XX

Когда находящиеся в Риме раввины из Иудеи узнали о казни Флавия Клеменса, они разорвали на себе одежды, опустились на землю и заплакали. Некоторое время сидели они молча, затем рабби Акива сказал:

– Учителя мои, теперь не время бездействовать и скорбеть. Пойдемте же, посетим жену казненного. Быть может, мы узнаем от нее нечто, что поможет нашему народу.

– При нынешних обстоятельствах опасно посещать Домициллу, – заметил рабби Иеошуа. – Возможно, ее дом окружен шпионами, и о каждом входящем и выходящем из дома тирану докладывают как о подозрительном лице.

– И все же, – сказал раббан Гамлиэль, – мы обязаны посетить супругу человека, отдавшего жизнь для освящения имени Б-жьего. Мы должны утешить и поддержать ее в тяжком горе.

Придя к супруге Клеменса, мудрецы нашли ее спокойной и сильной.

– Друзья мои, – сказала она, – вам еще не известно, что сделал для вас Клеменс. Всего лишь пять дней оставалось до окончательного уничтожения Израиля. Своей смертью Клеменс вызвал отсрочку, благодаря ему осуществление преступного плана Домициана отложено на неопределенный срок. А тем временем Б-г пошлет Своему народу помощь и спасение. После того как мой любимый супруг подвергся обрезанию, он отправился к императору и признался ему в том, что он еврей. Смерть его делает необходимыми выборы нового консула. Мой супруг просил передать вам, что он принял имя Шалом Кетиа, ибо он своею рукой совершил требуемый обряд, чтобы вступить в союз Авраама. – Благословенна будь память Шалома Кетиа во веки веков, – сказал раббан Гамлиэль. – В последнем стихе сорок седьмого Псалма сказано: «Князья народов собрались к народу Б-га Авраамова, ибо у Господа все земные щиты. Он возвышен весьма». Б-г сказал Аврааму: «Я сделаю тебя великим народом и благословлю тебя, и возвеличу имя твое, и сам ты будешь благословением, и Я благословлю благословляющих тебя, прокляну проклинающих тебя, и тоФою благословен будет весь род людской». И лишь после этих обетов Он приказал Аврааму подвергнуться обрезанию и сказал ему: «Не бойся, Я твой щит». Шалому Кетиа Б-г не давал никаких обетов, и все же он вступил в союз Авраама и пожертвовал жизнью ради спасения еврейского народа, – поэтому поступок его выше поступка Авраама, и к нему относится предсказание: «Ибо у Господа все земные щиты, он возвышен весьма», – больше, чем наш великий отец Авраам.

– Когда раббан Гамлиэль кончил, в комнату вбежал домоправитель Домициллы, вольноотпущенник Стефаний.

– Скорее, бегите отсюда, – крикнул он мудрецам, – сюда идет посланец императора. Следуйте за мной, я выведу вас через другую дверь.

– Идите, – сказала Домицилла, – и молитесь за меня и за моего дорогого супруга.

– За Шалома Кетиа не нужно молиться, – ответил ей раббан Гамлиэль. – Он совершил наивысшее из того, что доступно человеку на земле. Он приобщился к вечному блаженству, и ты тоже, дорогая госпожа, войдешь когда-нибудь в жилище благословенных.

– Торопитесь, – крикнул Стефаний, – люди императора не должны застать вас здесь.

Раввины поспешили за домоправителем, который указывал им дорогу.

Вскоре после этого в дом Домициллы прибыли посланники императора. Ей сообщили, что император обязан привлечь и ее к суду и вынести ей смертный приговор. Но, пользуясь высоким преимуществом императорской власти, он дарит ей жизнь. Ей предписывается отправиться в ссылку на остров Пандатрия.

Страх, охвативший римских сенаторов, усилился, когда один из самых знатных и уважаемых мужей, бывший консул Ацилий Глабрио, был обвинен в том, что он, якобы, участвовал в схватках с дикими зверями на арене. Он был приговорен к смерти и вскоре казнен. Доносчики императора сновали по всему Риму. Под всевозможными предлогами им удавалось проникнуть в любое место. Они осуждали императора и его жестокость, провоцируя избранную ими жертву высказать вслух свое недовольство, свои жалобы. Затем на обреченного доносили, обвиняли его в первом пришедшем на ум проступке и казнили.

Все эти зверства и казни побудили, наконец, нескольких сенаторов собраться в доме Нервы и вынести смертный приговор тирану. Страх за собственную жизнь заставил их действовать невзирая на опасность. Опасность же была велика. Даже если бы убийство императора удалось, следовало опасаться, что простонародье и солдаты, которым император постоянно льстил, отомстят за его смерть. Поэтому никто не выражал желания возложить на свои плечи императорский пурпур после убийства тирана. Было очевидным, что месть легионеров настигнет наследника императорской власти.

Видя, что никто не решается взять на себя это небезопасное дело, Нерва сказал:

– Я уже старик, и мне хотелось бы, чтобы более молодые и сильные плечи приняли на себя ношу правления. Но так как никто не хочет идти на риск, я объявляю, что готов пожертвовать ради родины теми немногими днями, которые мне отведены.

Собравшиеся сенаторы поздравляли Нерву и благодарили его за героическое решение. Затем они разработали план убийства тирана. Смерть должна была настичь его во время заседания Сената, как некогда Юлия Цезаря.

Но события развернулись иначе. Домициан больше не доверял своим слугам. Он приказал задержать префекта дворца и личной охраны и казнить нескольких доносчиков, вызвавших подозрения у императора. Страх охватил всех его приближенных. Однажды мальчик, по имени Ганимед, которого император держал при себе согласно римской порочной привычке, нашел спрятанную под подушкой императора дощечку для письма. Это был список новых жертв, и среди них – императрица и Парфений, верный, посвященный во все дела слуга. Ганимед показал находку императрице. Она велела пригласить Парфения и других осужденных и показала им заметки, сделанные рукой Домициана.

– Мы должны опередить его, – воскликнул Парфений.

– Да, – согласилась императрица. – Но кому это можно доверить?

– Поручи мне, госпожа, позаботиться об этом,– предложил Парфений. – Я знаю одного человека, который сочтет за счастье нанести смертельный удар императору. Домициан обладает большой физической силой, но при себе он обычно оставляет только одного слугу. Наш освободитель должен по меньшей мере быть не слабее императора.

Парфений отправился в опустевший дом Флавия Клеменса и пожелал говорить с его домоправителем. В это время Стефания не было дома, и Парфений остался ждать его прихода.

А Стефаний отправился на встречу с еврейскими мудрецами.

– Я пришел, чтобы выполнить последнюю просьбу моего господина, – обратился он к ним. – Перед тем, как идти к императору, он передал мне этот пакет и сказал: «Мой Стефаний, ты был мне верным слугой, прошу тебя, исполни мою последнюю волю. Если я не вернусь, отнеси этот пакет мудрецам из Иудеи и скажи им, что он предназначается для Акивы и его товарищей».

И слуга ушел, не ожидая ответа мудрецов. Рабби Акива вскрыл пакет и нашел там драгоценные камни и жемчуг огромной ценности.

Вернувшись в дом своего господина и застав там ожидавшего его Парфения, Стефаний воскликнул:

– Ты пришел, чтобы казнить и меня?

– Нет, – возразил тот, – я пришел, чтобы предоставить тебе возможность отомстить за смерть господина.

– Я не намерен мстить за его смерть. Мой господин получил заслуженную кару, а моя любимая госпожа спасена от смерти милостью императора. Я наилучшего мнения о Домициане и ежедневно приношу жертвы Минерве, чтобы она милостиво хранила его.

– Ты умен, и я могу лишь похвалить тебя за осмотрительность. Но прошу тебя, прочти, что написал Домициан своею рукой на этой дощечке, тебе ведь знаком почерк императора.

Стефаний взял табличку и стал читать.

– Это все меняет, – сказал он. -.Дай руку, мы с тобою союзники.

– Прекрасно, – ответил Парфений, – я пожимаю эту руку и благословляю ее на лучший, благороднейший из поступков, когда-либо совершенных римлянином. Эта рука должна помешать жестокому тирану проливать кровь лучших мужей империи.

– Но почему твой выбор остановитлся на мне?

– Потому что из всех знакомых мне людей ты один сильнее Домициана.

– Каков же твой план?

– Ты должен пойти на службу к императору. Он знает тебя и расположен к тебе. Он не заподозрит, что ты хочешь отомстить за своего господина, ибо он не верит в верность и честность. Прежде чем ты войдешь в покой, я уберу оттуда все оружие. Ты выхватишь кинжал, спрятанный в твоей одежде, и поразишь ударом его нечестивое сердце. Юпитер укрепит твою руку и сделает метким удар. Все боги отвернулись от тирана. Прошлой ночью он видел во сне, что Юпитер, покровитель империи, запретил своей дочери, Минерве, защищать разрушителя империи, тирана Домициана. Приметы благоприятствуют. Позаботься о том, мой Стефаний, чтобы они вскоре оправдались.

– Нет надобности напоминать мне о моем долге. Память моего любимого господина требует отмщения.