг. Вскоре, однако, выяснилось, что положение дел на участке 460-й бригады весьма затруднительное. Успеха не сумела добиться и 217-я танковая бригада из дивизии Брена, наступавшая на плацдарм II египетской армии при поддержке одного из батальонов 500-й танковой бригады (эти силы также атаковали противника во фронт, а не с фланга). Более того, действия египтян указывали на возможность скорого перехода их сил в крупное контрнаступление. В 14.05 Шарону, который с одной из своих бригад уже подошел к запланированному участку атаки на юге, было приказано вернуться в центральный сектор и произвести атаку в направлении т. н. "Китайской фермы". Этот неуклюжий маневр не помешал египтянам успешно атаковать южный фланг дивизии Брена. Давление на боевые порядки 217-й бригады росло, тогда как на севере и на юге, в полосе дивизионной группы "Намер" и 252-й дивизии, израильские силы были скованы в местных боях, и Городиш, опасавшийся оказаться без маневренного резерва в центральном секторе в случае египетского прорыва, приказал Шарону свернуть атаку.

К вечеру стало ясно, что израильское контрнаступление на Синае потерпело полный провал. Войска Южного фронта не выполнили поставленных перед ними задач и, напротив, уступили противнику ряд важных позиций на Артиллерийской дороге, в результате чего проникновение египетских сил на Синай превысило 10 км и достигло своей максимальной глубины. При этом главным сюрпризом для ЦАХАЛа опять оказались успешные действия хорошо оснащенной противотанковыми средствами пехоты противника. Этот фактор оказался важнее наличия у Египта весьма крупных танковых сил, включая немалое число новых в то время танков Т-62. Превозмочь значение данного фактора ЦАХАЛ сумел значительно позже, освоив в ходе боев тактику комбинированной атаки пехотными и танковыми силами. 8 октября израильским танковым бригадам на юге остро не хватало поддержки пехоты и артиллерии, и это, наряду с ошибками планирования, недостаточно четкой постановкой задач, рассредоточением усилий и непониманием реальной картины боя в штабе Южного фронта, предопределило судьбу израильского контрнаступления.

Свою роль сыграло и то, что Гонен (Городиш), принявший командование Южным военным округом за четыре месяца до войны, оказался поставлен над двумя генералами, Шароном и Бреном, подчиненным которых он был в недалеком прошлом. Шарон, предшественник Городиша на посту командующего Южным округом, вышел в отставку в июле 1973 года, так что командование 143-й дивизией он принял в октябре уже резервистом (и активным политиком). Брен состоял до войны командующим бронетанковыми силами ЦАХАЛа и на командный пункт 162-й дивизии он пришел с высокого генеральского поста. Шарон и Брен не питали симпатий друг к другу и при этом оба они относились к Городишу с нескрываемым пренебрежением. Не вдаваясь в детали обвинений, которыми обменивались впоследствии эти трое, можно с определенностью утверждать, что неуважение комдивов к командующему фронтом негативно сказалось и на его, и на их поведении в первые дни войны.

Провал наступательной операции на Синае 8 октября 1973 года явился, по мнению израильского военного историка Мартина Ван-Кревельда, "самым крупным поражением на поле боя за всю историю ЦАХАЛа". В результате этого поражения Городиш был фактически отстранен от командования фронтом и его полномочия отошли к бывшему начальнику Генерального штаба Хаиму Бар-Леву. Но более важным результатом провала стало то, что он доказал неспособность ЦАХАЛа сбросить египетские войска с восточного берега канала. Состоявшееся утром 9 октября совещание израильского кабинета проводилось под тягостным впечатлением этого провала.

Крах "концепции" заставил израильских лидеров усомниться и в тех ее составляющих, которые были верны, а именно — в неспособности египетской армии предпринять успешное наступление вглубь Синая. В Израиле полагали, что на фоне предполагаемой близости арабов к стратегическому успеху Москва остановит любую попытку вынести на обсуждение в Совбезе ООН проект резолюции, требующей прекращения огня на Ближнем Востоке. При этом все признаки указывали на скорое начало массированной операции по поставке арабским армиям дополнительного советского оружия, и такая операция действительно началась на следующий день, 10 октября. В рамках этой операции был создан "воздушный мост", функционирование которого обеспечивали 225 транспортных самолетов, доставлявших оружие и военную технику в Сирию и Египет из СССР и стран Варшавского договора. Параллельно с этим грузовые суда везли военную технику в сирийскую Латакию из Одессы и в египетскую Александрию из югославского Сплита. Целые воинские части в странах Варшавского договора разоружались ради того, чтобы обеспечить интенсивность этих поставок: 1200 танков, 300 боевых самолетов, 600 зенитных ракет, многие тысячи тонн иного вооружения и боеприпасов.

В то же время вопрос об американских поставках Израилю оставался открытым. Переговоры Израиля с США тогда еще не сдвинулись с мертвой точки, и Голда Меир с горечью докладывала членам своего кабинета: "Мы все еще спорим с американцами из-за каждого "Шрайка". Противорадиолокационные ракеты "Шрайк" были остро необходимы ЦАХАЛу для подавления египетских и сирийских ЗРК, но Соединенные Штаты не спешили с решением вопроса об экстренных военных поставках Израилю. Долгожданный прорыв на переговорах в Вашингтоне случился после того, как Белый дом убедился в начале советской операции по массированной переброске оружия на Ближний Восток. Американский "воздушный мост" в Израиль был перекинут 14 октября. Его значение было весьма велико для моральной атмосферы в Израиле и для послевоенного перевооружения ЦАХАЛа. Начало массированных американских поставок также сказалось на советской позиции по вопросу о прекращении огня и заставило Алексея Косыгина вылететь в Каир 16 октября — теперь уже с целью убеждения Садата в том, что затягивание войны может оказаться слишком опасным. Но до сражавшихся частей ЦАХАЛа успела дойти совсем малая часть оружия, доставленного в Израиль из США и с американских военных баз в Европе, поскольку основной объем поставок пришелся на последние дни войны и послевоенный период.

До всего этого было еще далеко, когда утром 9 октября кабинет Голды Меир собрался на срочное совещание под впечатлением от провала наступательной операции, предпринятой накануне войсками Южного фронта. О царившей на этом совещании атмосфере можно судить по некоторым из сделанных тогда предложений. Моше Даян: "Нужно призвать старшие возраста, закупить оружие. Эта война не будет короткой, война продлится. Русские наложат вето на решение Совбеза о прекращении огня. Если мыслить шире, я хочу призыва евреев-добровольцев из-за границы. Закупить противотанковое оружие, краткие курсы подготовки танкистов, вступить в период долгой войны. Максимальная мобилизация". Игаль Алон: "Я просил выяснить, можно ли дать возрастам 17–18 лет подготовку сообразно потребностям армии, чтобы они, достигнув установленного по закону призывного возраста, не нуждались в долгом военном обучении". Но в практическом плане имели значение не эти реплики, а решение кабинета стабилизировать линию фронта на Синае, временно прекратить удары по созданным там египетским плацдармам и сосредоточить израильские усилия на Сирии — с тем, чтобы как можно скорее выбить ее из войны.

Помимо наземного наступления на севере, позволившего, как помнит читатель, уже 10 октября перенести боевые действия за предвоенную линию прекращения огня, средством давления на Сирию стали бомбардировки стратегических целей в ее тылу. Сирийцы сами предоставили Израилю повод для начала таких бомбардировок, когда они в надежде поразить военный аэродром "Рамат-Давид" применили ракетные комплексы "Луна-М" (FROG-7) для удара по объектам в израильском тылу. Причинить ущерб аэродрому сирийские ракеты не смогли, но их взрывы вблизи города Мигдаль ха-Эмек и у детского общежития в киббуце Гват составили своего рода casus belli. В ответ на эти обстрелы израильские самолеты нанесли 9 октября серию ударов по зданиям сирийского Генштаба и командования ВВС в западной части Дамаска, по нефтеочистительному заводу в Хомсе и по расположенной вблизи этого города электростанции, а также по тыловым базам сирийской армии. В последующие дни израильская авиация бомбила аэродромы, мосты, предприятия военной промышленности, телекоммуникационные центры и объекты энергетической инфраструктуры в глубине сирийской территории. Израильские корабли атаковали нефтяные терминалы в сирийских портах Тартус и Банияс. Эффект этих ударов был вторичен в сравнении с фактом успешного продвижения ЦАХАЛа к Дамаску, но он не мог не сказаться на моральном состоянии граждан Сирии и на заинтересованности ее руководства в скорейшем окончании войны.

На Синае тем временем сохранялось относительное затишье: египетские дивизии пытались то там, то здесь улучшить свои позиции на плацдармах, дивизионная группа "Намер" атаковала египтян, осаждавших опорный пункт "Будапешт", а на юге, в Мерхав-Шломо, десантники 35-й бригады и бойцы батальона рейдовой разведки "Шакед" производили зачистку местности от высадившихся там египетских коммандос. 13 октября артиллерийский полк дивизии Шарона понес тяжелые потери в результате атаки истребителей-бомбардировщиков "Хантер", сбросивших свои бомбы на принадлежавший полку запас 175-мм снарядов. В тот же день генерал-майор Авраам Мандлер, совершавший обзор передовых египетских позиций, был убит противотанковой ракетой "Малютка", поразившей его бронетранспортер. На посту комдива-252 Мандлера сменил Кальман Маген, уступивший пост командира дивизионной группы "Намер" бригадному генералу Сасону Ицхаки. Почти одновременно с этим сдался в плен гарнизон форта "Мезах", самого южного из находившихся у Суэцкого канала опорных пунктов линии Бар-Лева.

"Мезах" держался в окружении целую неделю, отражая одну за другой египетские атаки. На четвертый день войны, когда потерпела неудачу очередная попытка вызволить его гарнизон, израильское командование дало окруженному форту разрешение сдаться. Этим разрешением воспользовались не сразу. В ходе последнего сеанса радиосвязи гарнизону было передано следующее сообщение: "Если в ближайшие дни вы появитесь на телеэкране, мы очень, очень хотим увидеть вас держащими головы прямо". Защитники "Мезаха" вышли к противнику, неся своих раненых, тела своих погибших товарищей и свиток Торы.

Затишью на Синае пришел конец 14 октября, когда Египет предпринял попытку нового наступления по всему фронту.

Когда 9 октября 1973 года израильский кабинет решил отказаться от дальнейших атак на Синае и сосредоточить военное давление на Сирии, чтобы побудить ее руководство к скорейшему выходу из войны, им был также запущен механизм сирийского давления на Египет, поведение которого все более явным образом указывало на то, что Садат обманул Асада на стадии обсуждения общих планов войны с Израилем. За исключением единственной безуспешной попытки продвинуться к нефтепромыслам Абу-Рудеса, предпринятой 10 октября частями 6-й египетской механизированной дивизии, египтяне не вели на Синае активных наступательных действий.

К концу первой недели войны сирийские войска, потерявшие свыше тысячи танков, уже были отброшены к Дамаску, и от полного краха Сирию спасали арабские экспедиционные силы, а египтяне тем временем закреплялись в узкой полосе на восточном берегу Суэцкого канала (ее ширина нигде не превышала 12 км) и не выказывали никакого желания продвигаться вперед. Это, естественно, позволяло Израилю использовать почти всю свою авиацию на Северном фронте: уничтожив сирийскую ПВО, она наносила ракетно-бомбовые удары по объектам военной, топливной и энергетической инфраструктуры в глубоком сирийском тылу. Израиль давил на Сирию, Египет не давил на Израиль, и такое положение вещей бесило Хафеза Асада.

Всех подробностей переговоров, которые он вел в те дни с Анваром Садатом, мы до сих пор не знаем, но очевидно одно: сирийский лидер требовал от Египта наступательных действий, способных, как он полагал, ослабить израильское давление на Сирию. В конце концов Асад добился своего: Садат, понукаемый Дамаском, с одной стороны, и, с другой стороны, обнадеженный теми успехами, которых египтяне добились в первые дни войны, санкционировал наступление египетских войск вглубь Синайского полуострова. Данное решение было принято им вопреки рекомендациям Кремля, который на этой стадии уже намекал арабам на целесообразность скорейшего окончания войны. Равным образом Садат отклонил предложение, переданное ему в ночь с 12 на 13 октября Филиппом Адамсом, британским послом в Каире. Предложение Адамса, предусматривавшее прекращение огня на существующих линиях дислокации войск, было сделано с ведома США и СССР и с согласия Израиля. Таким образом Садат упустил возможность закончить войну в наилучшей для себя ситуации, сохранив свою армию и не допустив израильской наступательной операции на западном берегу Суэцкого канала.

Наступление вглубь Синая означало отход от весьма успешного плана войны, разработанного египетским Генштабом. Оно, в частности, требовало переброски на восточный берег канала дополнительных египетских сил из второго оперативного эшелона. Но чем больше сил перебрасывалось Египтом на восточный берег, тем меньше их оставалось на западном, а это, в свою очередь, повышало шансы израильской контрнаступательной операции, включающей форсирование Суэцкого канала. Возможность проведения такой операции взвешивалась военным кабинетом Голды Меир с самого начала войны, но при этом всякий раз неизбежно вставал вопрос: что смогут сделать на западном берегу одна-две израильские дивизии? Не окажутся ли они там в западне, столкнувшись с превосходящими силами противника? Не станет ли их высадка там авантюрой, которая не принесет решающего успеха за каналом и при этом лишит Израиль мобильных резервов на Синае?

Несмотря на эти сомнения, израильское командование решило форсировать канал. Решение было принято в тот момент, когда наступление 36-й и 210-й дивизий ЦАХАЛа на Дамаск исчерпало свои возможности из-за появления в южной Сирии крупных экспедиционных сил и, в первую очередь, иракских танковых дивизий. Теперь, когда Рефаэль Эйтан и Дан Ланер уже только удерживали занятую ими территорию за предвоенной линией прекращения огня, боевые усилия израильской авиации можно было перенести на Египет. И так случилось, что решение Садата начать наступление на Синае практически совпало по времени с израильским решением произвести высадку соединений ЦАХАЛа на западном берегу канала.

Во второй половине дня 12 октября членами военного кабинета Голды Меир, собравшимися для обсуждения последних деталей предстоящей десантной операции, было получено сообщение о том, что египетские бронемеханизированные части, остававшиеся до этого времени на западном берегу канала, получили приказ перейти на восточный берег. Смысл происходящего был очевиден. Кабинет прервал обсуждение израильской наступательной операции и Хаим Бар-Лев вылетел на командный пункт Южного фронта с целью подготовки вверенных ему сил к отражению египетского удара. Параллельно с этим Генштаб перебросил на Синай дополнительные пехотные части и противотанковое оружие, а командующий округом Мерхав-Шломо Йешаягу Гавиш получил приказ выдвинуть часть своих сил в Рас-Судар, где они должны были стать заслоном от новой египетской атаки, если таковая будет направлена на юг, по восточному берегу Суэцкого залива.

От намерения форсировать Суэцкий канал израильское командование не отказалось, и в этих условиях переброска дополнительных египетских сил с западного на восточный берег канала парадоксальным образом становилась подарком Израилю. Однако, чтобы воспользоваться этим подарком, нужно было сначала разбить египтян на Синае. Пусть не сбросить с плацдармов, но хотя бы лишить их всякой способности наступать вглубь израильской территории.

В действительности 13 октября египетским командованием было переброшено на Синай значительно меньше войск, чем представлялось в то время израильскому командованию: это были всего две свежие танковые бригады, 1-я (из 21-й дивизии) и 3-я (из 4-й дивизии), а также некоторое число мобильных ЗРК, с помощью которых египтяне рассчитывыли расширить зону эффективной защиты своих наступающих войск от израильской авиации. Позже стало понятно, что задуманное Садатом наступление, в целях которого производилась эта переброска, было всего лишь способом засвидетельствовать египетское усердие в глазах Асада. Оно также производилось в расчете на то, чтобы причинить ЦАХАЛу как можно больше потерь и, при благоприятном для египтян развитии событий, расширить плацдармы обеих египетских армий на восточном берегу канала, но серьезных стратегических целей — таких, как глубокий прорыв израильской обороны и закрепление на линии перевалов — это наступление, скорее всего, не преследовало. Во всяком случае, такая оценка событий 14 октября возобладала со временем в израильских военно-исторических исследованиях, основанных как на изучении конкретных действий противника, так и на анализе разноречивой египетской мемуарной литературы.

Некоторыми из египетских авторов, занимавших в 1973 году высокие военные посты, период с 9 по 14 октября определялся впоследствии как оперативная пауза, взятая египетским командованием для того, чтобы перебросить на восточный берег канала часть своих ЗРК, расширить с их помощью зону зенитного прикрытия, перегруппировать свои силы и подготовиться к решающему наступлению вглубь Синая. На сегодняшний день большинство исследователей считает, что тезис об оперативной паузе был введен в оборот уже после войны, чтобы оправдать пассивность египтян в глазах Сирии, тогда как в действительности Египет вообще не планировал наступление с плацдармов, захваченных им в начале войны, и предпринял такое наступление 14 октября исключительно под давлением Асада, ввиду бедственного положения сирийских войск.

Такая оценка объясняет, почему Садат, санкционировав наступление на Синае, не перебросил туда существенно больше свежих бронемеханизированных сил. Она также дает ответ на вопрос о том, почему египетское наступление было так плохо организовано и почему египетское командование, бросив в бой свои танковые бригады, не произвело полноценного наступления в формате дивизии — и, тем более, в формате полевой армии — ни на одном участке фронта, протянувшего от Средиземного до Красного моря вдоль 163-километрового Суэцкого канала.

Это становится понятным при допущении, что наступление 14 октября планировалось очень поспешно, по политическим мотивам и с расчетом сохранить основные резервные силы на западном берегу канала. Делая реверанс Асаду, Садат и его Генштаб не хотели рисковать ради этого слишком многим. Им, однако, пришлось уже 14 октября перебросить на Синай, для усиления крепко побитых там танковых бригад 21-й дивизии, последнюю из ее частей — 18-ю механизированную бригаду. Как показали последующие события, эти переброшенные на восточный берег канала силы — танковая бригада 4-й дивизии, танковая и механизированная бригада 21-й дивизии — оставили после себя дыру, залатать которую в условиях начавшегося израильского контрнаступления Египет не смог.

Следует помнить, что приведенная выше оценка характера и целей египетского наступления родилась в спорах и утвердилась в качестве преобладающей через много лет после войны. По ходу событий готовившееся наступление египетских войск в Израиле считали плановым и нацеленным на серьезный стратегический результат: глубокий прорыв израильской обороны и закрепление на линии перевалов. Тем не менее, израильское командование определило, что если Египет не решится наступать на Синае, ЦАХАЛ все равно начнет свою операцию по форсированию канала в ночь на 15 октября. И поскольку форсирование канала предусматривалось практически при любом развитии событий, командирам израильских частей предписывалось не увлекаться уничтожением противника, когда тот будет вынужден отступать, и беречь свои основные силы для последующей операции в Африке.

В этих указаниях угадывается новое настроение израильского командования, столь отличное от тягостной неуверенности в своих силах, которая всего несколько дней назад звучала в высказываниях военных руководителей, то и дело напоминавших друг другу о том, что между Суэцким каналом и Тель-Авивом "у нас нет ничего, кроме этих двух дивизий". Теперь ожидавшееся наступление противника воспринималось как желанная возможность нанести максимальный урон его силам. Египет и теперь имел на восточном берегу канала порядка 25 расчетных бригад против 13 расчетных бригад ЦАХАЛа, он мог вывести на линию огня свыше тысячи своих танков против 750 танков израильского Южного фронта и имел заметное преимущество в плотности артиллерийских батарей, а вместе с силами, остававшимися на западном берегу канала, его превосходство было еще более ощутимым, но на этой стадии войны командование ЦАХАЛа практически не опасалось прорыва египетских войск вглубь территории Синая и строило смелые планы переброски собственных сил за Суэцкий канал, почти не придавая значения тому факту, что Египет планирует общее наступление.

Это сменившееся настроение было обусловлено многими факторами. Египет уже упустил момент наибольшей израильской уязвимости в период наступления ЦАХАЛа на сирийском фронте. Он собирался вступить в сражение, требующее умелого маневра танковыми силами, т. е. сыграть в ту игру, в которой израильтяне ощущали свое превосходство. Число танков, которыми располагало теперь израильское командование на юге, увеличилось примерно на 200 машин в сравнении с тем, что имелось у него 8 октября, во время неудачного наступления ЦАХАЛа на египетские плацдармы. Но важнее, наверное, было то, что к концу первой недели войны ЦАХАЛ вернул себе уверенность в своих силах — как в наступлении на Голанских высотах, так и в локальных сражениях с египтянами на Синае, имевших место в период с 9 по 13 октября.

Командование Южного фронта ожидало, что основные удары противника будут направлены на Тасу, вспомогательные — на Румани (по побережью Средиземного моря) и Абу-Родес (по побережью Суэцкого залива). В целях отражения этого наступления силы ЦАХАЛа в полосе Суэцкого канала были развернуты следующим образом. Первую линию обороны составили: на самом севере Синая — две механизированные бригады дивизионной группы "Намер", которой командовал теперь Сасон Ицхаки; южнее — танковая бригада из 162-й дивизии Брена; еще южнее — две танковые бригады из 143-й дивизии Шарона; на самом южном участке — две танковые бригады 252-й дивизии, которой после гибели Авраама Мандлера командовал Кальман Маген. Эти силы включали примерно половину танков, имевшихся у ЦАХАЛа на Синае. Тактические резервы включали по одной танковой бригаде в секторах обороны 162-й и 143-й дивизии и одну механизированную бригаду в секторе обороны 252-й дивизии, в общей сложности — еще четветь от общего количества израильских танков на Синае. Маневренный резерв фронта составляли основные силы 162-й дивизии, базировавшиеся к югу от Тасы. С ними находился Брен, тогда как двумя бригадами в секторе обороны 162-й дивизии командовал его заместитель Дов Тамари. Путь наступления на юг, по побережью Суэцкого залива, прикрывал батальон десантников 35-й бригады.

Египетское наступление началось 14 октября в 6.30 утра мощным артиллерийским обстрелом израильских позиций по всему фронту и ударами египетских ВВС по основным базам ЦАХАЛа на Синае. Параллельно с этим к израильским позициям устремились танковые части противника. На севере, от Кантары в направлении Белузы и Румани, наступала 15-я отдельная танковая бригада, вооруженная танками Т-62. Южнее 24-танковая бригада возглавляла наступление египетских войск от Фирданского железнодорожного моста. Эта атака была отражена бригадой ЦАХАЛа, на вооружении которой были модифицированные танки Т-54 и Т-55, доставшиеся Израилю в качестве трофеев в Шестидневную войну. Таким образом, на линии огня здесь с обеих сторон сошлись боевые машины советского производства. Далее, южнее Исмаилии, наступление велось от северной оконечности Большого Горького озера непосредственно в направлении Тасы. Здесь египтяне атаковали двумя танковыми бригадами 21-й дивизии, имея в тактическом резерве 3-ю механизированную бригаду, но даже эта атака, совершавшаяся достаточно крупными силами, не производила впечатления согласованного дивизионного наступления.

Три указанные атаки — от Кантары, Фирдана и северной оконечности Большого Горького озера — были предприняты с плацдарма II египетской армии. Одновременно с плацдарма III египетской армии наступление велось в двух направлениях — к горным перевалам Гиди (с северного края плацдарма) и Митле (от Суэца, с южного края плацдарма). Атаку на Гиди вела 25-я отдельная танковая бригада, а на Митле через вади Маабук наступали две египетские колонны. В северной колонне шли 3-я танковая бригада, вооруженная плавучими танками ПТ-76, разведбатальон 4-й танковой дивизии и большое количество грузовиков с пехотой, боеприпасами и топливом. В южной колонне, также продвигавшейся к Митле, шли 22-я танковая бригада из состава 6-й египетской механизированной дивизии и части мотопехоты.

Египетские атаки были повсеместно отражены бригадами ЦАХАЛа, находившимися на линии непосредственного соприкосновения с противником, с минимальным использованием резервов. В одних случаях египтянам вообще не удалось вырваться за пределы своих укрепленных плацдармов, в других они были вынуждены отступить на плацдармы, не добравшись даже до Артиллерийской дороги. Их 15-я бригада потеряла около 40 танков, 24-я бригада — около 30 танков, две бригады из состава 21-й дивизии потеряли вместе около 80 танков, 25-я бригада потеряла 20 танков, но настоящий разгром постиг египтян в вади Маабук, на подступах к Митле.

Выдвижение египетских сил к перевалу Митле началось еще ночью, и в 6.30 утра их колонны были замечены с двух разных точек разведротой 401-й бригады из дивизии Кальмана Магена и отрядом десантников под командования Дорона Рубина. Параллельное продвижение двух крупных колонн бронетехники расценивалось как дивизионное усилие противника, но в действительности не было таковым — или, во всяком случае, было организовано так плохо, что, несмотря на значительную концентрацию сил на сравнительно узком участке фронта, не имело никаких преимуществ согласованного дивизионного наступления. Обнаружившая одну из колонн противника разведрота вызвала на линию огня танковый батальон 401-й бригады (ею командовал Дан Шомрон, будущий начальник израильского Генштаба), а десантники Рубина приняли бой, используя свой единственный танковый взвод, джипы с безоткатными орудиями, 88-мм минометы и противотанковые гранатометы "Базука". Уничтожив этими малыми силами десяток египетских танков, Рубин вызвал авиацию и дал точные ориентиры артиллеристам 252-й дивизии. Последовавшие воздушные удары штурмовиков "Скайхок" и артиллерии оказались чрезвычайно эффективными, и начавшееся египетское отступление к 11 часам утра превратилось в неорганизованное бегство. Всего египтяне оставили в вади Маабук порядка 80 подбитых и уничтоженных танков, множество бронетранспортеров и грузовиков. Их 3-я танковая бригада была полностью уничтожена, 120 египетских солдат во главе с командиром одного из батальонов сдались в плен. ЦАХАЛ потерял в этом бою шесть своих солдат и один джип, оснащенный безоткатным орудием.

Сражение, в котором 14 октября на Синае было задействовано с обеих сторон около двух тысяч танков, считают крупнейшей танковой битвой со времен Второй мировой войны. К концу этого дня египтяне потеряли порядка 250 танков, тогда как ЦАХАЛом было потеряно до 20 единиц бронетехники. Египетские войска повсюду отступили на свои плацдармы, не выполнив ни одну из задач, которые ставились перед ними. Более того, в северном секторе израильские силы пробились к форту "Будапешт" — единственному из опорных пунктов линии Бар-Лева, который египтянам так и не удалось захватить. Наконец, в тот же день израильские ВВС атаковали три военных аэродрома в дельте Нила, а отряд из пяти сторожевых катеров "Дабур" под командованием Ами Аялона потопил в Суэцком заливе 19 боевых и транспортных кораблей противника.

Донесение, которое вечером 14 октября командующий Южным фронтом Хаим Бар-Лев отправил премьер-министру Голде Меир, было кратким: "Хороший день. Наши силы воевали как в прежние времена, и то же самое можно сказать о египтянах".

Предвоенные опасения египетского командования полностью подтвердились, причем не только в том, что касается выдвижения из зоны, прикрытой зенитными ракетами. Этот момент имел принципиальное значение в самом южном секторе египетского наступления, где израильская авиация причинила противнику основные потери. В целом же намного важнее было то, что египетские войска оказались неспособны организованно и эффективно действовать против ЦАХАЛа в маневренных танковых боях. Тщательно подготовившись к форсированию канала и к последующему удержанию плацдармов на его восточном берегу, они успешно справлялись с этими задачами, но как только им пришлось действовать в отрыве от заученной схемы, они проявили свою беспомощность. Действия их частей не были в достаточной степени согласованы, их бронемеханизированные колонны продвигались без боевого охранения по флангам, их средний и младший командный состав не проявлял тактической инициативы в меняющейся ситуации. Именно это имел в виду Хаим Бар-Лев, докладывая Голде Меир, что египтяне воевали 14 октября "как в прежние времена", т. е. во всех проигранных ими войнах.

Президент Садат обошел события 14 октября красноречивым молчанием в своих мемуарах. Желая засвидетельствовать собственное усердие в глазах Сирии, он не мог ожидать, что серия танковых атак на Синае станет столь унизительной демонстрацией египетской слабости и, главное, не уделял достаточного внимания возможным последствиям этого фиаско.

Как отмечалось выше, израильским командованием еще до начала египетского наступления было определено, что ЦАХАЛ высадится на африканский берег Суэцкого канала практически при любом развитии событий. Выдвижение роликового моста, понтонов и самоходных паромов к району форсирования началось 13 октября. Этот район на стыке II и III египетских армий, у северной оконечности Большого Горького озера, был нащупан разведбатальоном дивизии Шарона еще 9 октября и с тех пор он постоянно оставалася в поле зрения израильского командования. Сражение, развернувшееся на Синае 14 октября, замедлило транспортировку средств форсирования в этот район, но уже на следующий день дивизия Ариэля Шарона атаковала южный фланг II египетской армии, чтобы оттеснить противника к северу и обеспечить себе коридор для высадки на африканском берегу канала. 600-я танковая бригада Тувьи Равива произвела отвлекающую атаку противника в западном направлении, а 14-я танковая бригада Амнона Решефа ударила в направлении с юга на север.

Атака южного фланга II египетской армии производилась в районе, который солдаты ЦАХАЛа, обнаружившие там в 1967 году сельскохозяйственный инвентарь с надписями на японском языке, ошибочно прозвали "Китайской фермой". Вечером 15 октября у "Китайской фермы" завязался жестокий бой. В этом трехдневном бою 14-й бригаде ЦАХАЛа, приданным ей частям усиления и, на более позднем этапе, силам 890-го десантного батальона под командованием Ицхака Мордехая и только что сформированного 100-го танкового батальона под командованием Эхуда Барака противостояли превосходящие силы 16-й пехотной и 21-й танковой дивизий противника. В тяжелейшем бою у "Китайской фермы", по сей день вызывающем в Израиле острые споры, ЦАХАЛ потерял убитыми около 120 танкистов и 40 десантников, но основная задача, поставленная перед сражавшимися там частями, была выполнена: контратаковавший противник не смог воспрепятствовать начавшейся переброске израильских сил на западный берег канала.

В ночь на 16 октября десантники 247-й резервистской бригады полковника Дани Мата первыми высадились в Африке с помощью резиновых лодок. В утренние часы туда же была переброшена часть танков 421-й бригады, использовавших самоходные паромы "Тимсах" (Gillois). Этими танками была произведена успешная атака, в ходе которой были уничтожены 4 египетских ЗРК, прикрывавших данный участок фронта от израильской авиации. Таким образом египтянам стало известно о начавшейся высадке частей ЦАХАЛа на западном берегу канала, и они обрушили на район переправы мощный ракетно-артиллерийский огонь. Параллельно они стали отводить на западный берег канала свои ЗРК, переправленные на Синай при подготовке египетского наступления 14 октября.

В этот момент Израиль располагал на западном берегу ничтожными силами, увеличить которые было трудно из-за острого дефицита плавсредств в районе форсирования, но сражение у "Китайской фермы" сковывало силы противника, а затем, уже в ночь на 17 октября, оно позволило разведбатальону дивизии Брена расчистить дорогу, соединяющую Тасу с побережьем Большого Горького озера. По этой дороге в район форсирования были доставлены дополнительные паромы "Тимсах" и понтоны "Юнифлот", что позволило навести первую понтонную переправу через канал к вечеру 17 октября. Параллельно с этим части из дивизии Брена полностью уничтожили 25-ю отдельную танковую бригаду, попытавшуюся атаковать зону форсирования в северном направлении, с плацдарма III египетской армии.

Затем, в ночь на 18 октября, основные силы дивизии Брена переправились на западный берег канала. Переправа осуществлялась в тяжелейших условиях, под интенсивным огнем, и сопровождалась большими потерями как в дивизии Брена, так и в сражавшихся здесь частях инженерных войск из дивизии Шарона. 18 октября, с завершением боев у "Китайской фермы", была открыта для продвижения частей ЦАХАЛа еще одна важная дорога, соединявшая Артиллерийское шоссе непосредственно с районом форсирования. По ней 19 октября к Суэцкому каналу был доставлен и переброшен через него роликовый мост, по которому в Африку переправилась 14-я танковая бригада, расширившая израильский плацдарм на север, в сторону Исмаилии.

143-я дивизия Шарона теперь твердо удерживала район переправы по обоим берегам канала, а на западном берегу к наступавшей на юг, в направлении Суэца, 162-й дивизии Брена присоединилась 252-я дивизия Магена, расширившая плацдарм на запад и обеспечившая Брену защиту его правого фланга. В этот день, 19 октября, III египетская армия оказалась под угрозой окружения, и Садат принял наконец предложение Косыгина, которой уже несколько дней объяснял ему с помощью спутниковых снимков, насколько военная ситуация изменилась в пользу Израиля, и уговаривал его согласиться на прекращение огня. В Москву вылетел Киссинджер, и результатом его переговоров в Кремле стало утверждение резолюции Совета Безопасности ООН № 338. Как отмечалось в начале данного очерка, эта резолюция, принятая 22 октября 1973 года по совместному предложению США и СССР, требовала от воюющих сторон "прекратить все военные действия немедленно, не позже чем в течение 12 часов с момента принятия настоящего решения, с оставлением войск на занимаемых ими сейчас позициях". До тех пор Израилю было необходимо завершить окружение III египетской армии.

Территория на западном берегу Суэцкого канала, которую израильские войска удерживали к концу Войны Судного дня, была почти сразу прозвана солдатами ЦАХАЛа "землей Гошен" — по названию земли, в которой библейский Йосеф поселил своих братьев, сошедших к нему в Египет. Эта территория площадью 1600 кв. км (в полтора раза больше Голанских высот) простиралась на севере до Исмаилии и уходящего от нее на запад шоссе, а на юге охватывала город Суэц и включала расположенный в нескольких километрах южнее Суэца порт Адабия. Западная граница "земли Гошен" представляла собой изогнутую линию, удаленную на расстояние до 30 км от Суэцкого канала и Большого горького озера.

Вдоль пресноводного канала, соединяющего восточный рукав Нила с Суэцким каналом в районе Исмаилии, тянулась сельскохозяйственная полоса, по обе стороны которой лежали пустынные земли. Эта полоса была труднопроходима для техники и она использовалась как укрытие десантниками 247-й бригады в первые часы после высадки на западном берегу канала, когда кроме них у ЦАХАЛа не было в Африке дополнительных сил. Но эта же полоса успешно использовалась в последующий период египетскими противотанковыми отрядами.

В юго-западном направлении крайней точкой в зоне израильского контроля была гора Джабель-Атека, возвышающаяся на 871 метр над уровнем моря. Эта гора сослужила ЦАХАЛу хорошую службу на раннем этапе войны: в ночь с 10 на 11 октября на ней высадился с вертолетов отряд, состоявший из бойцов Сайерет Маткаль и артиллеристов, вооруженных аэромобильными гаубицами. Выпустив 90 артиллерийских снарядов калибром 105 мм по командному пункту III египетской армии и скоплению бронетехники на шоссе Каир-Суэц, отряд сообщил о выполненном задании и был благополучно эвакуирован вертолетами на израильскую территорию.

Переправившиеся на западный берег Суэцкого канала израильские части встретили упорное сопротивление противника, все еще располагавшего здесь значительными силами своего второго оперативного эшелона. Но остановить этими силами наступление ЦАХАЛа и, тем более, уничтожить израильский плацдарм на западном берегу египтяне не могли. Им остро нехватало бронемеханизированных бригад, переправленных на Синай 13 и 14 октября, и в этих условиях начальник египетского Генштаба Саад Аль-Шазли предложил срочно вернуть с Синая танковые бригады. В его предложении была очевидная логика: египетские танки все равно не могли наступать на Синае, а в обороне египетские пехотные дивизии — окопавшиеся, отгородившиеся минными полями и имеющие в изобилии противотанковое оружие — могли обойтись без них, тем более, что и ЦАХАЛу было практически нечем атаковать их после того, как основная часть сил израильского Южного фронта была переброшена на западный берег канала. Против II египетской армии на Синае главной силой оставалась дивизионная группа "Намер" с приданной ей 274-й танковой бригадой, против III египетской армии — 440-я операционная дивизия, которой были теперь переподчинены некоторые части 252-й дивизии и окружного командования Мерхав-Шломо. Эти ограниченные силы пытались в ряде районов улучшить израильские позиции и кое-где добивались успехов, но всерьез угрожать египетским войскам на плацдармах они не могли.

Таким образом, предложение Аль-Шазли, с ужасом наблюдавшего за тем, как израильские дивизии на западном берегу канала закрывают кольцо окружения вокруг III армии и уже угрожают Каиру, выглядело разумно. Тем не менее, Садат отклонил предложение своего начальника Генштаба, заявив, что ни один египетский солдат не покинет восточный берег канала. Может показаться, что это решение президента было полностью продиктовано соображениями пропаганды и политического престижа, но оно имело также и практический смысл: Садат опасался, что при виде уходящих на западный берег танков его пехотные дивизии на Синае обратятся в паническое бегство и подарят Израилю победу в духе 1967 года.

Этот страх имел свою цену: Израиль развивал наступление на западном берегу канала, опережая механизм политического вмешательства великих держав, запущенный лишь 19 октября, когда Садат осознал наконец, что теперь уже и он, подобно Асаду, оказался на грани разгрома. Пока Киссинджер вел переговоры в Москве 20–21 октября, а Совет Безопасности ООН собирался на обсуждение проекта резолюции № 338, силы ЦАХАЛа захватили аэродром "Фаид", уничтожили несколько полевых позиционных районов египетских ЗРК, очистили от противника линию холмов Дженифа, прервали сухопутное сообщение между Исмаилией и Суэцем и расширили израильский плацдарм на восток. Виновником поражения был назначен Саад Аль-Шазли — он был снят с поста начальника египетского Генштаба, хотя именно его предложения отвергались Садатом и на стадии планирования провального наступления египетских войск на Синае 14 октября, и с началом израильской операции на западном берегу канала.

Эта операция, сопровождавшаяся уничтожением значительного числа египетских ЗРК, открыла перед Израилем возможность широко использовать авиацию в качестве сил наземной поддержки и наносить удары по стратегическим объектам в египетском тылу. Но египетский тыл израильская авиация не атаковала ввиду опасений, связанных с ответным применением ракет Р-17 против израильского тыла. Египет, как и Сирия, использовал против Израиля тактические ракетные комплексы "Луна-М" (FROG-7). В частности, ими уже в первые минуты войны обстреливались расположенные на Синае израильские аэродромы Рефидим и Бир-Тамада, база радиоэлектронной разведки в Ум-Хашибе и другие объекты, но радиус действия этих ракет был недостаточен для поражения целей в глубине израильской территории. Что же до армейских оперативно-тактических комплексов "Эльбрус", вооруженных ракетами Р-17 (Scud B) и полученных Египтом летом 1973 года, то они почти до самого конца войны оставались без применения.

17 октября, с началом израильской операции по форсированию Суэцкого канала, Садат выступил перед депутатами Народного собрания в Каире. В его обращении к египетским парламентариям впервые прозвучала угроза применения ракет среднего радиуса действия. Садат называл эти ракеты египетскими, но израильским военным был понятно, что он говорит про ракетные комплексы "Эльбрус" советского производства: "Наши египетские ракеты… способные пересечь территорию Синая, находятся сейчас на своих базах, и одного сигнала достаточно, чтобы они были запущены вглубь израильской территории. Мы с первого момента кампании на Синае могли отдать приказ об их применении и, особенно, после того, как беспочвенная заносчивость привела израильтян к невыносимым для них результатам. Но мы хорошо знаем об ответственности, связанной с применением определенных видов оружия, и контролируем свои действия. Им же (израильтянам — Д.К.) следует помнить о сделанном мною когда-то предупреждении: глаз за глаз, зуб за зуб, глубина (ударов по тылу — Д.К.) за глубину".

Эта угроза сказалась на намерениях министра обороны Моше Даяна, предлагавшего прежде атаковать стратегические объекты в египетском тылу. Также и планировавшаяся Израилем на заключительном этапе войны операция по захвату Порт-Фуада и Порт-Саида, двух египетских городов на выходе из Суэцкого канала в Средиземное море, была отменена в связи с опасением спровоцировать Садата на применение ракет средней дальности против израильского тыла. Таким образом, "скады" оправдали себя, с точки зрения Египта, как средство стратегического сдерживания, и это, наряду с изменением советской политики военных поставок, подхлестнуло впоследствии гонку ракетных вооружений на Ближнем Востоке. Уже через год после Войны Судного дня "скадами" обзавелись Сирия и Ирак, в 1976 году их примеру последовала Ливия.

Израильский кабинет решил не выступать с публичным ответом на речь Садата. Свое ответное предостережение египетскому президенту он направил через Киссинджера, собиравшегося на переговоры в Москву. 19 октября израильскому послу в Вашингтоне было поручено сделать в беседе с госсекретарем США следующее заявление, предназначенное для передачи советским лидерам и через них — президенту Египта: "Садат несет тяжелую ответственность за начало этой войны, и его ответственность станет еще больше, если он применит ведущее к эскалации оружие. В этом случае Израиль найдет способ отреагировать на действия Египта со всей необходимой твердостью". Киссинджер пообещал послу Симхе Диницу, что это послание будет передано им в точности.

Как мы видим, израильский кабинет внял египетскому предостережению, но Египет не внял предостережению Израиля. Согласно резолюции СБ № 338, прекращение огня должно было вступить в силу 22 октября, в 18.52. За несколько минут до этого часа две ракеты Р-17 были выпущены по району переправы израильских сил на западный берег Суэцкого канала и одна по району Эль-Ариша. В результате этой атаки, ставшей первым случаем боевого применения "скадов", у переправы через канал погибли семь солдат ЦАХАЛа.

Основным источником сведений о причинах ракетного обстрела, предпринятого вечером 22 октября (и, заметим в скобках, бывшего совершенно бессмысленным в военном отношении), является книга известного дипломата Виктора Исраэляна, возглавлявшего в начале семидесятых годов Департамент международных организаций в советском МИД и входившего во время Войны Судного дня в специальную группу консультантов брежневского Политбюро. Исраэлян подтвердил оценку израильской разведки, согласно которой ракетные комплексы "Эльбрус" обслуживались в 1973 году советским персоналом и находились под прямым советским контролем. С началом войны Садат стал требовать у советского посла в Каире Владимира Виноградова, чтобы Москва уступила египетскому командованию право принятия решений об использовании этого оружия. Виноградов сообщал о просьбах Садата в Москву, но они оставались без ответа. По словам Исраэляна, советские военные руководители во главе с министром обороны Андреем Гречко хотели разрешить египтянам самостоятельное применение "скадов", но Политбюро сдерживало прыть военных. В одном случае план ракетного удара по Эль-Аришу был доведен до сведения министра иностранных дел Андрея Громыко и блокирован им.

Руководители Египта и советские военные советники в этой стране были разочарованы "робостью" Кремля. Война подходила к концу, и имевшиеся у Египта ракеты средней дальности оставались без применения. Давление на Виноградова усиливалось, и 22 октября, незадолго до вступления в силу прекращения огня, он снова связался с Москвой по данному вопросу. Если верить Исраэляну, Громыко не было в это время на месте, и поступившая из Каира срочная просьба была переадресована Гречко. Тот дал Виноградову положительный ответ, который был немедленно передан командиру советской ракетной бригады в Египте. Несколько минут спустя Громыко связался с Виноградовым, чтобы узнать, зачем тот искал его. Узнав, в чем дело, он тут же распорядился отменить ракетную атаку, но ему сообщили, что залп уже произведен.

Из освещения этих событий в книге Исраэляна следует, что запуск "скадов" 22 октября был результатом случайного стечения обстоятельств, позволившего Гречко санкционировать ракетный удар по израильским целям в зоне форсирования и на Синае в обход советского МИД и Политбюро. Такой вывод отчасти подтверждается тем, что советским средствам массовой информации было дано указание воздержаться от любых упоминаний об этой атаке.

Ракеты среднего радиуса действия не были использованы против глубокого израильского тыла, но сам факт их применения стал серьезным вызовом Израилю. Прямого ответа на него не последовало — в частности, потому, что противник, нарушавший прекращение огня на участке фронта III египетской армии, дал Израилю повод для продолжения боевых действий в течение последующих двух суток и достижения результата, который был в тех условиях оптимальным, с точки зрения его интересов, и при этом не требовал риска, связанного с расширением зоны воздушных и ракетных атак.

К моменту вступления в силу прекращения огня вечером 22 октября израильскими войсками было прервано сообщение между Суэцем и Исмаилией и перерезано шоссе Каир-Суэц, но с юга дорога в Суэц оставалась открытой. Таким образом, у египтян оставалась возможность снабжать свою III армию, кольцо окружения вокруг которой еще не сомкнулось. При этом III армия уже и 22 октября была в бедственном положении. Ее командующий Абдель-Монейм Уассель действовал, по всей видимости, вопреки указаниям египетского Генштаба, пытаясь вывести из котла часть ее сил и продолжая в связи с этим атаки позиций ЦАХАЛа на ряде участков фронта — уже после вступления в силу прекращения огня. При таком положении дел израильский кабинет, собравшийся на совещание в ночь с 22 на 23 октября счел возможным предоставить ЦАХАЛу свободу действий на фронте III египетской армии. Это решение было принято сразу же после того, как госсекретарь США Генри Киссинджер, посетивший Иерусалим по пути из Москвы, вылетел в Вашингтон.

Утром 23 октября бронемеханизированные части ЦАХАЛа начали быстрое наступление, расширяя израильский плацдарм к западу от Горьких озер. Силы 252-й дивизии Кальмана Магена вышли к 101-му километру шоссе Каир-Суэц и поздно вечером 23 октября заняли порт Адабия, расположенный в 5 км к югу от Суэца. Был захвачен командный пункт III армии в Джабель-Джафре, к северу от шоссе Каир-Суэц, и ее командующийся Абдель-Монейм Уассель едва успел бежать в Каир с группой штабных офицеров прежде, чем кольцо окружения замкнулось вокруг подчиненных ему соединений. В этом кольце оказались до 40 тысяч военнослужащих и около 300 танков. Имевшихся у окруженной армии запасов продовольствия могло хватить на четыре дня и она также испытывала острый недостаток боеприпасов, топлива, пресной воды. Снабжение III армии в самом минимальном объеме требовало ежедневной доставки в окруженный район 150 тонн различных припасов, что было абсолютно нереально в сложившейся ситуации при противодействии со стороны Израиля.

Таким образом, все военные достижения Египта, связанные с форсированием Суэцкого канала и удержанием плацдармов на его восточном берегу, могли быть теперь перечеркнуты в одночасье фактом полного разгрома и капитуляции целой армии, причем перечеркнуты столь наглядно, что никакая цензура и пропаганда не позволили бы Садату представить октябрьские события 1973 года как "египетскую победу". Но такого варианта боялись не только Каир и Москва, взявшая на себя серьезные обязательства перед Садатом, когда тот согласился принять предложение Косыгина и препоручил Кремлю лоббировать скорейшее решение Совбеза о прекращении огня. В разгроме III армии и предельном унижении Садата не были заинтересованы также и США, видевшие свою выгоду в том, чтобы окончательно вырвать Египет из-под советского влияния и распространить на эту страну свою политический патронаж. Этому как нельзя лучше могла послужить роль спасителей окруженной египетской армии.

В связи с продолжением боевых действий Совет Безопасности ООН принял 23 октября новую резолюцию за номером 339, подтверждавшую прежнее требование СБ "о немедленном прекращении всякого огня и всех военных действий" и требовавшую также, чтобы "войска сторон были возвращены на те позиции, которые они занимали в момент, когда прекращение огня вступило в силу". Израиль был готов немедленно прекратить огонь, но отводить свои войска и снимать кольцо окружения с III египетской армии он не собирался. Египтяне, со своей стороны, не желали смириться с окружением III армии и поэтому не прекращали огня. В последующей египетской исторической литературе этот период — до прибытия на Ближний Восток наблюдателей ООН 28 октября 1973 года — определялся как "народная война", но в действительности боевые действия велись тогда регулярными силами. Египетским командованием также строились планы прорвать кольцо окружения вокруг III армии силами 4-й механизированной дивизии, которая, потеряв в вади Маабук одну из своих бригад, оставалась теперь последним бронемеханизированным резервом Египта в полосе Суэцкого канала. Эти планы не были утверждены, поскольку египетское командование и командир 4-й дивизии, в частности, опасались, что она будет уничтожена ЦАХАЛом, после чего Египет лишится своего последнего резерва в зоне между Суэцем и Каиром.

Садат умолял теперь об отправке в Египет совместного миротворческого контингента США и СССР, и Москва поддержала это предложение. Представитель СССР при ООН Яков Малик выступил с заявлением, в котором указывалось, что "в свете продолжающейся израильской агрессии египетское предложение о посылке советских и американских войск в район конфликта полностью оправдано и соответствует Уставу ООН". Это, однако, не отвечало интересам Вашингтона, который не хотел, чтобы СССР предстал в связи с ближневосточным конфликтом как сверхдержава, равная США. Разочарование Кремля американской позицией нашло выражение в послании Брежнева Никсону, один из пунктов которого гласил: "Я прямо скажу, что если Вы считаете невозможным действовать вместе с нами в этом деле, то мы были бы поставлены перед необходимостью срочно рассмотреть вопрос о принятии соответствующих шагов в одностороннем порядке". Именно в этот момент Советский Союз привел в боевую готовность свои воздушно-десантные дивизии и значительно нарастил средиземноморскую группировку своего военно-морского флота. США ответили на советский демарш повышением боеготовности своих ядерных сил. На фоне этого кризиса Киссинджер выступил 24 октября на пресс-конференции в Вашингтоне со следующим заявлением: "США не поддерживают и не одобрят отправку совместного советско-американского контингента на Ближний Восток… Немыслимо, чтобы мы перенесли соперничество великих держав на Ближний Восток или чтобы мы навязали военный кондоминиум США и Советского Союза. Тем более США против одностороннего ввода вооруженных сил на Ближний Восток какой-либо великой державой, особенно ядерной, под каким бы предлогом они ни были введены".

СССР осознал, что желание предстать в качестве главного вершителя судеб ближневосточной политики завело его слишком далеко и, обвинив США в безответственности, согласился проголосовать за компромиссный проект резолюции СБ № 340. Эта резолюция, принятая 24 октября, повторяла требование о "немедленном и полном прекращении огня" и "возвращении сторон на позиции, которые они занимали на 16 часов 50 минут по Гринвичу (18.50 по израильскому времени — Д.К.) 22 октября 1973 года". Кроме того, резолюция содержала конкретное указание о создании "чрезвычайных вооруженных сил ООН, состоящих из персонала, предоставленного государствами — членами ООН, за исключением постоянных членов Совета Безопасности" с целью скорейшей отправки на Ближний Восток.

Но тем временем боевые действия все еще продолжались, и утром 24 октября, активность противника на фронте III египетской армии побудила израильское командование предпринять ряд мер с целью дополнительного расширения плацдарма на север и закрепления контроля на юге. На северном направлении 143-я дивизия Ариэля Шарона предприняла попытку окружить Исмаилию, однако, столкнувшись с сильным сопротивлением противника, была вынуждена отказаться от выполнения этой задачи. Она, тем не менее, занимала теперь позиции, угрожавшие линиям сообщения Исмаилии с Каиром. В тот же день 162-я дивизия Брена попыталась занять окруженный Суэц, и эта атака, также оставшаяся безуспешной, обошлась ЦАХАЛу особенно дорого.

Израильское командование не имело точной информации о том, какими силами располагает противник в Суэце. При постановке боевой задачи Ури Бен-Ари, заместитель командующего Южным фронтом, сказал комдиву-162: "Если это Рамалла — входите, если это Сталинград — не входите". Брен, заметивший накануне, что противник теряет волю к сопротивлению, считал, что перед ним "Рамалла". Занять город было поручено частям 460-й и 500-й танковых бригад, в помощь которым были выделены два отряда десантников из 247-й бригады, насчитывавшие примерно по сотне бойцов каждый (одним из них командовал подполковник Яаков Хисдай, в будущем — следователь комиссии Аграната и известный общественный деятель). Ориентировочно предполагалось, что в Суэце находятся один батальон египетского спецназа и отряды местного ополчения. Ни Брен, ни разведка Южного фронта не знали, что, помимо этого батальона и многочисленных ополченцев, в городе укрепились два батальона мотопехоты 6-й механизированной дивизии, рота истребителей танков из 19-й пехотной дивизии и другие египетские силы.

Когда передовой батальон 500-й бригады, за которым следовали отряды десантников, достиг центра города, противник открыл плотный огонь по израильским танкам, бронетранспортерам и трем автобусам, в которых находилась часть десантников. Применение противотанковых ракет и гранатометов против бронетехники в условиях уличного боя оказалось весьма эффективным, и дальнейшие действия ЦАХАЛа в Суэце были связаны, главным образом, с эвакуацией попавших в ловушку частей. Использовать авиацию в этом бою было невозможно, поскольку летчики не получили точных данных о дислокации израильских сил, сражавшихся одновременно во многих районах города. В Суэце погибло в тот день 80 солдат и офицеров ЦАХАЛа, порядка 120 бойцов получили ранения разной степени тяжести. Лишь треть городской территории Суэца оказалась под контролем израильских войск, но кольцо окружения вокруг III египетской армии осталось полностью замкнутым.

Прекращение огня реально вступило в силу 25 октября. Оно и теперь нарушалось локальными перестрелками, однако значительных боевых действий, будь то египетские попытки деблокировать III армию или израильские попытки расширить зону контроля ЦАХАЛа на западном берегу канала, больше не наблюдалось. Садат окончательно осознал, что теперь он полностью зависит от способности США навязать Израилю такое поведение в отношении окруженной III армии, которым не будет высвечен факт поражения Египта в Войне Судного дня. Что же до политического давления СССР, то его ресурс был исчерпан в тот момент, когда Москва, выступив с угрозой прямого вмешательства в ближневосточный конфликт, отступила перед наметившейся перспективой военной конфронтации с США. Не имея влияния на Израиль, Кремль не мог использовать на Ближнем Востоке более тонкие средства дипломатической игры. Боевая готовность в семи дивизиях ВДВ — или ничего.

США вполне осознавали преимущества своего положения. Как бы ни было велико желание Израиля добиться убедительной победы в Войне Судного дня, как бы он ни настаивал на необходимости восстановить сдерживающий потенциал своих вооруженных сил посредством показательного разгрома III египетской армии, как бы близок он ни был к решению этой задачи после того, как III армия оказалась в плотном кольце окружения при отсутствии у противника средств для прорыва блокады, — в ситуации, когда предотвращение разгрома окруженной египетской армии стало первостепенным политическим интересом Соединенных Штатов, возможности американского давления на Израиль превосходили все эти факторы. США пообещали Египту решить проблему без ущерба для его военного престижа и были готовы сделать все необходимое для того, чтобы выполнить это обещание. 27 октября в Суэц направилась под эгидой ООН колонна из 109 грузовиков с продовольствием и 20 санитарных машин. Израиль остановил колонну, и тогда администрация Белого дома передала Голде Меир, что США возьмут на себя снабжение окруженной III армии, если Израиль будет препятствовать транзиту предназначенных для нее грузов конвоями ООН.

Этот шаг не оставлял сомнений в том, что США считают теперь спасение III египетской армии своей приоритетной задачей, перевешивающей любые резоны, связанные с Израилем и его интересами. И действительно, американо-египетское сближение было в конце октября 1973 года очень быстрым. Киссинджер говорил в связи с этим впоследствии, что "если бы мы сами писали сценарий этих событий, то не смогли бы написать его лучше".

Разница между "если бы сами писали" и "сами писали" в данном случае не велика. Америке был выгоден такой финал ближневосточной войны, при котором Израиль будет "поставлен на место" и затем принужден к территориальным уступкам, а Египет получит возможность заявить о своей победе, твердо зная, кому он обязан этой "победой" и последовавшими за ней обретениями. В меру своих сил США вели дело именно к такому финалу, а сил у них было достаточно для того, чтобы навязать свою волю Израилю на всех решающих перекрестках — в 1970 году, когда Египет, нарушив только что заключенное соглашение о прекращении огня, выдвинул свои ЗРК в зону Суэцкого канала, в предвоенный период, когда США жестко заявляли израильским руководителям, что первый выстрел в новой ближневосточной войне не должен быть произведен Израилем ни при каких обстоятельствах, с началом войны, когда решение вопроса об экстренных американских поставках Израилю затягивалось Белым домом, и на заключительном этапе войны, когда США продемонстрировали свою абсолютную заинтересованность в спасении III египетской армии.

Что оставалось делать Израилю, когда США заявили, что сами будут снабжать окруженные египетские войска в случае недопущения в Суэц конвоев ООН? Стоять на своем и довести дело до того, что бы американцы сбрасывали египтянам грузы с самолетов, спасая их от тягот блокады, как жителей Западного Берлина в 1948–1949 гг.? Это лишь ускорило бы процесс американо-египетского сближения и побудило бы Вашингтон к еще более беспардонной политике по отношению к Израилю — в ситуации, когда американское вето в Совбезе было единственной защитой Израиля от враждебных ему решений. Атаковать американские самолеты и/или конвои? Это было бы запредельным безумием.

В существовавших условиях у Израиля оставалась возможность отстаивать свои интересы в очень ограниченном объеме, избегая открытой конфронтации с США, нацелившимися на полное вытеснение СССР из Египта и включение этой страны в зону американского влияния. В ночь на 29 октября на 101-ом километре шоссе Каир-Суэц состоялась первая встреча военных делегаций, во главе которых стояли Аарон Ярив, специальный советник начальника израильского Генштаба, и Абдель-Гани Гамаси, начальник Оперативного управления египетского Генштаба. В ходе этой встречи были согласованы детали, связанные со снабжением окруженной III армии, и начались переговоры об обмене пленными. Учитывая бедственное положение III армии, египтяне согласились с тем, что возвращению в Израиль подлежат — вместе с пленными Войны Судного дня — также и израильские пилоты, попавшие в плен во время Войны на истощение, о которых Садат публично заявлял, что они проведут остаток своих дней в египетской тюрьме.

Была также достигнута договоренность об освобождении израильского разведчика Баруха (Заки) Мизрахи, арестованного в Йемене весной 1972 года с поддельным марокканским паспортом на имя Ахмеда Ас-Сабага. В Йемене этим офицером Моссада была создана сеть из восьми местных жителей и трех иностранцев. В последующих публикациях указывалось, что задачей группы Мизрахи было предотвращение диверсий против израильских судов при их прохождении через Баб-эль-Мандебский пролив. После ареста Мизрахи подвергался жестоким пыткам и несколько раз пытался покончить с собой. В июле 1972 года власти Йемена передали арестованного израильского разведчика египтянам, после чего Мизрахи был приговорен в Египте к пожизненной каторге. Он вернулся в Израиль в марте 1974 года, отдельно от военнопленных ЦАХАЛа, но на основании общего соглашения об обмене пленными.

Реализация этого соглашения задерживалась египетской стороной до тех пор, пока Голда Меир не заявила 15 ноября 1973 года, что Израиль прекращает доставку грузов окруженной III египетской армии и что ее снабжение возобновится лишь в случае неукоснительного соблюдения Египтом достигнутых договоренностей. После этого все израильские пленные вернулись в Израиль в течение недели. Прошел еще месяц, и 21 декабря представители Израиля и Египта встретились на мирной конференции в Женеве, под патронажем США и СССР. Участие в конференции Сирии было заблокировано Израилем в связи с отказом Дамаска передать международному Красному кресту списки израильских военнопленных. В Женеве начались переговоры о разведении войск, сопровождавшиеся в дальнейшем челночными рейдами Киссинджера и завершившиеся 18 января 1974 года подписанием соглашения между Израилем и Египтом, на все том же 101-ом километре шоссе Каир-Суэц.

Следуя этому соглашению, Израиль вывел свои войска с западного берега Суэцкого канала и из примыкающей к каналу 20-километровой полосы на Синае. Эта полоса делилась на две части, западную и восточную. В западной, непосредственно примыкающей к каналу полосе глубиной до 10 км, Египту было дозволено разместить вместо выводившихся оттуда соединений II и III армий свой ограниченный контингент в составе 3 батальонов пехоты, одного танкового батальона и одного дивизиона полевой артиллерии (всего 7000 солдат, 33 танка и 24 орудия). Далее в 10-километровой буфферной зоне разместились чрезвычайные силы ООН. К востоку от буфферной зоны, в полосе такой же 10-километровой глубины, Израиль мог держать контингент своих войск, равный по численности и вооружению египетскому контингенту на восточном берегу Суэцкого канала. Обе стороны принимали на себя обязательство соблюдать прекращение огня на суше, в воздухе и на море. Параллельно с заключением этого соглашения США дали Израилю следующие негласные обязательства: США возьмут на себя снабжение Израиля нефтью, если он столкнется с проблемами в этой области в результате передачи Египту нефтепромыслов Абу-Рудес; США не признают ООП; Египет не присоединится к Сирии, если та возобновит войну против Израиля.

Подготовка израильско-сирийского соглашения о прекращении огня шла значительно дольше и сопровождалась периодическими вспышками локальных боевых действий на севере, т. н. "малой войной на истощение", обострявшейся всякий раз, когда переговоры заходили в тупик. Сирия, не сохранившая ни одно из своих военных достижений (в отличие от Египта, войска которого оставались к моменту вступления в силу прекращения огня на восточном берегу Суэцкого канала) и не являвшаяся приоритетным объектом американской опеки, пыталась использовать в качестве средства давления на Израиль судьбу израильских пленных: в обмен на их список она требовала территориальных уступок. Разрядить напряженность вокруг этой проблемы удалось в феврале 1974 года, когда госсекретарь США предпринял серию челночных поездок в Иерусалим и Дамаск. Сам Киссинджер утверждал впоследствии, что его миссия явилась результатом настойчивого обращения к Белому дому руководителей Египта и Саудовской Аравии, желавших прекращения военных действий на Ближнем Востоке и завершения нефтяной войны, которую арабские государства вели тогда против многих стран Запада. Можно также отметить, что предпосылкой посреднической миссии Киссинджера стала готовность Асада признать за США ведущую роль в урегулировании ближневосточного конфликта. Так или иначе, 27 февраля Киссинджер привез в Иерусалим из Дамаска список израильских военнопленных, после чего стороны приступили к официальным переговорам, завершившимся подписанием израильско-сирийского соглашения о разведении войск 31 мая 1974 года.

На основе этого соглашения силы ЦАХАЛа были выведены с территории, занятой ими к востоку от предвоенной линией прекращения огня, и из двух небольших районов к западу от этой линии: Сирии были переданы город Кунейтра и перекресток Рафид, находившиеся под контролем Израиля с 1967 года (общая площадь этих районов составила около 60 кв. км). К востоку от линии прекращения огня была создана демилитаризованная зона, глубина которой на юге, в каньоне Рокад, составила несколько десятков метров, на севере — до 6 км, на Хермоне — до 10 км. Эта зона отошла под контроль сил ООН, остающихся там до сего дня. По обе стороны от нее, на израильской и сирийской территории, было учреждено по две зоны ограниченного присутствия войск, глубиной около 10 км каждая. В зоне, ближайшей к линии разведения войск, каждая из сторон имеет право держать до 6000 военнослужащих и не более 75 танков; в дальней зоне ограниченного присутствия войск каждой из сторон позволено иметь до 450 танков. Стороны также не имеют права размещать зенитные ракеты в зоне до 25 км от линии разведения войск. При заключении соглашения Сирия в неофициальном порядке дала США обязательство не допускать проникновения террористов со своей территории на территорию Израиля. Все эти регуляции и обязательства также сохраняют силу до настоящего времени.

Непосредственно в Войне Судного дня, т. е. в период с 6 по 24 октября включительно, израильские потери составили: убитыми — 2222 человека, ранеными — 5596, в плен попали 294 солдата и офицера ЦАХАЛа. Израилем было потеряно 102 боевых самолета, 5 вертолетов, 407 танков, 25 артиллерийских установок, порядка 100 бронетранспортеров и 1 зенитно-ракетный комплекс. В некоторых источниках указывается, что у Израиля было в Войну Судного дня 2693 убитых и 7251 раненый, но это число включает погибших и раненых в послевоенных столкновениях, продолжавшихся недолгое время в районе Суэцкого канала, а на Голанских высотах — в течение семи месяцев, до 31 мая 1974 года. Но поскольку арабские потери приводятся в большинстве источников за 19 дней, в течение которых велась Война Судного дня, соотношение потерь следует рассматривать для обеих сторон на этом отрезке времени.

Потери Египта в живой силе составили 15.600 человек убитыми, 25.000 ранеными, 8273 пленными. Египтом было потеряно 240 боевых самолетов, 42 вертолета, 1000 танков, 300 артиллерийских установок, 450 бронетранспортеров, 34 ЗРК и 11 боевых кораблей. Сирия потеряла в войне: убитыми — 4000 человек, ранеными — 10.000, пленными — 386, боевых самолетов — 138, вертолетов — 13, танков — 1100, артиллерийских установок — 250, бронетранспортеров — 400, ЗРК — 9, боевых кораблей — 7. Потери прочих арабских стран известны весьма приблизительно и частично. Например, Ираком было потеряно 300 человек убитыми и 13 пленными, а также 26 боевых самолетов, 130 танков и 20 артиллерийских установок. Марокко потеряло 20 человек убитыми, 60 ранеными и 6 пленными, Иордания — 17 убитыми и 60 ранеными, а также 18 танков. Общие потери арабской коалиции составили: убитыми — около 20 тысяч человек, ранеными — около 35 тысяч, пленными — 8700, боевых самолетов — 404, вертолетов — 55, танков — 2248, артиллерийских установок — 570, бронетранспортеров — 850, ЗРК — 43, боевых кораблей — 18.

Следует отметить, что арабские потери в танках включают уничтоженные и брошенные на поле боя машины, т. е. утраченные фактически. Порядка 400 брошенных противником танков попали в руки Израиля в хорошем состоянии и использовались им впоследствии. Потери Израиля в танках даны по числу уничтоженных машин. Сверх указанного числа 656 израильских танков были повреждены огнем противника или иным способом в ходе военных действий, но остались в распоряжении Израиля и были отремонтированы. Таким образом, потери Израиля в танках также даны по числу фактически утраченных машин. Потери арабских ВВС даны по минимальной оценке. Ряд международных экспертов (например, Insight Team of the London Sunday Times) считает, что арабами было потеряно в Войну Судного дня 450 боевых самолетов.

С учетом вышесказанного и следуя минимальной оценке арабских воздушных потерь можно определить приблизительное соотношение потерь Израиля и стран арабской коалиции, воевавших против него в Войну Судного дня: по числу убитых — 1:9, раненых — 1:6, пленных — 1:30, боевых самолетов — 1:4, вертолетов — 1:11, танков — 1:5,5, артиллерийских установок — 1:23, бронетранспортеров — 1:8,5, ЗРК — 1:43, боевых кораблей — 0:18.

В рамках этого очерка нет возможности рассмотреть частные сюжетные линии и многие общие аспекты Войны Судного дня — такие, например, как чрезвычайно успешные действия израильских ВМС, стоившие противнику больших потерь и обеспечившие Израилю полное господство на море. Тем более здесь нет возможности подробно говорить о политических последствиях этой войны, все еще не исчерпанных. При самом поверхностном взгляде на эти последствия представляется очевидным, что в результате Войны Судного дня выиграли политически Египет и США, тогда как в проигрыше оказались Израиль (потеря части Синая, а затем и всей его территории), Сирия (потеря египетского союзника при мизерных территориальных обретениях за счет американского давления на Израиль) и Советский Союз (потеря позиций влияния и рынка вооружений в Египте). Но даже и такой обобщенный вывод многие готовы оспаривать.

Исходя из общих положений военной доктрины Израиля, сформулированных Давидом Бен-Гурионом в пятидесятые годы и остающихся в силе поныне, Война Судного дня не может считаться успешной для нашей страны. Основными принципами этой доктрины являются сдерживание, предупреждение, разгром. Под сдерживанием подразумевается создание у противника убежденности в том, что он не может начать войну против Израиля, поскольку его потери в результате этой войны будут неизмеримо больше любых его обретений. Если сдерживание не срабатывает и противник приходит к решению начать войну, доктрина Бен-Гуриона требует, чтобы руководство Израиля получило заблаговременное предупреждение об этом. Наконец, третий принцип состоит в том, что в начавшейся войне Израиль стремится к разгрому противника, т. е. к лишению его способности сопротивляться.

В связи с вышесказанным ясно, что любая развязанная противником война свидетельствует о том, что первый принцип израильской военной доктрины — сдерживание — не сработал. В случае с Войной Судного дня очевидно, что не сработал и второй принцип: руководство Израиля получило предупреждение о неизбежной войне слишком поздно, когда использовать его сколько-нибудь эффективным образом уже не было возможности. Война Судного дня также не завершилась разгромом противника, несмотря на значительные тактические и оперативные достижения ЦАХАЛа на обоих фронтах и на такое соотношение потерь, которое в другом месте, при других характеристиках конфликта, могло быть равноценно победе. Можно строить предположения о том, что разгром противника силами ЦАХАЛа был в октябре 1973 года возможен и что он стал бы фактом при иной международной конъюнктуре, но ценность таких рассуждений не велика, а их практическая доказуемость проблематична. Завершая на этом свой очерк, автор надеется вернуться в дальнейшем к некоторым из затронутых здесь проблем.

"Вести", от 20 сентября, 4, 11, 18 и 25 октября и 8 ноября 2012 г.

Текст взят с http://yaqir-mamlal.livejournal.com/

 

---