А. Азимов Земля Ханаанская - родина иудаизма

Глава 8. ХАНААН ПРОТИВ ГРЕЦИИ

В клещах

Пока евреи находились в вавилонском изгна­нии, финикийцы жили на родной земле, но не усмирили свой нрав. Тир в результате длительной осады Навуходоносора пришел в глубокий упа­док, и на короткий период времени Сидон стал самым главным финикийским городом.

Когда персы низвергли империю халдеев, фи­никийцы, подобно евреям, встали на сторону пришельцев. Но в отличие от евреев у них име­лось кое-что действительно ценное, что они мог­ли предложить персам. Финикийцы были опыт­ными мореплавателями и обладали флотом, а Персия была сухопутной державой. Персы мог­ли бы научиться морскому делу (нет такого на­рода, который от рождения не способен управ­лять кораблями), но им легче было использовать финикийцев.

Итак, когда Камбиз, сын Кира, унаследовал в 530 г. до н. э. отцовский трон, у него сразу же возник план завоевать Египет. Он планировал напасть одновременно с суши и с моря: сам он поведет персидскую армию через Синай, а фини­кийский военно-морской флот тем временем доставит воинов к устью Нила, а если понадобится, то и вверх по реке.

Задача была нетрудной, и в 525 г. до н. э. Камбиз завоевал Египет после единственного сра­жения. Страну легко усмирили, и Камбиз не мог удержаться, чтобы не расширить свои завоевания дальше на юг или запад. Поход на юг вверх по Нилу в глубь Африки означал хождение в неиз­вестность, и после нескольких пробных попыток Камбиз от этой затеи отказался.

На западе все выглядело лучше. Расстояния были такими же большими, но их можно было преодолеть морем, а Средиземное море было зна­комо от края и до края, в отличие от джунглей Верхнего Нила. Здесь, однако, ему помешали не природа, а люди. Самым большим городом на западе от Египта был Карфаген, и, испугавшись, что Камбиз нацелился на этот город, финикий­ские адмиралы остановили продвижение. Они сообщили Камбизу, что не могут и не будут воевать против своих сородичей.

Без флота Камбиз не прошел бы на запад по Ли­вийской пустыне, и его завоевание Египта зашло в тупик. Не успев решить, что делать дальше, он скончался в 522 г. до н. э. Его наследник Дарий I (давший окончательное разрешение на восстанов­ление храма в Иерусалиме) держал Египет в сво­их руках, но не интересовался дальнейшими завоеваниями в Африке. Он мечтал о Европе, и здесь финикийцы готовы были служить ему с радостью.

Веками греки и финикийцы спорили, кто хо­зяин на Средиземном море. Греки удерживали восточную половину моря, а финикийцы — за­падную. Но теперь финикийцы поняли, что у них появился шанс — с помощью своих персидских работодателей — завладеть им целиком.

Сначала Дарий напал на те районы Европы, что находились севернее самой Греции, но рано или поздно столкновение с ней было неизбежным. В Персидскую империю входили ионические (греческие) города на восточном побережье Ма­лой Азии. Самым большим из них был Милет. В 499 г. до н. э. ионические города восстали и попросили помощи у материковой Греции, лежащей за Эгейским морем. Город Афины, чьей колони­ей изначально был Милет, откликнулся, прислав несколько кораблей, и на какое-то время греки оказались победителями.

Но это была отчаянная авантюра и не могла принести долговременный успех в борьбе с Дарием. Положение ухудшалось тем, что греки никак не могли объединиться (это было проклятием в их истории). Города ссорились, и некоторые из них отвели свои военно-морские силы. Дарий тем временем создал собственный флот, состоящий из финикийских кораблей, и в 494 г. до н. э. имен­но у Милета произошло морское сражение, в ко­тором греки, численно значительно превосходив­шие персов, оказались побежденными.

В результате Милет был захвачен и разграб­лен, и взор мстительного Дария обратился в сто­рону материковой Греции, главным образом Афин, откуда пришла помощь. Дарий использо­вал финикийские корабли и финикийских моря­ков для завоевания одного за другим островов в Эгейском море и подчинения себе регионов, лежащих непосредственно к северу от Греции, включая Македонию — грекоязычное царство в глубине суши за северо-западной оконечностью моря.

Небольшая карательная экспедиция высади­лась у Афин в 490 г. до н. э., но здесь Дарий понял, что недооценил задачу. Он не учел дей­ствий кавалерии, и в прямом бою с пехотинца­ми преимущество оказалось на стороне лучше во­оруженных греков. В битве при Марафоне, небольшой деревне, расположенной вблизи мес­та высадки персов, греки полностью разгроми­ли персидских захватчиков. Дарий скончался в 486 г., не успев отправить вторую и более мощ­ную экспедицию и оставив это дело на своего сына Ксеркса I.

В 480 г. до н. э., собрав большую и хорошо экипированную армию, Ксеркс пересек Геллес­понт и двинулся через Фракию на юго-запад в Грецию. Вся Северная Греция быстро оказалась в его руках, и, когда он проложил себе дорогу через узкий проход у Фермопил, афинянам при­шлось бежать. У греков не осталось ничего, кро­ме самого южного полуострова Пелопоннес, но и он не уцелел бы, если бы греческий флот был разбит. А именно греческий флот и являлся главной целью Ксеркса, ибо только он стоял между греческими городами и армией завоева­телей .

Греческие корабли, численно превышающие флот захватчиков, находились в узком проливе между островом Саламис и материковой частью Греции, точно на западе от Афин. Персам каза­лось, что греки находятся в ловушке, так как из пролива было только два выхода, и оба закрыты персидскими кораблями.

Но персы с финикийскими судами, которые служили им в качестве морского лезвия, были страшны грекам только в Малой Азии и в са­мой Греции. На западе, особенно в Италии и на Сицилии, стояли греческие города, успешно со­перничавшие с городами Греции, и они находились на достаточно безопасном расстоянии oт ве­ликой персидской мощи. Однако у западных гре­ческих городов имелся сильный враг по соседству. Этим врагом был Карфаген, город во всех отношениях финикийский, как и основавший его Тир, и он тоже был решительно настроен против греков.

Решающий момент в отношениях между грека­ми и карфагенянами наступил на Сицилии. К тому времени уже более полувека два этих наро­да владели противоположными частями острова: греки — восточной, карфагеняне — западной, и между ними шла постоянная вражда. Беспорядоч­ная война не приводила к определенным резуль­татам, по в 480 г. до н. э. у политиков Карфагена появился отличный шанс.

Удобный момент настал частично благодаря тому, что западным греческим городам, как и во­сточным, почти никогда не удавалось объединить­ся даже перед лицом общего врага. На Сицилии, например, не ладили между собой два греческих города, Акрагас (современный Агридженто) и Гимера. Акрагас стоял в центре южного берега острова, Гимера — посередине северного. Города разделяли примерно пятьдесят миль, а рядом проходила западная граница греческой части ос­трова. Дальше на западе греков не было, только карфагеняне.

Военное счастье улыбнулось Акрагасу, и Гиме­ра была побеждена. Вожди Гимеры, лишившие­ся власти, не смогли придумать ничего лучше, как пожаловаться враждебному Карфагену, а тот обрадовался такому предлогу. Он смог не только двинуться на восток, громко заявив, что этим са­моотверженным шагом восстанавливает справед­ливость, но сделать это в кульминационный момент кризиса, переживаемого Грецией. Персид­ские войска устремились в Грецию, поэтому она никак не могла помочь сицилийским грекам. В то же время, когда Карфаген двинулся на восток Сицилии, греческие города на Сицилии не могли помочь материковой Греции.

Вполне вероятно, что враги греков на запа­де и востоке тщательно согласовали свои дейст­вия, потому что и те и другие оказались в боль­шом выигрыше. Фактически мы можем рассмат­ривать события 480 г. до н. э. как проведенный народами Ханаана гигантский маневр в виде «клещей», то есть удар был нанесен одновре­менно по грекам с тыла и с фронта: Тир — с востока, Карфаген — с запада на расстоянии 500 миль от него. Неплохо для военной науки того времени.

Карфагенский флот под командованием Гамилькара доставил громадную армию на базы Восточной Сицилии и направил ее к Гимере, без­работные вожди которой просили о помощи. С противоположной стороны туда подошли гречес­кие войска из самого могущественного греческо­го города Сиракузы.

Было ясно, что решающая битва на суше про­изойдет у Гимеры и примерно в то же самое вре­мя, что и решающая битва на море у Саламиса. Впоследствии волнующие рассказы греков об этом событии утверждали, что оба сражения про­изошли в один и тот же день — предположитель­но 20 сентября 480 г. до н. э.

Что же произошло? На востоке персидский флот подошел незаметно, чтобы атаковать и раз­громить греческий флот, на почетном правом фланге впереди шли финикийские корабли. Но, как и при Марафоне десять лет назад, персы просчитались. При такой узкой линии фронта на море количество кораблей не имело большого зна­чения, многочисленные персидские корабли ме­шали друг другу. Кроме того, греческие корабли оказались более маневренными, а греческие вои­ны лучше вооруженными.

Афинские моряки выбрали в качестве жертвы финикийцев. Двигаясь быстро, они ловко отреза­ли их от остальной боевой позиции и вынудили прижаться к берегу. Греческие корабли выигра­ли по всей линии фронта, и этот день закончил­ся для них великой победой. Персидский флот — финикийские корабли и все остальные — был уничтожен.

На западе, согласно рассказам греков, Гамилькар решил накануне битвы принести жертву бо­гам своих греческих врагов, чтобы заставить их лишить поддержки своего народа. Он послал за группой дружественно настроенных греков, кото­рые должны были проследить, правильно ли он проводит церемонию жертвоприношения. Власти Сиракуз откликнулись на эту просьбу, и группа сиракузских всадников отправилась в лагерь карфагенян под видом тех, кто должен был помочь с приношением жертвы. Сиракузцам позволили войти в лагерь, и у самого алтаря, где предпола­галось осуществить жертвоприношение, они уби­ли Гамилькара, устроили панику и подожгли кар­фагенские корабли. Это стало сигналом к началу сражения, сражение у Гимеры закончилось абсолютной победой греков.

Так что ханаанские «клещи», охватившие Гре­цию с суши и моря, не защелкнулись. Греки ока­зались теперь независимым и процветающим на­родом и создали такую цивилизацию, какой доселе мир никогда не видывал.

Сицилия

Можно было бы предположить, что после по­беды греков у Гимеры всех карфагенян выгонят и с Сицилии, но этого не произошло. Как всегда, греческие города не смогли договориться, поэто­му карфагенянам удалось удержать свои крепос­ти на западе Сицилии. Но почти семь лет они только этим и довольствовались, и, бросив все силы на море, карфагеняне заменили восточных хананеев из Тира в роли великих морских авантюристов того времени.

Существует предание, что они посылали экс­педицию за Гибралтарский пролив под командо­ванием адмирала Ганно, который, возможно, был сыном Гамилькара, погибшего в сражении у Ги­меры. Целью Ганно были исследование и колони­зация западных берегов Атлантики. Вполне воз­можно, он прошел мимо Канарских островов и добрался до Гвинейского залива. Видимо, он на­правился на восток вдоль южных берегов Африканского континента, предполагая, что вернется в Красное море. Когда в районе Камеруна выяс­нилось, что они вновь двигаются на юг, он бро­сил эту затею и вернулся в Карфаген. Другой карфагенский флот под командованием Гимилко исследовал Атлантическое побережье Испании, и в некоторых преданиях рассказывается, что он продвинулся далеко на запад в тот район, кото­рый мы сейчас называем Саргассовым морем.

Пока Карфаген благоденствовал, греческие го­рода на Сицилии продолжали враждовать. У за­падной оконечности острова такая же ситуация, в которой когда-то оказались Акрагас и Гимера, сложилась теперь между Селинусом и Сегестой. Первый город находился на северном берегу, а второй - на южном. Близость карфагенских баз не мешала им непрерывно воевать. Сегеста, буду­чи слабее, искала помощи извне.

Она обратилась к Афинам, обладавшим в то время самой большой морской мощью в Греции и ведущим борьбу не на жизнь, а на смерть со Спартой. Афинам показалось, что победа на Си­цилии и создание там опорных пунктов обеспечит им важные источники снабжения. Но для этого надо было одержать победу над Сиракузами, под­держивавшими Спарту. В 415 г. до н. э. афиня­не отправили свои экспедиционные силы воевать против Сиракуз. Афинские войска потерпели по­ражение, и Афинам уже не суждено было оправиться .

Положение Сегесты ухудшилось. Афины ее бросили, и Сиракузы, поддерживаемые Спартой, стали ее врагами. Не было ни одного греческого города, к которому Сегеста могла обратиться, поэтому в 409 г. до н. э. она попросила о помо­щи Карфаген. Одним из главных карфагенских лидеров в то время был Ганнибал, внук Гамилькара, погибшего в Гимере. Под его влиянием Кар­фаген согласился помочь.

Экспедиционные силы карфагенян высадились в Мотии, хорошо укрепленном пункте, который они организовали на самой западной оконечнос­ти Сицилии. Оттуда они двинулись к Селинусу и застали город врасплох. После нескольких дней уличных рукопашных боев (помощь из Сиракуз запаздывала) город был захвачен и разрушен, население вырезано или взято в рабство.

Это не все, что сделал Ганнибал. Из Селинуса он повел своих людей на Гимеру, расположен­ную в шестидесяти милях к северу. Три четверти века назад там погиб его дед, и ему хотелось отомстить. Положение у него, конечно, было невыгодное, так как, в отличие от Сиракуз, он не имел флота (флот остался у Мотии). Но сиракузский флот находился в греческих водах, помогая спар­танцам в борьбе против слабеющих Афин. Его призвали на помощь, и какое-то время казалось, что он сможет снять осаду с Гимеры. Но Ганни­бал нанес отвлекающий удар в сторону Сиракуз, и греческие корабли поспешили на восток, чтобы защитить свой город. До того как они вернулись, Гимера была захвачена и уничтожена. Согласно позднейшему греческому преданию, Ганнибал, чтобы успокоить душу своего деда, принес в жер­тву по всем правилам религиозных ритуалов три тысячи пленников на том самом месте, где погиб Гамилькар.

Выполнив свою задачу, Ганнибал вернулся в Карфаген. Однако успех кружит голову, карфа­геняне захотели большего. В 407 г. до н. э. Ган­нибала вместе с кузеном Гимилко опять посылают на Сицилию. Самым западным греческим горо­дом, который все еще держался, был Акрагас, расположенный в 45 милях юго-восточнее разва­лин Селинуса. В 406 г. до н. э. Акрагас оказался в осаде, и во время этой осады Ганнибал умирает.

Дальше вся осада свелась к вопросу снабжения сиракузскими кораблями граждан Акрагаса и кар­фагенскими кораблями осаждавшей его армии. Спустя девять месяцев победили осаждавшие, и Акрагас был взят. Следующей целью была Гела, тоже на южном берегу Сицилии в 40 милях восточ­нее Акрагаса. Она была захвачена в 405 г. до н. э., а вместе с ней и Камарина в 20 милях от нее.

Непрерывная череда побед карфагенян вела к росту недовольства среди жителей Сиракуз, ко­торые уже почти поверили, что их военачальники либо бездарные, либо продажные, либо и то и другое вместе. В обстановке такого брожения умов во главе инакомыслящих встал некий Дио­нисий, гражданский чиновник и пользовавшийся успехом оратор. Вскоре путем интриг ему уда­лось отправить этих военачальников в отставку и занять высший пост.

Предотвратить потерю Гелы и Камарины Ди­онисий не смог, но он понял, что нужна передыш­ка, и в 405 г. до н. э. подписал договор с Карфа­геном, признав его завоевания и отдав ему запад­ную треть острова. Карфаген, естественно, был удовлетворен и угомонился. Именно на это Дио­нисий и рассчитывал: за видимость капитуляции он получил необходимое ему время.

Дионисий построил укрепления в гавани Си­ракуз и сплотил своих приверженцев. Он заста­вил замолчать всех недовольных в городе и взял в свои руки управление соседними городами. Он набрал наемников, создал армию, отдельные ча­сти которой обучались координации боевых дей­ствий, и первым использовал катапульты, изобретенные, кажется, на его верфях. Катапульта могла метать крупные камни на большие рассто­яния и оставалась самым смертоносным артилле­рийским орудием до изобретения пороха. А это означало, что Дионисий мог вести осаду крепост­ных стен гораздо эффективнее, чем другие. С та­кой армией и флотом, выросшим численно и качественно, Сиракузы стали самым сильным го­родом в греческом мире.

В 398 г. до н. э. Дионисий был готов. Во гла­ве самой большой греческой армии, которую ког­да-либо видела Сицилия, — 80 тысяч пеших во­инов и свыше 3 тысяч всадников — он двинулся на запад, заставляя карфагенян быстро отступать в свой самый дальний опорный пункт Мотию. Вокруг Мотии греческая армия развернулась и организовала позиции для ведения осады.

Мотия фактически была островом посреди ве­ликолепной гавани, и карфагеняне были уверены, что, если хорошо обороняться, противнику ее никогда не взять. Они не знали, что у Дионисия есть катапульты. Все, что требовалось Диони­сию, — это найти способ доставить их поближе к фортификациям, и для этого он начал сооружать мол, то есть засыпать участок моря, чтобы орга­низовать сухопутную дорогу между Сицилией и этим маленьким островом. По ней он и собирал­ся протащить свои катапульты.

Когда карфагенский флот попытался прорвать блокаду острова, Дионисий применил свои ката­пульты, и под градом тяжелых камней изумлен­ные моряки пришли в полное замешательство и запаниковали. Их кораблям пришлось уйти.

Наконец мол был построен, и катапульты до­ставлены. Вместе с ними появились и высокие ле­стницы, которые можно было приставлять к сте­нам, и с их вершины вооруженные люди могли метать свои снаряды за стены крепости. Но Мо­тия не сдавалась, пока одна внезапная ночная атака воинов Дионисия не привела к успеху. Кре­пость покорили, а ее защитников либо убили, либо продали в рабство.

Карфагенянам остался лишь кусочек северо-­западного берега Сицилии с давнишним опорным пунктом Панормусом (нынешний город Палермо) и его союзником Сегестой. Когда Мотия пала, казалось, им тоже не устоять, но наступила зима. Дионисий возвратился в Сиракузы, чтобы подго­товиться к будущей кампании, а Карфаген тем временем энергично взялся за дело. Новые экспедиционные войска под командованием Гимилко высадились в Панормусе и выступили в поход.

Карфагеняне расположились в северо-запад­ной части острова. Приблизительно в четырех милях южнее опустошенного островка Мотия Гимилко основал город Лилибаум, построил вокруг него укрепления и превратил его в более мощ­ный, чем Мотия, опорный пункт.

Затем Гимилко двинулся на восток прямо к Сиракузам и осадил этот город. Дионисий, каза­лось, был не в силах остановить его. Он владел искусством осады и был специалистом по внезап­ным атакам, но сражение на открытом простран­стве было ему не по плечу. Несмотря на внутрен­ние беспорядки, Дионисию удавалось сохранять контроль над гражданами Сиракуз и ждать. В конце концов ряды осаждавших начали редеть из-за эпидемии чумы, а к тому времени Дионисий был готов к внезапной атаке на суше и на море. И это отлично сработало. Сухопутная армия Гимилко и его флот оказались разбитыми, и карфа­геняне бежали на запад. На этом в 392 г. до н. э. закончилась первая война Дионисия с карфагеня­нами. Они остались на узкой полосе западной оконечности острова в районе своего опорного пункта в Лилибауме, а всю остальную террито­рию Сицилии теперь контролировал Дионисий.

Это означало, что Дионисий стал достаточно сильным. Он отправил войска на носок итальян­ского «сапога» и к 387 г. до н. э. завладел им по­чти полностью. Он основал колонии и торговые поселения по берегам Адриатического моря, при­чем одно из них далеко на севере — в районе со­временной Венеции. В 380-х гг. до н. э. можно было бы уже говорить о существовании Сиракузской империи, но Дионисий стал чересчур самоуверенным. В 383 г. до н. э. он попытался захватить Сегесту. Поскольку этот город четверть столетия находился под властью карфагенян, Кар­фаген отправил туда свои войска. В 379 г. до н. э. Дионисий потерпел серьезное поражение вблизи Панормуса и вынужден был просить мира, за­платить огромную контрибуцию и позволить карфагенянам распространить свою власть на 30 миль на запад вдоль всей границы.

И снова Дионисий готовится к реваншу. В 368 г. до н. э. он начал воевать с карфагенянами в последний раз. Он двинулся на запад к самой оконечности острова и опять начал осаду нового мощного укрепленного пункта карфагенян — Лилибаума. Но удача отвернулась от него. Лилибаум взять не удалось, и Дионисий вынужден был беспомощно сидеть на берегу и наблюдать, как карфагенские корабли уничтожают его флот. Ес­тественно, ему пришлось просить мира и спасать все, что еще можно было спасти.

Даже при этом он получил последнюю толику славы. Видимо, Дионисий был трагическим по­этом, и не без таланта. Зачастую он выступал со своими поэтическими произведениями на различ­ных состязаниях, устраиваемых в Греции, но ни­когда не получал первую премию, хотя иногда занимал третье место, а иногда даже второе. И вот, когда поражение при Лилибауме стало для него очевидным, ему сообщают, что одна из его драматических поэм «Искупление Гектора» полу­чила первую премию. Это, видимо, компенсиро­вало все неудачи. Под угрозой поражения он устроил-таки грандиозное празднование, на кото­ром выпил гораздо больше положенной нормы. Почти сразу после этого он заболел и умер, пре­доставив сыну подписывать мирное соглашение.

Сын нe мог справиться с управлением Сираку­зами и доминионами на Сицилии и в Италии. Сицилия погрузилась в пучину хаоса и анархии, и недолго просуществовавшая империя Дионисия распалась. Карфагеняне усугубляли положение тем, что поддерживали распри между греками, всегда используя разногласия таким образом, что­бы обеспечивать постоянные беспорядки и сла­бость своих врагов.

К 334 г. до н. э. на греческой части Сицилии царил хаос. Каждый город имел собственного во­енного тирана, и все были готовы призвать на помощь Карфаген. Карфагенские войска вели осаду Сиракуз, а распри между греками факти­чески им помогали. Сиракузам пришлось обра­титься за помощью к греческому городу Корин­фу, чтобы тот прислал им способного воена­чальника, вокруг которого могли бы сплотиться различные партии. И такой человек нашелся. Им оказался Тимолеон, храбрый воин и неисправи­мый идеалист. Он согласился навести порядок на Сицилии и во главе тысячи человек отправился на десяти кораблях в Регий, на кончик итальян­ского «сапога». Там его встретил вражеский кар­фагенский флот, потребовавший, чтобы он вер­нулся в Коринф. Тимолеон попросил обсудить этот вопрос с городским советом Регия. Пока Ти­молеон с помощью всевозможных парламентских хитростей откладывал эту дискуссию, его корабли ушли. А он ускользнул как раз вовремя, что­бы успеть на последний корабль, готовый к от­плытию. Карфагеняне, спохватившись, бросились в погоню, но его уже след простыл.

Оказавшись на Сицилии, Тимолеон начал пла­номерно укреплять власть за счет тех греческих лидеров, которые умиротворяюще действовали на карфагенян. Он умело объединял вокруг себя греческих патриотов до тех пор, пока осаждавшие Сиракузы карфагеняне, напуганные, что греки, бывшие на их стороне, могут в любой момент присоединиться к грекам, воюющим против них, не решили уйти. Тимолеон оказался властителем всех Сиракуз и начал приводить к власти против­ников карфагенян в других греческих городах.

Карфагену надо было что-то предпринимать, и в 339 г. до н. э. на Сицилию послали крупные эк­спедиционные силы. Позднее греческие докумен­ты сообщали о 70 тысячах человек, но, вероятно, они преувеличивали. Тимолеон вряд ли дал бы карфагенянам дойти до Сиракуз. У него был единственный выход: поспешить на запад с теми силами, которые удастся собрать, и надеяться сдержать натиск карфагенян. По численности его армия значительно уступала карфагенской, но удача оказалась на его стороне. Греки достигли возвышенности, откуда просматривалась река Кримис — всего в 40 милях восточнее Лилибаума, — когда реку окутывал туман. Следователь­но, они не могли видеть карфагенских войск, сто­явших у реки, но и карфагеняне не видели греков на возвышенности.

Карфагеняне начали переходить реку вброд, не зная, что делают это в присутствии противни­ка, и, когда туман рассеялся, часть войск уже пе­реправилась. На греческом берегу оказались ка­валерия и элитные отряды, но основные силы еще оставались на другом берегу. Тимолеон сразу же оценил ситуацию и отдал приказ о наступлении.

Греки численно превосходили ту часть карфа­генских войск, которая была в пределах их досяга­емости, и уничтожили ее. К тому времени, когда основной массе карфагенян удалось перебраться через реку, разразилась ужасная гроза с сильным восточным ветром. Карфагенян постепенно оттес­няли назад к раздувшейся от ливня реке, и, когда они в конце концов обратились в бегство, многие нашли свою смерть в бурном потоке. Это была пол­ная победа войска Тимолеона.

Тимолеон мог бы попытаться совсем выгнать карфагенян с Сицилии, но успех не вскружил ему голову. В тылу еще оставались враждебные груп­пировки, и любая неудача, даже временная и не­большая, разрушила бы все, что ему удалось сде­лать. Поэтому он вернулся на восток и продолжил объединять греческие города в мирный союз. Ког­да эта задача была выполнена, он не попытался стать тираном, а ушел на покой и вскоре умер.

Интерлюдия

В то время как власть хананеев в образе горо­да Карфагена оставалась безраздельной в Запад­ном Средиземноморье и они постоянно оккупиро­вали греческую часть Сицилии, их ханаанская родина продолжала мирно жить и процветать под владычеством персов. Персидские цари по-прежнему использовали финикийский флот, который поддерживал бурление мелких войн в материко­вой Греции, чтобы не допустить чрезмерного уси­ления греческих городов. Поэтому финикийские города были весьма полезны персам, и они пре­доставляли этим городам множество привилегий, включая самоуправление под властью собствен­ных царей.

Но Персидская империя переживала период ослабления, и греческие армии скитались по Ма­лой Азии, как им заблагорассудится, ни в грош не ставя власть персов и умаляя тем самым ее престиж. В 404 г. до н. э., когда умер персидский царь Дарий II, Египет использовал благоприят­ный момент, чтобы покончить с господством Пер­сии и снова установить местное правление

Образец такого правления сохранился в западных персидских провинциях в Азии. Поскольку центральное правительство не смогло защитить Малую Азию от греков, эти провинции откололись и стали обходиться без посторонней помощи. Ар­таксеркс II, сменивший на троне Дария II, каза­лось, наблюдал за распадом Персидской империи.

Но в 359 г. до н. э. он скончался, и царем стал его сын Артаксеркс III, правитель совсем иного типа. Энергичный и волевой, он сразу же решил возродить персидское могущество, восстановив центральную власть над чересчур самостоятель­ными региональными наместниками. Он приказал им распустить свои армии (состоявшие в основ­ном из греческих наемников) и вместе с теми, кто подчинился, напал на тех, кто этого не сделал. После этого он приступил к новому завоеванию Египта. В 351 г. до н. э. первая его попытка, наспех подготовленная, оказалась неудачной и, воз­можно, ухудшила ситуацию, потому что привела к восстанию финикийских городов. Одним из руководителей этого восстания был Теннис, царь Сидона.

Неустрашимый Артаксеркс III готовился от­править на запад еще более грозную и внушитель­ную армию. В 345 г. до н. э. приготовления за­кончились, и армия двинулась в поход. И здесь у Тенниса сдали нервы. Он тайно послал своих эмиссаров на переговоры с захватчиком. Его пре­дательство погубило общее дело финикийцев, но не смирило гнев Артаксеркса. Сидон был взят, а Тенниса, хотя он и переметнулся и послед­нюю минуту на сторону персов, казнили. Затем в 343 г. до н. э. Артаксеркс продолжил завоева­ние Египта, и на короткий период Персидская империя вновь оказалась сильной.

В это беспокойное время евреи, теснившиеся вокруг Иерусалима во внутренней части региона, избежали каких бы то ни было неприятностей. Они не присоединились ни к одному восстанию и не вмешивались в политику. То была интерлю­дия — перерыв, в течение которого еврейский народ существовал, казалось, в затворничестве, удаленный от всего мира. Второй храм стоял, а линия первосвященников, прерванная со времен Задока, продолжала исполнять свои обязанности. Иешуа, первосвященника, который был главным при освящении Второго храма, сменил его сын Иоаким, а за ним шли Эльяшив, Иоиада, Ионатан и Иаддуй.

В более поздние века ходили истории об опас­ностях, которым подвергались евреи за тот почти двухсотлетний период, пока в Иерусалиме прави­ли эти первосвященники. Возможно, такие рас­сказы возникли под влиянием воспоминаний о мстительных воинах Артаксеркса, пронесшихся по побережью, уничтоживших финикийские горо­да и завоевавших Египет. Так, библейская Книга Эсфири рассказывает об угрозе уничтожения ев­реев во времена царствования Ксеркса I; апокри­фическая Книга Юдифи говорит о нападении на Иудею армии под предводительством военачаль­ника по имени Олоферн — так звали одного из военачальников Артаксеркса. Однако и Книга Эсфири, и Книга Юдифи представляют собой беллетристику и ни в коей мере не отражают ни единого исторического факта.

Последнее противостояние Тира

Но грозовое облако сгущалось над Европой. Македония, царство на севере Греции, наращива­ла свое могущество. До 356 г. до н. э. она оста­вила минимальный след в истории, но в том году, когда Артаксеркс III только начинал править Персией, к власти в Македонии пришел новый царь Филипп II. Он реорганизовал македонскую армию и ввел «фалангу» — выстроенные в колон­ну тесно сомкнутые шеренги хорошо вооружен­ных воинов, которых постоянной муштрой обучи­ли безупречному владению длинными копьями, так что весь отряд представлял собой ощетинив­шегося дикобраза.

Мало-помалу, где подкупом, где обманом, а где и военными действиями, когда все прочие способы не давали результата, Филипп захватил власть над Грецией. К 338 г. до н. э. он стал при­знанным вождем всей материковой части страны, за исключением ныне бессильной Спарты. Это было как раз в те времена, когда убили Артаксер­кса III и Персия переживала период споров о престолонаследии.

Филипп II планировал использовать объеди­ненные греческие силы в союзе с его великолеп­ной македонской армией для нападения на Персидскую империю, но в 336 г. до н. э. его тоже убили. На этом все могло бы и закончить­ся, если бы трон не унаследовал его сын Алек­сандр. Ему исполнилось двадцать один год, и он стал одним из великих полководцев всех времен, которому вскоре присвоили титул Александр Ве­ликий.

Действуя быстро, молодой Александр усмирил все племена и города, которые восприняли смерть Филиппа как сигнал к восстанию, и в течение года он полностью восстановил то могущество, которым обладал Филипп, и был готов перепра­виться в Малую Азию и напасть на Персию, ко­торой теперь управлял дружественно настроен­ный, но слабый монарх Дарий III.

В 334 г. до н. э. Александр привел свою армию в Малую Азию и разгромил войска местных про­винций. Зима и следующее лето ушли на то, чтобы пересечь Малую Азию, и затем в октябре 333 г. до н. э. он нанес поражение большому персидскому войску в юго-восточной части этого полуострова. Дарий III бежал в долину Тигра — Евфрата.

Александр не стал его преследовать. Сначала он хотел обезопасить полностью Средиземномор­ское побережье — не оставить там ни одного фло­та, который мог бы угрожать его коммуникаци­ям. Для этого нужны были финикийские города. Поначалу все шло хорошо. Финикийские города не забыли жестокого завоевания Артаксерксом, происшедшего десять лет назад, и не собирались приносить себя в жертву ради Персии. Они с го­товностью сдались Александру, и с ними обо­шлись милостиво.

Однако жители Тира думали по-другому. У Александра была небольшая армия, и, казалось, ему не устоять, если Персия обратит на него всю свою мощь. Тир не собирался стать свидетелем еще одного реванша Персии после того, как она расправится с Александром. Кроме того, Алек­сандр не имел флота, а что он мог сделать с Ти­ром без флота? Ведь два с половиной столетия назад Навуходоносор, не имевший флота, тринадцать лет осаждал Тир и потерпел неудачу.

Поэтому Тир пытался играть на противопо­ложных интересах. Он предложил Александру такой вариант: город подчинится, но только формально, и фактически не позволит ему ввести свой военный контингент. Царь Тира Азумилкос послал своих депутатов, которые должны были передать это предложение и просить Александра пройти мимо.

Однако это никак не устраивало Александра. Ему нужен был город и военно-морская база; ему нужен был контроль над финикийскими корабля­ми. Поэтому он попросил разрешения войти в го­род, но получил отказ.

Тогда в декабре 333 г. до н. э. Александр начал осаду Тира. В непрерывной череде побед он приобрел немалый опыт, но предстояло наби­раться опыта и дальше, ибо осада Тира оказа­лась для Александра самой трудной задачей. У него не было флота, а Тир имел множество ко­раблей. Жители Тира могли постоянно обеспечи­вать себе снабжение и «переждать» осаду Алек­сандра, но чем дольше ждал Александр, тем вероятнее становилась опасность, что Карфаген присоединится со своими кораблями к флоту родного города, а персы энергично возьмутся за освобождение Тира.

У Александра был только один выход. Ему пришлось строить насыпь длиной полмили, что­бы связать Тир с сушей, как это сделал Диони­сий у Мотии шестьдесят пять лет назад. Тир стоял ближе к суше, чем Мотия, но море здесь было глубже, а Тир сильнее. Полный решимости Александр приступил к строительству насыпи, а жители Тира тем временем готовились помешать этому строительству. Первая попытка Александ­ра была сорвана пятью кораблями и вылазками граждан Тира. Александр начал строить насыпь побольше и пошире, ее легче было защищать.

Хотя он мог в итоге остаться без нее, этого не произошло благодаря неспособности финикий­ских городов действовать в союзе друг с другом. Когда корабли финикийского флота, на которых служили граждане уже подчинившихся Алексан­дру городов, услышали эту новость, они перешли на сторону Александра. Тир оказался на море в меньшинстве. И Карфаген не смог пробиться, чтобы вовремя прийти на помощь.

Жители Тира, тем не менее, и не думали сда­ваться. Они вывезли из города сколько смогли женщин и детей и отправили их в Карфаген. Не имея возможности воевать на море, они пригна­ли весь оставшийся флот к городу и приготови­лись к изнурительной обороне.

Шаг за шагом Александр прокладывал себе путь. Насыпь была построена. Осадные орудия подтащили к стене и начали атаковать, пробивая в ней брешь. Жители Тира сопротивлялись с не­человеческим мужеством. Но в конце концов, в августе 332 г. до н. э. остатки города были за­хвачены и девятимесячная осада закончилась.

Восемь тысяч тирских жителей были убиты, 30 тысяч проданы в рабство. Сам город уцелел и после этого даже временами процветал, но уже никогда не мог действовать независимо или само­стоятельно воевать. Не было больше у Тира и царя; Азумилкос стал последним.

Тир даже перестал быть островом. Море заили­валось вокруг построенной Александром насыпи, и теперь на мысе стоит скала шириной в милю. С уходом с исторической сцены независимых фини­кийских городов от древнего Ханаана остался толь­ко далеко за морем гордый и сильный Карфаген.

Что касается Александра, то он мог двигаться дальше. С флотом, находившимся под его командованием и не доставшимся персам он мог про­должить свой путь на юг, чтобы захватить то, что осталось от средиземноморских провинций. Он предполагал, что не встретит сопротивления и, разумеется, не столкнулся с ним в Иудее.

Вполне возможно, он прошел мимо Иерусали­ма, даже не подозревая о его существовании. Иосиф, еврейский историк, писавший четыре века спустя, рассказывает, однако, историю, которой нет ни в каких греческих отчетах и которая была придумана, чтобы поднять престиж Иудеи.

Он утверждает, что во время осады Тира Алек­сандр потребовал помощи от евреев, что само по себе невероятно, едва ли Александр нуждался в помощи крошечного, прозябающего в неизвестнос­ти города, и ему было отказано. После завершения осады Александр якобы собирался наказать Иеру­салим за это (стал бы он терять время, когда его манил Египет). За пределами Иерусалима, расска­зывает Иосиф, Александра встретил первосвящен­ник Иаддуй в полном облачении во главе группы священнослужителей. Александр спешился и по­клонился, пояснив своим людям, что он видел точ­но такую же картину во сне. Затем он мирно вошел в Иерусалим и оставил евреев жить по их законам. Было такое или нет, но поход Александра не зат­ронул Иерусалим.

А вот Газа преподнесла завоевателю неприят­ный сюрприз. Эта древняя крепость филистимлян в 150 милях от Тира была хорошо укреплена и имела большие запасы продовольствия. Командо­вал ею евнух по имени Батис, чрезвычайно пре­данный персам.

Город располагался на холме и в двух милях от моря, так что непосредственной помощи от флота (ныне принадлежавшего Александру) ждать не приходилось. Однако Александр не со­бирался оставлять у себя в тылу и эту цитадель. Он не мог тащить свои осадные машины через глубокие пески или вверх по крутому склону, по­этому подготовился к строительству прохода че­рез пески, как в Тире по морю.

Весь октябрь и ноябрь 332 г. до н. э. он стро­ил у крепостных стен валы. По ним протащил свои катапульты и другие осадные орудия. Меж­ду дырами, которые пробивали эти орудия, и подкопами образовались бреши, и город был взят штурмом. За этим последовала резня пострашнее, чем в Тире, ибо не ожидавший сопротивления Александр уже терял терпение. Существует даже предание, что он привязал храброго Батиса ремнями за пятки и протащил его живого за своей колесницей вокруг стен Газы.

Теперь Александр пошел в Египет, который капитулировал без борьбы. Он разгромил Дария в долине Тигра — Евфрата в 331 г. до н. э. и под­чинил себе всю огромную Персидскую империю.

В 324 г. до н. э. Александр вернулся в Вавилон, где занялся грандиозными проектами. Были пред­положения, что он попытается завоевать арабский берег или двинется на запад, чтобы взять Карфа­ген. Но если и были у него такие планы, они не осуществились. 11 июня 323 г. до н. э. Александр скончался от простуды в Вавилоне.