ИСТОРИЯ ГОСУДАРСТВА ИЗРАИЛЬ 1896-2005 Штереншис Михаил

Глава 10: ШЕСТИДНЕВНАЯ ВОЙНА - БОЕВЫЕ ДЕЙСТВИЯ

Hardness ever of hardiness is mother.

Нужда - мать смелости.

Шекспир

Примерно в 7:15 утра (8:15 по египетскому времени) в понедельник 5 июня 1967 года радары разведывательных судов сразу нескольких государств, а также британская станция на Кипре, засекли взлетающие с аэродромов Израиля самолеты, которые направлялись в сторону Средиземного моря к северу от Синайского полуострова. Самолеты летели звеньями по четыре и соблюдали полную радиотишину. Американские и советские суда подтянулись поближе и наблюдали, как все новые и новые звенья взмывают в лазурное безоблачное летнее небо.

Все эти израильские "миражи" (907 кг бомб), "мистэры" (450 кг бомб), "ураганы" (227 кг бомб) и "вотуры" (1800 кг бомб) были видны на экранах радаров лишь мгновенья, а после самолеты резко теряли высоту и исчезали из поля зрения радаров. Все это было знакомо операторам радарных установок. Вот уже два года израильские самолеты чуть ли не каждое утро тренировались над водами Средиземного моря в наборе и потере высоты. Однако на этот раз все было по-другому. Самолеты летели низко над водой, на высоте не более десяти метров, когда же они вновь оказались на экранах радаров, они находились уже над Египтом в атакующих порядках. Третья арабо-израильская война началась.

Благодаря хорошей разведке израильтяне сумели предельно точно установить местонахождение практически всех египетских аэродромов, зенитных батарей и даже фанерных маскировочных макетов. Египтяне еще не полностью перешли на новые МиГ-21, и имели несколько эскадрилий устаревающих МиГ-17 и даже МиГ-15.

Было известно также, когда египетские пилоты вылетают на утреннее патрулирование, когда они возвращаются, когда завтракают (8:45 утра) и обедают. Все это было изучено, перепроверено и соответствующие варианты атаки отрепетированы бесконечное количество раз еще до начала войны.

И вот теперь первые израильские самолеты, с заранее установленными интервалами, начали подниматься в воздух, направляясь к важнейшим египетским базам на Синае (Эль-Ариш, Бир-Гафгафа), на Суэцком канале (Кабрит) и в долине Нила. Двухмоторные легкие бомбардировщики были нацелены на самую дальнюю мишень - базу в Луксоре, находившуюся вдвое дальше Каира; одномоторные "миражи" направлялись в Эль-Ариш и другие ближние базы в Синае. Интервалы были рассчитаны так, чтобы все эскадрильи оказались над целями в один и тот же момент - в 7:45 по израильскому времени. Пилотам было приказано прежде всего уничтожить египетские бомбардировщики и перехватчики, а уж затем разгромить сами воздушные базы. И действительно, реальную угрозу для безопасности Израиля представляли не истребители МиГи, а бомбардировщики Ту-16 и Ил-28.

Израильским летчикам удалось избежать радарного перехвата, и они действительно смогли сделать свой налет внезапным. Приблизившись к целям в точно назначенное время, они взмыли ввысь, чтобы спикировать на Ту и МиГи, которые в этот момент как раз заруливали на стоянку, возвращаясь после утреннего патрулирования. Египет в 60-е годы уже переходил в летние месяцы на "летнее время". Поэтому война началась в 7:45 по израильскому времени и в 8:45 по египетскому.

Офицеры египетской армии прибывали на службу к 9 часам утра, то есть большинство из них будущая война должна была застигнуть в пути. Расчеты зенитных батарей тоже были застигнуты врасплох. Израильские летчики сделали четыре последовательных захода на цели, затратив все отведенные им семь минут на уничтожение вражеских самолетов, а затем стали утюжить взлетные полосы. В Израиле были разработаны специальные бетонобойные бомбы весом по 445 кг, которые при помощи парашюта падали на землю строго перпендикулярно и образовывали после взрыва воронку размером с маленький плавательный бассейн.

В 9:30 утра, после первой волны израильских самолетов над египетскими базами появилась вторая волна, а еще через десять минут - третья. Израильские машины, уже возвращавшиеся после атаки, сумели благополучно избежать ракет "земля - воздух", запущенных им вдогонку. Они быстро дозаправлялись и снова вылетали на боевое задание.

В течение 170 минут израильская авиация разгромила египетские военно-воздушные базы и превратила 300 (из 340 или, по другим данным, из 500) боевых самолетов Насера в пылающие обломки. Еще 20 египетских машин были сбиты в воздушных боях.

Когда вернувшиеся самолеты приземлились, и летчики доложили о результатах, их сообщения были поначалу восприняты с недоверием. Сам командующий ВВС Мордехай Ход позднее признался:

"В самых пылких мечтах я не мог себе представить возможность такого успеха. Я считал, что для завершения дел понадобится по меньшей мере полдня, а то и день или даже целые сутки".

От египетских ВВС, самых крупных на Ближнем Востоке, остались одни воспоминания.

В 12:45 массированной атаке подверглись иорданские авиабазы в Мафраке и под Амманом.

Воевать с Иорданией Израиль не хотел, однако иорданские "хантеры" были подняты в воздух и старались атаковать израильскую авиабазу в Кфар-Сиркин. В результате 18 иорданских самолетов были уничтожены. Чтобы совершенно недвусмысленно отсоветовать иорданскому королю начинать войну, израильские самолеты появились над Амманом и обстреляли дворец короля Басман в центре города. Сам Хусейн был в это время в генштабе армии, но в принципе мог ведь и пострадать.

В 13:00 израильские воздушные атаки прекратились. Теперь израильтяне могли спокойно заняться египетскими наземными силами. И действительно, в последующие несколько дней израильская авиация беспрепятственно проносилась над Синаем, уничтожая целые колонны танков и других боевых машин, отступавших к Суэцкому каналу. Египетских солдат поливали напалмом, хорошо зарекомендовавшим себя во Вьетнаме. И вдобавок, в тот же первый день, когда союзники Египта попытались перейти в наступление, израильские самолеты были снова подняты в воздух, чтобы атаковать иорданские и сирийские аэродромы, а также крупнейшую иракскую военно-воздушную базу в Хасбание. В ходе этих атак был уничтожен весь иорданский военно-воздушный флот, состоявший из 20 "хантеров", и две трети сирийской боевой авиации - 50 МиГов; в Хасбание были сожжены 9 иракских истребителей. Кроме того, были сбиты все арабские самолеты, которые сумели вторгнуться в израильское воздушное пространство, а также все боевые машины, обнаруженные в других секторах. К ночи 6 июня Израиль имел на своем счету 416 уничтоженных вражеских самолетов, из них 393 - на земле. Израильские потери составили за все это время 26 самолетов, сбитых большей частью огнем противовоздушных батарей, как вражеских, так и своих. Один самолет был сбит в воздушном бою в небе над Иорданией.

В первый день войны в Каире царило ликование, так как местное радио объявило, что десятки израильских самолетов сбиты, а на Синае евреи драпают от египетских солдат. Жители столицы скандировали "На-сер, На-сер" и бегали в поисках обломков сбитых самолетов. В этот же день в Средиземном море американское разведывательное судно "Либерти" стало подтягиваться к зоне военных действий. Его капитан Уильям МакГонагл (не сказочный персонаж) запросил у вице-адмирала Мартина, командира Шестого флота США, корабли сопровождения, но не получил.

В 8:15 утра 5 июня, не дожидаясь результатов авиасражений, начали наступление и израильские сухопутные силы. Три танковые дивизии ЦАХАЛа - Таля, Йоффе и Шарона - располагались следующим образом:

Талю было поручено захватить Эль-Ариш и Газу,

Шарон расположился напротив уже известной нам дороги АбуАгейла - Бир-Гафгафа - Исмаилия,

а дивизия Йоффе находилась между ними.

Помимо этого, отдельная бригада должна была помочь дивизии Таля в захвате севера сектора Газа, а другая отдельная бригада располагалась ближе к Эйлату и должна была помогать Шарону захватывать центр полуострова. Таль решил сначала захватить Рафиах, чтобы отсечь Газу от Египта и выйти потом к Эль-Аришу. Планируя первую атаку, генерал Таль учел возможность обстрела египетской артиллерией и опасность египетских минных полей. Поэтому он решил пробиться к Рафиаху обходным маневром через соседний городок Хан-Юнис, возле которого, как и сейчас, ютились лагеря беженцев. При этом Таль пошел на риск столкновения с частью 20-й палестинской дивизии и 7-й египетской пехотной дивизией. Он понимал, что как только его войска достигнут Хан-Юниса, они окажутся вне досягаемости египетской артиллерии и смогут легко проложить себе путь к Рафиаху в обход минных полей, продвигаясь форсированным колонным маршем по проселочным дорогам сектора Газа. Зная, что в пределах оборонительной полосы Рафиах - Эль-Ариш было сосредоточено более 100 египетских танков, которым нужна была свобода маневрирования, Таль с уверенностью предположил тогда, что его силы, прорвав оборонительные линии противника, не окажутся на минных полях. Одновременно с наступлением одной бригады на Хан-Юнис на северном фланге вторая должна была направиться в обход минных полей и окопов, тянувшихся южнее Рафиаха.

К рассвету 6 июня еврейские танкисты уже расчистили все дороги к административной столице Синая городу Эль-Ариш и в полдень подошли к его окраинам. Здесь началась жестокая артиллерийская дуэль, но благодаря поддержке с воздуха сопротивление противника было сломлено. Под прицельным, насколько это слово применимо к арабским войскам, огнем артиллерии, пулеметов и противотанковых орудий северная бригада Таля достигла позиций палестинцев и египтян у Хан-Юниса и начала их штурм. Израильские танки атаковали укрепления. Почти сразу же шесть танков были уничтожены.

Разгорелся жестокий бой.

Но скорость и порыв израильского удара смели все на своем пути, и израильские танки прорвали арабские позиции и вторглись в город. Этот стремительный прорыв стоил израильтянам многих жертв. В числе павших были командиры 35 танков, которые, по обыкновению, выглядывали из башенных люков, среди них один командир батальона.

В 4 часа дня Таль двинул часть своей резервной бригады на эльаришский аэродром, чтобы отрезать его от укрепленной полосы, окружавшей город.

Тем временем на северном направлении передовые танковые батальоны Таля преодолели сопротивление противника у Шейх Зуэва и подошли к сильно укрепленным позициям египтян у Джирады, в пяти милях к востоку от Эль-Ариша.

На рассвете 7 июня Эль-Ариш пал. Это не означало крушения египетской обороны и прекращения сопротивления. Бой за Рафиах и Эль-Ариш велся израильтянами "невзирая на потери". Но после прорыва Таль счел своей главной задачей свести потери к минимуму. Поэтому он приказал командиру южной бригады предпринять атаку на египетские позиции к юго-востоку от Эль-Ариша тихой сапой. Командиру бригады было приказано придвинуть танковый батальон к египетским позициям и вступить в перестрелку с противником с дальнего расстояния. Новые части не должны были пока участвовать в бою, и батальон воздерживался от атаки до получения личного приказа Таля. Такой вариант был возможен благодаря дальнобойности и высокой точности огня 105-мм орудий, которые стояли на британских "Центурионах", состоявших на вооружении у израильских танкистов. Они смогли подавить с большого расстояния противотанковые орудия в их бетонированных бункерах и уничтожить размещенные за этими орудиями танки Т-54, у которых дальнобойность была ниже.

Убедившись в успешном ходе боя, Таль разрешил второму батальону выйти через дюны на восточную сторону. Многие израильские танки завязли в песке и некоторое время находились под большой угрозой. Однако, когда второй израильский батальон начал свое продвижение, египтяне из опасения, что их обходят с фланга, отступили, двигаясь параллельно продвижению израильтян. Благодаря этому израильтяне смогли ворваться на египетские позиции, уничтожив более 30 египетских противотанковых орудий, 15 танков и два зенитных орудия с радиолокационными установками, причем на стороне израильтян лишь один человек был ранен.

Немедленно после взятия Эль-Ариша Даян отдал приказ очистить Газу, откуда артиллерия палестинцев вела ожесточенный обстрел ближайших израильских кибуцев. Одна из танковых бригад дивизии Таля ворвалась в сектор с юга и двинулась в направлении самой Газы, разрушая на своем пути оборонительные сооружения египтян и палестинцев. На рассвете 8 июня Газа была практически взята, хотя "официально" она пала в 12:45 дня. Ее защитники вновь оказались в окружении, как и в 1956 году.

В то время как силы Таля совершали свой прорыв у Хан-Юниса, в 30 км южнее одна из двух танковых бригад генерала Иоффе продвигалась через песчаные дюны к Бир Лахфану. Дивизии Иоффе приходилось двигаться по бездорожью. Танки и бронетранспортеры на гусеничном ходу пески преодолевали сравнительно легко. Однако приданная дивизии пехота на джипах и колесных машинах завязла в песках. Тогда вспомнили опыт войны 1956 года и нашли еще с тех легендарных пор замеченное сухое русло крупного ручья, вади, по которому и двинулась мотопехота. Несколько раз Иоффе приостанавливал свое продвижение, пока саперы с миноискателями шаг за шагом обезвреживали минное поле. Ни один израильский танк не подорвался. Его бригаде потребовалось 9 часов, чтобы продвинуться на 90 км и достигнуть вечером в понедельник района Бир Лахфан. Здесь Иоффе так разместил свои войска, чтобы заградить пути переброски египетских подкреплений из Джебель Либни и Абу Агейлы к Эль-Аришу, который к тому времени стал объектом стремительного наступления войск генерала Таля. Египтяне, как и предполагалось, пытались укрепить оборону Эль-Ариша, послав из Джебель Либни танковую бригаду и часть моторизованной пехотной бригады. В Бир Лахфане они наткнулись на танки генерала Иоффе. В результате завязавшегося боя были уничтожены 14 египетских танков.

Между тем дивизии генерала Шарона предстояла труднейшая задача пробить еще один проход в Синай через мощную систему обороны вблизи Абу-Агейлы. На западе от этой точки располагалась прекрасно укрепленная база Умм-Катиф. Шарон выводил своих людей и технику из оборонительных позиций в районе Ницаны, чтобы в понедельник вечером завершить окружение египтян в Абу-Агейле и приготовиться к ночному штурму. Абу-Агейла - второй пункт, избранный израильтянами для прорыва. Этот участок обороны расположен среди дюн в 25 км к западу от египетско-израильской границы. Его укрепления из трех параллельных траншей тянулись на пять километров. Первая линия траншей отстояла от второй на 100 м, вторая от третьей - на 20 м. Все траншеи были бетонированы, и их первая линия пересекала минное поле, так что мины лежали как впереди, так и позади нее. На обоих флангах траншей были сосредоточены пехотные и бронетанковые части. В районе укреплений было много египетских танков, противотанковых орудий и артиллерии разных калибров. За укреплениями были размещены дополнительные пехотные и бронетанковые части для защиты тыла. Многие укрепления были построены еще в 1948 году, но с тех пор стало их значительно больше, и они были улучшены. Египтяне могли сделать и больше, если бы Израиль затянул с превентивным ударом.

Этот участок египетской обороны защищала бригада из четырех пехотных батальонов 2-й египетской пехотной дивизии. Бригада была усилена 80-90 старыми танками Т-54 и Т-34, а также шестью артиллерийскими дивизионами со 122-мм советскими орудиями, несколькими противотанковыми дивизионами и подразделениями тяжелых минометов. Абу-Агейла господствует над пересечением дорог из Эль-Ариша, Джебель Либни и Кусеймы, и ее гарнизон мог эффективно блокировать главную дорогу из Ницаны в центр Синая.

Чтобы сохранить темп своего продвижения, израильтяне должны были уничтожить в своем тылу этот сильный объект, опираясь на который противник мог поставить под угрозу снабжение армии горючим и боеприпасами, без чего стремительное наступление захлебнулось бы. Подразделения Шарона никак не могли сравниться по численности с силами египтян. У последних было сосредоточено против Шарона 140 орудий и 130 танков. У Шарона тоже было 130 танков, но наступающий должен иметь перевес, а не равенство в силах.

Однако это нисколько не смутило 38-летнего генерала. Арика звали "королем импровизаций", но в данный момент он все аккуратно и заранее спланировал. Самый молодой командир дивизии в израильской армии Арик Шарон нимало не сомневался, что дерзость, смелый маневр и высокий боевой дух компенсируют разницу в численности войск. Его план по захвату Умм-Катифа не требовал фронтальной атаки. Разумеется, этот план был необычайно сложен, но Шарон был уверен, что предусмотрел все неожиданности, и оказался прав в своих расчетах. Шарон разработал свой план наступления лишь за два или три дня до начала войны. Он располагал точной информацией об укреплениях в Абу-Агейле и о расположении египетских войск в Умм-Катифе. Шарон приказал построить песчаный макет всего района и ознакомил с ним каждого офицера, чтобы тот хорошо ориентировался в обстановке, знал точно, что ему делать. Это было важно, так как атаку решили провести в ночное время. Шарон решил наступать ночью, потому что, по его словам, "египтяне, в отличие от израильтян, не любят драться в это время и уклоняются от рукопашного боя". План Шарона предусматривал следующее1:

1. Выдвинуть артиллерию на передовую позицию, откуда она смогла бы вести интенсивный и прицельный огонь по египетским траншеям.
2. Блокировать египтян с тыла, чтобы преградить путь подкреплениям, и нанести удар с тыла силами одного танкового батальона.
3. Перебросить на вертолетах парашютистов и атаковать Абу-Агейлу с севера, зайдя в тыл главным оборонительным линиям и подавляя египетскую артиллерию.
4. Пехоте атаковать левый (северный) египетский фланг, очистить передовые траншеи и с помощью саперов проложить проход через минные поля.
5. Осуществить прорыв танками в самом участке обороны.

Танковая бригада Шарона пересекла границу в понедельник 5 июня в 9 утра. Она продвинулась к Абу-Агейле и к полудню с ходу овладела передовыми позициями 2-й египетской дивизии, уничтожив при этом несколько танков. Вслед за израильскими танками огромной колонной двигались шесть артиллерийских дивизионов со своим боевым снаряжением. Египтяне попытались обрушить на них шквал огня, но на шквал этот обстрел не потянул. В три часа пополудни израильская артиллерия заняла огневые позиции в 8 км от Абу-Агейлы. Оттуда они могли подвергать мощному и концентрированному обстрелу египетские укрепления. Израильтяне пристреливались до тех пор, пока их орудия не накрывали замеченные неприятельские цели.

За танковой бригадой от самой границы следовала в гражданских автобусах одна из пехотных бригад Шарона. Арик с любовью к предмету описал это все в автобиографии: "Мы измазали грязью все наши автобусы и гражданский транспорт, не столько, чтобы замаскировать их, но чтобы придать им немного более боевой вид". Следующие 15 км солдаты тащились пешком но пустыне и только с наступлением ночи, под покровом темноты, заняли исходные позиции для атаки правого, если смотреть со стороны израильтян, фланга египтян.

Тем временем разведывательная группа, которой придали танковый батальон, подразделение саперов и расчеты тяжелых минометов, продвигалась севернее в обход позиций египтян с фланга, чтобы блокировать их с тыла. В три часа пополудни эти силы ворвались в расположение египетского батальона, который преграждал им путь на северо-запад от Абу-Агейлы. Завязались тяжелые бои, первая израильская атака была отражена, и семь израильских танков были уничтожены. Израильские командиры радировали о немедленном введении в действие авиации, но попытки израильских самолетов выйти на объект не увенчались успехом из-за песчаной бури, бушевавшей в тот день в этом районе и ограничивавшей видимость несколькими сотнями метров.

Тем не менее, вскоре после 15.30 израильтяне предприняли вторую атаку. На сей раз им удалось овладеть позицией арабов: они вышли на дорогу Эль-Ариш - Абу-Агейла, приняли бой с двадцатью танками Т-54 и заняли египетскую позицию, блокировавшую дорогу. С наступлением темноты они продвинулись на юго-восток и вышли к пересечению дорог, ведущих в Джебель Либни, которые они также блокировали.

Прибыло горючее и боеприпасы, но израильтяне приостановили наступление в ожидании приказа продолжать продвижение к Абу-Агейле и окружить египтян с тыла. В то же время Шарон выслал второй разведывательный отряд с танками, джипами и минометами в южном направлении, к дороге Кусейма - Абу-Агейла. Там они с наступлением ночи окопались. Благодаря этим двум маневрам израильтян, все египетские пути переброски подкреплений из Кусеймы, Эль-Ариша и Джебель Либни оказались перерезанными. Тем самым были отрезаны все пути отхода из Абу-Агейлы. Окружение было завершено. В 3 часа утра 6 июня Умм-Катиф был уже в израильских руках. Операция, признанная вершиной ратного искусства, позднее стала изучаться в военных академиях всего мира.

После взятия Умм-Катиф силы Шарона продолжали свое наступление к деревушке Нахль. Шарон уже знал, что израильские войска выступили из Кунтиллы и овладели Бир Тамадой и что египетская бригада, защищавшая этот пункт, отошла к Нахль. Арик принял решение как можно скорее взять Нахль и выделить танки, чтобы устроить засаду отступающей египетской бригаде. Он послал одного из своих офицеров на разведку с заданием установить местонахождение египтян. Тот разведал, что основные силы противника находятся в 5 км от Нахль: передовые отряды египетской бригады уже прошли через деревню, когда израильтяне к ней подходили.

Шарон расположил два танковых батальона на восточной окраине Нахль: один из батальонов был развернут к востоку, преграждая путь идущим оттуда египетским войскам, другой батальон, расположенный на правом фланге танковой группировки Шарона, развернут к северу. Шарон распорядился, чтобы они быстро устроили засаду и приказал танкистам подпустить противника на расстояние 70 м, чтобы в ловушку попало как можно больше машин. Сам Арик был тогда в 11 км к северо-востоку от Нахль с батальоном моторизованной пехоты и одним танком и двинулся на юго-восток к месту в 15 км восточнее деревни, чтобы выйти в тыл египетской колонне.

Следуя приказу, израильские танки в засаде подпустили египтян на расстояние 65 м; в первые же минуты их огнем были выведены из строя 9 египетских танков Т-54. Со своей моторизованной пехотой Шарон вышел к дороге и наткнулся на шесть египетских танков "Центурион", которые смогли открыть по израильтянам огонь. Без ненужного героизма Шарон вызвал авиацию, и три из этих шести машин были сожжены напалмом.

Затем командир пехотного батальона махнул рукой, и весь батальон бросился за ним и уничтожил три остальных танка. После этого войска ЦАХАЛа атаковали египтян с тыла. Разгром был полный. В результате последовавшего сражения под деревней Нахль египтяне потеряли 70 танков, 100 орудий, до 400 бронетранспортеров и 1000 человек убитыми.

Сковав и затем разгромив египетские войска в центре Синая Шарон дал возможность танкистам дивизии Иоффе захватить перевалы Гиди и Митла. Таким образом, к концу второго дня войны, после 35 часов непрерывных боев, израильтяне добились осуществления первой и самой трудной части своего оперативного плана. Египетские укрепления были прорваны или обойдены, Синай был открыт для продвижения израильских танков, и дороги на юг и запад полуострова были расчищены. Войска Таля после взятия Газы сместились от берега Средиземного моря к югу и вышли к Суэцкому каналу напротив Исмаилии, то есть в центральной его части.

В 1967 году телевидения в Израиле все еще не было. Народ слушал радио, свое и чужое. Весь первый день наступления в Синае израильское правительство воздерживалось от публикации военных коммюнике. В 8 часов утра по радио был передан вой сирены, но никаких подробностей передано не было.

С 8:10 радио передавало военные марши.

Но каирское радио захлебывалось сообщениями о беспрецедентных египетских успехах, об уничтожении израильской армии и военно-воздушных сил, о бронетанковых колоннах, устремляющихся к Тель-Авиву.

Эти "новости", воспринимавшиеся с полным доверием в арабском мире, повлияли на решение Сирии, Иордании и Ирака незамедлительно вступить в бой. В Америке о войне узнали в 8:38 утра (израильского времени), но из-за сообщений каирского радио не сразу поняли, кто же первым начал войну и кто выигрывает.

Первое сообщение агентства

"Ассошиэйтед Пресс" гласило, что "США остаются нейтральными по отношению к конфликту на Ближнем Востоке".

Президент Джонсон же чуть позже заметил, что "нейтралитет не означает безразличия к происходящему".

Как и в двух прежних войнах, Сирия предвкушала замечательную возможность решающей победы. Ее генеральный штаб еще до войны разработал планы, по которым две сирийские дивизии должны были спуститься с Голанских высот, захватить все окрестности озера Кинерет, а затем двигаться на Хайфу и Акко. Однако с началом боевых действий 5 июня сирийское руководство предпочло позицию выжидания и ограничилось ожесточенной артиллерийской бомбардировкой города Рош-Пина в Галилее и соседних с ним израильских приграничных поселений. Кибуцникам пришлось спуститься в бомбоубежища, где некоторые из них провели почти 11 часов под непрерывным вражеским огнем. С другой стороны, они не начинали сухопутного наступления.

Командующий Северным военным округом Элазар взывал к Даяну с просьбами начать наступление на сирийцев самим.

"А вдруг война с Египтом закончится, а с сирийцами мы так и не посчитаемся?", - стенал он, но Даян только повторял свой приказ сидеть и ждать. Несмотря на неудобство своих позиций, израильские батареи у подножья плато энергично отвечали на сирийский обстрел. Ночью же 5 июня, после того как израильская авиация почти полностью уничтожила сирийские ВВС и вывела из строя посадочные полосы, в Дамаске начали догадываться, что их не вполне точно информировали о размахе египетских "побед".

Но и лишенные возможности предпринять широкое наступление сирийцы допустили еще одну ошибку, когда решили продолжать военные действия в ограниченном масштабе. Днем 6 июня сирийские пехотные и бронетанковые части предприняли атаки на Тель-Дан и против кибуца Шаар-Ишув. Они были отброшены израильскими танковыми и военно-воздушными силами. Отражена была и попытка локального наступления на Ашмуру. Этот просчет дорого обошелся сирийцам. Теперь у Израиля появился пристойный повод пересечь сирийскую границу.

Однако сначала высвобождающиеся на Синае израильские войска стали перебрасывать на центральный, иорданский, фронт. Просчет короля Хусейна имел еще более катастрофические последствия, чем просчет сирийского руководства.

Утром 5 июня Каир информировал Амман, что его авиация уничтожила 75% израильских ВВС и что египетские бронетанковые части ведут бои в глубине израильской территории. "Видим в бинокль Тель-Авив!"

Позднее король Хусейн с редкой искренностью признавался:

"Нас дезинформировали относительно того, что произошло в Египте после атаки израильской авиации; эти, мягко говоря, фантастические сообщения весьма повлияли на нашу оценку всей ситуации".

Исходя из этой оценки, Хусейн благосклонно отнесся к просьбе египетского генерала Риада, командовавшего иорданскими силами, и разрешил ему начать наступление на израильскую часть Иерусалима и обстрел израильских городов и военно-воздушных баз.

Король еще только обдумывал свое решение, когда генерал Одд Булл, командующий международными силами размежевания, передал ему срочное сообщение израильского премьера Эшколя. Призывая Хусейна воздержаться от военных действий, Эшколь обещал ему, что израильское правительство не предпримет атаки на центральном фронте. Послание было передано Буллу в 9 утра, а уже в 10:30 оно попало в руки Хусейна по ту сторону Иордана. Молодой король игнорировал этот призыв.

"Весь этот день, - писал позднее Хусейн в своих мемуарах, - наши дальнобойные 135-мм орудия продолжали обстреливать пригороды Тель-Авива, сконцентрированные там военные базы и аэропорт в Лоде".

В самом Иерусалиме снаряды падали в непосредственной близости от здания Кнессета и дома премьер-министра. У наблюдателей с израильской стороны было впечатление, что иорданцы точно знали, где живет Эшколь, и метили именно в его резиденцию, но промахивались. Вряд ли у короля могли быть серьезные территориальные притязания. Западным берегом он уже владел, а дальнейшее продвижение к морю сулило вторжение в области с плотным еврейским населением.

Однако, во-первых, иорданцы могли окружить и отрезать израильскую часть Иерусалима; во-вторых, что представляло еще большую угрозу, они могли прорваться на запад в район Нетании и разрезать Израиль надвое. Здесь так называемая талия Израиля не превышала 18 км. Успех иорданцев в этой операции означал бы со стратегической, экономической и политической точек зрения катастрофу для Израиля и серьезно понизил бы его обороноспособность, ибо коммуникационные линии страны, идущие на север и юг, были бы перерезаны. Сосредоточение главной массы израильских танков на Египетском фронте сделало бы центр страны особенно уязвимым для иорданских атак.

За несколько недель до войны иорданцы сконцентрировали следующие силы в южной части Западного берега Иордана: 27-ю бригаду с батальоном 3-й танковой бригады - между Иерусалимом и Иерихоном, а несколько севернее - 60-ю танковую бригаду с 80 танками "Паттон". Эти силы представляли собой значительную угрозу иерусалимской горе Скопус с ее Еврейским университетом и бывшей правительственной резиденции (дом ООН).

Прибытие в Иорданию 24 мая полной иракской пехотной дивизии, усиленной 150 танками, еще более осложнило положение Израиля. В конце предвоенной недели было получено сообщение, что иракская дивизия продвигается по Восточной Иордании и после переправы через Иордан в субботу ночью она перейдет под командование египетского генерала Риада, имевшего свою ставку в Аммане.

3 июня, в субботу вечером, поступило также сообщение о прибытии в Амман египетского батальона коммандос. Такие крупные силы в соединении с иорданскими войсками, могли представлять большую угрозу Израилю в его наиболее уязвимом пункте - в районе узкой прибрежной полосы между иорданской границей и Средиземным морем.

Главной притягательной целью Хусейна оставался Иерусалим, из которого, при желании, евреев можно было и выселить. Разделенный с 1948 года город дал приют наблюдателям ООН и, в целом, жил спокойно.

В мае крупнейший отель израильской части, печально знаменитый "Кинг Дэвид", был заполнен на 85%. К концу месяца, после всех насеровских заявлений, туристы в считанные дни испарились, и в отеле остался 1% проживающих. Еще через несколько дней, к 4 июня, отель был снова полон на 40%, на этот раз за счет иностранных военных журналистов.

Еврейское население Святого города, насчитывавшее 190.000. человек, почти сразу же оказалось мишенью иорданской артиллерии. По мере усиления огня снаряды стали падать в густонаселенных районах города. За каких-нибудь несколько часов 250 человек были ранены и 20 убиты. Командующий Центральным фронтом генерал Узи Наркис едва сдерживался, чтобы не нанести ответный удар, но ему было приказано выжидать начала общего иорданского наступления. Город стоял пустой, автобусы и многие легковые машины были мобилизованы на фронт вместе с водителями. Эти машины быстро обмазывали для маскировки грязью и отправляли на Синай, возить боеприпасы и раненых.

Иорданский артобстрел начался в 11:30 утра. Израильтяне боялись, что иорданские снаряды повредят знаменитые на весь мир витражи Марка Шагала в больнице Хадасса. Из Парижа был вызван инженер, который устанавливал эти двенадцать шедевров. Он дал советы как витражи снять и умчался назад в Париж в один день. Снять витражи не успели. Каменные стены возле окон пилили карборундовой пилой, и к моменту первых разрывов снять успели только половину одного витража.

Музею Израиля повезло больше, там успели убрать всю экспозицию. Тедди Коллек, мэр Иерусалима в то время, чувствовал, что ему надо выступить по радио перед сидящими в убежищах жителями столицы и подбодрить их. ЦАХАЛ, однако, объявил режим радиотишины. В израильском генштабе все еще надеялись, что иорданцы попросту делают жест в сторону Насера, чтобы не впасть в его немилость. Упомянутый выше бомбовый налет на авиационные базы в Аммане и Мафраке и уничтожение всего иорданского военно-воздушного флота были совершены, в частности, и с целью "отсоветовать" Хусейну начинать наземное наступление.

Увы, через полчаса после налета подразделения Арабского легиона, то ли по предварительному плану, то ли в порыве мщения за удар израильской авиации, перешли линию размежевания в Иерусалиме. К этому времени в городе было повреждено артобстрелом около 1000 квартир. Они захватили штаб-квартиру наблюдателей ООН, расположенную в бывшем дворце британского верховного комиссара на холмах к югу от Старого города. В само здание генерал Одд Булл иорданцев не пустил, но они обустроили позиции во дворе и стали обстреливать Иерусалим.

С чисто военной точки зрения эта операция была самой серьезной ошибкой Хусейна. Доверившись хвастливым заявлениям Каира об уничтожении всех израильских самолетов, король не сумел правильно оценить ситуацию. Его не насторожил даже израильский налет на иорданские аэродромы.

"Захват штаб-квартиры ООН, - писал позднее американский консул в Иерусалиме Вильсон, - был прямым приглашением израильтян к контратаке и предоставлением им базы для захвата Старого города".

Израильские солдаты в Иерусалиме изнывали, ожидая приказа к атаке. Как высказался один религиозный сержант перед солдатами:

"Евреи брали Иерусалим три раза [царь Давид, Маккавеи, Бар Кохба], мы же возьмем его в четвертый раз!"

После взятия штаб-квартиры ООН в 12:10 Наркис обратился к заместителю начальника генштаба генералу Хаиму Бар-Леву с просьбой разрешить отбить здание и заодно взять Латрун. "Нет", - ответил Бар-Лев по-русски.

К вечеру 5 июня отдел водоснабжения Иерусалима доложил о страшном происшествии. Один из двух главных городских водоводов был поврежден еще днем. К ночи же перестала работать насосная станция на втором водоводе, так как снаряды перебили электрические кабели, подававшие питание к насосам. Впервые после осады 1948 года город остался без воды. Теперь Иорданию уже ничего не могло спасти. Хусейн был не одинок в своих просчетах. Насер тоже провел большую часть дня 5 июня в изучении поступавших к нему донесений о египетских "победах".

Никто из офицеров не осмеливался сообщить ему об истинном положении дел. Лишь в 4 часа пополудни из генштаба прибыл офицер, решившийся доложить, что египетской авиации больше не существует. Взяв себя в руки, Насер вскоре придумал способ объяснения случившегося.

В 4:30 утра 6 июня израильские радисты и американское разведывательное судно "Либерти" перехватили разговор между Каиром и Амманом. Насер обращался непосредственно к королю Хусейну:

"Так мы заявим, что Соединенные Штаты сражаются на стороне Израиля? - спрашивал египетский президент. - Только США или вместе с Великобританией?" -

"Вместе с Великобританией", - ответил Хусейн.

Спустя три часа радио Каира, а за ним и радиостанции других арабских столиц сообщили о том, что американские и английские самолеты, базирующиеся на авианосцах, находящихся в Средиземном море, осуществляют воздушную поддержку израильских сухопутных сил. Даже на третий день войны в Каир поступала очень скудная информация. Из сводок египетского верховного командования можно было сделать два вывода: во-первых, что войска ОАР отошли ко второй линии обороны, и, во-вторых, что "объединенные арабские силы были выведены из Шарм э-Шейха, чтобы присоединиться к главным силам ОАР".

Американским журналистам приказали оставаться в гостинице "Нил", где их держали под полуофициальным арестом. Английские корреспонденты могли еще работать, но и они чувствовали, что атмосфера вокруг них сгущается. Цензура еще действовала в разумных рамках, ибо фактически все, выраженное в тактичной форме, разрешалось. Но достоверная информация была недоступна. Несколько раз давались сигналы воздушной тревоги, за которыми не следовали налеты. Не было вестей с фронта. Каирцы не отходили от приемников, слушая краткие сводки, перемежаемые военными маршами. Это была чистая пропаганда. В понедельник передали, что сбито 23, а затем 42 израильских самолета.

Одна из трудностей, с которой столкнулись пропагандисты, заключалась в том, что они получали скудную информацию из армейских ставок. Фактически, помимо этих данных, им послали только две директивы в первый день войны. По всему арабскому миру прокатилась волна бурных демонстраций против Великобритании и Соединенных Штатов, вплоть до нападений на американские консульства и культурные центры.

Египет и Сирия торопливо порвали отношения с США. Их примеру последовали Судан, Алжир, Йемен и Ирак. Иордания воздержалась от такого шага, и неделю спустя Хусейн публично извинился за обман.

Пока же иорданцы продолжали упорно обстреливать еврейскую часть Иерусалима. Народ сидел по бомбоубежищам, причем в ортодоксальном квартале Меа Шеарим убежища были разделены на женскую и мужскую части. Те, кто понимал арабский, ловили по радио передачи из Каира и с удивлением узнавали об арабских армиях, приближающихся к пылающему Тель-Авиву.

В 60-х годах прошлого века все происходящее в мире, а особенно войны, оценивалось с точки зрения соревнования двух мировых систем, а точнее, США и СССР. В Вашингтоне Линдон Джонсон был разбужен в 3 часа утра 5 июня и информирован о начале военных действий. Он немедленно позвонил в Москву и сообщил, что американское правительство воздерживается от вмешательства и призывает к этому же советскую сторону. Спустя 4 часа он получил ответный звонок А. Косыгина по "горячей линии".

Советский Председатель Совета министров, видимо, тоже подпал под влияние египетских победных реляций и теперь хотел отсрочить возможное американское вмешательство. Он обвинил Израиль в развязывании войны и попросил президента использовать все свое влияние, чтобы понудить израильское правительство отвести свои войска. Косыгин подчеркнул, что обе великие державы должны остаться в стороне от конфликта.

Джонсон согласился с этим и предложил, чтобы Москва и Вашингтон, действуя через Совет Безопасности, начали добиваться прекращения огня. Вскоре, однако, когда в Москву начали поступать сообщения о тяжелых египетских потерях, советское руководство решило, что надлежит сделать более суровое предостережение. Около полудня по вашингтонскому времени прибыло второе послание от Косыгина, в котором подчеркивалось, что Советский Союз не может оставаться равнодушным перед лицом "преступной израильской агрессии", и, если израильские войска не отойдут на исходные позиции, советские вооруженные силы предпримут надлежащие меры, чтобы положить конец "сионистской авантюре".

Трудно сказать, сколько в этих угрозах было блефа, а сколько здравого расчета, но в целом СССР был в русле своей обычной политики.

Американская разведка следила за войной с самого ее начала. Но ко времени советского заявления Джонсон и его советники уже знали о впечатляющей израильской победе. В душе они были довольны, что Израиль успешно ликвидировал один из труднейших международных конфликтов собственными силами и одновременно нанес Советскому Союзу тяжелейшее дипломатическое поражение. Президент не имел ни малейшего желания позволить Москве обернуть ситуацию в свою пользу. Соответственно, он отдал Шестому американскому флоту приказ направиться в зону вооруженного конфликта. Это была внушительная демонстрация американской мощи, и радары советских кораблей в Средиземном море вскоре засекли передвижение эскадры.

Джонсон сопроводил этот жест еще одним посланием к Косыгину, в котором напомнил о многочисленных обязательствах Соединенных Штатов защищать целостность и независимость Израиля. Русское руководство оценило замаскированную угрозу; непоколебимая позиция президента положила конец всем дальнейшим упоминаниям о возможном советском вмешательстве. В конце концов, если оставить в стороне амбиции, стоит ли ввязываться в войну с США из-за арабов?

Советская разведка тоже работала 24 часа в сутки, и утром 6 июня в Москве уже знали о происходящем. Данные о масштабах египетского поражения повергли военное и политическое руководство Советского Союза в ужас. Теперь стало совершенно очевидно, что время работает против арабов.

Поэтому Косыгин, не обращая внимания на призывы о помощи, раздававшиеся из Каира и Аммана, направил еще одно послание в Вашингтон, призывая Джонсона одобрить резолюцию Совета Безопасности о прекращении огня и отводе войск.

Но президент, в свою очередь, заявил, что любая такая резолюция должна содержать также пункт о свободе судоходства в Тиранском проливе и возобновлении миссии наблюдателей ООН.

Другие члены Совета Безопасности в целом поддержали американскую позицию.

Советскому делегату ничего не оставалось, как присоединиться к большинству. Но в этот момент большинство в Совете настояло на включении в резолюцию еще одного пункта - о необходимости параллельных усилий по достижению "справедливого и окончательного решения" ближневосточной проблемы. В отличие от 1956 года, международный дипломатический климат был теперь явно благоприятен для Израиля.

На следующий день даже египтянам стало ясно, что максимум, которого они могут добиться, - это безоговорочное прекращение огня.

Признавать себя побежденными они не собирались, и все дипломатические усилия по прекращению войны шли не напрямую между Израилем и Египтом, Сирией и Иорданией, а через посредников в ООН.

Только в ночь с 5 на 6 июня израильтяне узнали по радио, из трансляции выступления Леви Эшколя в Кнессете, что бои на Южном фронте ведутся на территории врага. Эшколь упомянул о тяжелых потерях арабской авиации, но цифр давать не стал.

Чуть позже, в 1:15 ночи, Рабин и командующий ВВС Ход объяснили народу, какой победы удалось добиться. Уже в сумерки 6 июня на вершине холма между Абу-Агейлой и Бир-Гафгафой приземлился вертолет, и генерал Гавиш, командующий израильским Южным фронтом, торопливо направился к генералу Талю, возглавлявшему бронетанковые силы армии.

"Египетское верховное командование только что приказало своим войскам отойти на вторую линию обороны, - сказал он, запыхавшись. - Мы должны немедленно начать преследование".

В последовавшей битве в Синайской пустыне превосходно подготовленные израильские танкисты, по существу, дотла разгромили своих противников.

К полуночи 7 июня израильтяне достигли всех поставленных целей. На севере они захватили расположенный на прибрежной дороге поселок Румани, что в 15 км от Суэцкого канала. В центральном секторе была захвачена дорога, которая вела к каналу от Бир-Гафгафы.

На юге израильские танки заблокировали проход через Митле. Теперь три израильские дивизии нацеливались нанести последний, смертельный удар: части Таля и Иоффе перекрыли все пути отступления египтян, меж тем как наступавшая в лоб дивизия Шарона гнала бегущие перед ней египетские подразделения прямиком в горловину ловушки.

Непрерывный поток египетских частей и военных машин, оттягивавшихся из южного и центрального Синая, стекался к перевалу Митла. Египтяне даже не догадывались, что перевал вот уже два дня как заблокирован и сейчас удерживается войсками Иоффе.

По мере того, как отступающие части приближались к Митле, налеты израильской авиации становились все беспощаднее.

Побоище завершила танковая бригада Иоффе. В конечном счете, число подбитых и захваченных египетских танков достигло 800. Масштаб египетского поражения превосходил даже тот разгром, которому 25 лет назад подверглись танковые колонны Роммеля под Эль-Аламейном.

Захват южной оконечности Синая прошел на редкость безболезненно. Утром 7 июня египетская береговая крепость Шарм э-Шейх, охранявшая Тиранский пролив, пала без всякого сопротивления - ее защитники бежали еще до того, как успели высадиться израильские парашютисты.

Теперь весь Синайский полуостров был в руках израильтян.

Единственной полоской, еще не попавшей под их контроль, была сама зона Суэцкого канала. Оставив позади попавшую в котел египетскую армию, Таль и Иоффе приказали своим танкистам продвигаться в сторону канала.

Утром 8 июня, получив сообщение, что части Таля и Иоффе захватили Эль-Кантару, а идущие от перевала Митла подразделения Шарона приближаются к Суэцу, Даян преодолел свою осторожность и отдал приказ о выходе на восточный берег канала. Это была грандиозная победа. Меньше чем за 4 дня были разгромлены 7 египетских дивизий общей численностью в 100.000. человек!

Советский Союз должен был теперь выручать своих горе-союзников. В Совете Безопасности ООН советский представитель Федоренко разразился яростными речами, обвиняя израильтян в том, что "они идут по стопам гитлеровских палачей". Тем не менее, несмотря на безумный гнев Москвы, вызванный сокрушительным поражением Египта и утратой поставленного ему советского вооружения, с самого начала было ясно, что русские не готовы вмешаться в конфликт. Они не были даже способны мобилизовать достаточную поддержку для резолюции, которая потребовала бы отвода израильских войск. Единственным, чего они еще могли добиться, оставалось скорейшее прекращение огня, и в час дня 8 июня Федоренко внес соответствующий проект резолюции. Он был принят единогласно.

В тот же день, узнав, что его армия практически уничтожена и у него не осталось частей даже для защиты Каира, Насер дал указание своему представителю в ООН принять резолюцию.

Впрочем, египетское радио не объявляло об этом вплоть до позднего вечера, дожидаясь, пока заснет основная часть населения.

В ту же ночь осунувшийся и побледневший президент Насер появился на телевизионных экранах и заявил народу о своей отставке. Однако уже на следующий день многотысячные демонстрации на каирских площадях "убедили" его взять свое заявление обратно.

Заявление об отставке было прочитано в 18:30 9 июня, а в 11:10 на следующий день Насер уже снова был президентом.

Дождавшись заявления Насера, сообщил о своем согласии на прекращение огня и король Хусейн. Это положило конец той авантюре, которую он начал захватом штаб-квартиры ООН вечером 5 июня.

В тот вечер, с одобрения Даяна, начальник израильского генштаба Рабин отдал наконец приказ генералу Узи Наркису:

"Отбить захваченную противником резиденцию ООН, воссоединиться с нашими частями на горе Скопус и любой ценой удержать иерусалимские высоты".

Облегченно вздохнувший Наркис тотчас поручил выполнение первой задачи силам местного иерусалимского гарнизона. Небольшое подразделение, потеряв 8 человек, к полудню овладело резиденцией. Одновременно бригада парашютистов под началом полковника Мордехая Гура, первоначально направленная в Синай, была передислоцирована на иерусалимский участок. Гур получил задание прорвать иорданские укрепления у стен Старого города, а затем атаковать позиции Арабского легиона на горе Скопус.

Гур оставил подробные воспоминания об уличных боях в Иерусалиме. Вот характерный отрывок:

"Полицейскую школу [Гур имеет в виду здание полицейской школы в арабском квартале Шейх-Джара недалеко от ворот Мандельбаума] удерживали более 200 солдат Арабского легиона. Надо было иметь, по крайней мере, втрое превосходящие силы, чтобы решиться атаковать столь сильно укрепленную позицию. Солдаты Арабского легиона дрались, как черти. Полицейская школа была взята только после многочасовых уличных боев. В здании и во дворе школы остались 106 трупов легионеров. Израильских бойцов поддерживал из Кастеля огонь артиллерийских орудий и 120-миллиметровых минометов, а наша авиация сумела и ночью продолжать свои налеты благодаря двум прожекторам, освещавшим участок [боя] с крыши Хистадрута (Федерации труда). Полицейская школа была самым важным объектом. Развивая наступление, парашютисты Моты ворвались в Американский квартал [имеется в виду квартал "Американская колония" - American Colony]. Два наших батальона продолжали продвижение, и в 6.00 гостиница "Амбассадор" была в наших руках; всем Американским кварталом мы овладели немного спустя. Некоторые иорданские легионеры укрылись в домах, и за каждый дом дрались. Иногда приходилось дважды брать один и тот же дом, так как наши парни шли вперед, не останавливаясь. При этом мы несли потери, ибо легионеры продолжали стрелять нашим парням в спины из домов, которые мы не успевали тщательно прочесать. После 4 часов утра, когда рассвело, мы ввели в действие свой танковый батальон, распределив танки между ротами. Бои велись даже во внутренних дворах, когда мы вокруг

музея Рокфеллера прочесывали и очищали район своего главного удара. Затем мы бросили в бой свой третий батальон, тот самый, который действовал около ворот Мандельбаума [пропускной пункт]. Батальон получил приказ прорваться к воротам Ирода [ворота Старого города], ставшим ключевым пунктом, так как

через эти ворота, согласно плану, наша пехота должна была устремиться в Старый город".

Вопрос о том, насколько глубоко проникать на иорданскую территорию Западного берега, долго обсуждался в правительстве. В отношении захвата Иерусалима долго были сомнения, атаковать или нет позиции иорданцев на Храмовой горе с ее мусульманскими святынями. Со своей стороны, Наркис приказал командиру танковой бригады "Харель" полковнику Ури Бен-Ари ввести свои танки в "иерусалимский коридор" и оседлать гребни гор между Иерусалимом и Рамаллой.

Бен-Ари выполнил этот приказ. Несмотря на серьезное сопротивление противника, к утру 6 июня танкисты Бен-Ари уже контролировали все горные хребты вокруг Иерусалима. Под Рамаллой стояла иорданская бригада имени имама Али бен Аби Талеба, в которой еще в 1966 году был разработан план по захвату иерусалимского пригорода Моцы, но реально иорданцы и оборону нормально организовать не смогли.

Этот успех предрешил дальнейшую судьбу Иерусалима и всего западного берега Иордана. Действительно, тот, кто владел высотами Иудеи и Самарии, мог контролировать всю территорию западного берега и главные города этого региона - Дженин, Наблус (Шхем), Рамаллу, Вифлеем (Бейтлехем), Хеврон, Йерихон и сам Иерусалим.

Когда командующий Северным фронтом Давид Элазар получил приказ двигаться со стороны Дженина на Шхем, а Ури Бен-Ари было велено атаковать Шхем и Хеврон со стороны Иерусалима, обе задачи были выполнены с безукоризненной точностью и практически без малейших помех, если не считать неожиданностей при взятии Наблуса.

Путь на Наблус из Иерусалима лежал через городок Рамаллу.

Во вторник 6 июня вечером Бен-Ари с двумя батальонами своей моторизованной бригады устремился на север, к Рамалле. Его войска вошли в город во вторник в 7 часов вечера, было уже темно.

Впервые солдаты ЦАХАЛа должны были брать город в темноте, а это трудное задание. Бен-Ари решил войти в Рамаллу вместе с танковым батальоном, стреляя во все стороны. Израильтяне пересекли город в разных направлениях несколько раз. Постепенно все смолкло. Противник сделал несколько выстрелов из противотанковых ружей, но через три четверти часа город погрузился в тишину. Ночью соединение Бен-Ари покинуло Рамаллу и заняло позиции к северу и югу от нее. Утром израильские солдаты прочесали город, не встретив сопротивления.

Иорданцы, располагавшие 30 американскими танками "Паттон М-47" в районе Дженина, а у моста Дамиа через русло ручья Иортая - двумя батальонами 40-й танковой бригады с 88 танками "Паттон", имели незначительное численное превосходство над наступавшими с севера израильтянами с их 100 танками. Поэтому израильтяне симулировали боевую активность в районе израильского города Бейт-Шеан, неподалеку от северной границы с Иорданией, и заставили иорданцев распылить свои силы - выслать батальон 40-й танковой бригады к этому пункту. Тем временем израильская танковая бригада прорвала фронт к северу от Дженина и в понедельник ночью прошла по холмистой местности на восток, чтобы овладеть Наблусом с тыла2.

Израильтяне появились под Наблусом, древним Шхемом, в 9:30 утра во вторник 6 июня. Разведка доложила, что в городе иорданских войск уже нет. На всякий случай в город были посланы разведчики в сопровождении танкового батальона. Приблизившись к городу, удивленные танкисты увидели, что городская публика встречает их как родных. Празднично одетые горожане воздевали вверх руки, радостно кричали и "в воздух чепчики бросали". Танки поехали по центральной улице. Толпу с обеих сторон сдерживали иорданские полицейские, и по всему было видно, что эту встречу готовили заранее. Меньше всего танкисты ЦАХАЛа ожидали такого всенародного энтузиазма при своем появлении. Арабский пацан с винтовкой запрыгнул на броню открытого бронетранспортера и закричал: "Возьмите меня с собой! Я тоже хочу резать евреев!" "Мы из израильской армии", - ответил понимающий по-арабски солдат и потянулся к винтовке парня. Тот живо спрыгнул на землю и бросился в толпу. Солдаты выстрелили ему вдогонку. Как электрический ток прошел по толпе. На лицах вместо ликования появились ужас и отчаяние. В считанные минуты улица опустела.

Оказывается, вот уже два дня жители Наблуса ждали иракские подкрепления и приняли не украшенные Магендавидами израильские танки за танковые части Ирака. А вместо иракцев в этот момент в город уже входила бригада ЦАХАЛа.

В 10:30 утра в городе разгорелся бой, и это был единственный городской бой за всю Шестидневную войну, в котором принимало участие местное население. Полностью подавить очаги сопротивления удалось только к 18:30.

Один из домов на склоне горы Эбал превратился в настоящую крепость. Ступени, ведущие к нему, были политы кровью еврейских солдат так сильно, что этот дом получил прозвище "Красные ступени".

Оборонявшиеся в Наблусе жители ждали подхода иорданских войск, потери израильтян росли. В пылу боя младшие командиры стали обращаться с просьбой смести обороняющиеся дома артиллерийским огнем. Вместо этого командир бригады приказал найти мэра города. Мэра, элегантного Хамди Канаана, деликатно вытряхнули из его особняка и заставили кричать с армейского джипа в громкоговоритель своим согражданам, что помощь не придет и оружие надо сложить.

Бой кончился.

В городе был объявлен жесткий комендантский час, было приказано оружие сдать и сидеть тихо. Смерть угрожала любому, кто появится на улице. Для сдачи оружия был определен срок в четверг, 8 июня, с 7 до 11 утра. В 11 часов утра в городе начинался повальный обыск на предмет спрятанного оружия. Так Наблус перестал быть иорданским городом.

Калькилия оказалась единственным городом Западного берега, который без всякой поддержки авиации или танковых частей брала одна израильская пехота. Даже бронетранспортеров у этого батальона не оказалось, и израильские солдаты вошли в город в духе первой мировой войны - двумя пешими колоннами. Город оказался полупустым. К полудню 7 июня истерзанные воздушными налетами и бомбардировками 27-я пехотная и 14-я танковая бригады иорданской армии прекратили существование в качестве боевых единиц.

Все главные города Иудеи и Самарии были в израильских руках.

Дороги, ведущие к Иордану, были запружены пешими беженцами. Все, кто имел автомобили, уже уехали. Здания многих сельских построек лежали в руинах и куры носились везде вперемешку с коровами и овцами. Коровы падали в воронки от снарядов и их тела гнили среди развалин коровников. Колонны Элазара и Бен-Ари остановились на берегу Иордана.

Глаза же всей страны были устремлены на Иерусалим.

В 8:30 утра 7 июня полковник Мордехай Гур (Мота), командир бригады десантников, приказал своим бойцам атаковать последнюю из иорданских позиций на иерусалимских высотах - госпиталь "Августа-Виктория". До этого пала сильная иорданская оборона на "Арсенальной горке". Теперь же надо было наступать в гору по открытой местности при дневном свете.

Наступление же на Старый город началось с того, что батальон израильской пехоты заблудился. Командиры не знали карты иорданской части Иерусалима и вышли к серой стене Старого города случайно, думая, что это стена какого-то монастыря. Сначала штурмовать Старый город предполагалось через ворота Ирода, но так как солдаты не нашли улицу Саладин, то они вышли к Дамасским воротам. И спросить было некого. Арабы не употребляли еврейских названий, и для них ворота Ирода были Баб эз-Захира, а Дамасские ворота - Баб эль-Амуд.

Другая часть этого же батальона безуспешно пыталась разыскать Музей Рокфеллера. Когда же его нашли, атака на это массивное здание стала первым значительным и кровопролитным боем по взятию Иерусалима.

После взятия музея солдаты смогли найти ворота Ирода, которые как раз находились между музеем и Дамасскими воротами. Сигнал к атаке, однако, все не поступал.

На политическом и высшем уровнях все никак не могли прийти к твердому мнению, что Старый город надо брать штурмом. Политики боялись разрушения религиозных святынь, а военные боялись кровопролитных боев в лабиринте узких темных улочек. Даян считал, что Старый город падет сам по себе, если перерезать Иерихонскую дорогу.

Тем временем бойцы ЦАХАЛа продолжали занимать Восточный Иерусалим, и бои разгорелись в Американской колонии. Когда у израильтян появились раненые, командир роты приказал взять припаркованные машины и отвезти солдат в госпиталь. Вдруг из соседнего здания, которое оказалось американским консульством, появились двое штатских с громадным американским знаменем. Американский консул сам подошел к израильскому лейтенанту: "Ребята, это моя машина!" Собственность США оставили в покое, но пошли обыскивать здание консульства, чему американцы противились, как могли. Снайперов на крыше консульства не оказалось. Это консульство, к слову сказать, прославилось тем, что до 1964 года ставило визы в паспорта печатью "Jerusalem, Palestine", пока им не подсказали, что "Палестина" на печати это все-таки анахронизм.

Кольцо вокруг средневековых турецких стен стянулось. Стены Старого города, возведенные турками в XVI веке, строились не против сильной армии с таранами, башнями на колесах и стенобитными машинами, а против шаек бедуинских разбойников. Стены эти узкие и невысокие, взорвать часть стены и пробить брешь не составило бы большого труда. Однако артиллерию, бомбы и мины из штурма решили исключить. Генерал Наркис лично отдал приказ Старый город из артиллерии не обстреливать, дабы не повредить святыни. В свое время римлянин Тит потратил 4 месяца на осаду Иерусалима. Он мог себе это позволить, ему не надо было думать об ООН и резолюции о прекращении огня. Израильтяне же очень торопились.

Тем временем "Августу-Викторию" удалось взять с помощью боевых самолетов, которые сбросили на иорданские окопы канистры с напалмом. Кто не сгорел, тот убежал.

Сразу же после захвата этого внушительного здания на холме, израильские танки двинулись к Старому городу. Брать город решили не через ворота Ирода, а через Львиные ворота, как раз напротив "Августы-Виктории". Мота Гур решил все же обстрелять Мусульманский квартал Старого города, и в течение десяти минут артиллерия заволокла дымом окрестности улицы Крестного Пути, Виа Долороза.

Из всех святынь пострадала только Церковь Святой Анны, где несколько снарядов пробили крышу. За пределами Старого города от иорданских снарядов пострадали церкви на горе Сион.

Чтобы десантникам было легче бежать к Львиным воротам, танкисты подожгли снарядом припаркованный неподалеку автобус и создали естественную дымовую завесу. Два танковых снаряда разбили окованные железом створки ворот и бронетранспортер ЦАХАЛа вломился в Старый город. Гур был в первых рядах. Солдаты повернули от ворот налево и ринулись к Храмовой горе. У всех захватило дух. Сотни лет не могли евреи позволить себе подняться на место, где некогда стояли Первый и Второй Храмы иудейские. Теперь они бежали с оружием в руках на надвигающийся позолоченный купол Мечети над Скалой. Хотя купол над Скалой призван был служить более мемориалом, но при иорданском режиме там проходили пятничные молитвы, то есть здание использовалось как мечеть.

Сопротивления не было. В 10:21 утра Гур схватил переговорное устройство и вызвал по радио генерала Наркиса:

"Храмовая гора в наших руках. Повторяю, Храмовая гора в наших руках!"

Захват всей Храмовой горы закончился двумя убитыми иорданскими легионерами. Взяв мечети, Гур приказал командиру роты капитану Замушу водрузить израильское знамя над Стеной Плача.

- А где находится Стена Плача? - осведомился тот,

- Ну, это Западная стена.

- С какой стороны западная?

И они отправились искать Стену. Плутая по узким улочкам, офицеры наткнулись на перепуганного арабского старика.

- Где стена евреев? - с места в карьер выпалил Замуш.

Старик его прекрасно понял и вывел солдат к узкому проходу, отделявшему западную стену Храмовой горы от лачуг Мусульманского квартала.

- Ха-Котель! - закричал Замуш.

Несколько минут стоял он в оцепенении перед святыней, а потом ринулся наверх, на Храмовую гору, искать место над Западной стеной, чтобы водрузить вместе с подполковником Моше Пелесом флаг Государства Израиль. Долго Замуш не мог прийти в себя от сознания, что он оказался первым со времен восстания Бар Кохбы (135 г. н.э.) еврейским солдатом, прикоснувшимся к Западной стене.

Тем временем два офицера взобрались с бронетранспортера на позолоченный купол мусульманской святыни и водрузили израильский флаг на его вершине. А к Гуру приблизились под белым флагом мэр иорданского Иерусалима Рухи эль Хатиб и городской кади шейх Сайд Сабри и сдали город.

Бородатый генерал в толстых очках, Шломо Горен, главный раввин израильской армии, тоже бросился к святыне, чтобы протрубить в победный шофар. Сначала он вбежал на Храмовую гору, трубя в шофар на бегу, облобызал Гура и сказал, что надо ритуально выпить (кидуш) по такому поводу. Тут-то и выяснилось, что у сержанта Бен-Цура во фляжке вместо воды - виски. Не красное ритуальное вино, конечно, но для первого кидуша на Храмовой горе сошло идеально. Сжимая свиток Торы, Горен вовлек солдат в хасидский хоровод, а потом в сопровождении Замуша и полковника Узи сошел к Западной стене, читая псалмы. Этот Горен служил снайпером в Хагане, а в войну 1948 года был пулеметчиком. Он научился прыгать с парашютом и мог повести солдат в бой под звук шофара. Именно он вывел, что в субботу пользоваться рацией менее греховно, чем телефоном.

Перестрелка в Старом городе тем временем продолжалась. Один легионер с пулеметом отстреливался на дороге между Виа Долороза и Дамасскими воротами. Иорданские солдаты отступали из города, однако 150 солдат-палестинцев отказались уйти. Часть из них переоделась в гражданскую одежду и осталась в городе. Последней боевой позицией, падшей в Старом городе, была Цитадель у Яффских ворот.

В два часа дня к Львиным воротам прибыли генералы Даян, Рабин, Наркис, Меир Шамгар (юрист) и Рехавам Зееви. Они прошли на Храмовую гору, и внимание Зееви и Даяна привлек бело-голубой стяг над Золотым куполом.

Даян распорядился флаг снять.

Он указал также мечети не ломать и даже скатать дорогие ковры, чтобы они не были побиты солдатскими ботинками. Идя дальше по площади Храмовой горы, он увидел, как десантники занимают посты для охраны мечетей. Министр обороны распорядился посты снять и охрану вверить тем же мусульманским сторожам, что работали здесь и раньше.

В 14:15 генералы были уже у Западной стены, Котеля. Как просочился в еврейский Иерусалим слух о том, что Стена взята, никто не знает, но когда Даян и Рабин приблизились к Стене, их встретила пестрая военно-гражданская толпа. Армейский раввинат уже развернул на месте походную синагогу.

Еврейские солдаты, семьи которых до 1948 года жили в Еврейском квартале Старого города, пошли искать свои бывшие дома. Почте весь квартал лежал в руинах, вплоть до армянских построек, а в крупных зданиях синагог были устроены конюшни. В слезах дошли солдаты до Яффских ворот и увидели, что над Башней Давида уже плещется бело-голубое знамя. В двухдневных боях за Иерусалим погибли 179 израильских солдат и еще около 200 гражданских жителей погибли за всю войну от обстрелов. Около тысячи солдат было ранено. С иорданской стороны погибли, по оценкам, 330 солдат и 100 гражданских лиц.

Когда жители Вифлеема узнали, что Иерусалим пал, они сами бросились собирать оружие, чтобы сдать его израильской армии. Одновременно войска осторожно подошли к Хеврону. Все хорошо помнили хевронский погром 1929 года, все знали, что в Хевроне живут самые фанатичные мусульмане. В городе не было кинотеатров, если араб из Хеврона хотел пойти в кино, он должен был ехать в Иерусалим или Вифлеем. В городе, единственном на всем Западном берегу, совершенно не продавалось спиртное.

Мэр Хеврона шейх Джабари, выступая неделю назад по радио Аммана, поведал миру, что хевронские жители "приготовились принести себя в жертву, но не отдадут ни пяди своей отчизны". Батальон подполковника Цви Офера за всю войну ни разу не выстрелил, и вот он в боевом порядке приблизился к городу. Солдаты уже мечтали о медалях "За взятие Хеврона", но город встретил ЦАХАЛ морем белых флагов. У седобородого мэра Джабари хватило нервов дождаться израильских офицеров в своем доме и подписать документ о сдаче города.

Потом к Оферу прибежал врач-американец, заведующий туберкулезной больницей. Он поведал жуткую историю. Иорданцы устроили военный госпиталь в его больнице и выгнали из нее всех больных. Он умолял помочь ему собрать всех больных обратно в больницу, иначе перезаразят всех. Израильтяне стали бегать по Хеврону и собирать туберкулезников.

По словам генерала Элазара, 25-я пехотная и 40-я танковая иорданские бригады лишились большей части своей техники и личного состава. Он полагал по свежим следам, что иорданцы потеряли только в северной части Западного берега убитыми, ранеными и пленными 3000 человек. Когда войска Элазара занимали северные районы, а десантники Гура очищали от последних снайперов Иерусалим, механизированная бригада полковника Бен-Ари спускалась с плато в районе Рамаллы и Шхема к реке Иордан и бесплодным берегам Мертвого моря, лежащим несколько сотен метров ниже уровня моря.

За среду 7 июня Западный берег был практически весь занят. Американцы вдруг осознали, что Израиль бьет дружественного Америке короля. Посол США в Аммане Берне срочно отправил депешу в Вашингтон:

"Я понимаю задачу ЦАХАЛа как полное уничтожение иорданской армии. Это повлечет за собой ужасные последствия как для режима, так и для общей стабильности. Я также озабочен поддержанием порядка и безопасностью большой американской общины, все еще находящейся в королевстве".

И он стал просить позаботиться о прекращении огня. СССР предложил прекратить огонь вечером 7 июня. Так как Иордания уже была разбита и Иерусалим завоеван, то Израиль спокойно и без нажима согласился прекратить огонь на Иорданском фронте в 10 часов вечера 7 июня, но бои фактически шли еще три часа.

Американцам никто не сообщил об этом прекращении огня и под утро 8 июня госсекретарь США Раек еще посылал в Израиль депеши по этому поводу. Его успокоили, что Западный берег уже захвачен и бои угасли. Теперь Израилю надо было думать об атаке на Сирию. Однако, опасаясь контратаки иорданцев и думая о политической важности Западного берега, было решено взорвать мосты через Иордан. Решение это принял Даян, и в четверг 8 июня, в 8:30 утра, полковник Бен-Ари взорвал мост Алленби.

Все это время египтяне продолжали утверждать, что американские и британские самолеты бомбят их страну. Каирская газета Аль Акбар пестрела заголовками типа

"Наши войска силой и героизмом гонят прочь американские и британские истребители".

И никаких сообщений о разгроме на Синае. Американское посольство в Каире закрылось, американские интересы представляли испанцы. Но даже в ООН американцев спросили: вы что, действительно помогаете Израилю? Представителем США в ООН был Артур Гольдберг, американский еврей. Он оскорбился и за евреев и за американцев, выступил в ООН и сказал что "в радиусе 300 миль от зоны боев нет ни одного американского судна" (а соответственно и самолетов). Но он был не прав. Флот действительно держался поодаль, но одно маленькое, но смелое разведывательное судно "Либерти" со специалистами по радиоперехвату находилось практически у берегов Газы. На морском жаргоне они были "в шести с половиной морских миль" от израильского берега, то есть чуть менее чем в 12 км. И они навострили свои локаторы. После выступления Гольдберга Пентагон натурально послал на "Либерти" приказ отойти дальше в море, но приказ этот на судно не попал. Капитан МакГонагл от себя спросил своих радиошпионов, может ли он отойти дальше в море, скажем, на 50 миль от берега. Можете, конечно, ответили шпионы, но наша работа ухудшится на 80%. И МакГонагл решил остаться вблизи берега.

Забрезжило утро 8 июня. Неопознанный самолет облетел "Либерти". Американцы зарядили зенитки, надели бронежилеты и вывесили свежее невыцветшее американское знамя 1,5 на 2,5 м. Опасались египетских или советских самолетов, но потом рассудили, что египетских ВВС уже не существует, русские ввязываться в войну не собираются, а израильтяне - лучшие друзья, и успокоились.

А зря. В 10 часов утра дозорный заметил два истребителя "Мираж-3", двигавшихся прямо на судно. Самолеты облетели судно три раза и удалились. Затем прилетел самолет-разведчик и сфотографировал "Либерти". Так как самолеты прилетали со стороны Израиля, МакГонагл полагал их израильскими и не сильно беспокоился. Но игра-то начиналась по-крупному. Израильтянам надо было передвигать армию к сирийской границе, а американцы, уже озабоченные идеей прекращения огня, были против нападения на Сирию. Сейчас это "Либерти" все подслушает, американцы вмешаются и сирийцев не удастся побить.

И израильтяне полетели бомбить "Либерти".

В 2 часа дня загоравшая на палубе команда судна наблюдала за дымом над Эль Аришем и очередными летящими к ним истребителями. Три "миража" подлетели к судну и абсолютно неожиданно для американцев выпустили по мостику ракеты. Судно вздрогнуло от сильного взрыва, одновременно по палубе застучали пули 30-мм калибра. Затем налетели еще самолеты, "мистеры". В "Либерти" стреляли ракетами, из пушек и бросали напалмовые бомбы. Одна такая бомба скользнула внутрь судна и все запылало. Американцы носились по судну, скользя в крови своих товарищей. МакГонагл был ранен, восемь человек команды погибли в первые минуты, все антенны были сбиты. Чтобы связаться со своими кораблями, радисты вылезли на палубу и умудрились послать быстрое сообщение:

"Мы атакованы неопознанными реактивными самолетами и требуем немедленной помощи".

Этот крик американский флот получил, но он находился за 600 км от гибнущего судна. А к "Либерти" тем временем, в 2:24 пополудни, подплыло три торпедных катера.

МакГонагл утверждал после, что видел на катерах израильский флаг. Он приказал вытащить самый большой праздничный американский флаг, 2,40 на 3,60 м, и вывесить его взамен сбитого. Катера стали обстреливать судно из пулеметов, а затем выпустили по "Либерти" торпеду (2:34 пополудни). Торпеда пробила в корпусе дыру, весь радиоарсенал разорвало на куски, и судно стало тонуть.

Лишь в 3:45 с американских авианосцев "Америка" и "Саратога" взлетели боевые самолеты, но к месту морского боя они могли поспеть только к 5:15. Катера тем временем удалились, но зато прилетели вертолеты. Оставшиеся в живых после всех переделок американцы умудрились восстановить плавучесть судна, но управление оно потеряло.

Президент Джонсон как раз говорил по телефону с советским премьером (председателем Совета министров) Косыгиным, когда ему доложили, что

"американское судно электронной разведки "Либерти" торпедировано в Средиземном море".

Русские подводники, обомлел Джонсон, и все еще находясь на "горячей линии" с Кремлем, он тут же спросил Косыгина, не его ли рук это дело. В это же самое время морского атташе США в Израиле Кастла пригласили в министерство обороны в Тель-Авиве. Израильские военные поведали американскому атташе, что их самолеты атаковали американское судно и что случилось это по ошибке. Недоразумение, так сказать. Израильтяне из своих радиоперехватов знали, что к "Либерти" летят американские истребители, через час-полтора прибудут и начнется заварушка посерьезнее.

Теперь же Кастл сообщил новость в Белый Дом и Пентагон, все сразу успокоились, самолетам дали приказ вернуться, а к "Либерти" послали два эсминца и буксирное судно.

По первым официальным данным, 10 американцев погибли, 16 находились в критическом состоянии, 65 были ранены. Но когда израильтяне удалились, а американцы смогли стабилизировать судно, они стали считать потери серьезно. Они насчитали 821 дырку от снарядов в своем израненном судне. Погибли 34 человека и 171 был ранен, четверть судна была затоплена, все дорогое электронное оборудование пропало. Только американцы пришли в себя и перевязали раны, как израильский торпедный катер приплыл вновь. "Вам помощь требуется?" - просигналили с него. Раненый МакГонагл бросил взгляд на свой изрешеченный корабль. "Ах, ты..., - отсигналил он назад. - Ты...!... тебя с твоей помощью!" Катер сначала отдалился, а потом и вовсе уплыл3.

Но приключения "Либерти" на этом не закончились. Американские корабли были еще в пути, когда до израненных разведчиков добрался советский ракетный эсминец 626-4 и в свою очередь просигналил: "Вам помощь требуется?" МакГонагл лежал без сознания от потери крови, но тут его привели в чувство чашкой крепкого кофе. "Да не требуется нам никакая помощь [отстаньте только]", - взмолился капитан. "Но мы все же побудем рядом на случай если начнете тонуть", отсигналили советские моряки и оставались рядом всю ночь, пока на рассвете не прибыли эсминцы и буксир Шестого флота. Только теперь капитан смог спуститься в свою каюту. Она была разбита, ракета взорвалась в подушке кровати, в душе валялся неразорвавшийся снаряд, кругом пепел от напалма. Но МакГонагл посреди этого разгрома уснул сном ребенка, а "Либерти" начала свой путь к сухим докам на Мальте.

?

Сирия четыре дня наблюдала в бездействии за гибелью армий Египта и Иордании. Артиллерийской дуэлью и мелкими атаками на третьестепенных направлениях войны не выигрываются. Мало того, когда Египет и Иордания уже принимали соглашение о прекращении огня, сирийцы шумели, что будут продолжать воевать.

Они надеялись, что возведенные на века укрепления на крутых Голанских высотах ЦАХАЛу не взять. Кроме того, так как соглашение о прекращении огня с Египтом и Иорданией уже вступило в действие, то сирийцы полагали, что Израиль не начнет крупного наступления на Северном фронте.

У Израиля, настрадавшегося за долгие годы сирийских артобстрелов, было на этот счет свое мнение. Три кадровые сирийские бригады держали позиции на обрывах Голан круглый год; две пехотные бригады стояли в тылу: 90-я севернее и 32-я южнее Кунейтры. Через Кунейтру шла дорога на Дамаск. Каждой из этих пяти пехотных бригад был придан батальон танков Т-34 и самоходных установок СУ-100, а также 30 танков, которые еще раньше были вкопаны в горах. В дополнение к этому имелась еще ударная группа из двух танковых и двух моторизованных бригад, дополнительно усиленных перед войной одной танковой и одной моторизованной бригадой.

Даян и Элазар решили, что наиболее удобными районами для совершения прорыва являются самый северный и самый южный участки израильско-сирийской границы. Они решили проводить ложное наступление в районе Коразим, в самой северной точке озера Кинерет. В четверг ночью под покровом темноты была сформирована воинская часть, в которую вошли мотострелки, парашютисты, танковая бригада и саперы с бульдозерами.

В пятницу 9 июня, когда переброска войск с юга и из центра на север была завершена и удалось собрать кулак в 20000 бойцов, настало время проверить боеспособность сирийской армии.

Даян прибыл в генштаб в 6 утра, не решив еще для себя, стоит или не стоит начинать атаку на Сирию, совершенно вымотанный Рабин спал дома, приказ о начале войны с Сирией отдал Даян в 7 утра.

Наземное наступление началось в 11:30 утра и продолжалось 7 часов. Израильтяне начали наступление на Сирийском фронте в районе Кфар-Сшольд. Они избрали для наступления одно из наиболее крутых и потому наименее укрепленных мест. Усиленная танками ударная пехотная группа, количественно превышавшая бригаду, начала штурм горных укреплений неподалеку от Эйн-Фите и Зауры, лежавших на уровне 500 м над долиной. Это были страшные часы, так как наступать приходилось снизу вверх на хорошо укрепленные позиции. Все, кто был на Голанах в их южной части, знают, что это плато крутыми уступами обрывается к озеру Кинерет. Само же плато плоское и лишь ближе к Кунейтре, на полпути к Дамаску, появляются отдельные невысокие вершины. Первыми должны были пройти бульдозеры, чтобы проложить путь танковым и моторизованным частям, следовавшим за ними. Бульдозеры, экипажи которых состояли из саперов, шли без какого-либо прикрытия. Продвигаясь зигзагами по крутым склонам, пролагая путь танкам и пехоте на транспортерах, они действовали под ураганным огнем сирийцев, обстреливавших колонну из своих танков, вкопанных в землю. Эти танки были почти неуязвимы, так как над землей возвышались только их пушки и башни. Израильтяне несли тяжелые потери.

Командир батальона подполковник Мося Клейн, который вел свои войска в атаку, был убит. Его заместителя, принявшего на себя командование, вскоре постигла та же участь. Командование передавалось все ниже по рангу, по мере того как гибли другие заместители.

Вкопанные сирийские танки были наконец выведены из строя израильскими пехотинцами, которые взбирались на них, открывали люки и бросали внутрь ручные гранаты.

Из восьми бульдозеров, пролагавших дорогу, вернулись только пять. Израильтяне атаковали сирийские опорные пункты Тель-Азазият, Тель-Факр в Бурж-Бравиль.

В Тель-Факре, самом укрепленном из них, разыгрались жестокие бои. Первая волна пехоты достигла позиций, огороженных колючей проволокой, некоторые солдаты второй волны прорвались через проволоку и минное поле, третья волна достигла траншей. После трехчасовой схватки, которая велась главным образом "кулаками, ножами, зубами и прикладами", позиция была взята. Тем временем сирийская артиллерия, вместо того чтобы направить огонь на дороги, по которым продвигались израильские солдаты, продолжала по своей многолетней привычке обстреливать поселения. Артиллерийский обстрел этот был совершенно неэффективным, ибо в кибуцах имелись надежные подземные убежища. Генерал Элазар также подтвердил факт перехвата радиосигналов на русском языке, в частности даже указаний по корректировке артиллерийского огня.

Однако после того как произошел прорыв обороны на обрывах, сирийская армия стала быстро отступать по ровной местности, и отступление это часто переходило в бегство. Прорыв произошел в северной части Голанских высот и закончился взятием городка Кунейтры, на дороге Цфат - Дамаск, и южных склонов горы Хермон. В центре Голанских высот танкисты перерезали нефтепровод, по которому иракская нефть шла по сирийской территории в порты Ливана. Десантники захватили южную часть Голан.

В пятницу и субботу израильские самолеты беспрерывно бомбили сирийские бункеры. Бетонные стены этих бункеров были такой толщины, что израильские бомбы в 250 и 500 кг не могли пробить их. Напалм также оказался неэффективным, ибо бункеры имели навесы, не допускавшие проникновения внутрь горючей смеси. Тем не менее израильские самолеты в течение всего дня с 10-минутными перерывами бомбили эти укрепления.

Боев 10 июня практически не было, так как ночью Дамасское радио по ошибке сообщило, опережая события, что Кунейтра взята. Услышав это, сирийские солдаты на фронте бросили все, обратились в бегство и Кунейтра опустела. Прежде чем свернуть на восток, чтобы принять участие в бою за деревушку Масаду, бригада "Голани" очистила весь северный район вдоль сирийско-ливанской границы от сирийцев.

Тем временем главные силы, совершившие за день до этого прорыв, шли на Кунейтру. Танковая группа, которая прорвалась на участке вблизи Гонена, поспешно продвигалась по труднопроходимой гористой местности к Равийе. Израильским танкам пришлось преодолеть многочисленные гнезда противотанковых пушек, прежде чем повернуть на Кунейтру. Выполнив свое задание в районе Баниаса, бригада "Голани" также направилась на Кунейтру, думая выбить сирийцев из города.

В субботу в 13.00 Кунейтра была окружена и в 14.30 взята.

Ранним субботним утром и бригада под командованием бригадного генерала Пеледа пересекла сирийскую границу, начав выступление из южной точки побережья Кинерета. Она состояла из пехотных частей, бравших высоты у Тавафика, танковых сил, которым удалось пробиться из долины Ярмука вверх, парашютистов, переброшенных на вертолетах в тыл сирийцам (6 минут полета), чтобы перерезать их коммуникационные линии. Дополнительная бронетанковая группа, которая в то утро также вступила в Сирию, продвигалась через Дабусийю, очистила этот район от войск противника и соединилась с силами Пеледа у Бутмие. По прошествии 27 часов с начала сражения на Сирийском фронте, по мнению израильтян, в боях не участвовали только две бригады противника - одна танковая и одна моторизованная, - которые были размещены в районе Кунейтры, а затем, после распада сирийской армии, отступили к Дамаску, чтобы защищать столицу.

Граница перемирия с Египтом была установлена по Суэцкому каналу, граница перемирия с Иорданией - по реке Иордан. На Сирийском фронте каналов и рек не было, поэтому остановиться решили на вершинах Голанских высот. То есть если раньше с Голан сирийский офицер мог наблюдать в бинокль Цфат, то теперь с этой же точки израильский офицер мог наблюдать Дамаск. До Дамаска оставалось 60 км, когда израильские танки заглушили моторы. На Сирийском фронте погибло 127 израильтян. Авиация на Сирийском фронте поддерживала наступающие наземные войска. Когда последний самолет приземлился и заглушил свой мотор, выяснилось, что за шесть дней израильские ВВС совершили 3279 истребительно-бомбардировочных вылета.

Нетерпение русских к 10 июня достигло предела. Они нагнали в Средиземное море 20 кораблей и 8-9 подводных лодок, а Джонсон приказал в ответ сократить дистанцию между флотами до 50 миль. Военного вмешательства русских не последовало.

Официально Шестидневная война окончилась 10 июня, в субботу, в 19:30 после прекращения огня, достигнутого в результате повторного призыва Совета Безопасности прекратить военные действия и согласия сирийцев и израильтян последовать этому призыву.

Надо сказать, что мир на очередную арабо-израильскую войну среагировал неоднозначно. Когда вести о войне достигли Парижа, французское общественное мнение среагировало на них стихийным изъявлением симпатии к Израилю. Даже правые, придерживавшиеся традиции антисемитских взглядов, проснулись на другой день страстными сионистами. Ветераны кампании "За французский Алжир" прошли парадным маршем по бульварам, скандируя "Израиль победит" в том же самом ритме, в каком они некогда выкрикивали "Алжир французский". Но французское правительство хранило многозначительное молчание, несмотря на произраильские демонстрации. Де Голль заявил, что Франция придает меньшее значение узам, связывающим ее с Израилем, чем своим давним и тщательно оберегаемым интересам на Ближнем Востоке. Чтобы не подвергать эти интересы опасности, она должна занимать подчеркнуто нейтральную позицию. Фактически де Голль был раздражен тем, что Аба Эвен, посетив Париж, о чем писалось выше, пренебрег его советом не проявлять инициативы.

Те жители Англии, которые следили за ходом войны по радио и телевидению, должно быть, были удивлены происходящим, ибо Би-Би-Си изо всех сил стремилось соблюдать такой же нейтралитет, как и английское правительство. Дать правильную оценку событиям можно было, только предположив в отличие от Би-Би-Си, что израильские сведения носят более достоверный характер, чем арабские. Израиль утверждал, что в понедельник утром, 5 июня, он уничтожил 374 арабских самолета и во вторник - 15. Знаменательное падение числа уничтоженных самолетов, очевидно, вызвано отсутствием объектов для бомбардировки. В действительности эти цифры были приуменьшены. Для тех, однако, кто знал, что израильтяне гораздо более способны управлять сложной техникой, чем арабы, израильские данные казались вполне вероятными.

Первым человеком, сообщившим об израильской победе, одержанной в понедельник, был иерусалимский корреспондент Би-Би-Си Майкл Элкинс. В последних известиях, передаваемых в 10 часов вечера, было приведено следующее неподтвержденное сообщение (при этом Би-Би-Си подчеркнуло слово "неподтвержденное"): Израилю потребовалось меньше 15 часов с момента начала военных действий, чтобы выиграть войну. Египет перестал быть военной силой... Это самая молниеносная война, какую знает современная история...

Американцы позже сильно веселились по этому поводу. Самая популярная в 1968 году в США юмористическая телевизионная передача "Лаф-ин" (Rowan and Martin's Laugh-In) постоянно шутила на эту тему:

Белая девушка задает одноглазому негру (артисту Сэму Дэвису-младшему) загадку:

"Что такое белое-черное-белое-черное и имеет два глаза?"

"Зебра", - отвечает тот.

Теперь одноглазый негр спрашивает девушку:

"Что такое белое-черное-белое-черное и имеет два глаза?" -

"Ты и Моше Даян".

"Лаф-ин" решила наградить президента Насера "за изобретение самой короткой войны", а ее туристическая реклама Израиля звучала так:

"Посетите Израиль - взгляните на пирамиды!"

И вся Америка покатывалась со смеху.

С СССР все было яснее. Еще до того, как прогремел последний выстрел, израильскому послу в Москве было сообщено, что СССР разрывает дипломатические отношения с Израилем, а вечером 13 июня в Нью-Йорке советский представитель выступил в Совете Безопасности ООН. Советский делегат Федоренко дал понять, что его правительство намерено дипломатическим путем вернуть арабам то, чего те не сумели добиться военным.

Израильские представители, выступая в Совете Безопасности ООН, резко отвергли советские обвинения. В израильских посланиях Советскому Союзу детально рассмотрены события, явившиеся причиной войны (этот аспект совершенно игнорировался советской стороной), и вся ответственность возложена на правителей арабских стран, которые со дня основания Государства Израиль проводили политику, направленную на его уничтожение. Наиболее ярко и ощутимо эта политика проявилась в решениях Насера о выводе вооруженных сил ООН с Синая и из сектора Газа, и о закрытии Тиранского пролива для прохода израильских судов и его заявлениях о готовности начать войну на уничтожение Израиля.

В этих посланиях Израиль остерегался клеймить Советский Союз позором или с осуждением упоминать о советской политике на Ближнем Востоке. Послания носили не столько полемический, сколько разъяснительный характер, по-видимому, с тем, чтобы не провоцировать Советский Союз из-за опасности, что он непосредственно вмешается в военные действия.

Надо сказать, что еще 8 июня 1967 года, в разгар боев на трех фронтах, казалось, что Советский Союз решил не осуществлять свою угрозу о разрыве дипломатических отношений. Русские и американцы пытались достичь соглашения о прекращении огня. Косыгин убеждал Насера согласиться на прекращение огня, так как уже ясно, что он проиграл и дальше будет только хуже. Но Мао Цзэдун, китайский лидер, советовал Насеру как раз обратное. Да у меня уже и армии нет, - ответил китайцу Насер. Это не страшно, а партизанская война на что? - отвечал Мао, вспоминая собственную молодость. Какие партизаны на раскаленном Синайском полуострове, - отмахнулся Насер. - Надо соглашаться на прекращение огня.

Решение о разрыве дипломатических отношений с Израилем в СССР было принято 10 июня, на следующий день после того как Израиль начал военное наступление против Сирии, и израильская армия устремилась в направлении Кунейтры и Дамаска. К этому решению присоединились все восточноевропейские страны (в том числе и Югославия), за исключением Румынии, которая стала единственной страной Варшавского Договора, не уступившей советско-югославскому давлению и не разорвавшей дипломатических отношений с Израилем. В первом абзаце ноты советского правительства правительству Израиля сказано:

"Только что получено сообщение о том, что израильские войска, игнорируя решение Совета Безопасности о прекращении военных действий, продолжают эти действия, осуществляют захват сирийской территории и движутся в направлении Дамаска".

Это означает, что именно советская оценка развития событий и соображения о предполагаемом продвижении израильской армии в направлении Дамаска, более чем любые другие предшествовавшие этому обстоятельства в ходе войны, заставили Советский Союз принять решение о разрыве отношений с Израилем. Действительно, Сирия была оплотом Советского Союза в арабском мире в целом и на Ближнем Востоке в частности. В стратегической концепции Советского Союза Сирия играла более важную роль, чем Египет. В Сирии правил просоветский режим и географически она была ближе к Советскому Союзу. Захват Израилем Голанских высот и продвижение израильской армии в направлении Кунейтры (Сирия заявила утром 10 июня, что Израиль уже захватил Кунейтру, хотя тогда город был еще под сирийским контролем) могли поставить под угрозу просоветский режим в Дамаске. Таким образом, Советский Союз был готов пойти на крайние меры, чтобы остановить продвижение израильской армии по направлению к Дамаску, которое, с советской точки зрения, было опаснее продвижения Израиля на Синае или захвата находящейся под контролем Иордании территории Западного берега Иордана. Именно поэтому Советский Союз не шел ранее на такой крайний шаг, как разрыв дипломатических отношений. Впоследствии Советский Союз утверждал, что именно разрыв дипломатических отношений вынудил Израиль приостановить продвижение в сторону Дамаска. Однако, когда заявление Советского Союза было передано Израилю, Израиль уже договорился с Сирией о прекращении огня. Это означает, что прекращение продвижения в направлении Дамаска предшествовало разрыву дипломатических отношений, а не наоборот.

Кроме этого главного фактора, склонившего Советский Союз к разрыву дипломатических отношений, было еще и давление со стороны президента Югославии Иосифа Броз Тито на руководителей СССР и восточноевропейских стран с тем, чтобы они предприняли энергичные меры против Израиля. Действия Тито объяснялись как личными дружескими отношениями с Насером, так и его опасениями возможности создания прецедента вторжения иностранных войск на территорию "неприсоединившейся страны". Югославия опасалась, что Советский Союз использует подобный прецедент против нее самой.

Прекращения огня недостаточно, настаивали русские, Израиль должен быть осужден, он обязан безоговорочно вернуться к границам 1949 года. Федоренко предостерег, что бездействие Совета Безопасности может "сделать необходимым поиск других путей и средств выполнения Устава ООН".

Это было одним из самых жестких советских заявлений.

Но даже оно не очень взволновало представителей других великих держав: уж если русские не вмешались во время самих военных действий, то вряд ли они атакуют Израиль теперь, когда арабы разбиты.

Американцы испытывали некоторое замешательство, что их политика в предвоенные недели оказалась столь неэффективной, и полагали, что должны в любом случае обеспечить поддержку Израилю, который разрешил мучительный международный кризис и защитил свою безопасность собственными силами.

В результате, 14 июня предложение Федоренко поддержали только четыре делегата - остальные воздержались. Раздраженный этой неудачей, Федоренко прибег к новой тактике. Он потребовал созыва внеочередной сессии Генеральной Ассамблеи. Сессия собралась 19 июня. Чтобы подчеркнуть ту важность, которую придавала ей Москва, в Нью-Йорк прибыл сам Косыгин. В своем выступлении он обвинил Соединенные Штаты и Великобританию в сговоре с сионистами и снова потребовал осуждения Израиля, его полного отхода с оккупированных арабских территорий и выплаты финансового возмещения арабским странам. Все это происходило на фоне разрыва дипломатических отношений с Израилем со стороны Чехословакии, Польши, Венгрии, Югославии и других социалистических стран.

Арабские делегаты, разумеется, единодушно поддержали советское предложение. Их примеру последовало большинство мусульманских стран, а также все страны коммунистического блока. Но американцев это нисколько не впечатлило. Их представитель Гольдберг снова разъяснил, что прочный и длительный мир может быть достигнут только с помощью переговоров и соглашений между участниками конфликта, причем эти соглашения должны определять признанные границы, которые позволят всем странам региона жить в безопасности. Израильтяне не преминули с благодарностью отметить, что американская формулировка не конкретизировала конфигурацию окончательных границ и не предусматривала отход израильских войск к линиям перемирия 1949 года.

Мало кто из дипломатов надеялся, что советская или американская резолюция соберет большинство в две трети голосов, необходимое для утверждения на Генеральной Ассамблее. В лучшем случае пройти могла компромиссная формулировка. В конце концов, с помощью большинства членов Совета Безопасности, был выработан компромисс, который давал каждой из сторон намного меньше, чем она того хотела бы. Днем 22 ноября эта компромиссная формулировка, предложенная британским представителем лордом Карадоном, была принята Советом Безопасности в качестве знаменитой впоследствии резолюции № 242. Лорд Карадон предмет знал. Еще во времена Британского мандата он служил офицером в Нетании, а потом в Наблусе. Неоднократно посещал он и независимый Израиль.

В нескольких пунктах текст этой резолюции, составленной на британском английском языке, был нарочито двусмысленным. Английские дипломатические обороты, конечно, по расплывчатости превзойти практически невозможно. Арабы могли ссылаться на такие выражения, как "вывод израильских войск" и "решение проблемы беженцев"4.

Напротив, Израиль подчеркивал отсутствие определенного артикля перед словом "территории", что означало, по его мнению (а также по мнению США), нечто меньшее, чем полный вывод израильских войск со всех занятых территорий5.

В пользу Израиля говорили также содержавшиеся в документе призывы к признанию суверенной целостности всех государств региона и неприменению силы на Ближнем Востоке.

Резолюция призывала также к гарантированию свободы судоходства в международных водах и к направлению в район конфликта представителя ООН, который "способствовал бы соглашению и помог усилиям по достижению мирного и взаимоприемлемого урегулирования".

В целом, это был документ, составленный в умеренных тонах, особенно если сравнивать его с резолюцией, осуждавшей Израиль после Синайской кампании 1956 года. На этот раз большинство членов ООН выразили хоть и сдержанный, но вполне целенаправленный оптимизм.

"Резолюция номер 242 обозначила начало нового этапа дипломатических достижений на Ближнем Востоке, - писал бывший индийский представитель Артур Лалл. - Перспективы ближневосточного мира никогда не были такими обещающими, как в начале 1968 года".

Эта оценка разделялась многими современниками. То была не первая, но и далеко не последняя из дипломатических иллюзий, сопровождавших многолетний поиск разумного и согласованного решения арабо-израильского конфликта.

Уже после войны Даян критически высказался о некоторых просчетах тогдашнего руководства страны, а именно о нежелании верить, что Насер действительно готов серьезно воевать и что он в состоянии самостоятельно убрать войска ООН из Синая. Даян всегда помнил, что он стал министром обороны по воле народа и против желания руководства правящей "Мапай". Теперь ему предстояло погрузиться в пучину мировой славы и всенародной любви. Рабина тоже много чествовали и даже присвоили звание почетного доктора Еврейского университета в Иерусалиме. Он писал в мемуарах, что был смущен.

В конце войны Рабин назначил Шарона командующим всеми войсками на Синае и взвалил на его широкие плечи все заботы по египетским пленным, трофеям и бедуинам. Бедуины числом не более 10000, были изначально нейтральны и приняли израильскую администрацию спокойно. На Голанских высотах гражданского населения, кроме деревенских друзов, практически не осталось. Вместе с войсками плато покинули 107.000. гражданских лиц, из них 17000 палестинцев. Главное, что там нужно было сделать, так это снова обеспечить бесперебойную работу нефтепровода Ирак-берег Средиземного моря, так как Iraq Petroleum Company никакого отношения к войне не имела. А вот на Западном берегу пришлось налаживать целую систему военной администрации.

На войне погибли 766 израильских солдат (у Бен-Гуриона - 777 солдат и 26 гражданских лиц) и было ранено около 2500-3000.

Арабские страны свои потери не обнародовали, но большинство историков считают, что Египет потерял 1500 убитыми (у Бен-Гуриона - 11 500) и 5600 пленными, Сирия - до 500-600 убитыми и 700 ранеными, Иордания, со слов иорданского премьер-министра, потеряла 6094 человек убитыми и пропавшими без вести. Даже по самым осторожным подсчетам, арабские армии потеряли военного имущества на 1 млрд долларов, и почти все - советского производства. По разным источникам, например, одних танков арабские армии потеряли от 500 до 800. Самолетов было уничтожено 469 (391 - на земле, 75 - в воздушных боях, 3 - сбиты зенитчиками), из них 23 иракских - страны, которая не имеет общей границы с Израилем.

У победы оказалась и оборотная сторона. Эта война, ослабившая регулярные арабские армии, подорвала веру палестинцев в арабские правительства как главный инструмент освобождения захваченных Израилем территорий. С другой стороны, победа евреев привела к тому, что эти территории вместе с их населением оказались под контролем Израиля.

Это, по мнению Арафата и "Аль-ФАТХа", создало предпосылки для палестинского восстания. Арафат и его соратники пришли к выводу, что израильский режим на западном берегу Иордана и в секторе Газа окажется столь же уязвимым для партизанских действий, как американская армия и проамериканский режим в Южном Вьетнаме.

Поэтому уже в сентябре 1967 году "АльФАТХ" провел серию террористических операций против Израиля. Боевики Арафата забрасывали израильские патрули гранатами. В израильских городах стали все чаще взрываться подложенные палестинцами бомбы. Число этих актов достигло 30 в месяц. В одном из самых крупных из них, в Иерусалиме, было убито 11 и ранено 55 мирных граждан.

Деньги на это Арафату и "ФАТХу" дал Насер, чтобы получить передышку для перевооружения собственной армии. Мало обращавший внимания на Арафата Насер теперь, через журналиста Мохаммеда Хейкала, вышел на него и временно взял под покровительство.

Война показала полное отсутствие отношений и связей между израильским и арабским обществами. Израильская победа не была результатом технологического превосходства. Действительно, арабы были вооружены первоклассным советским оружием, которого к тому же было больше, чем у Израиля.

Победа Израиля явилась результатом схватки динамичного общества западной ориентации с полуфеодальными, на две трети безграмотными, медленно развивающимися арабскими обществами, имеющими совершенно другие жизненные ориентиры. В общем, по Киплингу: Запад есть Запад, Восток есть Восток, и вместе им не сойтись.

Евреи США собрали за войну более 100 млн долларов пожертвований для Израиля. Только один Нью-Йорк дал 20 млн, чикагцы собрали 3,5 млн, бостонцы - 2,5 млн. Из индивидуальных пожертвований 12 были более миллиона каждое. Евреи Британии собрали 24 млн долларов, французы почти подтянулись к 10 млн.

После войны корреспондент журнала "Тайм" X. Сидней брал у президента Джонсона интервью о поведении США во время Шестидневной войны. Джонсон описал всю драму и, хотя американская администрация решила шума из-за "Либерти" не поднимать, обронил:

"А вы только представьте себе, что бы случилось, если бы мы по ошибке разбомбили израильский корабль".

"А вы представьте себе, что бы случилось, если бы русские его разбомбили", - произнес в ответ Сидней.

В результате войны территория Израиля увеличилась в три (!) раза, а население почти на миллион жителей-арабов, в дополнение к 400.000. арабов израильских. Теперь впервые от момента создания государства у израильских политиков и военных появилась возможность стратегического маневра. Израиль вступил в следующую полосу своей истории, которая продолжалась до 1977 года, когда мир с Египтом уничтожил возможность новой тотальной арабской войны против еврейского государства7.

Примечания

1. Подробнее всего, видимо, эти бои описаны в автобиографии самого А. Шарона. См.Sharon, A., Chanoff, D. Warrior: The Autobiography of Ariel Sharon. New york- London,Simon &Shuster, 1989. C. 189-203.
2. Очень подробно о боях на Западном берегу помимо взятия Иерусалима см. в книге Шабтая Тевета:Teveth, Shabtai.The Cursed Blessing: the Story of Israeli's occupation of the WestBank. Transl. from Hebrew by Myra Bank, London, Weidenfeld and Nicolson, 1970. На иврите книга вышла в 1969 году.
3. Существует информационный отчет ЦРУ от 7 ноября 1967 года, в котором говорится, что"атаковать корабль США Либерти приказал Даян". Отчет ЦРУ от 27 июля 1967 годаутверждает, что принадлежность судна американским ВМФ была хорошо известна атакующим. Американцы, однако, замяли этот инцидент, скандала не вышло и отношениядвух стран не пострадали. На тему "Либерти" вышла специальная книга:Ennes, JamesМ.,Jr.Assault on the Liberty: The True Story of the Israeli Attack on an American IntelligenceShip. New York, Random House, 1979. Такжеоченьподробноинцидентописанвкниге:Neff, D. Warriors for Jerusalem. New York, Somon and Schuster, 1984.
4. "Achievingajustsettlementoftherefugeeproblem"- "достижение справедливого урегулирования проблемы беженцев", и не более того. Каждый может понимать это как хочет.
5. "WithdrawalofIsraeliarmedforcesfromterritoriesoccupiedintherecentconflict" - "отвод израильских вооруженных сил с территорий, занятых в недавнем конфликте". Еслибы перед словом territoriesстоял определенный артикль the, то перевод бы звучал как "совсех территорий". Слово occupiedне имеет в английском языке такого негативного значения, как слово "оккупированный" в русском. Оно более соответствует по значениюнейтральному слову "занятый". Комната в гостинице, например, может быть occupied.
6. Подробнее о положении Египта до и после войны см. уSchmidt, DanaAdams.Armageddonin the Middle East/John Day Co., New York, 1974. C. 50-58.
7. Подробное описание Шестидневной войны на русском языке см: Черчилль Р. и У. Шестидневная война (R. &W. CHURCHILL. THESIXDAYWAR), пер. с англ. ИЗДАТЕЛЬСТВО "БИБЛИОТЕКА-АЛИЯ", ИЕРУСАЛИМ, ИЗРАИЛЬ, 1989. Репринт с издания1975 г. Также: Тевет, Шабтай. Танки Таммуза/ В кн. Арабо-израильские войны - 1956,1967. Пер. с англ. Я. Колина. М.: "Изографус" - "ЭКСМО", 2003. С. 241-492.