А. Пауэл Дэвис

Свитки Мертвого моря

Мы в ФейсБуке
Жду Ваших писем!

= ГЛАВНАЯ = ИЗРАНЕТ = ШОА = ИСТОРИЯ = ИЕРУСАЛИМ = НОВОСТИ = ТРАДИЦИИ = МУЗЕЙ = АТЛАС = ОГЛАВЛЕНИЕ =

Глава 3. СЕКТА, СТОЯЩАЯ ЗА СВИТКАМИ

Элита избранных

Чтобы понять монахов, которые писали Свитки и пользовались ими, необходимо увидеть их так, как они сами видели себя. Для своих современников, живших в разделенной Македонской империи Селевкидов и Птолемеев, а также позднее в огромном империи римлян, они представляли собой маленькую еврейскую секту, незначительную и невлиятельную, не имевшую потенциального значения для истории. Но сама секта была о себе совершенно иного мнения. Напротив, ее члены считали, что им предопределено сыграть ведущую роль в событиях, которые радикально изменят существующий мировой порядок.

Более того, можно даже утверждать, что эта секта приписывала себе не только определяющее положение в истории, но и ключевую роль во всемирно-космической драме. Евреи — народ, избранный Богом, с которым Он заключил эксклюзивный договор. Однако не все евреи сохраняли верность этому договору. Многие из них, по мнению этих сектантов, даже не понимали как следует положений договора. А потому именно данную часть избранного народа Бог будет использовать, дабы «проложить путь среди пустыни» для нового мирового порядка, который Он установит посредством своего «помазанника», дарованного свыше правителя Израиля, а потом и всего человечества.

Они считали, что только их секта, одна из всех религиозных структур Израиля, правильно понимала «закон и пророков» и была способна верно интерпретировать еврейские священные рукописи. Секта имела библиотеку, которую хранила и приумножала за счет переписывания; кроме того, у нее были и собственные сектантские рукописи. Эта библиотека была ее сокровищем, ибо она толковала прошлое, разъясняла смысл текущих событий и прогнозировала будущее. Она же давала точные указания, какой образ жизни следует вести членам секты. Все это было от Бога, он так установил. Эта община считала себя элитой избранного народа.

Таким образом, в случае Кумранской общины мы имеем дело с весьма специализированным религиозным сообществом. Поскольку для нас важно узнать, в каких условиях оно возникло, как формировалось, на следующих страницах мы совершим сначала путешествие вглубь времен, а затем подробнее поговорим о последних четырех столетиях, предшествовавших христианской эре.

В ходе этого путешествия нам придется говорить не только о реальной истории, которая привела к иудаизму эллинистического и римского периодов, но и о том, как эта история выглядит с точки зрения сектантов. Эти две истории никоим образом не совпадают. Мало того, что сектанты рассматривали историю с позиций еврейского национализма и воспринимали мифы как истину, а легенды — как факт; у них было еще и собственное толкование своей национальной саги. Разумеется, при этом они опирались на свои рукописи и предания, доставшиеся им по наследству. О светской истории они почти ничего не знали и считали, что она не имеет особого значения. Они были уверены, что истина дарована им Богом и записана в их книгах.

Посмотрим же теперь, что происходило ранее и как по прошествии столетий Кумранская община стала толковать историю.

Люди Синайского Договора

Древние евреи представляли собой кочевой народ семитской группы, чьи корни неизвестны. Что касается его названия, то по этому поводу существует ряд предположений. Наиболее вероятное из них сводится к тому, что так назвали народ, который «перещёл» из одного региона в другой (производное от еврейского глагола или предлога, имеющее смысл «те, кто перешли» или «те, кто родом с той стороны»). Возможно, речь идет о переселении с восточного берега Евфрата на западный, но полной уверенности в этом нет.

До недавнего времени в современной науке преобладала тенденция расценивать патриархов (Авраама, Исаака, Иакова с его двенадцатью сыновьями и т. д.) как сугубо мифические фигуры. Однако теперь представляется более вероятным, что это были реальные личности, о которых нам почти ничего не известно за исключением того, что с трудом пробивается сквозь густой туман легенды. Скорее всего, что они не в большей степени поклонялись богу Иегове, чем другие евреи до прихода Моисея. То, что повествует о них Библия, было записано много веков спустя, когда евреи уже прочно обосновались в Палестине и у религии Иеговы было достаточно времени, чтобы переварить предания, ранее передававшиеся исключительно из уст в уста. Евреям позднебиблейского периода, таким, как Кумранские сектанты, это, разумеется, было неизвестно. Они воспринимали повествования о патриархах как реальную историю и считали своих героических предков избранными единым и единственным Богом для того, чтобы породить народ, который заселит Землю обетованную. Столь же буквально они воспринимали и историю о сотворении мира и о Великом потопе, хотя в действительности это мифы, заимствованные у вавилонян.

К тому моменту, когда мы впервые встречаемся с евреями в северной Аравии где-то в середине II тысячелетия до н. э., уже существовали великие и процветающие цивилизации. Высокоразвитые культура и религия сложились в плодородной долине между Тигром и Евфратом. Царь Хаммурапи, названный в Книге Бытия Амрафелем, дал миру свой знаменитый свод законов, опиравшийся на законы еще более ранней цивилизации, от которой произошла Вавилония, — шумерской. Значительная часть еврейского закона, изложенного, например, в Книге Исхода Ветхого Завета, произошла именно от Кодекса Хаммурапи.

К этому времени в Египте сменились уже много династий и давно были построены пирамиды.

Какое влияние Египет оказал на религию иудаизма, менее ясно, однако оно несомненно имело место. На Ханаан, задолго до того, как евреи стали проникать туда, оказывали влияние и Вавилон, и Египет, и он славился своими культурными и производственными достижениями. Его красители, особенно пурпурный, пользовались широкой известностью. В противоположность тому впечатлению, которое может сложиться при некритическом чтении Ветхого Завета, жители Ханаана были намного цивилизованнее, чем вторгавшиеся туда евреи. Именно от ханаанской (финикийской) письменности произошло еврейское письмо, так же как и арамейское (Арам — синоним Сирии), которое в поздне-библейские времена в значительной степени вытеснило еврейское. Практически во всех областях, кроме религии, евреи многим обязаны хананеям. Об этом совершенно явно свидетельствуют не только библей-ские тексты и палеография, но и данные археологии.

Похоже, что евреи начали просачиваться в Палестину еще за несколько веков до похода Иисуса Навина. Сам термин «Палестина» стал использоваться в христианскую эру как название библейской Святой Земли, простирающейся от Средиземного моря до не очень определенной границы к востоку от Иордана и максимально достигавшей Дана на севере и Беершебы на юге (хананеи занимали большую часть этой территории к западу от Иордана). Кроме того, еврейские племена обитали, по-видимому, среди заболоченных лугов в северо-восточном Египте, получив на то разрещёние от одного из фараонов, происходившего от семитских за-воевателей-гиксосов и относившихся к ним как к единокровным родственникам. При следующей династии (XVIII), уже не семитской, Рамзес II, возможно, жестоко эксплуатировал эти племена, используя их труд в своей обширной программе строительства. В годы правления его сына, Мернептаха, племена восстали, и воспитанный в Египте Моисей вывел своих соплеменников в пустыню. Согласно преданию, их побег был сопряжен с переходом через тростниковое озеро («ям суф») вблизи конца Суэцкого залива, когда ураганный ветер отогнал воду с мелководья. Затем, когда ветер переменился, вода вернулась, не дав египтянам продолжить погоню. При этом вполне могло случиться, что часть египтян успела заехать на своих колесницах достаточно далеко, где они увязли в грязи и утонули в воде, вернувшейся с переменой ветра. Так или иначе, но эта история стала одной из ключевых в древнееврейских преданиях, которые приписывали спасению евреев при переходе через трясину прямому вмешательству Иеговы, бога Моисеева.

Кстати, «ям суф» действительно переводится скорее, как «тростниковое озеро», чем традиционное Красное море. Известно много сообщений, часть которых основана на данных военных наблюдателей, о том, что дно на мелководье здесь обнажается на значительном расстоянии при сильных ветрах. Так, однажды озеро Мензалех, расположенное при входе в Суэцкий канал, отступило под напором сильного восточного ветра на целых 7 миль (11 километров).

Теперь перейдем к событию, имевшему ключевое значение в истории евреев — объединению племен под руководством Моисея в результате божественного договора на Синае, причем завет объединил не только племена, бежавшие из Египта, но и другие, жившие в пустынях и степях Аравии. Теперь все они должны были почитать единого бога, которому на горе Синай поклонялись Моисей и его семья. Этот ревнивый и воинственный бог должен был повести их на завоевание земли Ханаанской. Согласно преданию этот бог Иегова явился Моисею и даровал ему свой закон, знаменитые Десять Заповедей, а также ряд других, в том числе более подробных, установлений.

Действительное имя бога — Яхве (Yahweh) записывалось на иврите как YHWH. Это имя считалось слишком священным, чтобы произносить его вслух, поэтому зачастую вместо него использовалось слово Adonai, что означает «Господь». Если «Адонаи» использовалось в качестве титула («Господь Яхве»), то для замены слова «Бог» (первоначально «боги») использовалось слово «Элоим» (Elohim). Напомним, что у древних евреев не было гласных. Когда их стали добавлять позднее, то к сочетанию YHWH добавили гласные из слов Adonai или Elohim — чтобы указать, как слово должно произноситься, а не писаться. Иудаистам не положено было произносить это слово, и они это понимали, а христиане — нет. Последние поэтому просто добавляли к YHWH гласные слова Adonai, так что получалось YaHoWaH, или Иегова. Эта словесная конструкция долго и широко употреблялась, и мы также будем продолжать ею пользоваться, не забывая приведенное выше объяснение.

Большинство современных ученых расценивает Десять Заповедей, или Декалог (по крайней мере, в том виде, как они приведены в XX главе Исхода), как продукт позднейшего творчества. Если мы датируем договор, заключенный на горе Синай, серединой XIII в. до н. э., то потребовалось бы не менее четырех столетий, прежде чем был бы достигнут этический уровень, сделавший возможным закон Моисея. В то же время для кумранских монахов, как, впрочем, и вообще для евреев того времени, самой святой из всех истин была информация о том, что Иегова даровал Моисею весь закон в целом на Синае. Именно этот закон вместе с его традиционным пониманием и толкованием получил название Торы (авторитетного учения).

Аарон, брат Моисея, который был уже священо-слу-жителем культа Иеговы, помог внедрить ранний вариант соответствующего ритуала. Он стал первым первосвященником объединившихся вокруг Договора племен, которые в это время (если не раньше) стали называть себя не столько евреями (разве что перед иностранцами), сколько израильтянами, детьми Иакова, имя которого Бог изменил на Израиль. С точки зрения Кумранской секты, Аарон был важной фигурой; в конце света предполагалось появление «мессии Аарона», а также «мессии Израиля».

По прошествии примерно половины века, проведенного на Аравийском полуострове, израильтяне двинулись в сторону Ханаана. Моисей к тому времени умер, и новым вождем, или главным шейхом, стал Иисус. По соображениям стратегическим они двинулись сначала на восток от Иордана. Некоторые племена там и остались, отвоевав себе плацдарм, а другие переправились через реку и стали селиться среди хананеев. Разумеется, не обошлось при этом без столкновений, но было бы неверно утверждать, что земля была завоевана. Точнее подошло бы слово «инфильтрация».

Один специалист так комментировал ситуацию: «Религиозные авторы израильской литературы любили изображать сияющие картины древних побед и достижений своей нации. Основную часть Книги Иисуса можно назвать аллегорией… вряд ли она может претендовать на больший, историзм чем, скажем, «Священная война» Буньяна. Она изображает дело таким образом, будто весь божий народ вел войну с врагами Бога, за полное истребление всех хананеев». На самом же деле некоторые города были захвачены, в то время как другие оказались слишком сильны, чтобы взять их приступом, и тогда их оставили в покое. В массе своей израильтяне селились на холмах, где было легче держать оборону, а хананеи продолжали занимать равнины, пока постепенно два народа не слились воедино, причем доминировали израильтяне.

Информация об этом процессе не раз встречается в более древних фрагментах, которые оказались включенными в Библию (см., например, Книгу Судей и I и II Книги Самуила), так что мы можем быть уверены, «что оккупация страны израильтянами была процессом длительным и медленным… При этом не происходило резких изменений ни в религии, ни в образе жизни. Хананеи превратились в израильтян в результате неразличимо мелких изменений». Раскопки XX столетия полностью подтвердили эту точку зрения.

Однако, с точки зрения евреев, живших в последние столетия прошлой эры (включая секту Свитков), картина выглядела, разумеется, совсем по-другому. Иегова отчетливо выразил свою волю, даровав Землю обетованную своему возлюбленному народу — израильтянам; те, в полном соответствии с волей Иеговы, стерли с лица земли предыдущих обитателей и заняли ее сами. В итоге Палестина оказалась особой территорией Иеговы, неким сверхъестественным центром, вокруг которого и разыгрывалась драма мировой истории. То, что происходило в пределах ее границ, было важно не только для тех, кто там обитал, но и для всего человечества, и, разумеется, для всей Вселенной.

Израильтяне, которые пришли, чтобы поселиться в Земле Ханаанской, были не монотеистами, а политеистами. Это значит, что они верили не в одного-един-ственного бога, а в множество богов, среди которых наиболее почитаемым был Иегова — их бог войны, «Господин Господ». Они с энтузиазмом поклонялись и другим богам, особенно тем, что были связаны с культами плодородия и плодовитости, а потому примерно до VII в. (а в какой-то степени и позднее) принимали активное участие в сексуальных оргиях в садах Ашторет (семитский эквивалент Афродиты-Венеры).

На самом деле, для того чтобы культ Иеговы сформировался окончательно, потребовалось довольно продолжительное время — так же как и для формирования собственно нации. С момента оккупации и вплоть до примерно 1025 г. до н. э. израильтяне жили разрозненно под властью местных шейхов, или, как их называли, судей.

Если возникала внешняя угроза, один из этих шейхов брал на себя временно верховные функции и формировал армию для противодействия грабителям или захватчикам. Позднее пришли к выводу, что такая система не достаточно эффективна, и, чтобы обеспечить более надежную и постоянно действующую оборонительную систему, поселения договорились объединиться под властью единого правителя. Тогда был избран царь, которого торжественно провозгласили «помазанником Иеговы».

Первым из таких царей был Саул, за которым последовал самый знаменитый и удачливый возлюбленный Давид. Именно Давид покорил почти неприступный Сион и сделал его своей столицей — Иерусалимом. Именно он расширил пределы своей империи вплоть до Сирии на севере и далеко за Иордан на востоке. Положение внутри великих Соседних государств было в это время благоприятно для экспансии Израиля и оставалось таким же во время последующего правления Соломона. Это был, пожалуй, единственный период в истории Израиля до эпохи Иуды Маккавея (II в. до н. э.), когда его можно было бы назвать независимым.

Поэтому было вполне естественно, что евреи этой эпохи, включая Кумранскую секту, придавали особое значение Давиду. Он был царем, «помазанником Господним», и стоял надо всеми. Кроме того, он был еще и псалмопевцем, поэтом и романтическим героем, любимцем Иеговы, который прощал его грехи (включая позорное прелюбодеяние и жестокое убийство) и не скупился на проявление божественной благосклонности.

Пришедший на смену Давиду Соломон сумел счастливо избежать войн, введя в свой гарем дочерей тех правителей, с которыми бы ему иначе пришлось воевать, и вообще прославился своей мудростью. Однако роскошь его двора была непосильным бременем для страны, и к моменту его смерти подданные были близки к тому, чтобы восстать.

Именно Соломон воздвиг первый храм Иеговы в столице. Фактически это была царская церковь, уступавшая размером и изяществом дворцу царя, однако этот шаг был важен как признание приоритета Иеговы и движение в направлении централизации его культа в Иерусалиме.

Можно считать, что в этот момент закончилась ранняя фаза еврейской истории. Кочевавшие по пустыне племена объединились в богоизбранный народ, который стал вести отсчет от Синая. Они заняли обработанную землю, стали поклоняться ее богам, впитали ее цивилизацию, но установили главенство синайского бога Иеговы.

Пророки справедливости

После смерти Соломона его царство было разделено на две части: Израиль на севере и Иудея на юге. Между этими царствами происходили постоянные раздоры, и они стали пешками в войнах и интригах соседних великих держав: расположенного южнее Египта, который вечно переживал то подъем, то упадок; страны страстного милитаризма Ассирии; всегда готового к завоеваниям Вавилона; Персии, цивилизатора и строителя империи. Кроме них, время от времени на сцене возникали и комбинации более мелких действующих лиц.

Здесь нет необходимости излагать всю историю в подробностях. Важно почувствовать значение, которое придавали ей евреи римского периода, особенно Кум-ранская секта. Эта секта, помимо того, что чтила Закон, была весьма увлечена пророчествами.

Кто такие были пророки? Начнем с драматической истории Илии, который, строго говоря, не был пророком в том смысле, который впоследствии стал вкладываться в этот термин, а, скорее, предтечей пророков. Примерно в конце первой четверти IX в. до н. э. Ахав, правивший северным царством, сделал своей царицей волевую и агрессивную Иезавель, которая ввела поклонение тирскому Ваалу. Этот культ пользовался определенной популярностью у людей, пока сильная засуха не напомнила им, что зря они стали пренебрегать Иеговой. Илия, неистовый поклонник Синайского бога, призвал к искоренению культа Ваала и истреблению его жрецов. Он вполне преуспел в обоих направлениях, причем отличился тем, что некоторых жрецов рвал на части собственными руками. Быстро покончили и с Иезавелью. Здесь мы, по-видимому, впервые встречаемся с четкой констатацией того факта, что израильтянам дозволено поклоняться лишь одному богу — Иегове. Одновременно формируются и притязания Иеговы не только на жертвы, но и на справедливое отношение к его народу.

Разумеется, в дошедшей до нас Библии этический монотеизм связывается с намного более ранним периодом. Однако мы должны помнить, что первые тексты Ветхого Завета, включая Пятикнижие, появились в письменном виде лишь после Илии, а большинство — гораздо позднее. Приложение критериев более позднего периода к более ранним событиям вполне типично для древних религиозных рукописей; не является исключением и Ветхий Завет.

Нетрудно увидеть привлекательность Илии для евреев последующих поколений. Согласно преданию, он вознесся на небо в огненной колеснице, символизирующей особую благосклонность к нему Иеговы. По мере роста мессианских ожиданий, стала распространяться вера в грядущее возвращение Илии на землю в качестве провозвестника прихода Помазанника; по мнению Иоанна Крестителя, это пророчество сбылось с явлением Иисуса, сам же Иисус относил это к Иоанну Крестителю.

«Пророки» — предшественники Илии были в большинстве своем людьми, которые приводили себя в состояние экстаза, неистовства; в этом эмоциональном состоянии они воображали, что находятся во власти бога, которого с этой целью призывали. На самом деле, существовало много путаницы и смещения функций между жрецами, упомянутыми выше «пророками» и всякого рода провидцами (толкователями неясных явлений и предсказателями будущего). В этом нет ничего удивительного, если учесть, сколько по стране было разбросано всякого рода алтарей, ггосвяшенных различным богам. Картина не слишком трансформировалась по ходу того, как эти алтари постепенно переходили на службу культу Иеговы.

Сегодня нельзя с уверенностью отрицать, что Илия был одним из таких полупомешанных пророков или кем-то в этом роде. Но его сущность, по-видимому, этим не исчерпывалась. К тому же он проложил дорогу настоящим пророкам, которые появились в следующем веке. Они были пророками не в том смысле, что обязательно предсказывали будущее, хотя иногда они занимались и этим, а в том, что формировали Божью волю, интерпретируя события в религиозных воззрениях. Собственно, греческое слово «профетус», которое переводится как «пророк» и обозначает «толкователь», «тот, кто говорит от имени божества». Именно начиная с этих пророков, многие пророчества (а, по сути, проповеди) которых сохранились в письменном виде, мы вступаем в золотой век религии Израиля.

Еще в VIII в. до н. э. как в северном, так и в южном царствах люди поклонялись другим богам, кроме Иеговы. Но пророки боролись с этим. Они объявляли, что существует лишь Иегова, что он — бог всего сущего. Народ израильский — его избранник и обязан поклоняться исключительно ему. Но кроме формального поклонения Иегова требует справедливости и сострадания, великодушия и добродетельности. Несоблюдение его этических установок эквивалентно забвению его святилищ. Непослушание его воле влечет за собой его гнев; за несправедливостью следует его возмездие.

Явление этих пророков (их называют «пророками этического монотеизма») происходило в конкретных исторических обстоятельствах существования малых народов Израиля и Иудеи, которым постоянно грозили всяческие превратности судьбы в окружении великих держав. В этой ситуации исключительное поклонение Иеговы порождало две дилеммы, которые постоянно довлели над пророками, а также позднее над еврейскими сектами вроде кумранских монахов. Дилемма первая: если Иегова — бог подлинный и единственный, а народ Израиля избран им, то почему же Иегова допускается, чтобы Израиль страдал от его более сильных соседей? Дилемма вторая связана с первой: если единственный Создатель избрал Израиль, дабы заключить с его народом особый договор, то в каких отношениях он находится с остальным человечеством, включая праведников, и как к ним надлежит относиться богоизбранному народу?

Для понимания иудаизма времен начала христианской эры и особенно сектантов Мертвого моря большое значение имеет пророческая литература, которая вращается вокруг этих двух дилемм. Ответ пророков на первую дилемму сводится к тому, что избранный народ претерпел от своих сильных соседей из-за своих грехов и отступничества. Израиль отступил от служения Иегове или при служении отклонился от праведного пути. Священники, которые к этому времени обрели власть в храмах Иерусалима и Самарии (северной столицы), были озабочены не столько проблемами высшей справедливости, сколько собственным обогащением и продвижением. Пророки их осуждали, а вместе с ними — и светских правителей, чьи судьбы переплетались с судьбами церковных иерархов. «Яненавижу, я презираю ваши празднества», — говорит, выступая от имени Иеговы, Амос, один из первых «записанных» пророков, — «и меня не радуют ваши торжественные сборища… И хотя вы предлагаете мне свои подношения и жертвы, сжигая их, я не приму их… Пусть же справедливость снизойдет, подобно водопаду, а праведность, как могучий поток». А затем он предупреждает, что заблудших ждет возмездие Иеговы, в результате чего они окажутся в заточении где-то «за Дамаском».

Ответ периода пророков на вторую дилемму состоял в том, что Иегова, конечно, озабочен судьбой и других народов, а Израиль по отношению к ним должен выступать в роли божьего посланника и служителя. Исходя из этого, пророки адресовали свои проповеди не только Израилю, но и другим нациям, так что их обращения приближались к универсальному характеру, а иногда и приобретали его. В конечном счете требования Иеговы формулируются очень ясно и просто. «Чего требует от тебя Господь», — спрашивает Мицах, — «кроме как поступать по справедливости, любить милосердие и смиренно следовать за Богом?» Не есть ли это самая сущность религии, этическая и всеобщая, способная тронуть самое сердце?

Жители северного царства действительно оказались в пленении «за Дамаском», будучи завоеваны ассирийцами. После 721 г. до н. э., когда пала Самария, больше о них не было слышно. Страна подверглась насильственной колонизации другими народами, которые пришли сюда вместе с ассирийской армией. Эти колонисты смешались с оставшимися израильтянами, в результате чего появились самаритяне, которых презирали даже во времена Иисуса. Но писания пророков сохранились.

Расположенная на юге Иудея выдержала ассирийский натиск и, наученная опытом, проводила более успешную дипломатию. Пророки были одновременно и государственными деятелями. Так, Исайя был царским советником по вопросам международной политики. На этом далеко не легком посту главная задача была весьма опасной и трудной: спрогнозировать, какая именно из великих держав имеет наибольшие шансы на военную или дипломатическую победу, чтобы вступить с ней в союз. Важно было также оценить, когда можно рискнуть прекратить выплату дани. Надо сказать, что политическая мудрость пророков сплошь и рядом оказывалась на высоте: как правило, стоило правителям не послушаться их совета, как события приобретали дурной оборот и кончались бедами для обоих царств.

В 586 г. до н. э. Иерусалим пал под натиском вавилонян. Именно об этом предупреждал Иеремия, когда советовал правителям во время склониться перед Вавилоном, не рассчитывая на ненадежных союзников вроде Египта. Результатом этого явилось, помимо прочего, укрепление веры в то, что Иегова является Господином и по отношению к Вавилону; он обязательно сбережет свой народ независимо от того, в каком подданстве он будет находиться — лишь бы этот народ сохранял свою веру и следовал по праведному пути.

Из числа тех евреев (так мы будем теперь именовать население бывшего южного царства Иуды, или, как его будут называть, Иудеи), которые оказались заброшены в Вавилонию, некоторые «вернулись» после того, как Вавилония пала под ударами персов. Строго говоря, «вернулись» не сами изгнанники, а их потомки. В соответствии с имперской политикой Персии было разрещёно восстановить Иерусалим, а Иудее была дарована определенная автономия в условиях вассальной зависимости от персидского сюзерена. Вавилонское изгнание укрепило веру в Иегову и заставило изгнанников почувствовать, что они не просто представляют собой эмигрантов из любимого отечества, но и некую религиозную общину, или церковь. Когда же они «возвратились», чтобы возглавить процесс возрождения религии и культуры, то неизбежно принесли с собой идеи и отношения, почерпнутые в Вавилонии. Одновременно они принесли с собой обновленное чувство исключительности своих взаимоотношений с Иеговой.

Здесь нам хотелось бы обратить внимание читателей на движение, которое началось еще задолго до Изгнания и результатом которого явилась Книга Второзакония (Дейтерономии), представлявшая собой в определенном смысле ревизию Закона Моисея, написанную так, будто она исходит от самого Моисея, но на более высоком этическом уровне. Причиной этой ревизии послужили проповеди пророков. Таким образом, движение пророков не только породило письменные пророчества, но и серьезно повлияло на эволюцию Торы.

В период, который непосредственно последовал за Изгнанием, оба движения — «пророческое» и «второ-законное» — остались без внимания, которое было сосредоточено на восстановлении Храма и поклонения ему, а также реставрации (если не сказать — усугублении) догматов еврейской исключительности. Требовалось неукоснительное соблюдение шабата, смешанные браки категорически запрещались. Самаритяне, желавшие участвовать в процессе реставрации на севере, с презрением отвергались. Возможно, это было неизбежным этапом в данных исторических обстоятельствах; однако, во всем этом было очень мало от импульса великого движения пророков.

Впрочем, мы еще будем свидетелями возрождения этого импульса, когда дойдем до периода, который неизбежно готовила тенденция развития и который породил с одной стороны фарисеев, а с другой — движения, подобные Кумранской секте.

Период, который породил секту

Столетия, непосредственно предшествовавшие Изгнанию, как мы видели, образуют период, в течение которого еврейская религия достигла максимальных высот. С другой стороны, столетия, последовавшие за Изгнанием, хотя и рождали новых пророков, были скорее эпохой священников. Именно в этот период были полностью сформулированы и зафиксированы функции священников, причем с ростом иерархии значительная власть сосредоточилась в руках священнослужителей Иерусалима.

Кто такие были эти священники? К сожалению, происхождение этого сословия в еврейском обществе скрыто в тумане античности. Возможно, в связи с поклонением Иегове, Аарон, брат Моисея, бывший к этому моменту жрецом культа Иеговы, привел с собой сколько-то младших жрецов, которые, в отличие от большинства евреев, были знакомы с соответствующим ритуалом. Возможно, именно их стали именовать «левитами» и их наследники образовали касту (или класс), функцией которой является богослужение во время религиозных церемоний, причем для них были предусмотрены особые меры экономической поддержки.

Святилище Ханаана имело, конечно, своих собственных священнослужителей, однако трудно установить, были ли они затем поглощены соответствующим иеговистским сословием. Случалось, как мы знаем из эпизодов биографии Илии, что этих людей истребляли. Во всяком случае, к моменту «возвращения» из Изгнания потребовалось, чтобы священники («коэн») были исключительно из «племени» Леви, происходившего от Аарона, и, согласно Езекиилю, который был видной фигурой в Изгнании, происходившего также от Задо-ка, поставленного Соломоном на пост верховного священнослужителя во вновь построенном Иерусалимском храме.

В целом вопрос взаимосвязи между священниками, происходившими от Аарона, Леви и Задока, является достаточно запутанным и противоречивым; таким он был, видимо, и во времена Кумранской секты, которая имела на все свою особую точку зрения, не обязательно совпадавшую с позицией иерусалимских иерархов. Во всяком случае, в период, последовавший за Изгнанием, рост класса священнослужителей привел к своего рода теократии, при которой функции религиозных и государственных руководителей зачастую переплетались; но даже если эти функции и были разделены, первосвященники обладали очень большим влиянием.

О первой фазе периода после Изгнания, конкретно иудейской истории последнего века существования Персидской империи, известно совсем немного. Тем не менее не подлежит сомнению, что в ходе длительного конфликта между Персией и Египтом страна часто переходила из рук в руки. Именно в этот период евреи в значительных количествах оседали в Египте — возможно, как беженцы. В городе Эб (Элефантина) на юге Египта они даже построили храм Иеговы, который был разрушен египетскими жрецами в 410 г. до н. э.

Власть Персии, простиравшаяся некогда до Афин, теперь постепенно приходила в упадок. Пришел черед Европы стать местом формирования новой империи. Без особых усилий македоняне нанесли поражение персам, и в 333 г. до н. э. Александр вступил в Иерусалим.

Он даровал евреям автономию как в Иудее, так и в Вавилонии и основал еврейскую колонию в египетском городе, который носил его имя — Александрия. В течение уникального, но непродолжительного периода Иудею никто не угнетал и не угрожал ей. Это продлилось всего 10 лет, и после смерти Александра в 323 г. до н. э. снова наступили тревожные времена.

Два военачальника Александра поделили его империю между собой, в результате чего появилось две династии: Птолемеев с центром в Египте и Селевкидов с центром в Сирии. Иудея оказалась точно посередине между ними. В 301 г. до н. э. после трех неудачных попыток Птолемей I захватил Палестину, и до 198 г. до н. э. она оставалась египетской провинцией. Вскоре после этого начался резкий. упадок империи Птолемеев, и она стала сначала римским протекторатом, а затем (30 г. до н. э.) и римской провинцией. У царства Селевкидов не было такой яркой истории, как у его соседей, и оно потеряло было значительную часть своей территории и суверенитета. Однако Антиох III в значительной степени вернул утраченное, и именно он завладел Палестиной.

Антиох IV, который называл себя Епифанием (дословно «явление», с намеком на явление бога), пытался подавить еврейскую религию, в чем его поддерживали два видных священника — вероотступника: Иисус (сменивший имя на Язон) и Менелай. В 170 г. до н. э. Антиох организовал большой еврейский погром и разорение Храма. Два года спустя он превратил Храм в святилище Зевса, причем с алтаря его стали предлагать свинину. Иерусалим он сделал греческим городом с сирийским гарнизоном и объявил, что соблюдение шабата будет караться смертью.

Это послужило сигналом к восстанию. Три сына Матафия, священника, лично убившего царского агента, последовательно возглавляли мятеж против Селив-кидов. Известные в истории под кличкой Маккавеи («молоты»), эти три брата — Иуда, Ионафан и Симон — добились, хотя и немалой ценой, значительного успеха. Пик борьбы пришелся на 153 г. до н. э., когда, воспользовавшись тем, что Сирию раздирал конфликт между двумя претендентами на престол, средний из братьев, Ионафан (старший, Иуда, был убит в 161 г. до н. э.), сумел добиться своего назначения еврейским первосвященником. С тех пор Маккавеи правили в Иерусалиме большую часть столетия, а первосвященство сохраняли за собой значительно дольше.

Пост первосвященника и верховного правителя у Ионафана унаследовал младший из трех братьев, Симон, который, подобно Ионафану, погиб в результате предательства. Сын Симона, Иоанн Гиркан, правил с 135 по 106 г. до н. э.; во время его правления произошла постепенная трансформация религиозного движения Макковеев в светское саддукеев.

Пришедший на смену Иоанну Гиркану Аристобул I сделался царем, но правил всего год. Его сменил Александр Ианний (его второе греческое имя — аналог Ионафана), который, как утверждают, распял восемьсот своих оппонентов, предположительно фарисеев. Не исключено, что именно его в свитке Хабакку называют «Нечистым Священником», который преследовал Учителя Справедливости. После смерти Александра его вдова сменила курс на прямо противоположный и отдала власть фарисеям. После ее кончины в 69 г. до н. э. ее младший сын, Аристобул (II), который был саддукеем, сместил своего старшего брата, Гиркана; когда же друзья последнего воспротивились узурпации, стал апеллировать к римскому легату. Римляне, представлявшие к этому времени «сверхдержаву», некоторое время оказывали Аристобулу поддержку; однако, убедившись в его двуличии, заменили его на посту первосвященника законным преемником, Гирканом, которому, впрочем, так и не дали стать царем.

В 63 г. до н.э. в Иерусалим вступил Помпей.

Отметим здесь, что именно в период, последовавший за Маккавейскими войнами, и возникла Кумран-ская община. Возможно, это произошло в результате возмущения плачевным состоянием, до которого довела еврейскую религию церковная иерархия; свою роль могла сыграть и вера в то, что Иегова не станет спасать свой народ, пока последний не станет повиноваться его воле и не будет истово выполнять установления Торы, следуя призыву пророков к праведной жизни. К тому же они пришли к мнению, подобно другим евреям, что Израиль будет освобожден от угнетателей «не силой и могуществом», а лишь неким сверхъестественным вмешательством, когда «помазанник» Иеговы установит новый мировой порядок.

Оглянувшись в прошлое и перечитав священные израильские рукописи, в Кумране почувствовали, что их осенило новое понимание смысла и цели истории евреев. В этом свете современные события обретали новый облик и оттенки. Конечно, это озарение — от бога, и его нужно записать на пергамент, чтобы можно было читать и перечитывать. И сектанты начали писать, причем не только копии имевшихся рукописей, священных книг, почитаемых всеми евреями, но и собственные сектантские тексты.

Рукописи, не вошедшие в Библию

Большинство книг, которые мы именуем Ветхим Заветом, были написаны с VIII по III в. до н. э., но включают фрагменты из более древних документов или надписей. Некоторые книги моложе III в., например Экклезиаст.

Все первоначальные рукописи утрачены, но, возможно, их фрагменты есть среди материалов, найденных в пещерах вблизи Мертвого моря. Насколько нам известно, даже в I в. до н. э. имелись только копии, причем некоторые из них являлись результатом многократного копирования оригинала.

Мы не знаем, каким образом сохранялись раннеев-рейские рукописи, когда ниспровергались царства Израиля и Иудеи и разрушались храмы. Может быть, при этом уцелели какие-то архивы? Может быть, какие-то священники спаслись бегством и унесли рукописи с собой? Может быть, рукописи отправились с людьми в изгнание? Кто сберег писания пророков? Кто первый взял на себя собирание, отбор и редактирования? Ответов на эти вопросы мы не знаем.

Нам известно, что с течением времени возникло много вариантов рукописных копий, так что появилась необходимость в стандартном, каноническом тексте. И такой текст в конце концов сформировался в VII–VIII вв. н. э.; эта работа была выполнена массоре-тами. Поскольку начиная с III в. до н. э. многие евреи жили за рубежом и не знали иврита, в III (или, возможно, II) в. до н. э. был сделан греческий перевод рукописей, известный под названием Семикнижия. Он сохранился также только в виде копий с копий.

Книги Нового Завета были написаны в течение намного более короткого периода: между второй половиной 1 в. н. э. и концом II в., причем вставки и изменения появлялись примерно до IV в. включительно. Здесь опять в нашем распоряжении не имеется оригиналов, только копии, самые ранние из которых не старше IV в.

В период, последовавший за написанием Ветхого Завета и частично его перекрывающий, были составлены и другие религиозные тексты. Они зачастую были зашифрованы, то есть в них использовались хитроумные аллегорические символы, понятные лишь посвященным. Это было отчасти мерой предосторожности на случай, если рукописи попадут в руки врагов. Примером такого стиля изложения является Книга Даниила в Ветхом Завете и Книга Откровения в Новом.

Некоторые из этих текстов представляли собой предсказания падения правителей, которые угнетали еврейскую нацию, а также предсказания прихода «Помазанника» — Мессии. Предсказания различались по форме; значительное число евреев верило в них, хотя были и такие, кто не верили.

В дополнение к этим апокалиптическим и эсхатологическим писаниям, существовало и много других по стилю и содержанию текстов. Все вместе они образуют значительный литературный фонд.

В настоящее время Библия представляет собой некую священную выборку из этого фонда, которая различается у разных конфессий: так, выборка у католиков несколько шире, чем у протестантов. Разумеется, еврейская Библия не содержит Нового Завета. Характер выборки определялся первоначально местными традициями, а в дальнейшем — специальными соглашениями. Так, вопрос, какие именно книги следует включать в Священное Писание, обсуждался на раввинском Синоде в Джамне около 100 г. н. э., а также на ряде соборов христианской церкви. При этом каждая конфессия сама формировала для себя канонический набор (от греческого и латинского слова канон, означающего «правило», «стандарт»).

Рукописи, исключенные из этой выборки, делятся на два класса: апокрифы из Ветхого и Нового Заветов и псевдоэпиграфы. Слово апокрифы часто употребляется в смысле «спрятанные от кого-либо»; это означает, например, что по рещёнию церковных властей книги были изъяты из общего пользования, «с глаз долой». Но оно же может означать «скрытые» в том смысле, что те, кто писали текст, сознательно делали его тайным, то есть понятным только посвященным. В период непосредственно перед началом и в начале христианской эры подобная, литература была явлением весьма распространенным. Так, например, Филон написал книгу о сотворении мира именно в такой эзотерической манере.

Псевдоэпиграфы, или «ложнописанные» рукописи, не являются, строго говоря, средством обмана. Одно время существовал, правда, запрет на написание новых религиозных текстов наподобие включенных в канон. Однако обычно псевдоэпиграфы — это средство, при помощи которого более поздний автор стремится выразить свои идеи под прикрытием имени более раннего и признанного автора. Постепенно это превратилось в своего рода литературную традицию. Тем не менее возникло обвинение, что подобные тексты якобы претендует на то, чтобы считаться библейскими, не являясь на самом деле таковыми. Так к ним прилипло название ложных, фальшивых.

В число апокрифов Ветхого Завета входят две книги Ездры; книги Тобита и Юдифи; дополнительные главы книги Эсфири; Мудрость Соломона; Мудрость Иисуса, сына Сираха, или Экклесиастик; книга Баруха; Песнь Трех Святых Детей; История Сусанны; История разрушения Бела и Дракона (дополнение к книге Даниила); молитва Манасса и две книги Маккавеев. Некоторые их этих книг включались в канон. Книги Мудрости и Экклесиастик часто считаются, по меньшей мере, столь же назидательными, как книги Притчей и Проповедника. Книги Маккавеев написаны с саддукейских позиций, и история в их изложении страдает избыточным преклонением перед героями. Но, с другой стороны, подобные же претензии можно предъявить и Книгам Царств и Чисел.

Апокрифы Нового Завета содержат шестнадцать благовествований, пять из которых — того же типа, что синоптические благовествования от Матфея, Марка и Луки, входящие в состав нашей Библии, а большинство остальных в большей степени носит доктринерский характер. Имеется там и Евангельская гармония, в которой объединены несколько евангелий. В число пяти синоптических евангелий входят: Послание к евреям, Послание к египтянам, Евангелие от Петра, фрагменты Файюмского и Оксиринкского евангелий.

Несмотря на довольно размытую границу между всеми этими апокрифическими, апокалиптическими и псевдоэпиграфическими разновидностями, можно утверждать, что категория псевдоэпиграфическая численностью намного превышает остальные. Именно к ней относится ряд книг из клада секты Мертвого моря, в том числе Книга Праздников и очень важный Завет двенадцати патриархов. Хотя мы и не рассчитываем на то, что рядовой читатель пожелает лично ознакомиться с обширной литературой апокрифического либо псевдоэпиграфического жанров, мы приводим в приложении некий перечень, чтобы он мог оценить относительные пропорции и масштаб этого явления.

При знакомстве с этим рукописным наследием нетрудно убедиться, что те книги, которые вошли либо непосредственно в Библию, либо в апокрифы, совсем не обязательно уступают по важности тем, что остались «за бортом». Причиной невключения мог быть вовсе не недостаток «аутентичности», исторической правды, надежности как источника. Сточки зрения надежности канонические тексты вполне могут быть не менее уязвимы, чем иные. Причиной того, что определенные книги отвергались, могла быть их недостаточная назидательность или, скажем, то обстоятельство, что они могли скорее пробудить сомнение, чем укрепить веру, поскольку менее активно подкрепляли официально сформулированные доктрины христианства.

В то же время для ученых эти небиблейские документы всегда имели чрезвычайную ценность. Без них было бы намного труднее реконструировать историю раннего христианства. И Свитки Мертвого моря стали очень важным дополнением именно к собранию небиблейских источников, причем не просто потому, что добавляют нечто новое к существовавшей ранее сумме знаний, — они заставляют нас ее пересматривать. Небиблейские документы, которыми мы ранее располагали, зачастую просто ставили в тупик; Свитки же многое проясняют. Часто возникал вопрос, являются ли те или иные документы христианскими или иудаистски-ми; или, если существовало несколько вариантов документа и были основания предполагать, что в него вносили исправления с христианских позиций, то что в них следует считать христианским, а что — иудаистским. Свитки помогают ответить на эти вопросы. Они — ключ, которым стало возможно отпереть ранее закрытые двери, преграждавшие нам путь к знанию.

Еврейские религиозные партии

Чтобы понять природу еврейских партий втом виде, как они существовали непосредственно перед и сразу после начала христианской эры, необходимо по-настоящему оценить степень эллинизации значительного числа евреев того времени. Александр Великий был не только завоевателем; он способствовал распространению греческой цивилизации по всему Средиземноморью и за его пределами. Те, кто стали его наследниками, что бы мы ни говорили о них еще, были преисполнены решимости сделать так, чтобы греческая культура доминировала во всех областях жизни тех регионов, куда промаршировали армии македонцев. В результате этого греческая философия, греческая эстетика, греческая физическая культура, греческая этика и религия оказывали глубочайшее воздействие в течение почти трех столетий, пока римляне не установили здесь свое имперское владычество; впрочем, влияние это сохранялось и после завершения римских завоеваний. Все Средиземноморье говорило по-гречески, думало по-грече-ски и было сплочено греческими идеями в некую структуру, которую во многих отношениях (хотя и не во всех) можно было считать единой культурной общностью.

Это оказывало влияние не только на еврейские диаспоры, рассеянные по свету, но и на Иудею. Как мы уже видели, были попытки насильственной эллинизации Иудеи. Это было ошибкой и привело к прямо противоположному результату — к восстанию. Тем не менее эллинизации суждена была долгая жизнь в Иудее. Иерусалим был в значительной степени греческим городом. Во всяком случае, в достаточной, чтобы в меньшинстве, упорно придерживавшемся еврейской культуры и традиций, возрастало возмущение. В конце концов жестокая и, в сущности, не вызывавшаяся необходимостью кампания Антиоха-Епифания, которая привела к восстанию Маккавеев, прервала процесс эллинизации евреев, но вопрос продолжал стоять в религиозном и национальном плане, причем довольно остро.

Прогреческую еврейскую партию саддукеев возглавляли иерусалимские жрецы. Само слово «саддукеи» происходит, возможно, от имени Задока, первосвященника, который был назначен на свой пост Соломоном (а ранее пользовался уважением Давида). Говорят, что этот человек, пребывая на своем посту, постепенно деградировал, сначала физически, а затем духовно; однако, чем больше деградировал, тем легитимнее становился. Партия, видимо, была не слишком велика; в ее состав входили, кроме иерусалимских иерархов и лиц, с ним непосредственно связанных, аристократы и, возможно, большинство землевладельцев. Саддукеи довольно легко относились к вопросам религии и серьезно — к политическим. Современный, широко мыслящий кригик не во всем осудил бы их деятельность. Они были прагматиками, стремившимися избегать неприятностей и повысить свое благосостояние.

Впервые мы слышим о саддукеях во времена правления Иоанна Гирканского (135–105 гг. до н. э.), хотя, несомненно, жрецы Храма были прогречески настроены ещё во время восстания Маккавеев, а может быть, и раньше. При Хасмонейских князьях позднего перио-ха, наученных ошибками Антиоха Епифания, они про-зодили свою прогреческую политику более искусно, причем время от времени, но ненадолго, их все-таки лишали власти в пользу фарисеев.

Если вспомнить Новый Завет, то там слово фарисеи в отдельности встречается гораздо реже, чем сочетание «книжники и фарисеи». Книжниками называли профессиональных копиистов рукописей, которые были также искусными толкователями «Закона и пророков». Однако они принадлежали к той же партии, что и фарисеи, поэтому их можно было бы назвать «книжниками из фарисеев».

Фарисеи были популярной партией, которая ближе принимала к сердцу вопросы религии, чем политики. Единственный политический вопрос, который их глубоко волновал, это свобода религии; они стремились к национальному освобождению, но не через восстание, а через приход «сына Давида», мессии, который был бы не божественного происхождения, а получил бы от бога власть править народами.

Само слово «фарисеи» означает, возможно, либо «особенные», либо «щепетильные». Полной уверенности ни в том, ни в другом нет, однако нет сомнения, что в основе фарисейской щепетильности лежало стремление отделить себя от «языческих» объединений и нееврейских обрядов. Скорее всего, фарисеев заставила выделиться и сформировать собственную партию про-греческая политика саддукеев при Хасмонейских князьях, хотя в общем-то саддукеи стремились маневрировать, предоставляя не столько религиозные свободы, сколько политическую независимость.

Основные различия между саддукеями и фарисеями сводились к следующему:

1) Саддукеи обвинили фарисеев в том, что те требуют от людей соблюдать правила, которые не записаны в Законе Моисея. Это, в общем, соответствовало истине в том смысле, что фарисеи стремились интерпретировать Закон таким образом, чтобы он лучше соответствовал современным условиям.

2) Фарисеи верили в бессмертие, рай и ад, всеобщее воскресение, царстьо Мессии; в связи с этим саддукеи высказывались в том смысле, что такие вещи нельзя проповедовать, поскольку ничего не известно.

3) Саддукеи придерживались эллинистической доктрины свободы воли, в то время как фарисеи считали, что свобода воли ограничена Божественным предопределением.

4) Фарисеи утверждали, что религиозная практика саддукеев противоречит правилам и обязанностям высшего духовенства, и это было хоть и обидно, но заметно даже невооруженным глазом.

5) Фарисеи были по сути своей миссионерами, верящими в интернациональную иудаистскую общину или церковь, вступить в которую мог бы каждый, кто признает законы иудаизма и ритуальные требования фарисеев; они стремились к иудаизму, основанному на синагоге. Саддукеи не стремились привлекать новообращенных, в центре их интересов был Храм и власть, сосредоточенная в Иерусалиме. Отметим здесь, что впоследствии, на раннем этапе укрепления христианской церкви, фарисеи сменили свою позицию в этом вопросе на прямо противоположную, отказавшись от своей миссионерской программы. Они также осудили Семикнижие (греческий вариант Ветхого Завета), поскольку он облегчал сосуществование иудаистской и языческой доктрин, вовлекаемых в развивающуюся христианскую систему.

Фарисеи действительно зачастую бывали надменными и негостеприимными. В то же время нельзя не признать, что их отношение к религии имело этиче-ский характер. Некоторые из видных раввинов, например, Хиллаль, были фарисеями, но достигали, как признают христианские и иудаистские богословы, в своих моральных проповедях уровня близкого к уровню Иисуса.

С разрушением в 70 г. н. э. Храма роль саддукеев сошла на нет, и они исчезли; что же касается фарисеев, которые в отсутствие Храма полностью сосредоточились на синагоге, то они не только выжили, но и стали процветать, создав фундамент раввинистской традиции, увенчавшейся современным иудаизмом.

Еще одна секта, зелоты, откололась от фарисеев, считая, что последние недостаточно преданы делу национального освобождения. Иосиф говорит, что их основателем был «Иуда-галилеянин» и добавляет, что они «согласны во всем с представлениями фарисеев»; но их отличает «неистребимое стремление к свободе, и они говорят, что их единственным правителем и господином может быть только Бог».

Вспомним, что Симон, член партии зелотов, был одним из двенадцати учеников, избранных Иисусом. Правда, выбор был сделан в то время, когда на политической сцене было относительно спокойно и, насколько известно, не ожидалось никакого восстания.

Зелоты практически представляли собой возрождение маккавейского движения и были, по-видимому, столь же строги в вопросах религиозной практики, сколь пылким было их желание свергнуть власть римлян. В конце концов они сослужили Иудее плохую службу, безрассудно возбуждая насилие и подавляя все умеренные течения. Еврейские лидеры пытались умиротворить римлян, но безуспешно, так что все кончилось войной и разрушением Иерусалима.

Была и еще одна еврейская религиозная партия, но, поскольку она представляет для нас особый интерес, мы поговорим о ней подробнее, чем о других, в следующем разделе.

Кто такие были ессеи?

Нашими первичными источниками информации о ессеях являются Филон Александрийский (Quod Omnis Probus Liber, около 20 г. н. э.), Плиний Старший («Натуральная история», около 70 г. н. э.) и еврейский историк Иосиф Флавий («Еврейские древности», «Еврейские войны», написанные в 69–94 гг. н. э.). В Приложении приведены развернутые цитаты из этих авторов, которые могут оказаться полезным для читателя, желающего составить собственное мнение по обсуждаемым здесь спорным вопросам.

До сих пор трудно решить, были ли ессеи единой сектой, чьи доктрины и обряды претерпели определенные изменения с течением времени, либо группой сект, значительно различавшихся своими верованиями и правилами поведения.

Филон, который посетил Иудею еще молодым человеком, возможно, вступал с ними в прямой контакт. По его словам, они жили в «Сирийской Палестине» и было их около четырех тысяч. Первоначально, продолжает он, они селились только в деревнях и избегали городов; отсюда можно сделать вывод, что к тому моменту они отказались от этого самоограничения и вышли за пределы сельской местности.

По описаниям Филона, они воздерживались от животных жертвоприношений, «считая единственной истинной жертвой почтительное состояние духа» (что исключало для них возможность участия в храмовых обрядах), занимались земледелием «и другими мирными ремеслами» и были противниками рабства. У них не было времени, продолжает он, для обсуждения абстрактных философских вопросов, если только оно не способствовало этическому просвещению. Их интересовала философия морали, особенно в том виде, в каком она содержится в еврейской Торе. Они строго соблюдали шабат, собираясь в своих синагогах, где рассаживались в соответствии с установленным у них порядком. Один из ученых членов общины читал рукописи и давал их толкование при помощи особого рода символики.

Содержание их учения составляли «благочестие, святость, справедливость, искусство организации жизни в доме и в городе, знание того, что хорошо, что плохо, а к чему можно относиться безразлично, чего следует избегать, а к чему стремиться — короче, любовь к Богу, обродетели и человеку». Их учение приносило свои пло-ы. Ессеи были широко известны своей добротой, стремлением к равенству, безразличием к деньгам и мирским интересам и удовольствиям. Они жили колониями, где имелся общий склад, общая одежда и общая казна, в которую каждый вносил заработанное им и из которой возмещались общие расходы. Гости из других колоний секты получали теплый прием и участвовали в совместных трапезах и религиозных обрядах. Даже жестокие и коварные тираны, говорит Филон, восхищались великодушием и благочестием ессеев.

В своем «Preparatio Evangelicf» Эйсебий цитирует Филона, по словам которого ессеи населяли «многие города Иудеи, а также многие деревни и людные места», причем их членство в секте проистекает из свободы выбора, «а не из национальной принадлежности». Они не вступают в брак, и в их общинах не имеется детей.

Из этого описания можно предположить, что движение ессеев было распространено широко, по крайней мере в Иудее, и состояло оно из большого количества местных общин, верованиями и обрядами объединенных в некое подобие церкви. Ясно, что движение это никак не было связано с фарисейскими синагогами, а существовало само по себе. Хотя имеются определенные намеки на аскетизм, но он был, по-видимому, не строгим, и нигде не говорится, что ессеи монашествовали.

Однако, обращаясь к Плинию Старшему, мы обнаруживаем описание ессеев как «обособленного народа», обитающего на западном берегу Мертвого моря. Они «отличаются от всех в мире», живя без женщин, избегая денег, селясь «под пальмами». Каждый день к ним «стекались издалека» разочарованные и уставшие от мирской жизни, в результате чего, несмотря на отсутствие детей, число их не убавлялось. Это уже скорее описание монашеского поселения в пустынной местности, так что на ум сразу же приходит Кумранская община. По словам Плиния, поселение находилось на западном берегу Мертвого моря к северу от Энгеди, что ограничивает протяженность рассматриваемого района примерно 30 километрами. В этом районе не известно никакого другого монастыря, который подходил бы под описание Плиния (см. главу 1). Если же действительно ессеи селились в Кумране, то какое широко распространенное движение описывал Филон?

Может быть, нам будет легче ответить на этот вопрос, если мы сначала выслушаем Иосифа. Ессеи появились, говорит он, одновременно с саддукеями и фарисеями, а именно во времена упадка маккавейского движения, примерно в середине II в. до н. э. Очевидно, ессеи, как и фарисеи, не признавали иерусалимскую иерархию. Один из ессеев по имени Иуда в конце II в. до н. э. проповедовал в Храме их учение, в том числе искусство предсказаний событий. Ирод освободил ессеев от необходимости присягать на верность трону, поскольку такая присяга противоречила бы представлениям ессеев о благочестии. В Иерусалиме в I в. н. э. существовали в юго-восточном углу Ворота ессеев. Имеются свидетельства того, что их партия была довольно многочисленна и влиятельна.

По словам Иосифа, название ессеи было дано секте за ее святость (хотя, с точки зрения лингвистической греческое исходное слово ближе к понятию «живущие по естественным законам»). Они проживати совместно с другими людьми в различных городах. Они не вступали в брак, но усыновляли других детей, воспитывая их в духе преданности своему учению и обрядам. Существовала, впрочем, и еще одна секта, также считавшаяся ессейс-кой, допускавшая брак с женщинами, доказавшими свою преданность в течение трехлетнего испытательного срока. У них не существовало частной собственности. Сбережения и ежедневные заработки сдавались в общественный фонд, которым распоряжались от имени общины специальные должностные лица. В каждом городе существовал человек, отвечавший за снабжение одеждой и продовольствием, а также заботившийся о странствующих членах общины. Ессеи считали своим долгом помогать бедным и нуждающимся, независимо от того, принадлежали ли они к их общине.

Иосиф Флавий сравнивает ессеев с пифагорейцами, полурелигиозным орденом, основанным греческим философом и математиком Пифагором в 520 г. до н. э., тем самым предполагая греческое влияние. Ессеев можно также сравнить с александрийскими терапевтами, которые, впрочем, были более склонны к мистицизму и созерцательному размышлению. Вопрос о том, насколько глубоко греческие идеи проникли в мышление ессеев, неоднократно порождал дискуссии, однако без конкретных выводов. Из книг Маккавеев известно, что родство между спартанцами и евреями провозглашалось еще в 309 г. до н. э., когда спартанский царь Арей писал первосвященнику Онию, что «известно из писаний, что спартанцы и евреи — братья, все они происходят из рода Авраама» (І Мак., XII, 21). Затем в 144 г. до н. э. первосвященник Ионафан вновь напомнил спартанцам, что многолетняя дружба между спартанцами и евреями основана на древнем родстве. Эта информация, разумеется, ошеломляет, однако ее просто так отбросить нельзя. Возможно, сторонникам эллинизации среди евреев необходима была некая основа, пусть даже мифическая, для укрепления связи между иудеями и греками.

Неожиданным элементом в обрядах ессеев было, согласно Иосифу, поклонение солнцу, которому они молились на рассвете. Возможно, этот ритуал они заимствовали у зороастрийской религии (культа Митры). Другие элементы доктрины ессеев, как, например, вера в ангелов, несомненно, пришли из Персии, где могли быть заимствованы во время Изгнания.

Как сообщает Иосиф, после рассветной молитвы солнцу, ессеи по команде своих руководителей расходились на работы, которые назначались им в зависимости от того, в каком ремесле они были искусны, и трудились «до пятого часа» (11 часов утра). Затем они собирались вместе, одевались в белые одежды и купались в холодной воде. На этом обряд очищения заканчивался, и они шли в трапезную, где не мог находиться никто, кроме членов ордена; там они вкушали трапезу под руководством священника. Потом они пели благодарственные псалмы, после чего обрядовые одеяния снимались, и все возвращались на работу. В конце дня все ужинали с соблюдением такого же торжественного ритуала, причем все получали ровно столько пищи, сколько необходимо для поддержания жизненных сил, и не более.

Чтобы вступить в секту, необходимо было пробыть в послушниках в течение года, подчиняясь всем правилам ордена, но не пользуясь его привилегиями. В конце этого периода, если новичок заслуживал доверия, ему разрешали в большей мере приобщиться к образу жизни секты и пользоваться более священной «водой очищения». После двух лет, если его допускали, он должен был дать «великие клятвы»:

1) чтить Бога;

2) быть справедливым по отношению к людям;

3) ненавидеть зло.

Были еще и другие клятвы, в том числе обещания уважать тех, кто занимает более высокий пост, справедливо распоряжаться властью, если ему самому будет оказано доверие, носить простую одежду, любить правду и отвергать ложь, не стремиться к неправедным целям, ничего не скрывать от членов ордена, излагать доктрину ордена лишь в том виде, в каком она стала известна ему, беречь рукописи секты и никогда не открывать имен ангелов (которые, возможно, фигурировали в песнопениях).

По степени почитания имя Моисея шло сразу за именем Иеговы. «Богохульство против Моисея» каралось смертью. Отсюда видно, насколько еврейской была эта секта, хотя при всем при том для нее была характерна нееврейская вера в бессмертие души. Типично еврейские ожидания были связаны у ессеев с судьбой Израиля. При этом, по словам Иосифа, ессеи в полном «согласии с мнением греков объявляют, что далеко за океаном находится обитель хороших душ душам же плохим они отводят некую темную пещеру, полную непрекращающихся наказаний».

Отметим, что данное Иосифом описание ессеев, по крайней мере, в подробностях ритуала, больше соответствует монашеской секте, вроде той, что, по словам Плиния, располагалась возле Мертвого моря, чем широко распространенному движению с отделениями во многих городах. Ежедневное крещение большой группы людей путем погружения в святую воду легче и проще было бы производить в монастыре, чем в условиях города, где, как правило, вода имеется в ограниченном количестве, причем ее надо добывать из родников или колодцев и носить к месту использования. Тем не менее ясно, что Иосифу ессеи были известны как широкое движение, партия, которая обосновалась в целом ряде городов. Единственное разумное объяснение этого противоречия состоит в том, что ессейские секты, входящие в партию, носившую собирательное название «святые», отличались значительным разнообразием как в обрядах, так и в учении. Имея в виду это обстоятельство, рассмотрим взаимосвязь ессеев и секты Свитков Мертвого моря.

Ессеи и Секта Свитков

Свиток, найденный в пещере в 1947 г., который кое-что рассказывает нам о правилах и обрядах Кумранской общины, это «Руководство по распорядку». Оно никоим образом не исчерпывает вопроса, и есть очень много такого, о чем бы нам хотелось узнать, но что там даже не упоминается. Тем не менее его невозможно читать, не испытав потрясения от явных совпадений того, что говорится в этом документе, и описаний жизни ессеев, данных Иосифом Флавием. Если Кумранская община и не была поселением самих ессеев, то, по крайней мере, она была ессейского типа. Легко представить себе, что если ессейская партия была широким движением, то этот монастырь на берегах Мертвого моря вполне мог быть его штабквартирой, сердцем и центром этой организации. Так же легко вообразить, что движение зарождалось именно здесь. Да, это вполне возможно. Но будем развивать эту линию осторожно, так как пока мы не знаем точного ответа. Более того, есть определенные свидетельства противоположного.

Кроме «Руководства по распорядку» имеется и другой документ, рассказывающий о правилах, по которым жил орден ессеев, хотя и менее полный, чем Руководство. Это — знаменитый Дамасский документ, о котором мы ранее упоминали, но теперь поговорим подробнее.

Дамасский документ был найден в начале XX в. в каирской генизе и был опубликован Соломоном Шех-тером в 1910 г. Заголовок, данный ему при представлении Кембриджскому университету, гласил: «Фрагменты задокитского труда». Это объяснялось тем, что секта, которая написала его и использовала, претендовала на то, чтобы считаться подлинно задокитской (напомним, что задокиты — это духовные наследники Задока, который был одним из главных священнослужителей Давида и был назначен Соломоном первым первосвяшенником нового храма в Иерусалиме) в отличие от саддукеев, лже-задокитов, которые растеряли авторитет церковной иерархии при хасмонейском правлении во II в.

Фрагменты принадлежат двум манускриптам, которые в значительной степени дублируют друг друга (имеется ряд незначительных различий), а потому рассматриваются в совокупности, как будто они составляют один документ. Отличительной особенностью этого документа является то, что он содержит ссылку на некий побег в Дамаск от преследования, и упоминает о некоем «новом завете», заключенном в Дамасске между сектой и Иеговой. Благодаря этим важным обстоятельствам документ стал известен под названием Damaskusschrift, или Дамасский документ.

До обнаружения Свитков Дамасский документ было очень трудно датировать, оценки времени его составления значительно различались между собой. Но теперь, когда фрагменты его копии были найдены в Кумран-ских пещерах, мы знаем, что ему по меньшей мере столько же лет, сколько самому позднему из Свитков. Почти наверняка он появился позднее, чем Свиток Исайи, но мы не знаем, позже или раньше, чем «Руководство по распорядку». Однако точная его датировка менее важна, чем тот факт, что он был одной из книг Кумранской библиотеки.

Между частями Дамасского документа и «Руководством по распорядку» так много совпадений, что можно считать: оба документа исходят из общего источника либо из взаимосвязанных источников в рамках одного движения. Согласно Руководству вступающие в орден должны произнести следующее: «Мы творили несправедливость, мы преступали закон, мы грешили, мы совершали зло, мы и отцы наши до нас, в том, что поступали вопреки законам истины». В Дамасском же документе это звучит следующим образом: «Мы грешили, мы поступали безнравственно, и мы, и наши отцы, в том, что шли против правил завета». Подобные совпадения неоднократно встречаются в этом разделе, и их легко заметить. Так, где в одном манускрипте фигурирует «виновное сердце», в другом — «преступное побуждение»; один говорит о «сынах Израиля», другой — о «народе». Явно два документа содержат две версии одного первоисточника, либо один из них является более поздней редакцией другого. Такая картина наблюдается в нескольких разделах; в других связь хотя и ощутима, но носит более общий характер.

Следует, однако, заметить, что как различия, так и сходства очень существенны. Там, где Руководство говорит «законы истины», Дамасский документ говорит о «законах завета». Такие различия, если их правильно интерпретировать, могут рассказать об изменениях мышления, происходивших с течением времени, либо о разнице между сектами в пределах одной партии.

В Дамасском документе и Руководстве ряд положений описан более полно, чем у Иосифа Флавия. Так, там имеются указания по назначению «судей паствы», правила очищения водой, вопросы, связанные с шаба-том, обязанности главы общины, процедура принятия рещёний на открытом собрании, правила прецедента и правила приема послушника по завершении годичного испытательного срока. В Руководстве изложены указания по назначению «двенадцати человек и трех священников, которые идеальны с точки зрения всего, что гласит закон», а также многие другие правила поведения мудрого человека.

Священная трапеза ессеев здесь изображена более полно, чем у Иосифа Флавия. Там, где присутствуют десять человек из секты, «не должно отсутствовать священнику». Члены общины должны сидеть перед священником согласно своему рангу, и к ним следует обращаться за советом. Затем, когда на стол будут поставлены хлеб и — вино, священник «должен протянуть вперед руку, дабы произнести благословение первой порции хлеба и вина».

Имеются определенные ограничения для тех, кто «собирается войти в воду»; по-видимому, они относятся к ежедневным омовениям, о которых сообщает Иосиф и которые были предусмотрены в Кумранском монастыре. Имеются правила внесения средств в общую казну, запрет на выступления во гневе, требования подчинения нижестоящего вышестоящему. Однако не упоминается о диетических ограничениях и строгом распорядке работ, о котором сообщал Иосиф. И вообще, если сравнивать с описанием Флавия, то в этом Свитке ряд особенностей жизни ессеев либо описан иначе, либо вообще отсутствует.

В связи с этим возникает вопрос, насколько точен был Иосиф в своих описаниях. Казалось бы, указанные документы непосредственно рассказывают о жизни ессеев, в то время как Флавий пользуется информацией из вторых рук. Вроде бы логично; однако здесь имеет место определенная подмена понятий, поскольку предполагается, что речь идет об одной и той же общине.

Какую же общину описывает Иосиф? Он называет ее ессейской. Вместе с тем в Свитках община нигде не названа этим именем (впрочем, так же как и любым другим), лишь дается ее описание. Конечно, не исключено, что ессеи никогда так себя не называли; может быть, они не считали возможным именовать себя «святыми» и так их называли лишь посторонние.

Невозможно, однако, не поверить, что Иосиф описывал — в целом верно — движение, которое имело отделения во многих городах. Невозможно отвергнуть свидетельство Филона, что это движение имело «колонии» по всей Иудее. Оба они свидетельствуют как современники. Хотя, возможно, их книги увидели свет уже после того, как ессеи были рассеяны (70 г. н. э.), авторы жили в то время, когда секта еще процветала. Разумеется, верно, что Иосиф характеризует саддукеев и фарисеев довольно послушным пером; однако они остаются при этом вполне узнаваемыми. Если он проделал нечто подобное и с ессеями — например, эллинизировав их в большей степени, чем на самом деле — это еще не причина, чтобы считать, будто его рассказ об их обычаях и обрядах не верен в основных своих чертах, или что он был неправ, утверждая, что движение носило не локальный характер. Иосиф много путешествовал, он был военачальником («генералом») в еврейских войсках во время войны 67–70 гг. н. э. Мы должны в основных чертах принять его описание.

То же самое относится и к Филону. Движение ессеев, насколько ему было известно (в том числе, возможно, по личным наблюдениям) было религиозной партией или церковью с отделениями в сельских районах и многих городах. В целом он подтверждает информацию Иосифа. Из Дамасского документа также вытекает наличие групп на местах. Разумеется, самое правильное, что мы можем сделать, это оценить достоверность свидетельств, имеющихся в нашем распоряжении. Мы не располагаем всеми Свитками Кумранского монастыря. Мы не знаем, какая доля свидетельств содержалась в текстах, которые нам не достались. Нам придется опираться на те знания, которыми мы располагаем, и свидетельства, которым есть основания доверять.

Исходя из таких посылок, мы можем сделать вывод, что ессейская партия была широко распространена в Палестине вів. н. э., причем ее основные черты, о которых нам было известно до открытия Свитков, в достаточной степени согласуются с «Руководством по распорядку» и Дамасским документом, чтобы, несмотря на определенные расхождения, можно было уверенно говорить о тесной связи между сектой Свитков и партией ессеев. Это подтверждается свидетельством Плиния Старшего, который говорил о поселении ессеев в том самом районе, где находился Кумранский монастырь. Поэтому мы можем не сомневаться: община Кумрана была ессейской; однако о ее связи с остальным движением можно только строить предположения.

Наличие таких фактов, как близость к Иерусалиму, размеры библиотеки, внушительные крестильни, скрип-торий, большое кладбище, подталкивает нас к предположению, что именно в этом монастыре располагалась штаб-квартира всего движения. В то же время следует признать, что партия ессеев, независимо от того, находилась ли ее штаб-квартира в Кумране или нет, почти наверняка включала отделения или секты, различавшиеся правилами и обрядами, а возможно, и доктриной; можно также предположить, что эти секты находились не в статичном состоянии, а непрерывно изменялись и развивались на протяжении более чем двухсотлетнего существования партии..

Этот факт изменений и разнообразия в рамках партии ессеев хотя и усложняет идентификацию, но может оказаться довольно важным для понимания процесса зарождения христианства. Часть ессеев могла измениться сравнительно слабо, а другие — достаточно для того, чтобы стать ядром формирования христианского движения. Но к этому вопросу мы еще вернемся.

Верования ессеев и Учитель Справедливости
Как мы видели, еврейская религиозная партия, с которой была связана Кумранская секта (и которую, возможно, последнюю создала), должна рассматриваться с тех же позиций, что и любое другое движение в истории — а именно, какие изменения произошли в ходе ее развития. Если принять кумранских монахов за некую норму, то верования и обряды ессеев в других местах могли отклоняться от этой нормы довольно значительно. Однако, поскольку есть все основания считать, что секта Мертвого моря, выбравшая местом своего проживания пустыню, а не город, более строго придерживалась эталона, борясь за то, чтобы сохранить свое учение в чистоте и неприкосновенности, то ее рукописи, по-видимому, можно рассматривать как самый надежный источник для понимания того, что находилось в самом сердце движения в целом.

Итак, во что, согласно этим самым рукописям, верили кумранские монахи? Во-первых, они были убеждены, что принадлежат к избранному народу, народу первого Завета и Закона Моисея, причем Иегова доверил им быть «особо избранными» среди этого народа, дабы помочь ему «вернуться» к Моисееву Закону. При этом Закон Моисея почитался настолько свято, что, согласно Дамасскому документу, его даже нельзя было упоминать во время присяги. Синай был не просто поворотной точкой в истории, но неким космическим вмешательством, при помощи которого Иегова заключил вечный завет с детьми Израиля, положения которого последние должны были свято чтить и неукоснительно соблюдать. Но завет этот священнослужители и правители Израиля постыдно предали. Монахи же, осуждая это предательство, должны были также «искупить» его своей праведностью. Поэтому их долгом было старательное изучение Моисеева Закона, с тем чтобы точно понимать его и повиноваться ему буквально.

Во-вторых, они верили, что воплощением обещания Иеговы стало царствование Давида, Его «помазанника». Победа Давида — провозвестник грядущего триумфа Израиля. Сам Давид — Святой Царь, из колена коего должен родиться грядущий помазанник. Рядом с Давидом стоял Задок, первый и самый святой из всех первосвященников Иерусалима. Священники монахов были «потомками» Задока, истинными задокитами, следовавшими по праведному пути, и резко отличались от задо-китов ложных (саддукеев), которые оскверняли алтари Иеговы, накапливали неправедное богатство, учиняли во имя приобретения войны, пользуясь плодами трудов тех, кто нуждается. Были ли все священники секты левитами, равно как и задокитами, и вообще как их избирали, не ясно; связь священного сословия с братом Моисея Аароном, который был первым священником Иеговы, также не очевидна. Но к Аарону, несомненно, относились как к личности незаурядной, возвышенной, которая то ли буквально, то ли символически тесно связана с горячо ожидаемым помазанником (или помазанниками, поскольку мессий могло быть и несколько).

В-третьих, они верили в пришествие пророка, либо Илии, либо его аналога. Одно время эти ожидания были весьма распространены среди евреев. Когда Иуда Маккавей разрушал оскверненный алтарь Храма, с которого Антиох Епифаний предлагал свинину, то в этих беспрецедентных обстоятельствах не очень представлял себе, как следовало бы с ритуальной точки зрения поступить с оскверненными камнями, и приказал сложить их в кучу и дождаться, «пока встанет пророк и скажет, что делать с ними». Известно и много других случаев, когда окончательные рещёния откладывались до прихода этого пророка, хотя, как считалось, основной его функцией являлось быть предтечей помазанника и подготовить путь для него.

В-четвертых, Кумранская община была глубоко пронизана духом пророков: Амоса, который сказал «Пусть справедливость снизойдет подобно водам»; Исайи и Иеремии, которые обещали, что Иегова принесет спасения, когда люди вернуться к праведности. Все «записанные» пророки представлены, как считается, во фрагментах, найденных в пещерах; во всяком случае, два из Свитков точно относятся к книге Исайи. Именно от пророков исходил мощный этический импульс, который побудил сектантов к справедливому и терпимому отношению друг к другу, а также к праведникам за пределами общины. Что же касается грешников, то члены общины считали своей обязанностью ненавидеть их, что, следует признать, тоже исходило от пророков, согласно описаниям которых Иегова превращается в мстительного бога, коль скоро его воле не повинуется.

Следует также помнить, что именно движение пророков породило книгу Второзакония, которую монахи почитали книгой Моисея. Таким образом, послание пророков содержалось не только в написанных им книгах, но и в самом Законе.

В-пятых, ясно, что движение ессеев примкнуло к «Новому Завету», скорее всего в Дамаске. Даже если партия в целом и не участвовала в этом акте, то уже секте, которая породила Дамасский документ, как говорится, сам бог велел. Во всяком случае, смысл этого завета — в возврате к Закону Моисея, но (обратим на это внимание) под водительством Учителя Справедливости, «священника, в чье сердце Бог вложил мудрость объяснить все слова его слуг — пророков», который предсказал также «все, что должно произойти с его народом и сплотившимися вокруг него».

Этот Учитель Справедливости, которому секта придает такое чрезвычайное значение, впервые предстал перед современным миром, когда в 1910 г. был опубликован Дамасский документ. В этом документе он именуется как «Учителем Справедливости (праведности)», так и «Единственным Учителем»; кроме того, там же имеется упоминание о том, «кто будет учить праведности в последние дни». «Когда Свиток Хабаккук был опубликован, в нем сразу же отметили не менее семи прямых упоминаний об Учителе Справедливости, а также ссылки на священника», чьему «сердцу Бог даровал мудрость, дабы он обладал способностью провидеть будущее».

Кто же был этим Учителем Справедливости? К сожалению, не существует бесспорного способа его идентификации, и все попытки сделать это заканчивались неоднозначными результатами. Ученые сошлись на том, что этот вопрос связан с ответами на два других вопроса, а именно: кто такой Киттим? И какие исторические персонажи I и II вв. до н. э. соответствуют описаниям Учителя и его преследователей — священника Зла и Человека Лжи? Само слово «киттим» («хитим») первоначально означало на иврите, по-видимому, принадлежность к грекам или латинянам с островов Средиземного моря. В дальнейшем его стали использовать для обозначения любой военной угрозы, надвигающейся с запада, так что в Свитке Хабаккук оно может означать Селевкидов (то есть греков) либо более поздних оккупантов-римлян. Если окажется, что имелись в виду Се-левкиды, то Свиток относится ко II в. до н. э., если римляне — то к I. Соответственно и Учителя Справедливости можно отнести либо к одному столетию, либо к другому — в зависимости от того, кто имелся в виду под термином киттим. К моменту написания книги вопрос остается открытым, хотя постепенно мнение специалистов склоняется в пользу римского варианта.

Другим возможным ключом к идентификации Учителя Справедливости является расшифровка того, кто имелся в виду под Жрецом Зла и Человеком Лжи. Среди действующих лиц драмы II и I столетий до н. э. кандидатов на эти роли (или роль, поскольку это может оказаться один человек) довольно много. Настолько много, что даже не верится, как такое количество бессовестного жулья могло находиться у власти за столь короткий период.

Переходя к вопросу о возможных кандидатах на роль Учителя Справедливости, следует отметить, что область поиска здесь намного уже. Высказывалось предположение, что им следует считать Онию III, первосвященника, смещенного и изгнанного Антиохом Епифанием; в этом случае на роль Жреца Зла вполне мог бы претендовать преследовавший его соперник, Менелай. Если же считать Жрецом Зла жившего на стыке двух столетий Аристобула I, то Учителем Справедливости мог бы быть Иуда Ессей, который, по словам Иосифа Флавия, проповедовал в Храме, обучая своих последователей предсказанию будущего. С другой стороны, если Иуда сыграл столь важную роль в истории, то почему Иосиф больше о нем нигде не упоминает? Или его значение исчерпывалось присутствием в ессейских анналах?

Одна из наиболее убедительных гипотез указывает на кандидатуру Онии Праведника, который, согласно Флавию, был побит до смерти камнями в 65 г. до н. э. В этом случае предводителя саддукеев можно было бы считать Жрецом Зла, а лидера фарисеев — Человеком Лжи, поскольку обе партии были враждебны Онии, причем каждая возлагала вину за его мученическую гибель на другую.

Следует признать, что проблема идентификации является сложной, довольно тонкой и весьма, если так можно выразиться, технической. Рядовому читателю трудно уловить все нюансы гипотез, развиваемых различными учеными, хотя его может восхитить их искусство не оставлять камня на камне от теоретических построений друг друга. Реальность же такова, что на момент написания этой книги нет абсолютно достоверного способа идентифицировать Учителя Справедливости.

Существовал ли он вообще? Вряд ли это вызывает сомнения. Тот факт, что отсутствует упоминание о нем светскими историками, не более убедителен, чем аналогичный аргумент применительно к Иисусу. Не был ли сам Иисус этим Учителем Справедливости? Возможность этого обсуждалась, но от нее пришлось отказаться, поскольку Учителя и Иисуса разделяет по меньшей мере столетие.

Что следует считать более или менее достоверным, так это то, что Учитель Справедливости был священником, возможно, первосвященником Храма, жившим во II либо I в. до н. э. (пожалуй, даже скорее в I), который привел своих последователей к новому Моисееву Завету, сформировал из них некую религиозную структуру, вооружил их пониманием рукописей, добавил к этому собственное учение и пророчества и остался в памяти своего ордена пророком-мучеником, обожаемым и чтимым, причем, как верили, ему еще предстояло сыграть свою роль в грядущей мессианской эпохе.

Здесь следует указать, что мы могли бы знать намного больше обо всех этих вещах, если бы удалось найти копию (или на худой конец фрагменты) книги с названиєм «ХГВ», которая упоминается в Дамасском документе и «Руководстве по распорядку», причем именуется там драгоценным текстом. Таинственный недостающий свиток вызвал много предположений и является тем ключом, который, будь он разыскан, мог бы отпереть дверь, ведущую ко многим интригующим тайнам.

Еще одно из верований кумранцев, причем одно из наиважнейших, состояло в том, что Иегова пришлет своего помазанника — мессию, чтобы покончить с существующим мировым порядком и установить новый. Ожидание мессии было широко распространено и не ограничивалось «богоизбранными», хотя у последних имелось свое представление о мессианстве. В «Руководстве по распорядку» мы читаем о «грядущем пришествии пророка и помазанников Аарона и Израиля». В соответствии с традицией мессия Аарона будет из священнослужителей, а мессия Израиля будет помазанником из колена Давидова. Не исключено, что по мере эволюции учения секты два мессии слились в одного.

Кстати, о терминологии. Слово «мессия» из иврита переводится на греческий словом «христос», таким образом, последнее означает не имя человека, а функцию, функция «помазанника». Поэтому, строго говоря, любого «помазанника» можно назвать «христосом», и читатель должен учитывать это обстоятельство, пользуясь традиционным словосочетанием «Иисус Христос». По сути дела, так же можно называть и прошлых помазанников Давида и Задока, и безымянного будущего «помазанника».

Вернемся к вопросу о «слиянии» двух мессий. Дюпон-Соммер убежден, что именно так и произошло. Он также настаивает, что ожидаемый мессия идентичен Учителю Справедливости. Хотя это утверждение нельзя считать абсолютно бесспорным, оно, тем не менее, достаточно вероятно, чтобы серьезно его рассматривать. Основное возражение против него основывается на следующем отрывке из текста Дамасского документа:

«С того дня, когда единственный Учитель был унесен от нас, и до пришествия помазанника Аарона и Израиля». Таким образом, получается, что вроде бы Учитель и помазанник воспринимаются как различные лица. Однако, говорит Дюпон-Соммер, использование двух фраз для характеристики одной личности, действующей в двух различных воплощениях, «является приемом самой элементарной риторики. Тем более это оправдано здесь, продолжает он, когда оба выражения подобраны более чем тщательно; когда речь идет о смерти великого праведника, автор использует выражение «Учитель Справедливости», которое лучше характеризует его земную карьеру. Когда же речь заходит о грядущем пришествии, он дает ему титул помазанника, поскольку пришествие это знаменует, по сути дела, расцвет уже мессианской карьеры нашего персонажа».

Такая интерпретация представляется Дюпон-Сом-меру наиболее естественной, к тому же, еще до открытия Свитков Соломон Шехтер, который первым перевел и опубликовал Дамасский документ, придерживался аналогичной точки зрения. «Единственный Учитель, Учитель Справедливости», — писал Шехтер, — «идентичен мессии… чей приход ожидается сектой».

В Свитке Хабаккук имеется упоминание о том, что истинно верующие вознаграждаются Богом за их «верность Учителю Справедливости». Как не провести здесь параллель с Иисусом. Думая о нем, как о галилейском проповеднике, его последователи, естественно, называют его Иисусом. Но стоит ему оказаться «помазанником», как они начинают именовать его Христом. Просто сравните: в Благовествованиях речь идет об Иисусе, а в Деяниях апостолов и Посланиях, относящихся к периоду после его смерти, его именуют «Господом Иисусом», либо «Иисусом Христом», либо «Господом Иисусом Христом».

Другие верования кумранцев имеют, по мнению ученых, заметное сходство с гностицизмом, который традиционно считался христианской ересью первых столетий; теперь же, когда он обнаруживается в иудаизме, появляются основания говорить о постепенном переходе от «еретического» иудаизма к «еретическому» христианству. Главным постулатом гностицизма было положение о божественном Спасителе (Учителе Справедливости?), который пришел на Землю, дабы вложить в людей мистическое знание о спасении, ан&іогичное вере участников завета в то, что они обладают особым знанием, позволяющим им понять божественный план и путь к спасению.

Монахи, подобно прочим ессеям, были, очевидно, по крайней мере частично, фаталистами. Бог, с их точки зрения, задал основное направление исторического развития и, как минимум, основные его вехи, задолго предопределив итог этого пути. Была война, причем велась она с самого начала между Сынами Света и Сынами Тьмы. Как позднее выразился апостол Павел в Послании к ефесянам, идет «брань не против крови и плоти, но против начальств, против властей, против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесных». Это восходит еще к зороастризму, иллюстрируя мощное влияние персидской религии сначала на иудаизм, а затем на иудейско-мессианскую религию, постепенно превратившуюся в христианство. Свиток, описывающий «Войну Сынов Света с Сынами Тьмы», хотя и является несомненно иудейско-эсхато-логическим, пропитан также персидской концепцией.

Еще одно верование, которое было выявлено лишь недавно, имеет огромное значение не только с точки зрения нашего понимания ессеев, но и для верной трактовки мессианского самосознания Иисуса. Отрывок из Книги пророка Исайи, относящийся, возможно, к II в. до н. э., длительное время связывался с искупительной функцией Иисуса. Это, разумеется, исторически невозможно (хотя с позиций догматической логики и может быть обосновано), и ученые видели в этом отрывке не столько информацию о судьбе конкретной личности, сколько пророчество касательно судьбы еврейской нации.

Два слова об истории Книги Исайи. Она только частично восходит непосредственно к пророку, жившему в VIII в. до н. э. Фактически же мы имеем здесь дело с тремя книгами: первая — главы с 1 по 35, вторая — с 36 по 39 и третья — с 40 по 66. Однако даже в первой из них только часть может претендовать на то, чтобы считаться подлинными пророчествами самого Исайи.

Возвращаясь к упомянутому выше отрывку, отметим, что смысл его довольно туманен. В то же время он весьма трогателен и всегда действовал на людей чувствительных. В этом отрывке из главы 53 описан человек, который «был презрен и умален пред людьми, муж скорбей и изведавший болезни, и мы отвращали от Него лицо свое Он взял на Себя наши немощи и понес наши болезни и Господь возложил на него грехи всех нас».

Браунли, который занимался повторным частичным переводом «Руководства по распорядку», отмечает, что причиной существования Кумранской общины было намерение претворить в жизнь проповедь Исайи и «проторить в пустыне путь Божий, проложить прямую дорогу для Иеговы»; и что община стремилась увидеть себя в роли «слуги господня» из 53 главы Исайи. Ближе всего к этому подходит следующий отрывок из «Руководства по распорядку»:

Когда все это должно было свершиться в Израиле, то рещёно было учредить в истине Совет общины: как внешнее насаждение [ «отрасль наслаждения моего, дело рук моих» (Исайя, гл. 60, 21); «назовут их сильными правдою, насаждением Господа» (там же, гл. 61, 3)), как священный дом Израиля, как самое святое из учрежденного Аароном, дабы совершить искупление для земли и объявить об осуждении зла, и чтобы не было более порочности.

Интерпретируя "последний псалом Руководства, Браунли видит тройственную функцию Слуги Господня, с которым, по его мнению, община идентифицировала себя: свидетеля (пророческую), искупления (священническую) и осуждения (царственную). Реализация такой функции должна происходить в значительной степени через деятельность общины, но по большому счету она может быть осуществлена только Учителем Справедливости.

Отсюда — всего один шаг до Учителя Справедливости как мессии, который является «пророком, священником и царем». Духовное наследие Моисея и пророков, Аарона, Задока и первосвященников, Давида и «помазанных» царей Израиля и Иудеи — все это слилось воедино, чтобы возник «Помазанник Божий», который должен принести Царство Божие через свои страдания. Эта концепция могла еще не стать столь целостной к моменту написания Руководства, но если ее развитие двигалось в этом направлении, то что мешало ему успешно завершиться ко времени явления Иисуса?

Были и другие верования, но чтобы по-настояшему разобраться в их смысле и толковании, требуется еще большая исследовательская работа. Прежде чем закончить этот раздел, вспомним еще раз, что люди, о которых мы говорим, считали, что живут в самом центре истории, являются основными действующими лицами в драме, которая скоро должна завершиться. С современных позиций подобная экстремистская проекция национального выбора на историческую и космическую феноменологию представляется чрезмерно этноцентрической и нездоровой. Но необходимо видеть, что за такой позицией стояло осознание того, что движущими силами общества являются вина и грех, а также что грядут неизбежные последствия этого: Бог не сможет спасти даже свой избранный народ, если тот не сумеет откликнуться на его призыв к праведности.

Окружающий мир — сплошное зло. Алчность и жадность пронизывают его, ставя под сомнение целесообразность творения. Представляется совершенно очевидным, что такой мир должен быть уничтожен. И, пожалуй, вряд ли можно вообразить неизбежность этого уничтожения очевиднее где-либо, чем на берегах Мертвого моря. На четыреста метров ниже уровня Средиземного моря, между озером с «запертой, горькой водой» и дикими скалами, «голыми, торчащими, угрожающими», находятся те немногие в мире места, говорит в своем классическом описании Джордж Адам Смит, «где солнце палит так беспощадно. В этой жуткой долине на поверхность как будто выглядывает кусок преисподней, ада, освещенного ярким солнцем. Именно сюда фантазия примитивного человека поместила сцену страшного Божьего суда над человеческим грехом».

Он имеет в виду, разумеется, Содом и Гоморру и огонь, хлынувший на них с неба. Кстати, по мнению арабов, Гоморра находилась в Кумране; по-арабски названия и звучат почти одинаково. Глядя на это место, можно не сомневаться, что без катаклизмов здесь не обошлось. Мертвое море некогда называлось Асфальтовым озером. Действительно, битум здесь имеется в изобилии, есть и значительные запасы нефти. Геологическое прошлое Мертвого моря и расположенной выше долины, по которой течет Иордан, это особая история. За обширными перемещениями земной коры, происходившими в древности, последовали мощные землетрясения. В небе грохотали и сверкали молниями свирепые грозы. Все, что требовалось — это чтобы по времени совпали землетрясение с выходом на поверхность тысяч тонн нефти и грозовые разряды, воспламенившие этот поток. Поблизости можно встретить и пресловутые «соляные столбы», поскольку вода многих ручьев, впадающих в Мертвое море, насыщена сернистыми соединениями.

Здесь, на берегах озера Асфальтитис, как его некогда называли, и стоял Кумранский монастырь. «Нет, пожалуй, другого места на нашей земле, — говорит Джордж Адам Смит, — где бы Природа и История вступили бы в столь жестокий заговор, столь трагический спектакль обрел бы столь же жуткую театральную сцену… История Мертвого моря открывается Содомом и Гоморрой и завершается массовым кровопролитием Массады».

Впрочем, в промежутке между этими двумя событиями был период, когда всего несколькими километрами южнее, в Энгеди, вечная пустыня «расцвела, словно роза». Ирригация создала здесь хрупкий рай. Об этом знали кумранские монахи, которые верили в то, что наступит время, когда пустыни обратятся в плодородные земли. После жестоких времен, с пришествием Помазанника Божьего, когда «кривое распрямится, а неровное станет гладким», когда все сущее узрит «спасенье Господне», тогда даже здесь, на бесплодных мрачных берегах Мертвого моря, «у потока по берегам его с той и другой стороны будут расти всякие дерева, доставляющие пищу; листья их не будут увядать, и плоды на них не будут истощаться потому что вода для них течет из святилища» (Иезекииль, 47,12).

Такова была вера этих людей, сражавшихся во имя Иеговы и ожидавших помазанника в соответствии с пророчеством их Учителя Справедливости.

Что случилось с ессеями?

Римская оккупация Иудеи некоторое время проходила довольно спокойно. Римские правители были в меру справедливы, в меру алчны; во всяком случае, алчность их вряд ли превосходила запросы местных царей. За последним из рода Маккавеев, Антигоном, в 37 г. до н. э. последовал Ирод, которого называли Великим. Ирод воздвиг много прекрасных зданий, основал морской порт Цезарию и приступил к восстановлению Храма, которое, однако, не удалось завершить до 64 г. до н. э., то есть за шесть лет до того, как его снова разрушили. Когда Ирод скончался в 4 г. до н. э., было совсем немного людей, которые искренне скорбели об этом.

После Ирода царство была разделено. Антипа, который правил в Галилее, женился на супруге собственного брата, заслужив порицание Иоанна Крестителя, которого казнил. Когда он потерпел военное поражение от Ареты, отца его первой жены, изгнанной им, народ воспринял это как наказание за отсечение головы Иоанна. Правил он до 34 г. н. э.

В Иудее Архелай правил в течение десяти лет до 6 г. н. э., однако правление его было столь бездарным, что Август сместил его и превратил Иудею в римскую провинцию под властью прокуратора низкого ранга, подчинявшегося губернатору Сирии. Одним из прокураторов был Понтий Пилат, занимавший этот пост с 26 по 36 г. н. э., после чего был отозван и отправлен в ссылку в Гавл.

Напряженность между евреями и римскими правителями постепенно возрастала. Римляне были не в состоянии понять то, что представлялось им религиозным психозом фанатиков, евреи же не могли сносить то, что они считали кощунством. В итоге еврей презирал римлянина, а тот вел себя надменно по отношению к еврею. Пилат пришел в ярость, столкнувшись с сопротивлением евреев тому, чтобы в Иерусалим внесли римскую воинскую символику. Если везде это было в порядке вещей, то почему не сделать того же самого в Иудее? Что касается обвинений в идолопоклонстве, то у него не хватало ни терпимости, ни терпения. В условиях, когда ему пришлось выбирать между отступлением и более значительным кровопролитием, чем то, о котором он решился доложить в Рим, он предпочел отступить.

Император Калигула распорядился, чтобы его статуя была установлена в Иерусалимском храме. Он, правда, отозвал свой приказ в результате того, что его умолял об этом Ирод Агриппа, но, скорее всего, издал бы его снова, если бы не был убит. Агриппа, который умер в 44 г. н. э., был последним еврейским царем. После него Палестина находилась под прямым римским правлением. После того как губернатор Антоний Феликс неоднократно прибег к массовым распятиям, возникла секта сикариев, которые немало преуспели в покушениях на римлян, сделав для последних жизнь в Иерусалиме опасной. Феликс попытался, с одной стороны, подавить сикариев, но в то же время воспользоваться их услугами, чтобы умертвить первосвященника Ионафана, авторитет которого оказывал сдерживающее влияние, а гибель была трагической потерей. Преемником Феликса был Порций Фест, но он умер спустя всего два года.

Нам неизвестно, что происходило все это время в Кумране, да и вообще в партии ессеев. Но нам известно, что именно тогда возникло и стало развиваться движение, получившее название христианства, которое во многих отношениях, а именно с точки зрения доктрины, обрядов и организационных вопросов, было аналогично сектам ессеев и адептам «нового завета» в Кумране. К этому моменту (62 г. н. э.) христиане не были еще широко известны под нынешним названием; чаше всего их называли сектой назареев. К этому мы еще вернемся в следующей главе, а пока отметим, что сразу после смерти Феста, еще до прибытия нового губернатора, первосвященник Анания воспользовался случаем для того, чтобы убить Иакова, брата Иисуса и главу движения назареев, за что Анания был смещен Агриппой II.

Дела в Иудее были в это время не просто плохи; ситуацию можно было охарактеризовать как социальный распад. Бандитизм стал обыденным явлением; в тюрьме оставались только те, кто не мог позволить себе взяткой купить освобождение. Ответственного правительства больше не существовало. Гессий Флор, который «правил» с 64 по 66 г. н. э., перещёл от единичных убийств и массовым; в конце концов жители вышвырнули его из Иерусалима, где римский гарнизон сдался, но все равно был истреблен. Это было восстание и сигнал к войне.

Христиане, которые не видели для себя большой разницы между римлянами и священниками-саддукеями, бежали из Иудеи через Иордан и не принимали участия в еврейском восстании. Говорят, что среди ессеев тоже были такие, кто не желали сражаться, но о связи между этими двумя группами мы только можем строить предположения. Утверждения о том, что кое-кто из ессеев участвовал в боях, по крайней мере, в этом бунте, чаше всего основываются на свидетельстве Иосифа Флавия, который на самом деле говорил только о том, что кто-то из них героически перенес пытки.

В этой критической ситуации евреи сформировали чрезвычайное правительство и поручили Иосифу Флавию, которому суждено было больше прославиться как историку, чем как воину, возглавить оборону Галилеи. Он стойко сражался, но был разбит и перещёл на сторону римлян. Фарисеи, которые до этого момента находились у власти и пытались проводить политику умиротворения, были отброшены в сторону. Иосиф был фарисеем, и народ считал, что тот вел двойную игру, а потом и вовсе стал изменником. На волне гнева власть захватили отчаянные зелоты, и умиротворению пришел конец.

Если бы Израиль был един и его меньше разъедала коррупция, война не обязательно была бы безнадежным делом. Но в реальной ситуации шансов на успех не было. Иерусалим раздирала междоусобная вражда, евреи убивали евреев, по жестокости не уступая римлянам. В конце лета 70 г. н. э. загорелся внешний двор Храма, но бой продолжался прямо рядом с жертвенным алтарем. В конце концов, все было кончено; там, где Задок некогда приносил жертвы, где возводились один за другим храмы, теперь, в полном соответствии с пророчеством Иисуса, буквально «не осталось камня на камне».

В этом потоке злодеяний кумранские монахи вполне могли бы увидеть признаки того, что вот-вот наступит «День Иеговы» и приходит время появиться долгожданному мессии. Правда, луна еще не «облилась кровью» и звезды не попадали с небес, но смерть уже витала над головами злодеев, правивших в Израиле, так что пора бы Иегове поднять свою руку на этих киттим.

Может быть, они хотели дождаться самого последнего момента. Но когда стало ясно, что римляне вот-вот придут, они положили свои драгоценные рукописи в приготовленные кувшины и стали карабкаться с ними в пещеры. Здесь римлянам никогда не придет в голову искать. Зато когда-нибудь, когда кончатся бои, можно будет вернуться. Возможно, им казалось, что это произойдет совсем скоро. Конечно, скоро! Бог ждать не может, не то время! Начинается новая эра! Время уже пришло! Сыны Тьмы уже сказали свое слово. Теперь Иегова обязан выполнить свое обещание, те, кто сохраняли ему верность, не должны сомневаться А когда они вернутся, с ними вновь будет их сокровище — их рукописи, цена которых еще возрастет, когда во главе священной трапезы будет сидеть мессия Аарона и Израиля, в День Господа Иеговы, в День Царства Божия.


= ГЛАВНАЯ = ИЗРАНЕТ = ШОА = ИСТОРИЯ = ИЕРУСАЛИМ = НОВОСТИ = ТРАДИЦИИ = МУЗЕЙ = АТЛАС = ОГЛАВЛЕНИЕ =