Соседи, знакомые, родственники

Несмотря па изощрённую антисемитскую пропаганду, нацистам не удалось вовлечь в преследование евреев большинство местных жителей. Знакомые, сослуживцы, школьные друзья нередко пытались хотя бы морально поддержать тех, кто в один день стали изгоями. Сделать это в условиях оккупационного террора было очень непросто. Особенно страшный выбор стоял перед ближайшими родственниками обреченных: пойти на смерть вместе с близкими или отречься от них. Иногда муж или жена неевреи шли на казнь вместе со своими еврейскими родственниками, хотя могли этого и не делать. Но часто, следуя требованиям оккупационных законов, мужчины отказывались от своих «неарийских» жен и детей, а их родственники не соглашались прятать своих близких или даже выдавали их, чтобы не рисковать собственной жизнью, У молодой киевлянки Иды Белозовской муж был русским. Его семья согласилась спрятать невестку и внука. Но у нее на руках были еще трое детей ее родной сестры, погибшей в Бабьем Яре.
Дети остались со мной еще на шесть дней, на шесть дней продлили им жизнь. Все эти шесть дней они не отходили от меня, держась с обеих сторон за подол моею платья, они не играли, ничто не могло развлечь их. Они смотрели невинными глазами, не понимающими, что такое жизнь и что такое смерть, и спрашивали: «Тетя Ида, но скажи, мама ведь вернется, скажи, что вернется! Когда она придет?» Они молчали, и их глаза наполнялись слезами, они плакали молча. Плакать громко было нельзя, могли услышать люди, и это стало бы для всех нас гибелью. Я не плакала, я двигалась автоматически, словно я была из дерева, я успокаивала их и уговаривала, что скоро все кончится и мама вернется. В моей голове кружились кошмарные мысли. Почему мой ребенок только наполовину имеет право жить? Я пока могу жить, поскольку они хотят сохранить мать для моего сына и их внука, а меня, взрослую, легче спрятать. Чем же виноваты эти несмышленые дети, где взять для них жизнь? Муж ходил ко всем нашим знакомым — русским, с которыми можно было поговорить, он просил и умолял, чтобы они спасли по крайней мере одного ребенка, но все попытки были напрасными, каждый боялся за свою жизнь.

ИДА БЕЛОЗОВСКАЯ, КИЕВ

Этот снимок сделал в июле 1944 г. командир танкового взвода 44-й гвардейской танковой бригады старшина Аркадий Георгиевич Ходов. На снимке — концлагерь Майданек вскоре после освобождения Советской Армией. За этой проволокой погибло около полутора миллиона человек.