ШИМОН ДУБНОВ

"Новейшая История Евреев"

Обсудим?
Жду Ваших писем!

= ГЛАВНАЯ = ИЗРАНЕТ = ШОА = ИСТОРИЯ = ИЕРУСАЛИМ = НОВОСТИ = ТРАДИЦИИ = МУЗЕЙ = АТЛАС = ОГЛАВЛЕНИЕ =

АССИМИЛЯЦИЯ И НАЦИОНАЛЬНОЕ ДВИЖЕНИЕ

В тесной связи с двойным внешним процессом эмансипации и реакции находится двойной внутренний процесс ассимиляции и национализма. Под ассимиляцией подразумевается либо стихийное поглощение еврея культурою окружающей национальной среды, ведущее к утрате еврейского национально-культурного типа, либо формальное отречение еврея от своей национальности вне чисто-религиозной сферы и причисление себя в каждой стране к господствующей нации. В основе этой денационализации лежат два разнородных двигателя: гуманистический и утилитарный. Первый из них не нов в еврейской истории. В различные эпохи, под влиянием мировых культурных движений, в известных слоях еврейства центробежная сила получала перевес над центростремительной, тяготение к "общечеловеческой" культуре периферии над тяготением к самобытной национальной культуре.

Так было в Палестине в эпоху господства финикийской и затем ассиро-вавилонской культуры, во всей Передней Азии и в Египте при господстве греко-римской культуры, в эпоху арабского ренесанса на Востоке и в Испании. После ряда веков крайней замкнутости, западное еврейство поддалось европейскому просветительскому движению XVIII века и его космополитической идеологии. Эпоха Мендельсона и французской революции развили в верхних слоях еврейского общества огромную центробежную силу. Лозунгом дня стало: от национального к общечеловеческому!

Начался процесс приобщения евреев к культуре Запада; но так как на деле однородной культуры Запада не было, а была культура французская, немецкая, вообще окрашенная в тот или иной национальный цвет, в зависимости от типа, языка, школы и литературы господствующей нации, - то и различные группы еврейского народа фактически усваивали в каждой стране её национальную культуру, то есть сливались с французами, немцами и т.д. Гуманистическое движение выродилось в отречение от еврейской национальности ради другой, господствующей в данной стране или провинции.

Если-бы это естественное (при неестественности положения еврейского народа в диаспоре) центробежное движение было предоставлено самому себе, оно было бы с течением времени уравновешено нормальным противодействием своей соперницы центростремительной силы; губительный процесс ассимиляции наткнулся бы в толще народа на старую стихийную тягу национализации. Но тут к гуманистическим мотивам ассимиляции присоединялись мотивы утилитарные. Ассимиляция была втянута, как боевой лозунг, в эмансипационную борьбу. Противники эмансипации из христиан доказывали, что гражданское равенство не может быть дано обособленной группе людей, имеющей характер нации.

Довод аббата Мори на знаменитом декабрьском заседании Национального собрания 1789 г.: "Слово еврей не есть название секты, а название нации" выдвигался в течение XIX века противниками эмансипации во всех странах. На это эмансипаторы возражали характерными словами Клермон-Тоннера на том же историческом заседании: "Евреям, как нации, следует отказывать во всём, но евреям, как людям, следует всё предоставить". После долгой борьбы, побеждали сторонники эмансипации: гражданское равноправие давалось евреям в предположении, что они в данной стране составляют не национальную, а только религиозную группу среди господствующей нации. Когда, уже после эмансипационного акта 1791 года,

Наполеон I усомнился в отношении самих евреев к этому вопросу, он созвал в Париже собрание еврейских представителей из всей французской империи и, под угрозой лишения гражданских прав, вырвал у них формулу национального отречения ("Aujourd'hul que le juifs ne forment plus une nation (6) et qu'ils ont l'avantage d'кtre incorporйs dans la grande nation"…). Перед парижским "Синедрионом" (1807) стояла альтернатива: либо объявить еврейство нацией, а не только религией, и сразу лишиться благ гражданской свободы, распространявшейся на всю Наполеоновскую империю; либо отречься от своей национальности, признав себя частями окружающих государственных наций, и пользоваться равноправием (7). Утилитарные соображения взяли вверх и акт отречения был подписан…

Впрочем, многие могли bona fide подписать такой акт, за себя и своих единомышленников, ибо число культурно-ассимилированных евреев на Западе было уже тогда весьма значительно, и с каждым годом оно росло. Одной из важнейших причин этого роста ассимиляции был отказ образованных классов германских и французско-эльзасских евреев от своего народного диалекта в пользу немецкого и французского языков, подготовленный пропагандою Мендельсоновской школы со времён немецкого перевода Библии; общегосударственный язык проложил дорогу онемеченью и офранцуженью в еврейскую семью и школу. Новые поколения уже по воспитанию отличались от еврейства. Поколения "берлинского салона", Берне и Гейне, Лассаля и Маркса вот три этапа растущей отчуждённости. Правда, параллельно шли поколения Фридлендера и Якобсона, Риссера и Гейгера, деятелей обновлённого еврейства, но что же говорили эти деятели от имени своего народа окружающим нациям? Они повторяли лозунг парижского Синедриона: "мы по национальности принадлежим окружающим народам; нет еврейской нации, а есть немцы, французы, англичане, исповедующие иудейскую религию". В этих заявлениях, делавшихся обыкновенно в пылу борьбы за эмансипацию, гуманистический мотив до такой степени сливался с утилитарным, что трудно отличить, где кончается один и начинается другой. Там, где у борцов эмансипации не хватало уверенности в фактическом упразднении еврейства, как нации, властный голос повелевал: так следует говорить, - иначе мы не можем добиваться и добиться гражданского равноправия. Не родилась ещё в умах та идея, что и безгосударственная и даже нетерриториальная нация имеет право требовать для себя полноты гражданских прав наряду с определёнными национально-культурными правами. В первой половине XIX века национальный вопрос в политической истории Европы ещё не стал на очередь он выдвинулся во второй половине века, после ряда освободительных национальных движений, последовавших за 1848 годом.

На время могло казаться, что XIX век действительно положил резкую грань в еврейской истории казалось, что древнейшая нация, отстаивавшая своё существование в течение тысячелетий против всех шквалов всемирной истории, не устояла против шквала XIX века, поддалась, отреклась от себя, низвела себя до степени религиозной секты, дроби которой входят в состав других наций. Казалось, что bona fides одних и pia fraus других в декларациях национального самоотречения или точнее: микстура из обоих этих элементов приняты на веру народами, что культурный кризис, совершившийся на западе, неминуемо свершится и на востоке Европы. Но тут произошёл кризис кризиса. Два фактора, один отрицательный, а другой положительный, властно остановили начинавшийся процесс национального распада: западный антисемитизм и судьба ядра еврейства в России.

Антисемиты всех народов сказали евреям, достигшим эмансипации путём национального самоотречения: мы не верим вашему отречению вы остаётесь чуждыми нам, несмотря на старания ваши ассимилироваться с нами вы не только иноверцы, но и инородцы. Судьба российского еврейства вернула ясность исторического сознания многим, её утратившим.

Со времени культурного перелома эпохи Мендельсона и французской революции, пути западного и восточного еврейства разошлись. Былая гегемония германско-польских евреев, основанная на строгой гражданской и национальной обособленности, раздвоилась: германские евреи отвергли старую основу и пошли по пути европейского просвещения и ассимиляции польские же евреи, ставшие тем временем преимущественно российскими и австрийскими, сохранили свою самобытность и туго поддавались новым культурным влияниям. Веяния с запада, проникая на восток, пролагали и здесь пути к просвещению, к ассимиляции, к борьбе за гражданское равноправие и даже к её испытанным приёмам самоотречения (период 1860-1880 г.) но не успел ещё этот культурный кризис проникнуть в глубокие слои общества, как началась реакция 1881-1905 годов с её средневековыми гонениями и погромными ужасами. Удары посыпались на восточное ядро еврейства в такой момент, когда с одной стороны в толще его ещё не иссяк старый запас национальной энергии, а с другой на интеллигентных верхах накопилось известное количество новой социальной энергии, толкавшей к борьбе за свободу. Сочетание этих элементов создало здесь более сложную, чем на западе, форму борьбы за существование: национально-освободительное движение.

Новое движение разветвилось на два направления: одно идёт в сторону территорриального выделения еврейства или части его из мировой диаспоры для реорганизации на автономных началах (сионизм, территориализм) другое направление, считая такое выделение неосуществимым в размерах, способных влиять на всю жизнь нации, стремится к национально-культурному возрождению еврейского народа в диаспоре, путём одновременной борьбы за его гражданские и национальные права в каждой стране. Сторонники обоих направлений согласны в том, что своей свободы евреи всех стран должны добиваться, как части исторически единой еврейской нации, а не как частицы чужих национальных организмов. Эти стремления вылились в определённые политические лозунги в момент русской революции 1905 года, когда большинством еврейских политических партий борьба за эмансипацию велась под еврейским национальным флагом. Если бы фатальные условия русской действительности не нанесли удара всему освободительному движению, мы были бы свидетелями "третьей эмансипации" российской, предоставленной не евреям в русской национальной маске, а миллионам русских граждан еврейской национальности. Но судьбе угодно было отодвинуть момент этой третьей эмансипации и расчистить путь для новой жестокой реакции, конец которой трудно и предвидеть…

Внутренний кризис, однако, совершился. Культурное влияние еврейского запада на восток сменилось к концу эпохи обратным влиянием востока на запад ассимиляционное течение постепенно уступает первенство национальному в его современной форме первое было типично для XIX века, второе обещает быть типичным для XX века.

Примечания.

(6)Следует, впрочем, иметь ввиду, что в ту эпоху слово nation обыкновенно употреблялось для обозначения государственного или, по крайней мере, территориального народа. Отрицание еврейской национальности в этом смысле имело видимость простого констатирования факта, и этой двусмысленностью термина пользовались многие из отрицателей, которые в душе считали евреев исторической и культурной нацией. Тут и скрывалась pia fraus…

(7)Во всех парламентах эпохи "первой эмансипации", где происходили прения по еврейскому вопросу, условием равноправия выставлялся отказ евреев от своей "специальной привелегии" общинной автономии и особых национально-культурных учреждений, кроме синагогальных. Такое условие было поставлено особым эмансипационным декретом 1791 года во Франции (см. §18), христианскими и даже еврейскими борцами за равноправие в Голландии (что вызвало отпор консервативных представителей Амстердамской общины, дороживших старой автономией; §25), законодательством Наполеоновской эпохи в Италии (§26) и т.д. Взамен прежней широкой автономии, общинам давали плохой казённый суррогат её наполеоновскую консисториальную систему.


= ГЛАВНАЯ = ИЗРАНЕТ = ШОА = ИСТОРИЯ = ИЕРУСАЛИМ = НОВОСТИ = ТРАДИЦИИ = МУЗЕЙ = АТЛАС = ОГЛАВЛЕНИЕ =