В сентябре 2004 г. исполняется 100 лет со дня рождения известного русского историка Петра Андреевича Зайончковского (1904-1983 г.г.), профессора МГУ им. М.В. Ломоносова (1953-1983 г.г.), автора более ста научных трудов, в том числе восьми монографий, посвящённых, в основном, истории России второй половины ХIX - начала ХХ в.

В советской историографии было не принято писать о российских евреях, как будто они вовсе не существовали. Зайончковский один из первых среди советских историков стал уделять внимание вопросу о положении евреев в России в исследуемый им период.

Зайончковский основывался на изучении широкого круга источников, преимущественно архивных фондов государственных ведомств и частных лиц, а также на дневниках и воспоминаниях современников описываемых событий.

Анализируя военные реформы 1860-1870 г.г., Зайончковский указывал, что в "Комиссию для составления нового Положения о личной воинской повинности в Империи и Царстве Польском", начавшей работать в январе 1871 г., при обсуждении вопроса об отбывании воинской повинности евреями приглашались евреи философ доктор Зейберлинг, профессор Хвольфсон и барон Гинцбург, которые принимали участие в голосовании наряду с членами комиссии.

Разногласия возникли при обсуждении возможности поступать евреям на военную службу вольноопределяющимися и производить их в офицеры. Первый вопрос комиссия большинством голосов (30 против 20) решила положительно. По второму председатель комиссии генерал-адъютант гр. Ф.Л. Гейден и 24 члена комиссии высказали мнение о том, что "право на офицерское звание должно быть предоставлено евреям не прежде, как по уравнении их во всех прочих гражданских правах с коренным населением Империи". 25 других членов комиссии во главе с генерал-адьютантом А.Р. Дрентельном считали возможным производить в офицеры только евреев, имевших высшее образование. Так как при равенстве голосов мнение председателя имело перевес, то в результате вопрос был решён отрицательно.

По действующему рекрутскому уставу евреи отбывали воинскую повинность отдельно от прочего населения, а для вступления в армию лиц намечали еврейские общества. Общее же присутствие комиссии приняло решение о том, что "евреи отбывают воинскую повинность совместно с прочим населением, составляя в городах и волостях одно общество с прочими обывателями".

Продолжение обсуждения вопроса о производстве евреев в офицеры было продолжено в 1873 г. в Особом присутствии Государственного совета. Председатель Присутствия вел. кн. Константин Николаевич, поддержанный председателем Комитета министров гр. М.Х. Рейтером, министром государственных имуществ гр. П.А. Валуевым, членом Госсовета генерал-аншефом кн. А.А. Суворовым и др., заявил, что "в сем отношении достаточно указать на предоставленное уже евреям в последнее время право в отношении службы гражданской. Если на поприще этом они могут достигнуть высших ступеней служебной иерархии, то едва ли представляется какое-либо основание стеснять их в получении офицерского чина. Такая мера была бы тем более несправедлива, что по дарованиям и умственному развитию, коим бесспорно обладают евреи, от привлечения их в армию можно ожидать только пользы".

Военный министр Д.А. Милютин был против уравнения евреев в правах в отношении к отбыванию воинской повинности впредь до разрешения вопроса для евреев о гражданских правах в целом.

Особое присутствие, не согласившись с возражениями Милютина, постановило привлекать евреев к отбыванию воинской повинности на общих основаниях, вместе с тем предоставив военному министру право определять части войск, где евреи не могут служить офицерами .

Однако в действительности практического значения указанное решение почти не имело. Уже в 1875 г. "высочайшее повеление" запретило "вольноопределяющихся и вообще нижних чинов еврейского закона" допускать в военные и юнкерские училища. Для получения офицерского чина они должны были сдавать экзамены экстерном при этих училищах.

До конца 1886 г. в офицеры были произведены всего три еврея, в войсках служили два из них. В запасе состояли девять офицеров-евреев. Таким образом, всего их было 12.

В том же 1886 г. в офицеры был произведён ещё один еврей. Эстандарт-юнкер барон Гинцбург, сын крупнейшего еврейского банкира Гинцбурга, подал прошение о производстве его в первый офицерский чин корнета, скорее всего после сдачи необходимого экзамена. Александр III, ненавидевший евреев, как указано далее, не мог отказать сыну такой крупной фигуры, каким был барон Гинцбург, неформальный лидер всех российских евреев. Но этот случай был последним. Император в резолюции на прошении написал: "Эстандарт-юнкера барона Гинцбурга согласно представлению начальства произвести в корнеты, а затем не допускать более вольноопределяющихся из евреев к держанию экзамена на офицерский чин ни в военных, ни в юнкерских училищах, ни в особых комиссиях" .

Зайончковский указывал на антисемитизм Александра III, который исходил из собственного понимания евангельских текстов, полагая, например, что евреи - богом проклятый народ, если они "распяли Спасителя". Поэтому царь верил, "что если судьба их печальна, то она предначертана евангелием". Император заявлял: "В глубине души я всегда рад, когда бьют евреев", но добавлял тут же "И всё-таки не надо допускать этого". Зайончковский соглашался с Е.М. Феоктистовым, который писал, что последнее добавление Александра III определялось не заботами о евреях, а "боязнью всякого массового движения, возникавшего даже на реакционной основе" . Здесь имелись в виду антиеврейские погромы.

В мае 1881 г. министром внутренних дел был назначен гр. Н.П. Игнатьев, который резко высказывался против евреев. В это время на юге и западе страны разразилась волна антиеврейских погромов. Реакционные круги обвиняли в этом самих евреев, которые, якобы, захватили экономическую власть в стране. В октябре Игнатьев с согласия царя создал при министерстве Комитет о евреях под председательством товарища министра Д.В. Готовцева для разработки нового более жёсткого антиеврейского законодательства. Комитет должен был использовать материалы, подготовленные по указанию министра губернскими комиссиями по еврейскому вопросу в губерниях черты оседлости под руководством губернаторов. Комиссии были образованы в августе 1881 г.

Комитет о евреях признал необходимым осуществить следующие "временные" меры: запретить в сельской местности евреям право жительства, строить и приобретать дома, владеть и пользоваться землёй и торговать крепкими напитками.

Зайончковский расценил смысл таких предложений как устранение конкуренции еврейской буржуазии.

Игнатьев представил эти предложения в Комитет министров, хотя они в соответствии с законодательным порядком должны были рассматриваться в Государственном совете.

Три министра дали свои замечания по проекту. Министр государственных имуществ М.Н. Островский, известный как антисемит, считал, что если предлагаемые меры будут приняты, то их исполнение должно проводиться "с меньшим насилием <…> и с возможным ограничением страданий десятков тысяч душ, хотя бы и евреев".

Резко высказался против указанных мер министр финансов Н.Х. Бунге. Он писал, что эти меры вызывают существенные возражения, ибо они "должны применяться к сотням тысяч людей, имеющих обширные торговые отношения и сделки и с участью которых связаны в большинстве случаев интересы христианского населения". Правительство уже неоднократно пыталось применять по отношению к евреям крутые меры, но отказывалось от них в связи с экономической нецелесообразностью. Кроме того, возвращение в города евреев из сельской местности поставило бы не только их в трудное положение, но и жителей городов и городское начальство, так как оно должно будет предоставлять переселенцам жильё, которое взять было неоткуда. Зайончковский заключил, что Бунге доказывал гибельное значение упомянутых мер.

Министр юстиции Д.Н. Набоков поддержал Бунге, заявив, что принятие предложенных мер резко ухудшит экономическое положение большой части населения черты оседлости.

Председатель Комитета министров гр. М.Х. Рейтерн при обсуждении проекта Игнатьева отметил недопустимость бездействия властей во время погромов. "При подобном бездействии, - говорил он, - возможно ожидать в недалёком будущем развития самого ужасного социализма".

Зайончковский привёл высказывание бывшего министра народного просвещения А.В. Головина о том, что все члены Комитета министров выступили против игнатьевских предложений.

В результате Игнатьев пошёл на попятный и значительно смягчил предлагаемые меры. Комитет министров принял "Временные правила о евреях", в которых вместо запрещения евреям жить в сельской местности и приобретать там недвижимость им впредь не разрешалось вновь водворяться там и вступать во владение имуществом. Тем самым устранялась угроза массового выселения. Запрет на торговлю евреев крепкими напитками был исключён.

В таком виде "Временные правила" были 3 мая 1882 г. - без обсуждения Государственным советом - утверждены царём.

Александр III, "несмотря на свою зоологическую ненависть к евреям", не поддержал своего министра внутренних дел. Зайончковский считал, что произошло это из-за боязни политических последствий. Хотя в течение года после убийства Александра II не произошло каких-либо серьёзных событий (погромы в их число Зайончковский не включал), страх перед тем, что они могли бы наступить, был велик .

Зайончковский выделил два этапа правительственной политики в царствование Александра III; первый: май 1882 - конец 1885 года, второй: 1886 - 1894 годы. Первый этап был более умеренным, чем второй, хотя уже во время первого этапа царь провозгласил принцип "Россия для русских", находивший своё выражение в политике крайнего шовинизма, особенно проявившейся в течение второго этапа .

В конце 1886 г. царь утвердил положение Комитета министров, предоставлявшее министру народного просвещения право принимать по своему усмотрению частные меры к ограничению поступления евреев в средние и высшие учебные заведения министерства народного просвещения.

В июне 1887 г. министр гр. И.Д. Делянов представил в Комитет министров записку "Об ограничении приёма евреев в среднеучебные заведения Министерства народного просвещения". В ней, в частности, предусматривался приём в гимназии и прогимназии лишь детей евреев "потомственных и личных дворян, почётных граждан, коммерции и мануфактур советников, учёных, художников, лиц, имеющих свидетельства об окончании курса высших учебных заведений, и купцов первой гильдии".

Но Комитет министров не принял предложение Делянова. В журнале заседаний Комитета от 16 июня 1887 г. говорилось, что основная масса еврейских детей принадлежит к низшим слоям населения; если их не принимать, то процент евреев в средних учебных заведениях окажется ниже предложенного Деляновым в указанной записке.

Всего через два дня - 18 июня Делянов издал циркуляр об ограничении приёма в гимназии и прогимназии детей необеспеченных родителей, что, естественно, распространялось и на евреев.

Делянов не принял во внимание решения Комитета министров и уже 10 июля, скорее с санкции Александра III, издал циркуляр о так называемых "процентных нормах", по которому норма приёма евреев в средние учебные заведения составила в черте постоянной еврейской оседлости 10%, вне этой черты - 5%, в Санкт-Петербурге и 0Москве - 3%.

В том же году были вв0едены аналогичные нормы и в высших учебных заведениях . Эти нормы просуществовали до Февральской революции.

Значительную роль в судьбах российских евреев сыграл В.К. Плеве, который в 1881-1884 г.г. был директором Департамента полиции, а в 1885-1893 г.г. товарищем министра внутренних дел. В 1891 г. его назначили председателем Комитета по составлению предположений об изменении Городового положения 1870 года.

Зайончковский отмечал, что в феврале 1892 г. Соединённые Департаменты Государственного совета рассматривали проект нового закона о Городовом положении. При обсуждении возникли разногласия только по одному пункту - о праве евреев на участие в городском управлении. Большинство выступавших высказывалось за предоставление евреям, проживающим вне черты оседлости, такого права. Однако Александр III этому категорически воспротивился. В результате закон, утверждённый царём в июне 1892 г., устанавливал, что "впредь до пересмотра действующих о евреях узаконений" евреи вне черты оседлости не допускаются к участию в городских собраниях. В черте же оседлости небольшая часть гласных назначалась из евреев губернским по городским и земским делам присутствием с последующим утверждением губернатором .

В 1890 г. Плеве был назначен председателем Совещания о пересмотре изданных 3 мая 1882 г. ограничительных постановлений и о распространении этих постановлений на губернии Царства Польского. Именно в качестве председателя этого Совещания Плеве проявил наибольшую антиеврейскую направленность. В 1891 г. Совещание, работавшее втайне, подготовило законодательные предложения, а министерство внутренних дел разослало их губернаторам для отзывов. Зайончковский писал, что материалы Совещания Плеве обнаружить не удалось, и неизвестно рассылало ли их действительно министерство для отзывов. Проект Плеве якобы состоял из 40 пунктов, предусматривая создание в ряде городов еврейских кварталов (гетто), ужесточение "Временных правил", ограничение торговой деятельности, сокращение льгот, установленных Александром II, для купцов первой и второй гильдии, почётных граждан, лиц, имеющих высшее образование и др. По-видимому, проект должен был быть внесён в Государственный совет. Но вследствие настояния министра финансов И.А. Вышнеградского министерство внутренних дел отложило внесение законопроекта в Совет. Ходатайство Вышнеградского определялось реальными опасениями того, что после издания нового ограничительного закона возможность получения внешних займов, в которых очень нуждалась Россия, резко уменьшится, так как евреи занимали важное место в международном банковском деле, а они обусловливали предоставление займов введением равноправия для российских евреев .

Наибольший размах еврейские гонения получили в начале 90-х г.г. XIX века. Значительную роль в усилении антисемитской кампании сыграл вел. кн. Сергей Александрович, назначенный в начале 1891 г. московским генерал-губернатором.

Министр внутренних дел И.Н. Дурново получил от царя приказание об изгнании евреев из Москвы. Александр III мотивировал такое приказание тем, что его брат Сергей Александрович не хочет ехать в Москву, пока она не будет очищена от евреев.

Через месяц после назначения, в марте 1991 г. по докладу министра был издан закон "О воспрещении евреям ремесленникам, винокурам и пивоварам и вообще мастерам и ремесленникам переселяться в Москву и Московскую губернию" . По этому закону министру внутренних дел по согласованию с генерал-губернатором предлагалось принять меры по постепенному выселению перечисленных категорий евреев.

В конце 1892 г., опять по докладу Дурново, был принят ещё один закон "О воспрещении евреям отставным нижним чинам, служившим по прежнему рекрутскому уставу, и членам семейств их, приписанным к городам внутренних губерний, проживать в Москве и Московской губернии" .

В соответствии с этими законами из Москвы было выселено около 20 тысяч евреев.

Выселение евреев в черту оседлости не ограничивалось Москвой. В январе 1893 года Дурново издал циркуляр губернаторам, отменявший действие распоряжения министерства внутренних дел от 3 апреля 1880 г. и подтверждённый распоряжением министра внутренних дел от 21 июня 1882 г., по которым приостанавливалось "впредь до особых распоряжений" выселение из внутренних губерний евреев, "кои окажутся не имеющими права на жительство вне черты оседлости". Евреям, выселенным по циркуляру Дурново, предоставлялся срок для выезда до четырёх месяцев; затем этот срок был продлён до середины 1895 г. . Выселение евреев из внутренних губерний стало производиться с большой жестокостью.

Ещё в первой половине 80-х г.г. бывший в то время московским генерал -губернатором князь В.А. Долгоруков дважды обращался в министерство внутренних дел с ходатайством о предоставлении ему права высылки в отдалённые местности, скорее всего в черту оседлости, изгнанных ранее из Москвы евреев, поселившихся невдалеке от неё и самовольно приезжавших в столицу. По закону их должны были судить, но мировые судьи, по мнению Долгорукова, были излишне мягкими. Поэтому он хотел расправляться с такими евреями административными мерами. Но министр внутренних дел отказал Долгорукову в ходатайстве, считая, что нет необходимости в принятии каких-либо исключительных мер.

Если Долгорукову было отказано, то через несколько лет, в годы резкого усиления антиеврейской политики, пожелание его преемника, вел. кн. Сергея Александровича было удовлетворено .

Подводя итоги работам Зайончковского по еврейскому вопросу, необходимо подчеркнуть, что хотя он не высказывал своего мнения по описанным им событиям и эпизодам, можно считать его отношение к антиеврейской политике Российской империи крайне негативным. И заслуга Зайончковского состоит в том, что он достаточно долго единственный среди советских историков, изучавших в 1950-х - 1970-х годах российскую историю, стал рассматривать еврейский вопрос в контексте внутренней политики Российской империи.

Примечания

Материалы 11-й ежегодной международной междисциплинарной конференции по иудаике.
Часть 2. М. 2004.