Среди обреченных

Еврейского полицейского Калела Переходника заставили посадить в депортационный поезд жену и дочь. Потом он писал: "Ты едешь в вагоне для скота, забитом сейчас женщинами и детьми. На весь вагон всего двое мужчин — станут ли они защищать тебя, если что-то случится?

Ты сидишь, поджав под себя ноги, прямо на досках, с Алуштой на руках. Что она сейчас делает? Спит? Наверное, в вагоне совсем нечем дышать в такую душную августовскую ночь. Ты сидишь в толпе других обреченных. Может быть, тебе легче от того, что ты не одна, что твою судьбу делят тысячи других? Нет, наверное, ты думаешь не об этом. Ты не можешь понять, как это стало возможно? Как могло случиться, что твой Калинка, который любил тебя, был верен тебе все эти десять лет, угадывал и выполнял все твои желания, теперь предал тебя, позволил тебе войти в этот вагон, а сам остался на перроне?..

Я знаю, ты сжимаешь кулаки и волна ненависти к Алушке накатывает на тебя. В конце концов, это его ребенок. Почему она должна быть сейчас со мной? Ты встаешь, ты готова выбросить малышку в окно.

Анка, Анка, сделай это не раздумывая. Может быть, она упадет на рельсы и летящий поезд превратит ее в кровавое месиво. А может быть, если вправду есть Бог на свете, добрые ангелы развернут свой невидимый ковер и мягко опустят ее на землю. Может быть, она спокойно проспит всю ночь, а утром какой-нибудь добропорядочный христианин, плененный ее ангельской красотой, подберет ее, приласкает, возьмет к себе и вырастит как собственную дочь? Сделай это, Анка, сделай это без колебаний!"

Рисунок Эллы Либермэн-Шибер. Она родилась в Берлине и пережила семнадцать месяцев заключения в Освенциме-Биркенау.

Когда в мае 1945 г. Эллу освободили, ей было семнад-цать лет. Она автор девяноста трех рисунков, в которых она пыталась запечатлеть пережитое.