ШИМОН ДУБНОВ "Новейшая История Евреев"

Глава VI: Новый еврейский центр в России

УЗАКОНЕНИЕ "ЧЕРТЫ ОСЕДЛОСТИ" (КОНЕЦ ЦАРСТВОВАНИЯ ЕКАТЕРИНЫ II)

Поглощая крупными дозами территорию Польши вместе с её еврейским населением, Россия ощущала в своей внутренней политике рост нового ингредиента - еврейского вопроса. Решение вопроса могло идти, при тогдашних условиях, не по прямому пути равенства перед законом, а по извилистому пути специального законодательства. Иначе не могло быть в стране сословных перегородок, при государственном строе, в фундаменте которого лежало закрепощённое крестьянство, а наверху красовалось самодержавие, опирающееся на дворянство. Либеральные влияния являлись здесь результатом случайных политических ветров, дувших с Запада, и представляли слишком слабую вентиляцию для душной российской атмосферы. Когда же с Запада подул резкий ветер - ураган французской революции, в России поспешили заткнуть все щели для предохранения от заноса "политической заразы".

Либеральное в начале, царствование Екатерины II увенчалось реакционным концом (1789-1796). В эти годы реакции совершился кризис еврейской истории: второй и третий разделы Польши отдали в распоряжение русского правительства новые, густо заселённые евреями области Волыни, Подолии и Литвы, которые вместе с ранее присоединённой Белоруссией составляли огромную полосу Западной России. По мере роста этой полосы, выясняется отношение русского правительства к её еврейскому населению. Исчезают первоначальные колебания Екатерины II в еврейском вопросе, и выступает определённое стремление: прикрепить еврейские массы к присоединённой полосе, не давая им выхода внутрь империи, да и в пределах западного района ограничить сферу их экономической деятельности и выделять их из купеческо-мещанского сословия в особую податную группу. Исключительное законодательство для евреев возводится в систему.

Уже накануне второго раздела, когда русское правительство предвидело наплыв новых еврейских масс, оно приготовило для них роковой дар: закон о "черте оседлости", создавший особый класс территориально прикреплённых граждан в царстве сельского крепостничества. Толчок к этому был дан, впрочем, не сверху, а снизу, со стороны именитого христианского купечества, которое испугалось свободной конкуренции и возопило о покровительстве. Еврейские купцы двух белорусских губерний - Могилёвской и Полоцкой (Витебской), граничивших с великорусскими губерниями Смоленской и Московской, стали приезжать в Смоленск и Москву и торговать оптом и в розницу заграничными мануфактурными товарами.

Торговля имела успех, так как еврейские купцы продавали товары хорошего качества по дешёвой цене. Это встревожило московских купцов, и они в феврале 1790 года подали московскому главнокомандующему жалобу на евреев, которые торгуют "вывозимыми из заграницы товарами с уменьшением против настоящих цен, чем причиняют здешней торговле весьма чувствительный вред". Жалобщики ссылались на славные традиции Московского государства, не допускавшего евреев в свои пределы, и уверяли начальство, что от соперничества евреев местная торговля придёт в полное "разстроение" и русские купцы разорятся. Эта жалоба, направленная не только против евреев, но и против интересов русского потребителя, которого эксплуатировали коренные монополисты торговли, нашла сочувственный отклик в правительственных сферах.

И когда осенью того же года в Государственном совете рассматривалось контр-ходатайство евреев о дозволении им записываться в смоленское и московское купечество, было решено, что евреям нельзя предоставить право свободной торговли во внутренних губерниях, ибо "от допущения их к этому не усматривается никакой пользы". Через год это решение было закреплено указом Екатерины II (23 декабря 1791), гласившим, что "евреи не имеют права записываться в купечество во внутренние российские города и порты, а только дозволено им пользоваться правом гражданства и мещанства в Белоруссии". Для смягчения этой жестокой меры, указ "признал за благо распространить таковое право гражданства, сверх белорусских губерний, на Екатеринославское наместничество и область Таврическую", то есть на вновь присоединённую Новороссию, куда правительство тогда усиленно сгоняло людей с целью заселения пустопорожних степей.

Так совершилось первое закрепощение евреев - в Белоруссии. Спустя два года, после второго раздела Польши, к северо-западному гетто прибавилась соседняя Минская губерния и юго-западный край - Волынь и большей частью Киевщины и Подолия. Указом 23 июня 1794 года была узаконена расширенная черта оседлости евреев. Им дозволено "отправлять купеческие и мещанские промыслы в губерниях: Минской, Изяславской (впоследствии Волынской), Брацлавской (Подольской), Полоцкой (Витебской), Могилёвской, Киевской, Черниговской, Новгород-Северской, Екатеринославской и в области Таврической". Этим указом район жительства евреев был расширен той, давно отторгнутой от Польши, русской Украиной или Малороссией (губернии Черниговская, Новгород-Северская - позже Полтавская - и часть Киевской), откуда так усердно гнали евреев "за рубеж" при трёх императрицах, предшественницах Екатерины II.

Органическая связь Малороссии с только что присоединённой польской Украиной заставила правительство пустить туда исконных обитателей края - евреев. Даже святой град Киев открыл им свои ворота. Днепр на обоих своих берегах сделался центральной рекой "еврейской" территории. В 1795 году к днепровскому бассейну присоединился, по третьему разделу Польши, бассейн Немана - Литовский край (Виленская и Гродненская губернии). Этим закончилось формирование черты оседлости на исходе XVIII века. Восточная Россия также тщательно охранялась от проникновения туда еврейского элемента, как некогда, во времена старого Московского государства. Войдя в состав новой России, миллионная еврейская масса едва ли могла предвидеть, что первобытная старомосковская политика запирания дверей перед целым народом останется одной из священных заповедей российского режима в течение всего XIX века и будет завещана им XX.

Тем же указом 1794 года, который окружил китайскою стеной район жительства евреев, было установлено ещё одно основное ограничение - податное. Евреи, желающие записаться по городам в мещанство и купечество, обязывались платить установленные подати "вдвое против положенных с мещан и купцов христианского вероисповедания". Те же, которые не захотят остаться в городах на этих условиях, должны выехать из российской империи после уплаты штрафа - трёхлетней двойной подати. Таким образом, за оставление на прежних местах с лишением права свободного передвижения по империи евреи должны были платить государству вдвое больше податей, чем горожане христианского исповедания, пользовавшиеся свободой передвижения. Эта податная кара не избавляла евреев от платежа особого рекрутского налога, установленного для них, как и для русского купечества, взамен личного отбывания воинской повинности (указы 1794 и 1796 годов).

От двойной подати были освобождены караимы Таврической губернии, за которых хлопотал новороссийский генерал-губернатор Зубов. Караимам разрешалось также владеть имениями. Они вообще были уравнены в правах с христианским населением, "с предостережением только, чтоб в общество сих караимов не входили из тех евреев, кои известны под названием раббинов (раввинистов), о которых изданные от нас узаконения долженствуют исполняемы быть во всей точности" (указ от 8 июня 1795 г.). Тут ярко выступает национально-религиозный мотив ограничительного законодательства о евреях: малочисленные караимы, веками оторванные от еврейской нации и её духовного достояния, признаны более желанными гражданами государства, чем подлинные евреи, подлежащие усмирению путём репрессий.

Решительная наклонность к репрессиям проявилась в указе 1795 года, которым повелевалось: приписать всех живущих в деревнях евреев к городам и "стараться переселить их в уездные города, дабы сии люди не скитались во вред обществу, но, производя торги и размножая рукоделия и ремёсла, и себе прибыль и обществу пользу приносили". Этим узаконен был давно практиковавшийся произвол местной администрации, часто изгонявшей евреев из сёл в города под тем предлогом, что евреи приписаны только к городскому сословию. Выселяемые из деревень семейства, лишённые своих заработков, совершенно разорялись, не имея возможности по одному велению властей "размножать рукоделия и ремёсла и производить торги" там, где и для наличных торговцев и ремесленников не хватало хлеба. Система начальственной опеки могла только сковывать, а не развивать экономическую деятельность евреев. То была австрийская система Иосифа II (§§ 5 и 38), которой русская императрица явно подражала.

Делались попытки распространить эту опёку и на кагальное самоуправление. В 1795 году был повторён приказ, по которому в виду предоставленного евреям права участия в общегородском самоуправлении (в магистратах и ратушах) - губернские и уездные кагалы лишаются своих общественно-судебных функций и "не должны касаться ни до каких дел, кроме обрядов закона и богослужения". На деле, однако, участие евреев в муниципалитетах было весьма слабо, вследствие враждебности к ним христианского мещанства. Кагалы же, на которые правительством возлагались фискальные функции, сохранялись в интересах казны, и в силу этих обязанностей, они продолжали служить органами еврейской общинной автономии, хотя и урезанной, дезорганизованной. (§ 51)

Так положено было, в последние годы царствования Екатерины II, прочное начало исключительному законодательству о евреях: поставлена была "московская" стена между западом и востоком России, а внутри замкнутой полосы намечалась тенденция образовать ещё более узкую полосу и сдавить еврейские массы в городах и местечках, вытесняя их из деревень. Воплотить эту тенденцию в закон выпало на долю преемников Екатерины II.

Историк, впрочем, не должен умолчать о единственной "реформе" той эпохи: из законодательных актов последнего десятилетия царствования Екатерины II исчезла прежде употреблявшаяся презрительная кличка "жиды" и заменена словом "евреи". Дальше этой словесной реформы русское правительство не пошло.