XXXIX

Антиной получил разрешение императора познакомиться с центральной частью страны. Его сопровождали многочисленные слуги и рабы. Среди последних находился верный раб императора, который обычно охранял самого Адриана. Император поручил ему заботиться о безопасности своего любимца.

Целью путешествия был город, лежавший на берегу Нила.

Антиной и Вер ехали на мулах впереди колонны.

– Мой Вер, – сказал Антиной, – будешь ли ты так добр, чтобы дать мне совет? Я невежественный юноша, выросший в бедности. Я не понимаю многого.

– Говори, – ответил претор, – я с моими скудными знаниями весь к твоим услугам.

– Недавно ты сказал, чтЬ мой долг встречать императора с радостным лицом, чтобы облегчить ему тяжкую ношу правления. Это так тяжело быть императором?

Вер окинул юношу проницательным взглядом.

– Об этом ты хочешь услышать от меня? Спроси Адриана, он лучше сможет ответить на твой вопрос.

– Хочу доверить тебе кое-что. Император сообщил мне о своем намерении усыновить меня и назначить меня своим наследником.

Вер испугался. Как верно рассудила Сабина! Но придворный, владеющий всеми уловками притворства, быстро справился с чувством глубокой горечи. Он приветливо сказал своему спутнику:

– Тебя нужно поздравить, Антиной, пожелать тебе счастья!

– Об этом я и хотел узнать от тебя: счастье ли быть императором?

– Счастье ли это? Нет большего счастья для возвышенных душ, чем достичь высшей власти, быть богом земли, знать, что весь мир у твоих ног, повелевать и господствовать над всем миром. Но не всякому посильна эта великая задача. Для малых душ власть – тяжкая ноша, которая делает их жалкими, несчастными.

– Объясни мне это.

– Император должен быть, в первую очередь, героем на войне, быть способным возглавить свои войска, чтобы победить и поработить врагов, умножить славу империи и ее блеск. Если же это ему не по силам, он теряет престиж, а тщеславные военачальники стремятся завоевать сердца солдат, чтобы свергнуть его. Мог бы ты, Антиной, вести армию на поле боя, составлять планы, мысленно разыгрывать битвы, разгадывать планы врага?

– Никогда!

– Император должен быть большим знатоком человеческих душ, должен видеть насквозь тех, кто его окружает: верны ли они ему. Он должен уметь отличить правду от фальши, любовь от притворства, должен видеть насквозь льстецов и не подпускать к себе предателей. Разбираешься ли ты в людях, Антиной?

– Я никого не вижу насквозь и всем доверяю.

– Властелин великой империи, состоящей из многих стран, должен точно знать все ветви управления, чтобы доверять должности достойным людям. Если он не знает этого, он разрушает империю и сам подстрекает провинции к восстанию. Сам же он становится игрушкой в руках бессовестных людей, которые толкают его на подлости и жестокости. Этим он пробуждает ненависть к себе и навлекает на себя месть. Так пал Калигула, так пал Нерон, так пал Домициан от кинжала вероломного убийцы. Но прежде чем найти свою смерть, им приходилось дрожать за свою жизнь, день и ночь пребывая в смертельном страхе. Есть ли жизнь более жалкая и ужасная, когда смертельный страх отравляет всякое наслаждение и радость?

– Нет, нет, я не хочу быть императором! Я буду просить Адриана отказаться от этих планов.

– Глупое дитя, слышал ли ты когда-нибудь, чтобы просьбами удалось склонить Адриана отказаться от принятого им решения?

Ангиной молчал. Он знал, что претор прав.

Так они ехали молча, пока Ангиной не попросил:

– Дай совет, мой Вер, как избежать этой ужасной судьбы?

– Если тебя пугает возможность стать богом на земле, воспользуйся преимуществом, которое есть у человека перед богами.

– Я не понимаю тебя.

– Каждый человек имеет право выйти из ряда живых, как только небытие покажется ему приемлемее бытия, и он пожелает призвать смерть. Боги же не могут умереть. В этом преимущество человека.

– Ты советуешь мне...?

– Я ничего тебе не советую, я лишь даю ответ на заданный мне вопрос.

Путешественники прибыли в город, где они переночевали. На следующее утро явился гонец от императора, претора отзывали в Александрию. Сабина требовала его к себе.

Антиной попрощался с Вером. Юноша провел бессонную ночь. Ужасные картины тревожили его воображение. Он видел обнаженный кинжал убийцы, перед его глазами стояли все те бедствия, которые столь красочно описал ему накануне претор. Вместе с рабом Мастером он отправился на прогулку по берегу Нила. Перед ним лежала широкая, живописная река. Синяя вода искрилась в лучах солнца.

– О, – подумал Антиной, – как красиво! Как, должно быть, прекрасно найти здесь конец всех страданий и горестей!

На берегу лежала ладья, Антиной столкнул ее в воду и прыгнул в нее. Юноша уже держал в руках весла, когда Мастор крикнул ему:

– Господин, что ты делаешь?

– Передай привет императору, – прокричал в ответ Антиной, – он больше не увидит меня.

– Остановись, несчастный, вернись! – крикнул раб и бросился в другую лодку. Но ладья Антиноя летела все быстрее и быстрее, гонимая мощными ударами весел.

Несмотря на все усилия, Мастеру не удалось приблизиться к лодке, которую он преследовал.

Так в дикой гонке оба достигли середины реки. Раб увидел, как весла Антиноя пролетели в воздухе, юноша бросился в волны.

В это время в Лохиас прибыли представители египетских жрецов, чтобы принести императору присягу на верность. С собою они принесли дар: сто тысяч золотых монет.

Когда императору доложили о прибытии делегации, он велел облечь себя в пурпур и направился в зал, чтобы там, окруженный придворными, принять прорицателей и жрецов из храмов долины Нила, слушая, как они провозглашают его сыном бога солнца, а также заверить их в своем милостивом отношении к религии, хранителями которой они являются. Он согласился осчастливить и освятить своим посещением храмы небожителей, которым они служат.

Затем жрецы вручили ему украшенный золотом и драгоценными камнями ларец. Адриан благосклонно принял его, радуясь дорогому подарку.

Но вот в зал вбежал Мастор. Его волосы были растрепаны, на лице лежало выражение ужаса.

– Цезарь, – закричал он, – твой Ангиной...

– Что случилось, что случилось? – спросил император с испугом.

– Он покончил с собой.

Император вскочил с трона, сорвал с себя пурпур, разорвал его в клочья и стал бегать по залу, как безумный. Он схватил ларец и с нечеловеческой силой швырнул его через окно в море, омывавшее замок Лохиас. Начался страшный шторм, и волны принесли ларец к берегу Яффо, к ногам римской матроны Паулы Ветурии.

Ночь и полдня прошли с момента самоубийства Антиноя. К Нилу прибыли люди и судна со всех концов страны, чтобы искать труп утонувшего юноши. На берегу собралось множество людей. Ковши с горящей смолой и факелы затмевали свет луны. Но все еще не удавалось найти прекрасное тело.

Император был погружен в мрачное раздумье, отказывался от еды. Толпы людей устремились в Лохиас, но он строго-настрого приказал никого не впускать к себе, даже супругу.

Он не мог плакать, боль стиснула сердце, затмила ум и сделала его столь чувствительным, что любой знакомый голос, даже услышанный издали, приводил его в ярость.

Устремив в пустоту неподвижный взгляд, Адриан прошептал:

– Все человечество должно оплакивать его вместе со мной.

С этими словами он поднялся и сказал твердо, решительно:

– Вот я протягиваю руку, и вы, небожители, слушайте меня. Каждый город в империи должен воздвигнуть алтарь Ангиною. Я даю вам в спутники друга, которого вы похитили у меня. Примите его приветливо, вы, бессмертные правителе мира! Кто из вас может похвалиться красотою более удивительной, кто из вас мог бы сделать мне столько добра,

проявить такую доброту и верность, как ваш новый товарищ?

Казалось, что этот обет оказал благотворное воздействие на Адриана.

Полчаса ходил он по своему покою. Затем он велел позвать тайного писца Гелиодора.

Грек записал на бумаге то, что продиктовал ему господин.

Это был приказ, гласивший, что с этого дня весь мир обязан поклоняться Антиною как новому богу. Приказывалось возвести храмы в честь того, кто был предметом противоестественных страстей императора. Ему должны были приносить жертвы, к нему должно было обращать молитвы порабощенное, глупое человечество.

Так все и было на деле. Лучшие художники империи состязались в изготовлении изображений Антиноя, которые устанавливали в недавно выстроенных храмах.

Спустя несколько недель после описанных выше событий рабби Акива оправился от тяжелой болезни. Он поспешил к Пауле Ветурии.

– Прости, – сказал он, – что я не пришел вовремя. Тяжелая болезнь приковала меня к постели.

Сказав это, он велел двум своим ученикам передать ей деньги.

Но Паула отказалась от денег, сказав:

– Эти деньги принадлежат тебе. Твой поручитель уже вернул мне долг.

И она рассказала обо всем, что произошло.