ИСТОРИЯ ГОСУДАРСТВА ИЗРАИЛЬ 1896-2005 Штереншис Михаил

Глава 15. 1977-1982: ОТ МИРА С ЕГИПТОМ ДО ЛИВАНСКОЙ ВОЙНЫ

Ut quimus, ajunt; quando ut volumus non licet.

Как можно (живи), говорят, если нельзя как хочется.

Теренций

Crescentem sequitur cura pecuniam.

За умножающимся богатством следует забота.

Гораций

Даян не знал, что ему в последние годы активной политической жизни (он умер в 1981 году от рака) предстоит стать одним из архитекторов мирного соглашения с Египтом, но за свою многолетнюю карьеру он научился сочетать военные планы с политическими идеями. Когда Даян первый раз выступил в Кнессете в качестве министра иностранных дел в правительстве Бегина, его ошикали с левых скамей, особенно депутаты от "Мапам", но старый солдат не смутился. Он начинал свою последнюю битву, битву за мир с Египтом.

Еще на неофициальных встречах при переговорах 1971 года по "плану Роджерса" Даян намекал на готовность своего правительства обсудить промежуточное соглашение о взаимном отводе войск на двадцать миль от зоны Суэцкого канала. Такое израильское отступление позволило бы египтянам восстановить судоходство на канале и в то же время исключило бы возможность новой эскалации конфликта. Это соглашение, возможно, открыло бы путь к дальнейшим переговорам. Тогда идея Садату понравилась. Однако он выдвинул условие, что Израиль обяжется рассматривать размежевание войск как первый шаг к "реализации остальных пунктов резолюции № 242". Тогда Израиль отверг всякие предварительные условия до начала прямых мирных переговоров. И несмотря на настойчивые усилия государственного секретаря США Роджерса и его помощника Сиско, сторонам в 1971 году не удалось прийти даже к промежуточному соглашению. Промежуточное соглашение получилось при Рабине. Теперь же время пришло и для более широких жестов.

Самый широкий из них сделал Садат. На открытой сессии египетского парламента 9 ноября 1977 года Садат заявил, что готов в поисках мира пойти на край света, даже в Кнессет. Это было сказано в присутствии побагровевшего председателя ООП Ясира Арафата. Арабы за пределами Египта с недоверием отнеслись к словам Садата. Кое-кто полагал, что это очередной политический маневр. Надо же что-то делать после неудачной войны. Стремясь успокоить умы, Садат встретился с редакторами крупнейших газет с целью сделать ясными свои намерения. Он объяснил, что ныне Израиль находится в выигрыше. Каждый новый год существования Израиля делает конфронтацию с ним все более и более глупой затеей. Пяти неудачных войн достаточно, чтобы понять невозможность уничтожить Израиль физически.

Это выступление не было импровизацией, и ему предшествовала долгая череда секретных встреч между египетскими и израильскими политиками. То, что надо мириться, было понятно практически всем - Израилю, Египту, Иордании, Америке.

Даян начал искать посредников, чтобы выйти на египетское руководство. Тайно он посетил Индию (14 августа 1977), Иран (18 августа) и встретился в Лондоне с королем Иордании Хусейном (22 августа), но премьер-министр Индии, шах Ирана и король Иордании при всей симпатии к предмету в посредники не спешили. Единственный совет, который шах Мохаммед Реза Пехлеви дал Даяну, заключался в том, чтобы никогда не позволить Палестинскому государству появиться на свет, так как ООП верить нельзя. Хусейн же был в прострации после гибели своей жены при крушении вертолета. У него болела голова о своих палестинских беженцах, которых он хотел абсорбировать полностью, но все никак не успевал.

С шахским Ираном Израиль поддерживал нормальные, но неофициальные отношения. Посол назывался "дипломатическим представителем", здание посольства не имело вывески и флага, не было включено в официальный список посольств, издаваемый министерством иностранных дел. Даяну приходилось встречаться с шахом и ранее, в бытность Даяна министром сельского хозяйства. Тогда Израиль помог Ирану с некоторыми агрономическими проектами. У шаха были трения с Турцией по поводу курдов, а Саудовскую Аравию он просто не выносил. Даян убедился, что шах с ним откровенен, и если не может помочь, значит действительно не может.

4 сентября Даян отправился с тайной миссией в Марокко. Тайно министра иностранных дел Израиля готовы были встретить в половине мусульманских стран. Король Марокко Хасан принял Даяна благожелательно. Даян на пальцах стал разъяснять королю, что все попали в патовую ситуацию. Ни одна страна арабского мира не в состоянии заключить мир с Израилем, так как боится осуждения со стороны других стран. А заключить мир сразу со всеми арабскими странами тоже не получается, так как процесс этот очень трудный. Замкнутый круг. Что делать? Они учтиво побеседовали о подвигах марокканской танковой бригады на Сирийском фронте в 1973 году, после чего король согласился организовать встречу между Даяном и высоким египетским чиновником на земле своего королевства.

Король на прощание договорился даже до того, что палестинская проблема - это не израильская, а общеарабская проблема и все арабы должны палестинцев бдить, дабы те не устроили путч, как в 1970 году в Иордании. Даян предлагал встретиться с Хосни Мубараком, который в то время был вице-президентом. Король пообещал времени зря не терять.

Пока Даян делал свою серию тайных поездок, Садат тоже не сидел сложа руки. Он встретился в Румынии с президентом Чаушеску, и тот заверил Садата, что с Бегином можно иметь дело.

Свое обещание король Марокко сдержал. Уже 16 сентября Даян встретился с заместителем премьер-министра Египта представительным седобородым Хасаном Тухами. При всех странностях этой тайной встречи представителей двух вечно воюющих стран удалось достичь принципиального соглашения начать двусторонние переговоры о мире. Обсуждалась и личная встреча Бегина и Садата.

СССР Садату был больше не союзник. На осторожный вопрос Даяна о "миролюбивых предложениях Советского Союза" Тухами сразу ответил, что при всем социалистическом миролюбии Египет видит посредника только в США:

"Можно поместить на границу войска ООН, можно добиться гарантий от США и СССР, но лучше избежать этого и получить гарантии только от США".

Он знал, что говорил. К тому времени США производили продукции в два раза больше СССР и в пять раз больше Китая. Поэтому 15-17 ноября при посредничестве американской администрации, а точнее, через американские посольства в двух странах, Садат получил официальное приглашение на переговоры с премьер-министром Израиля.

Сначала Садат отправился в Сирию, где встречался с президентом Асадом и убеждал сирийского президента не препятствовать его действиям, пока не обозначится их результат. После длительных переговоров двух президентов Сирия отвергла план Садата. По-другому быть не могло. Получалось, что Египет, Израиль, США, ООП - все делают какие-то движения, а Сирия в стороне. На обратном пути в Египет Садат дал распоряжение своим помощникам готовить его визит в Израиль.

Никто не верил, что Садат прилетит. Он прилетел вечером в субботу, 19 ноября. Ковры, оркестр, почетный караул, салют, флаги двух государств, учтивые слова. Садат смог взять правильный тон уже при первых встречах в аэропорту.

Голда Меир пожала ему руку со словами: "Мы таки долго вас ждали", на что Садат ответил "Таки вот пришло время".

Все были как на спектакле. Рабин честно пишет, что был как во сне. Садат пошел молиться в мечеть Аль-Акса на Храмовой горе. Потом он поехал в мемориал Катастрофы Яд Вашем. Были запланированы встреча с президентом Израиля Кациром, торжественный обед у Бегина, встреча с представителями парламентских партий, пресс-конференция. В этом графике нельзя было понять, когда же все сядут и начнут серьезно договариваться о серьезных предметах мирного сосуществования.

20 ноября 1977 года он произнес речь в Кнессете. Ицхак Шамир был председателем Кнессета, они вместе вошли в зал, и Шамир усадил Садата за председательским столом по правую руку от себя, ближе к трибуне. Бегин сел в зале, напротив, за стол правительства. Садат выступал первым:

"Я пришел к вам сегодня для того, чтобы обновить жизнь и установить мир. Любая утраченная в войне жизнь воздвигает между нами стену. Все, что мы старались построить, было уничтожено в 1973 году. Мы вместе возвестим жаждущему мира человечеству, что Женевское мирное соглашение предусматривает следующее: прекращение оккупации занятых в 1967 году арабских земель, предоставление прав человека палестинскому населению, в том числе право на самоопределение, включающее право на создание собственного государства. Право всех стран региона жить в мире. В своих взаимоотношениях они должны исходить из реальных условий и руководствоваться принципами Хартии ООН, в особенности принципами неприменения силы и решения всех проблем мирными средствами.

Вы, рыдающая мать, вы, вдова, вы, потерявшие сына, брата или отца, вы все, жертвы войны, во весь голос, полной грудью, всем сердцем требуйте мира".

Вслед за Садатом выступили Бегин и, от оппозиции, Шимон Перес. Обратили внимание, что в своей речи Садат об ООП не говорил. Бегин не во многом поддержал Садата, но оставил открытыми для переговоров все темы, включая даже проблему Иерусалима.

Многие арабские страны ответили разрывом всех дипломатических и экономических связей с Египтом. Правление Арабской лиги перевели из Каира в Тунис и приостановили в ней членство Египта. Сирия теперь пыталась стать главной участницей арабо-израильской политической игры. Различные палестинские освободительные организации переориентировались на Сирию. Египет превратился в нового врага. Некоторые палестинские группировки совершили нападения на египетские объекты.

Арабский мир постепенно терял ориентиры.

Ливан на пять лет погрузился в гражданскую войну между христианами и мусульманами, причем как раз в сентябре, когда Даян оживленно наводил мосты с египтянами, ливанские христиане атаковали отряды ООП.

В 1975 году, когда началась гражданская война в Ливане, в этой стране было 70 различных "армий", большинство из которых, если не все, вызывали в памяти ассоциацию с армией батьки Махно. Между тем визит в Иерусалим ничего не принес, кроме самого факта встречи лидеров двух враждебных стран.

После пламенных речей шесть ведущих игроков - Садат, Бегин, Даян, вице-премьер Игаль Ядин, министр иностранных дел Египта Бутрос Гали и председатель Арабской партии социалистического единства Мустафа Халиль - уединились, чтобы поговорить, но слов первоначально никто не нашел. Бегин как хозяин предложил Садату начать дискуссию. Садат мягко отпасовал назад, пояснив, что уже все сказал, а вот теперь неплохо бы высказаться израильтянам. Нет, стал настаивать Ядин, вы, верно, хотите еще что-то нам сказать. Тогда выступил Халиль. Египет, стал он говорить, не может подписать сепаратный мир с Израилем и не стоит сейчас об этом заикаться. Тогда инициативу перехватил Бегин. Да, да, проблем масса, поэтому давайте хотя бы разработаем механизм их обсуждения и движения вперед.

Садат летел назад в Каир с размышлениями Цезаря, перешедшего Рубикон. По возвращении президента из Иерусалима в ноябре 1977 года были приняты чрезвычайные меры по обеспечению его безопасности, еще более строгие, чем в Израиле. И не удивительно! Ведь буквально через несколько дней после того как Садат объявил о своей готовности развивать всесторонние связи и "дружить" с Израилем, были разорваны дипломатические отношения с арабскими государствами, с которыми Египет находился в течение трех десятилетий в общем окопе. Одновременно по приказу Садата в Египте был закрыт ряд учреждений стран социалистического содружества.

Просоветские и социалистические сантименты в Египте можно было понять. И хотя военный министр поспешил тогда заверить, что вся армия поддерживает Садата, арабские газеты вне Египта писали о другом. В те дни появились сообщения об аресте около 400 египетских офицеров и генералов, высказавших недовольство политикой президента Садата. Из-за несогласия с его курсом подали в отставку даже некоторые министры и видные египетские дипломаты, считавшиеся ранее единомышленниками Садата, в том числе заместитель премьер-министра и министр иностранных дел И. Фахми. Его примеру последовали государственный министр иностранных дел М. Риад, а также посол АРЕ в Лиссабоне генерал Шазли, который в период октябрьской войны 1973 года был начальником генерального штаба вооруженных сил Египта, попал в опалу и коротал почетную ссылку в Португалии.

Политике Анвара Садата в ближневосточном урегулировании предшествовали политика "открытых дверей" в экономической области. В 1976 году, например, он сделал Порт-Саид зоной беспошлинной торговли, чему через 20 лет радовались израильские туристы. Садат поощрял крупную буржуазию внутри страны, а его капиталистическая ориентация на межарабской арене и вовсе раздражала СССР и страны социалистического содружества.

В середине 70-х годов последовал ряд недружественных актов в отношении Советского Союза и разрыв в 1976 году в одностороннем порядке Договора о дружбе и сотрудничестве с СССР. Этим Садат окончательно избавил Египет от образа марионетки в ловких и натруженных руках СССР и расчистил себе поле для более тесных контактов с США и Израилем.

На последовавших после визита в Иерусалим переговорах Садат выступал от лица всех арабов. Он предлагал мир в обмен на отвод израильских войск со всех территорий, захваченных в 1967 году, а не только с египетского Синая. Садат обсуждал палестинскую проблему - беженцев и самоопределение. Он полагал, что палестинцам следует стать независимым народом, если даже и не сразу получить собственное государство. Жители Газы, например, не имели национальности, а вместо паспорта у них было только местное удостоверение личности. Люди эти работали, кто в Израиле, кто дома, но так как они жили в лагерях, то продолжали считаться беженцами. Даян полагал, что достаточно построить добротные дома для них в Газе, чтобы избежать вопроса о возвращении их на территорию Израиля.

Садат рассуждал также о судьбе Иерусалима. Мало на что Бегин мог согласиться, но он умело поддерживал в Садате надежду на успех начатого предприятия.

Садат, с другой стороны, был сыт неуступчивостью Сирии, которая даже не захотела принять участие в Женевской конференции.

Попытки Садата вовлечь в мирные переговоры Иорданию и Саудовскую Аравию также не увенчались успехом. Он просто был обречен вести свою игру с Израилем один на один.
Бегин отводить войска из Иудеи, Самарии, Газы и Голан не хотел. Он соглашался вернуть Египту весь Синай, но при этом оставить на нем все уже построенные еврейские поселения и городок Ямит, который был как раз на стыке Синая и сектора Газа. При этих поселениях будут оставаться израильские солдаты. С остальной территории Синая они будут выводиться поэтапно и медленно. Египетских войск на Синае быть не должно, кроме зоны Суэцкого канала и перевалов, а то, не дай Бог, опять война вспыхнет. Нефтяные месторождения на Синае, так и быть, пусть Египет забирает, все равно не Тюменская область, но нефть пусть нам продает. А американцы пусть сидят на вышках раннего оповещения и следят за мирным сосуществованием. И пусть еще войска ООН вернутся на синайский песок. И, разумеется, свободный проход судов к Эйлатскому порту. Весь процесс возвращения Синая Египту займет несколько лет. Иными словами, Бегин боялся дать Египту хоть малейшее стратегическое преимущество на тот случай, если из мирных задумок ничего не получится и опять придется воевать.

Садат же все продолжал твердить о возвращении Голан сирийцам, Западного берега - иорданцам и признании прав палестинцев на самоопределение. В общем, территории в обмен на мир. Какие территории? - кричал каждый раз Ариэль Шарон. Бегин назначил его министром сельского хозяйства, и этот пост давал Шарону возможность строить все новые поселения на том же Синае. Переговоры затягивались, но продолжались.

Сам факт контактов Египта и Израиля беспокоил Арафата особенно сильно. ООП решила, в меру своих способностей, помешать мирному диалогу. Первоначально она мало, что могла сделать, так как в самом Ливане в это же самое время дела у палестинцев шли не блестяще. В начале гражданской войны в Ливане палестинцам попало от ливанских христиан очень крупно.

За ними шла настоящая охота. На ливанском диалекте арабского языка слово "помидор" звучит как банадура, И вот христиане вытряхивали подозрительных мужчин из машин и требовали сказать "помидор". И если только подозрительный человек вместо банадура произносил бандура, как принято в Палестине, его хладнокровно убивали.

Еще в 1975 году, 15 мая, христианские силы устроили резню в палестинских лагерях Тель Заатар, Дбайе и Карантина, причем два последних были сравнены с землей. Арафат тогда был не в состоянии защитить соотечественников, и 6 декабря, в "черный вторник", резня повторилась в Бейруте, 4 января 1976 года последовала вторичная атака на Тель Заатар.

После этого ООП скооперировалась с Ливанским национальным движением (им руководил Камаль Джумблат), и 20 января последовала их совместная атака на христианский район Дамур, где произошла резня ничем не лучше, чем в Тель Заатар.

Израиль внимательно наблюдал за происходящим, а Сирия не менее внимательно следила за Израилем. Сирийцам стало казаться, что если гражданская война в Ливане не закончится или если она закончится победой союзников Арафата, то Израиль вмешается, а тогда придется вмешаться и Сирии. Воевать с Израилем в очередной раз сирийцы не хотели. Поэтому президент Сирии Хафез Асад посоветовал Арафату христиан больше не резать.

Арафат этот совет проигнорировал.

Тогда в июне 1976 года десять тысяч сирийских солдат вошли в Ливан и стали бить отряды ООП. В августе Тель Заатар был окончательно разрушен. Садат все это знал, уже успел похоронить Арафата, а вместе с ним и палестинское движение, и чувствовал себя уверенно настолько, что смог начать переговоры с Израилем, не сильно напирая на восстановление прав палестинцев.

Но Арафат знал, что сдаваться рано. Еще до сирийского вторжения в Ливан, в апреле на Западном берегу прошли муниципальные выборы. Хотя они и проходили под естественным контролем Израиля, 85% всех мест досталось сторонникам ООП. Как же после такого успеха складывать оружие?

Дождавшись затишья в Ливане, Арафат решил попытаться сорвать израильско-египетские переговоры.

Во второй половине дня 11 марта 1978 года две резиновые шлюпки умудрились подойти с моря к пустынному пляжу кибуца Мааган Михаэль, между Хайфой и Натанией. В них было 11 бойцов ООП. Они выскочили на пляж, убили по несчастью оказавшуюся там американку Гэйл Рубин, которая фотографировала перелетных птиц, и углубились на израильскую территорию. Добравшись до шоссе Хайфа-Тель-Авив, они устроили засаду, обстреляли автобус, который шел в Хайфу и заставили его остановиться. Несколько пассажиров было ранено. Террористы заставили водителя развернуться и помчались в сторону Тель-Авива, стреляя в проходящие машины. Через несколько километров они выстрелами остановили второй автобус и загнали его пассажиров в салон первого. Полиция попыталась остановить автобус, но он прорвался через заграждение и продолжал нестись к Тель-Авиву. Тогда полицейские поставили непроходимое заграждение на шоссе и начали стрелять по шинам приближающегося автобуса. Машина остановилась, Террористы бешено отстреливались и начали убивать пассажиров. Тогда двое пассажиров напали на одного из убийц, выхватили у него автомат и убили троих диверсантов. Солдаты и полиция ринулись к автобусу. Отчаянный бой закончился убийством девятерых бандитов, двое попали в плен. К этому моменту погибли 35 израильтян и 71 получил ранение. Среди погибших были только один солдат и один полицейский, остальные все гражданские лица. Двое захваченных живьем палестинцев сознались, что принадлежат к ООП. Путешествие к берегам Израиля они начали из порта ливанского города Тира.

Спустя три дня, 14 марта, солдаты, танки и авиация ЦАХАЛа обрушились на Южный Ливан. Операция "Литани", названная так по имени речки, отделяющей Южный Ливан от Центрального, была очень суровой. Пять дней ЦАХАЛ утюжил Южный Ливан, убил около 300 террористов ООП и несколько сотен ранил.

После этого израильские войска отошли к границе, но на их место прибыли войска ООН и милиция ливанских христиан, которой командовал майор ливанской армии Хаддад. Когда Бегин после этого прилетел 21 марта в Вашингтон, президент Джеймс Картер сразу сказал, что убийство пассажиров автобуса было совершено с целью помешать израильско-египетским переговорам.

Переговоры все же двигались вперед.

Садат, как мы помним, выступил в Кнессете 20 ноября 1977 года.

Как опытные акушеры, американцы выждали чуть более девяти месяцев и 5 сентября 1978 года приступили к родостимуляции мирного договора. Договор между Египтом и Израилем рождался в загородной президентской резиденции в Кэмп-Дэвиде. Джимми Картер сам вел посредническую линию, хотя раньше этим занимались его помощники. Бурные переговоры с заламыванием рук, упаковкой чемоданов, бросанием шапок на землю, бессонными ночами и кучами исписанной бумаги закончились 17 сентября.

Если сравнить те требования, с которыми Садат приехал в Кэмп-Дэвид, и те условия, которые попали в мирный договор, то станет понятно, как продуктивно потрудились Картер, Бегин и Даян за эти дни. Действительно, Садат требовал:

отвести израильские войска со ВСЕХ оккупированных территорий, то есть покинуть Синай, сектор Газа, Голаны и Западный берег;

уйти с этих территорий сразу же после подписания мирного договора;

установить вдоль границ демилитаризованные зоны с войсками ООН;

установить для жителей Газы и Западного берега пятилетний переходный период, в течение которого Газа будет управляться Египтом, а Западный берег Иорданией, и в течение которого палестинцы будут разрабатывать структуры своей государственности;

дать возможность палестинским беженцам вернуться или выплатить им компенсацию;

уйти из Восточного Иерусалима;

выплатить жителям Западного берега и Газы компенсацию за нанесенный ущерб и эксплуатацию природных ресурсов за время оккупации.

Полностью обойти молчанием вопрос о палестинцах было нельзя. Однако в Кэмп-Дэвиде подписывался не мирный договор, а лишь "соглашение". В этом соглашении говорилось, что многоаспектная палестинская проблема будет решаться на переговорах между Египтом, Израилем, Иорданией и представителями палестинского народа. "The Palestinian people" - "палестинский народ", так было сказано в соглашении, которое подписали Садат, Бегин и, в качестве свидетеля, Картер. Палестинцев можно было также включить и непосредственно в делегации Египта и Иордании. Когда начнутся эти гипотетические переговоры, не говорилось. Закончатся ли эти переговоры решением о создании палестинского государства, не говорилось. Подразумевалось также, что до этих переговоров будет заключен мир между Иорданией и Израилем.

Что же касается непосредственно двусторонних египетско-израильских проблем, то соглашение четко говорило о готовности подписать мирный договор, что означает полное взаимопризнание, устранение экономического бойкота, торговлю, туризм, финансовые отношения и т. п.

Для этого Израиль обязывался покинуть Синай и убрать на нем все свои военные базы и гражданские поселения.

Египет же позволял израильским и прочим судам, идущим в Израиль, проплывать через Суэцкий канал и проливы к Эйлату.

Чтобы больше не пугать друг друга, Египет мог иметь на Синае лишь одну дивизию в центре полуострова. Между египтянами и израильской границей должны были располагаться войска ООН буфером в 20-40 км. Израильтянам полагалось иметь у границы не более четырех батальонов и тоже войска ООН.

В принципе такое соглашение было большой победой израильской команды, но в стране это поняли не сразу. Когда Бегин и его делегация вернулись в Израиль, на них обрушился шквал критики. Как же так, отдать весь Синай и разломать уже построенные там поселения? Образовалось, естественно, движение в защиту поселений на Синае. Особенно больно было думать о самом крупном из них - Ямите, который находился примерно там, где сейчас пограничный арабский городок Рафиях. Бегин терпеливо вразумлял народ. В Кнессете, в любом случае, он имел большинство. Но этого недостаточно, депутаты громко шумели.

На решающее заседание Кнессета прилетел Джимми Картер. Спикером израильского парламента был тогда Ицхак Шамир, старый подпольщик. Он живо описывает в своих воспоминаниях тот день (мемуары Шамира вышли на русском языке в 2000 году, пер. с иврита Юлии Шлейфман):

"Может быть, нам не повезло, что мало расположенный к нам президент Картер созерцал во всей красе нашу парламентскую перебранку в исполнении избранных представителей израильской демократии, которые не давали Бегину произнести две фразы подряд. Мое настоятельное требование уважать собрание не помогло. Бегину тоже не удалось утихомирить депутатов. Тогда он обратился к Картеру и сказал, улыбаясь: "Вы видите, господин президент, насколько прекрасна наша демократия". Может быть, в душе он радовался тому, что Картер увидел собственными глазами: в Израиле существуют серьезные сомнения относительно кэмп-дэвидских соглашений. Президент Картер ответил Бегину широкой улыбкой, но он был профессионалом в этой области, и я мог только гадать, насколько "прекрасными" кажутся ему крики коммунистов о том, что автономия - не что иное, как продолжение оккупации, а глава израильского правительства торгуется о земле за счет мира. Или насколько он действительно наслаждался, слыша вопли с другого фланга: "Садат не хочет мира. Он обманывает весь свет, и ты (Бегин) это знаешь". Конечно, он не испытывал удовольствия, видя, как Геулу Коэн, - тогда она уже объявила о своем выходе из Ликуда и создала вместе с Моше Шамиром фракцию БАНАИ ("Брит нээманей Эрец Исраэль" - Союз верных Израилю), - выводят из зала по моему указанию (после того, как я трижды призвал ее к порядку), и как она по этому поводу устраивает еще одну демонстрацию (она разорвала клочок бумаги и громко заявила: "Мира не будет, нефти не будет. Вот что будет с этим соглашением")".

Мирный договор между Египтом и Израилем был подписан через 6 месяцев после Кэмп-Дэвида, 26 марта 1979 года, в Вашингтоне. За эти месяцы никакого прогресса на иорданском направлении не получилось, а значит, и с палестинцами можно было не торопиться.

В очень кратком виде этот исторический документ выглядел следующим образом:

Параграф 1: Больше не воюем.

Параграф 2: Границу устанавливаем, как была между Египтом и Палестиной при Британском мандате.

Параграф 3: Признаем суверенитет друг друга, территориальную целостность и политическую независимость.

Параграф 4: У границы войска не держим, пусть нас охраняют солдаты ООН.

Параграф 5: Суда Израиля пусть спокойно плавают через канал и к Эйлату.

Параграф 6: Все решения ООН уважаются.

Параграф 7: Споры решаем переговорами, а не мордобоем, как раньше.

Параграф 8: Создаем комиссию по взаимным финансовым претензиям.

Параграф 9: Договор вступает в действие после ратификации и заменяет собой соглашения 1975 года.

Отдельно шло долгое и скрупулезное описание поэтапного вывода израильских войск и демонтажа поселений на Синае. В приложении специальный протокол утверждал взаимные консульские и посольские отношения, торговлю, культурные связи, свободу передвижения между государствами, транспортные и телекоммуникационные связи и уважение к правам человека. И ни слова о Газе, Западном береге, Иерусалиме и палестинцах.

Бегин был очень рад.

Даян радовался намного меньше. В 1979 году он заболел раком и покинул правительство.

Только через несколько лет до каждого израильтянина, наконец, дошло, что Бегин окончательно снял угрозу уничтожения государства, так как без Египта никакая тотальная арабская война против Израиля невозможна. Реакция части израильских арабов была диаметрально противоположной. Самосовершенствование им теперь виделось через исламские ценности. В конце 1970-х годов в Израиле была создана подпольная организация Усрат аль-Джихад ("Семейство воителей"). Ее быстро раскусили, и в 1980 году ее духовный лидер Абдалла Дервиш попал в тюрьму.
Наблюдая за более чем энергичными усилиями США добиться мира на Ближнем Востоке, многие стали задаваться вопросом, а зачем, собственно говоря, им это надо. В альтруизм и пацифизм американцев никто никогда не верил. Если уж американцы тратят на "мирный процесс" свое время и свои средства, значит это им выгодно. В чем же выгода? Американцы, как и положено жителям сверхдержавы, мыслили глобально или, как стало модно говорить, геополитически. В этой геополитике Израиль был лишь маленьким винтиком, но винтик этот находился в стратегическом месте. Целей умиротворяющего поведения правительства США было несколько:

предотвращение конфронтации сверхдержав;

снижение советского влияния на Ближнем Востоке;

защита путей транспортировки нефти в Европу и Японию;

предотвращение столкновения экономических интересов США, Европы и Японии;

защита Израиля как демократического прозападного общества;

охрана прав человека в палестинском обществе, чтобы не давать повода для арабского нефтяного бойкота.

Бегин, видимо, хорошо понимал американцев. При нем связи двух стран сильно окрепли и привели, наконец, к официальному объявлению о стратегическом сотрудничестве, о чем так мечтали в свое время Бен-Гурион и Голда Меир. Добавим к этому и сантименты американских евреев, которые умилялись, слыша на улицах израильских городов, как дети ругаются пассажами из книги Пророка Исаии, а имя Edward G. Robinson произносят как Эдвард Гимель Робинсон.

?

Великие свершения на дипломатическом поприще не давали возможности правительству Бегина полностью сосредоточиться на решении насущных бытовых проблем израильского общества, но и здесь попытки исправить положение в лучшую сторону дали некоторые результаты. Игаль Ядин разработал программу помощи районам бедноты, которую он назвал "Проект обновления". Так, "капиталистическое" правительство Бегина обратило внимание на трущобы неимущих, на которые "социалистические" правительства Бен-Гуриона, Голды Меир и Рабина внимания не обращали. План Ядина был скорее социальным, нежели экономическим.

Часть денег на этот проект выделило государство, а часть собрали в диаспоре. Из диаспоры приехали и добровольцы. В районах бедноты предполагалось улучшить водоснабжение и канализацию, обновить дороги и тротуары, построить клубы, поликлиники и места отдыха. Тогда, думал Ядин, неимущие перестанут чувствовать себя "чужими на этом празднике жизни", воспрянут духом, обретут новый стимул к дерзаниям.

Проект начался с захолустного Ашкелона. В город приехали добровольцы из Англии. Они улучшили планировку города, построили медицинские и зубоврачебные центры, вовлекая в обновление города самих жителей. Часть этих добровольцев осталась жить в Ашкелоне.

Удалось также вычистить районы бедноты в Тель-Авиве и Иерусалиме. Спустя два года, когда проект уже дал первые хорошие результаты, новый министр финансов, Игаль Гурвиц, деньги Ядину выделять перестал.

Как ни волновался Ядин, деньги перехватил министр сельского хозяйства Ариэль Шарон. Он занимался не столько непосредственно кукурузой и бананами, сколько строительством новых поселений на "контролируемых территориях".

Зная, что американцы и Ядин против такой тактики, Шарон обычно говорил, что новые поселения не строятся, а речь идет лишь об укрупнении старых. Хотя эти поселения и назывались сельскохозяйственными, доход, который они приносили государству, уходил на охрану этих же поселений.

Если за 1977-1979 годы было построено 49 новых поселений, то лишь за один 1980 год возвели сразу 38 поселков, почти все на землях сектора Газа и Западного берега. На глаз было видно, что при всех переговорах с Египтом, уходить из Газы, Иудеи и Самарии евреи не хотят.

В этом же ключе 30 июля 1980 года Бегин провел через Кнессет Основной Закон, юридически утвердивший объединенный Иерусалим столицей Израиля.

В промышленности тоже происходили интересные изменения. Как уже говорилось выше, 96-97% промышленных предприятий Израиля принадлежали частным владельцам. При капиталисте Бегине неожиданно стала расти доля государственных предприятий. Этот процесс начался и до него, но теперь он стал более заметным. Доля вклада государственных предприятий в объем промышленного продукта в стране увеличилась с 1965 по 1981 годы с 12 до 24%. Число занятых на этих предприятиях рабочих выросло с 10 до 16% от общей рабочей силы. При этом Бегин был очень далек от идеалов раскритикованного Лениным в книге "Государство и революция" "государственного социализма". Ведь, допустим, если есть на весь Израиль одна электрическая компания Хеврат Хагамалъ и если она находится в частных руках, то это монополистический капитализм, а если в государственных руках, то это уже как раз "государственный социализм".

Но и Бегин, и Ленин оба понимали, что это фикция. В чем же дело?

К государственным предприятиям относились оборонные заводы. Две последние войны наглядно показали Израилю, что вечно зависеть от зарубежных продавцов оружия нельзя, могут подвести. Необходимо было иметь собственное оружие, причем не только свои автоматы и пулеметы, но и свои пушки, танки и, по возможности, самолеты.

Идея построить собственный танк появилась еще в 1970 году. Конструкторы, взяв из западных танков все лучшее, сконструировали особо годный для боев в песках и на каменистых холмах танк.

В 1977 году израильский танк "Меркава" (Мк-1) увидел свет, а на вооружение поступил в 1979-м. В переводе с библейского иврита меркава означает "колесница". Современный танк создает не один завод, а целая сеть предприятий. Один завод делает металлические части, другой - моторы, третий - воздушные фильтры. Еще нужны автоматические трансмиссии, системы контроля огня, фары, броня, снаряды, система связи, сиденья для экипажа и многое-многое другое. И по сей день над "Меркавой" трудятся компании "Агам Маалот", "Амкорам", "Имко", "Магам", "Палбам", "Пладот", "Рафаэль", "Тадиран" и многие другие.

Таким образом, развитие оборонной промышленности создало рабочие места в государственном секторе.

Собственный боевой самолет, истребитель "кфир", у Израиля появился раньше собственного танка, уже в 1975 году. Опять же, многое в его облике напоминало американские образцы, но он был напичкан израильской электроникой и приспособлен для войны на Ближнем Востоке. "Кфир" был полностью произведен на авиационном предприятии "Таасия авирит". Быстро выяснилось, что на израильское оружие, опробованное в боевых действиях, есть спрос за рубежом. Так оказалось, что кроме бриллиантов и апельсинов Израиль может продавать танки.

Апельсинов, бриллиантов и танков все же не хватало, чтобы удовлетворить все нужды израильтян. Уже давно никто не голодал, но жить всегда хочется лучше. Экономика - это наука, которая пытается понять, как люди и государства используют свои ограниченные ресурсы для удовлетворения своих неограниченных желаний.

Либерализация экономики при Бегине промышленникам была выгодна.

Действительно, был отменен госконтроль за валютными операциями, упрощены правила владения валютой (Рабину уже не пришлось бы уходить в отставку), ее покупки и продажи. Одновременно налог на прибавочную стоимость вырос с 8 до 12%, а мы знаем, что такие повышения всегда заканчиваются ростом цен. Одновременно государственное субсидирование промышленности сократилось - выбирайтесь, как сможете. Да здравствует капитализм.

Конечно, слабые предприятия без дотаций не выжили, а сильные удержались, но тоже повысили цены на свою продукцию, чтобы компенсировать отсутствие государственных денег. В результате рост цен в период 1978-1982 годов был более чем впечатляющим:

1978 - некая вещь стоит 100 лир,

1979 - та же вещь стоит 135 лир,

1980 - 300 лир,

1981 - 700-750 лир,

1981 - 1600-1700 лир.

Инфляция. Гримасы капитализма. Но есть и объективные причины.

В 1978 году антиправительственные забастовки и демонстрации в Иране заставили шаха Мохаммеда Реза Пехлеви ввести военное положение, а нефтедобывающая промышленность перестала работать.

Исламский лидер, Аятолла Рухолла Хомейни, живший до этого за пределами Ирана, открыто вступил в борьбу по свержению шаха и борьбу эту выиграл. Вместо лояльного шаха, без лишнего шума продавшего нефть Израилю, появился шиитский фанатик, который Израиль ненавидел.

Пришлось искать другого продавца нефти, а это всегда накладно. Рост цен привел к тому, что в 1977 году, впервые за время существования Израиля, в оборот была введена банкнота в 500 лир. Банкноту украсили профиль покойного Бен-Гуриона и изображение Золотых ворот Старого города Иерусалима. Дизайн был разработан голландскими артистами.

Купюра поступила в оборот 26 мая 1977 года и циркулировала до 31 марта 1984 года.

Но цены продолжали расти. Тогда министр финансов Симха Эрлих и Менахем Бегин решили девальвировать лиру и ввести новые деньги. Как и денежная реформа 1961 года в СССР, израильская реформа убрала с достоинства купюр один ноль. Десять лир превратились в одну лиру, 50 лир - в пять. Националист Бегин решил переименовать лиры в древние еврейские шекели. Так и сделали. Чтобы не путать народ, портреты на банкнотах оставили прежние, изменили лишь надписи. Так "пятисотый" Бен-Гурион стал пятидесятым, и притом шекелевым.

Шекели поступили в обращение в 1980 году.

Рост цен заставил быстро к банкнотам в 1, 5, 10 и 50 шекелей добавить купюру в 100 шекелей. Сбылась мечта Бегина - на израильских деньгах появился Зеев Жаботинский. Сотенная вошла в оборот 11 декабря 1980 года, но это был еще не конец. В последующие годы появление банкнот в 1000, 5000 и даже 10000 шекелей наглядно показало куда катятся финансы государства.

Бегин пытался разобраться в экономике и увеличить производство и производительность. Уровень производства зависит от людских ресурсов, природных ресурсов, капитала и управления.

Людские ресурсы есть, включая и дешевых арабов, но требуется больше, и алию надо интенсифицировать.

Природных ресурсов нет как и не было.

Капитал в виде машин, станков и производственных площадей как бы есть.

Управление никуда не годится, грамотных и политически неангажированных менеджеров мало. Производительность труда оставалась низкой. Но до Бегина в стране проводилась политика поддержки собственных предприятий. Импортные вещи могли быть и лучше и дешевле, но их облагали высокими пошлинами, а израильские товары пропагандировали как необходимую добавку к патриотизму. Народ был вынужден покупать товары по более дорогой цене, соответственно, государственная политика снижала уровень жизни в стране. Бегин, как мог, старался изменить такое положение, но экономической революции у него не получилось.

Экономика по стилю своего развития делится на традиционную, как в Африке, командную, как в тогдашних СССР и Китае, и рыночную, как в западном мире. Большинство аналитиков считало, что в Израиле экономика командная, то есть что государство слишком вмешивается в ее дела.

Правительство всегда могло объяснить экономические трудности. Помимо военных расходов и расходов по борьбе с терроризмом оставались расходы на алию. Тонкой струйкой текли репатрианты из СССР, а с 1980 года стала набирать темп алия из Эфиопии. Добавим строительство новых поселений. И, как назло, упал спрос на алмазы. Если в 1965 году алмазный экспорт составлял 42% от объема израильского промышленного экспорта, то к 1982 году этот показатель равнялся всего 20%. Апельсины, правда, покупали и ели стабильно, но апельсин стоит дешевле алмаза, много дешевле.

На искусство и развитие культуры денег часто не хватало, но искусство ценно тем, что может развиваться иногда и на голодном пайке. Писателям того времени компьютер, сканер и принтер не требовались, они работали на пишущих машинках.

В 1978 году в стране издавалось 481 периодическое издание, из них 27 ежедневных газет. На русском языке издавалось 12 периодических изданий. На английском - 79. В Израиле выходил 21 журнал, посвященный культуре и искусству.

В 1980-1981 году в стране было издано 4387 наименований книг, из которых примерно половина были новые произведения, а половина - переиздания ранее напечатанных. Из новых произведений свет увидели 851 художественная или поэтическая книга. Вышло 219 книг для детей. Искусству были посвящены 29 книг, иудаизму - 171, гуманитарным наукам - 323. Сколь ни сложно было со времен Бен-Иехуды возрождать художественную литературу на иврите, писатели Израиля с этой задачей успешно справились.

Живопись в Израиле находилась под сильным влиянием Марка Шагала (1887- 1985), Хаима Сутина (1894-1943) и Мане-Каца (1894-1962). Это значит, что в Израиле почти не было художников, работающих в реалистичной манере. Импрессионизм, постимпрессионизм, примитивизм (например, Моше Кастель, 1909-1991), абстракционизм (Моше Мокади, 1902-1975), сюрреализм - все, что угодно, но не реализм. Из пейзажистов Иоханан Симон (1905-1976) воспевал красоту Негева в своих абстрактных полотнах, а Рувен Рубин (1893-1974) создал изумительные по красоте палестинские пейзажи с оливковыми деревьями. Его картины "Закат в оливковой роще" (1965) и "Старые оливковые деревья весной" (1966-1967) оценивались в 40-60 тыс. долларов каждая. Из следующего поколения художников выделились Авигдор Ариха (р. 1929), Моше Гершуни (р. 1936), Раффи Лави (р. 1937), Менаше Кадишман (р. 1932), которые продолжили примитивно-сюрро-абстрактное направление в живописи. Мало что израильского или палестинского есть в их картинах, которые часто называются просто "Композиция". Сейчас работы этих художников оцениваются между 3 и 8 тыс. долларов.

Марк Шагал бывал в Израиле много раз и много сделал для Иерусалима, включая 12 оконных витражей для синагоги в больнице Хадасса и гобелены для здания Кнессета. Он осознавал свой талант в полной мере и часто вел себя как капризный гений. Ему не понравилось расположение его витражей в Хадассе потому, что здание синагоги было недостаточно большим, чтобы передать всю грандиозность его творения. Ему не понравилась экспозиция его картин в Государственном музее Израиля потому, что они находились рядом со скульптурами Жака Лифшица. Он сначала хотел, чтобы для его картин было построено отдельное здание, потом менял свое мнение. Шагал долго не давал разрешения на репродукции своих гобеленов даже на почтовых марках, но после милостиво разрешил. Однако в любом случае его влияние на художественную школу Израиля очень серьезно и чувствуется по сей день.

С музыкой было немного сложнее. Израильской музыки не было. Песен на иврите, кроме молитв, не было тоже. Все приходилось создавать с нуля. Обилия еврейской музыки - от хасидских песен и плясок до восточных песен и плясок в стиле Мизрахи - было более чем достаточно, но она символизировала Галут и государству не годилась. Поначалу появлялись незамысловатые песни на иврите под простые и бодрые мотивы, большинство из которых создавалось в армии. Армейские ансамбли - ансамбль дивизии Нахаль и другие - неожиданно оказались самыми популярными коллективами.

Песня Наоми Шемер Йерушалаим шель заахав ("Золотой Иерусалим") впервые была исполнена 15 мая 1967 года, почти накануне Шестидневной войны, и моментально превратилась в шлягер в исполнении певицы Шули Натан. Лиричная песня во время войны стала гимном освобожденному Иерусалиму.

С 1973 года израильские певцы стали выступать на конкурсе "Евровидения" и дважды - в 1978 (Изхар Коэн) и 1979 (Гали Атари) годах - занимали на нем первое место. Чуть позже, в начале 80-х, помимо этих имен на эстраде зазвучали Ави Толедано, Ярдена Арази, Цвика Пик (он предложил свою песню "Романтика" для участия в конкурсе "Евровидения" в 1982 году), Сасси Кешет, Хаим Цадок и Игаль Башан.

Военные ансамбли ушли в прошлое, а вместо них появились группы "Секста", "Халом" (мечта), "Кесем" (колдовство, магия), "The Isolation Band", "Ахим вэ Ахот" (братья и сестры) и многие другие. Песни той поры на теперешний слух звучат дубовато и с обилием узнаваемых музыкальных заимствований у ведущих западных групп, но тексты на иврите спасают положение.

Трогательно относились к детской песне. С середины 70-х годов в стране ежегодно проводился фестиваль детской песни, а точнее, песен для детей, так как участвовали в фестивале взрослые певцы. Ципи Шавит, Узи Хитман, Ариель Зильберг, Рухама, Ошик Леви, Нурит Гальрон - все пробовали себя в детских песенках. Много писал для детей поэт и композитор Гиди Корен, певец и композитор Шломо Арци.

В 70-у годы в стране были построены иерусалимский театр (1971), музей Тель-Авива (1971), множество кинотеатров и даже первый автокинотеатр "драйв-ин" (1973) по типу американских. Сразу несколько студий звукозаписи выпускали диски и аудиокассеты: "Хед-Арци" в Рамат-Гане, "Хатаклит Хайфа" и "Иланот Хайфа", "Исрадиск" в Тель-Авиве и даже израильское отделение компании CBS. Телевидение, однако, по-прежнему влачило жалкое существование. Та же одна программа, по-прежнему трансляции только в вечернее время, в пятницу передач нет.

?

Восемнадцатое правительство Израиля при Кнессете девятого созыва спокойно отработало весь свой срок, и летом 1981 года состоялись очередные плановые выборы. Предвыборная кампания была очень бурной, левые силы во главе с Аводой мечтали вернуть себе управление страной. Игаль Ядин свою партию ДАШ распустил и вернулся в археологию.

Бегин был начеку. Он колесил по стране, придумывал яркие, легко запоминающиеся лозунги.

"США дает нам каждый год по 3 млрд долларов, это по тысяче на каждого, включая женщин и детей. Вы уже получили эти деньги?"

Любимец публики, кумир улыбки, ни при каких обстоятельствах не лысеющий артист Дуду Топаз выступал в предвыборной кампании в поддержку Аводы. В веселом угаре он ляпнул: "Среди нас же нет чахчахим". Это слово на ивритском сленге было как слова "чурки" или "чучмеки" в сленге русском, и относилось оно к выходцам из Северной Африки. Бегин тут же ухватился за этот ляп Топаза и раздул его до размеров национальной трагедии. Доколе о восточных евреев будут вытирать ноги? Режим "Мапай" - Авода вас скомкал, сломал, обобрал, обезличил. Бегин так ярко говорил об этнических проблемах, что некоторые люди стали думать, будто он сам родился в Марокко. Много риторики и напыщенности, но он добился, чего хотел: восточные евреи решили голосовать за него.

За три недели до выборов, 7 июня, израильские ВВС провели блестящую операцию за пределами страны. Летчики разбомбили ядерный реактор в Ираке. Реактор иракцы строили с помощью французских специалистов четыре года. Все эти годы Израиль возмущался, а французы продолжали неспешно работать. Официально все реакторы строятся для мирных целей, но не такая уж Ирак кузница фундаментальных исследований в ядерной физике, чтобы кидать миллионы долларов на исследования заряженных частиц. Хотят сделать бомбу, решили в Израиле.

Израиль вообще очень болезненно переживал по поводу непрекращающихся попыток разных стран создать "исламскую" атомную бомбу. В разное время и с разными результатами бомбу пытались создать Ливия, Сирия, Саудовская Аравия и Пакистан. Позже этим занялся Иран. У Сирии и саудовцев мало что получилось, а вот лидер ливийской революции Муамар Каддафи во многом преуспел. Он понимал, что Ливии одной бомбу не осилить, поэтому он смог договориться с Пакистаном о совместном ядерном проекте. Нищая Ливия вложила в пакистанский проект около 1 млрд долларов. Каддафи закупал уран в Нигере и передавал его пакистанцам. Это было неприятно, но это было далеко. Однако был еще и Ирак, в котором уже в 60-е годы советские специалисты построили маленький и неопасный, но все же ядерный реактор. В те далекие годы Ирак был страной с 13 млн граждан, производивших добра на 18 млрд долларов в год, из которых 3,5 млрд расходовалось на оборону. В 1975 году Саддам Хусейн, тогда еще вице-президент, нанес визит во Францию и принципиально договорился о сотрудничестве в ядерной области. Премьер-министром во Франции в то время был Жак Ширак. Он не был наивным мальчиком и прекрасно понимал, что мысли Саддама Хусейна направлены не в сторону теории нейтрино и что не кварки его волнуют. Но Ширак видел Ирак основным поставщиком нефти для Франции и пошел навстречу экстравагантным замыслам иракского правительства.

В 1976 году был создан франко-иракский проект "Осирак", и с 1977 года в рамках этого мероприятия во Франции стали изготовлять детали покрытия, а в Ираке строить два реактора - маленький показной исследовательский "Изида" и большой 70-мегаваттный тайный боевой "Осирис". Потом их переименовали соответственно в "Таммуз-2" и "Таммуз-1". Французские сотрудники подключились к этому строительству в 1978 году, а 150-200 иракских ученых отправили во Францию изучать ядерную физику.

Израильские разведчики выяснили также, что 150 иракских техников и инженеров проходят подготовку в Италии, что Ирак закупил 120 тонн урановой руды у Португалии и 200 тонн в Нигере. Разведчики позвали ученых ядерщиков. Те изучили данные и поведали вполголоса, что вот, знаете, фотоны, пионы, протоны, позитроны, но в принципе 80 кг урана, обогащенного до 93%, хватит на создание минимум четырех атомных бомб, и Ирак может это сделать.

В израильской разведке собрались люди действия, и в апреле 1979 года готовые к отправке в Ирак детали реактора были взорваны во французском городке Ла Сейн-сюр-Мер.

Весной 1980 года в Израиле уже знали, в узких кругах, конечно, что через год у Ирака может быть бомба. Пресса молчала. Но затем в июле кто-то дернул за веревочку, и все газеты запестрели статьями на тему иракской ядерной угрозы. Начальником генштаба был Рафаэль Эйтан, и его пригласили на телевидение. Эйтан всегда стрелял быстро, но говорил мало и медленно. Когда его спросили об иракской бомбе, он разразился неожиданно длинной для него тирадой:

"Если иракцы сделают бомбу, все страны региона повиснут на одной тонкой ниточке. И если только атомную бомбу применят, эта ниточка тут же порвется и все страны рухнут".

Телеведущий промолчал, силясь вникнуть в эйтановские ассоциации, а недоумевающие журналисты бросились к самому Бегину. К ним вышел помощник премьер-министра Матитьягу Шмулевич и сказал так:

"Израиль не может позволить себе сидеть и ждать, пока иракская атомная бомба упадет нам на голову".

Тем временем 21 сентября 1980 года началась война Ирака с Ираном. Уже 30 сентября иранские "фантомы" прилетели бомбить высившийся в 20 км от Багдада реактор, но так как за штурвалами самолетов действительно сидели иранцы, то ни одна их ракета в реактор не попала, а так как отвечали им иракцы, то ни один самолет не был сбит.

Французы продолжали работать в Ираке даже во время войны.

Однако в мае 1981 года во Франции должны были выбирать нового президента. Кандидат в президенты Франсуа Миттеран во время предвыборной кампании обещал прекратить иракский ядерный проект. Миттеран победил и стал президентом 10 мая, меньше чем за месяц до бомбежки. Почти сразу после выборов новый министр иностранных дел Франции Клод Шейсон подтвердил, однако, что проект "Таммуз" продолжит пользоваться поддержкой французского правительства. Выводы сделаны, и два израильских инженера отправились в США расспросить экспертов, что случится, если сбросить на реактор бомбы весом в тонну.

Вопрос бомбить или не бомбить поднимался на секретных совещаниях правительства много раз. В отличие от замирившегося Египта и готовой к замирению Иордании, Ирак официально находился в состоянии войны с Израилем с 1948 года.

Между Израилем и Сирией мира не было, но существовало соглашение о прекращении огня.

Ирак общей границы с Израилем не имел, поэтому даже соглашения о прекращении огня между двумя странами не существовало. Значит, в принципе можно было смело бомбить. Перес в правительство не входил, но его точка зрения - "не бомбить" - была хорошо известна. Он встречался с Миттераном в Лиссабоне в феврале и тот сказал Пересу лично, что стань он президентом Франции и никаких больше иракских ядерных программ. Помня об этой встрече, Перес направил Бегину 10 мая 1981 года, в день триумфа Миттерана, секретное письмо, в котором отговаривал главу государства от идеи бомбить реактор1. В здание реактора еще не доставили радиоактивные элементы, поэтому бомбежка не вызвала бы катастрофы. Но строительство близилось к концу, а бомбить работающий реактор нельзя. Бегин колебался. Он мог проиграть выборы. Если к власти опять придут левые, то Перес реактор не тронет. Значит, рассудили в правительстве Бегина, бомбить надо до выборов.

Израильские летчики следили за ирано-иракской войной со своей точки зрения. Их беспокоили иракские средства ПВО. А иракские средства ПВО были сделаны в СССР и опробованы во Вьетнаме. Они засекали высоколетящий самолет заблаговременно и успешно сбивали его ракетой. Постепенно иранцы научились летать низко и оставаться незамеченными. Тогда иракцы стали усиливать плотность заградительного огня непосредственно у охраняемых объектов. В частности, они усилили противовоздушную оборону реактора. Но на этот счет у Израиля были свои приемы, а вот, что важно, так это то, что бомбить-то надо ядерный реактор. Теперь израильские летчики позвали ученых ядерщиков в советчики. Те опять стали сложно изъясняться, но их быстро перебили: не надо протоны-позитроны, вы лучше скажите, сколько бомб надо сбросить, чтобы этот реактор разрушить?

А, ну это просто, - оживились ядерщики, - на такой реактор надо сбросить 7 тонн бомб и вы его превращаете в пыль.

Берем с собой 15 тонн, решили специалисты в ВВС. Они навесили на каждый F-16 по две бомбы Мк.84, всего вышло 16 бомб с суммарным количеством взрывчатки 14 512 кг.

В 3 часа дня по Гринвичу 7 июня восемь бомбардировщиков F-16A (один пилот, один двигатель) и восемь истребителей прикрытия F-15 (один пилот, два двигателя, всепогодный) взлетели с авиабазы Эцион на еще не полностью отданном Египту Синае и взяли курс на Багдад. Самолеты шли на малой высоте, чтобы избежать радаров. Радаров они действительно избежали, но у американцев над Ближним Востоком висел неподвижно разведывательный спутник, снабженный сверхчувствительным инфракрасным сенсором. Этот сенсор засек необычный сигнал над аравийской пустыней, и спутник стал автоматически настраивать свои телескопы и датчики на этот район. Датчики засекли 16 тепловых точек, быстро несущихся в нескольких метрах над песком пустыни. Потом настроился телескоп и определил аэродинамические контуры F-16A и F-15, сплоченной группой летящих над землей. Телеинформация стала напрямую передаваться в штаб-квартиру американской разведки. Когда на экранах появились контуры боевых самолетов в желтоватой камуфляжной раскраске, янки вздрогнули. Они побросали коржики и сухарики и уткнулись в телевизоры. Хорошо организованная, дисциплинированная группа боевых самолетов чешет на никому не известное боевое задание, это ясно. Если бы это был тренировочный полет, были бы радиопереговоры, а эти летят в полной радиотишине. Битый час следили американцы за машинами, гадая, какой эпизод "звездных войн" перед ними развертывается. Наконец самолеты организованно свернули на северо-восток, к Ираку. В 17:28 бомбардировщики стали набирать высоту, истребители оставались внизу. В 17:33 среди заброшенных полей и редких рощ показалось солидных размеров и необычной формы промышленное здание с высоким цементным куполом. Рабочих и французских специалистов в этот час на объекте не было.

Первые две Мк.84 попали в цементную крышу реактора и разнесли ее на куски. Бомбардировщики заходили на цель по одному, и остальные бомбы уже летели на сам реактор. Когда 16 бомб полетели на реактор, иракские противовоздушные силы самолеты заметили, но было поздно. Реактор разбомбили дотла. Погиб один французский техник. Эти бомбы не были "умными" или самонаводящимися. То, что все они легли точно в цель, говорит о высоком уровне летчиков. Одним из летчиков был Илан Рамон, который впоследствии стал первым израильским космонавтом и погиб в полете.

Все самолеты вернулись домой целыми, первый приземлился на базе в 19:00. На следующий день, 8 июня, израильское правительство официально заявило, что реактор разбомбили его самолеты. Правительство разъясняло, что Ирак делал бомбу против Израиля, и поэтому реактор стоило разбомбить до того, как он станет радиоактивно опасным. В этот же день и Ирак опубликовал заявление, в котором обвинил "сионистов" в поставке вооружения Ирану и в авианалете на Багдад и реактор. Это заявление появилось после израильского заявления. До этого в течение 24 часов в Багдаде не знали, кто, собственно, их атаковал.

Шум в мире поднялся очень большой. Ирак воевал с Ираном, к которому после прихода к власти Аятоллы Хомейни мало кто питал симпатию. США злились на Иран за захват заложников в посольстве, а еще больше на себя, так как провалили операцию по освобождению этих заложников. Бегин послал президенту Рейгану отдельное письмо, в котором спокойно объяснял американскому президенту, что брось Ирак атомную бомбу на Большой Тель-Авив и 60.000. человек погибнут сразу. Рейган передал через израильского посла, что все понял.

В Израиле известие об ударе по Ираку вызвало взрыв ликования и прилив гордости. Шарон в интервью после рейда тоже подтвердил; от иракской бомбы погибло бы 50.000. человек и еще 150.000. хватанули бы радиации. Видите, от чего мы вас спасли! Перес объявил бомбежку реактора предвыборным трюком Бегина, до выборов оставалось меньше месяца. Бегин обнародовал высказывание Переса против бомбежки. Если бы бомбежка не удалась, а израильские летчики погибли, то Перес бы предстал дальновидным мудрецом. Теперь же избиратели посчитали его трусом.

Кнессет десятого созыва был избран 30 июня. Выборы вновь закончились победой партии Бегина:

Ликуд (бывший "Херут") - 48 мандатов - на 5 мандатов больше, чем в 1977 году.

Блок Маарах - 47 мандатов - на 15 мандатов больше, чем в 1977 году.

"Мафдал" (НРП) - 6 мандатов.

Хадаги (бывшая "Раках") - 4 мандата - преимущественно арабская партия, в которой все меньше остается от коммунистической партии.

Агудат Исраэль - 4 мандата.

Тхия ("Возрождение") - 3 мандата - новая правая партия, протестующая против усилий Бегина по мирному договору с Египтом.

ТАМИ (акроним от Тнуат Массорет Исраэль, "Традиция израильского движения") - 3 мандата - левая религиозно-сионистская партия социального протеста и борьбы за равноправие.

ТЕЛ ЕМ (акроним от Ха-Тнуа ле-хитадшут мамлахет, "Движение за обновление государства") - 2 мандата - партия на всех обиженного и больного Моше Даяна.

Шинуй ("Перемена") - 2 мандата - центристская либеральная партия.

"Движение за гражданские права" - 1 мандат.
Став снова премьер-министром, Бегин к 5 августа создал правительство с 20 министрами. В правящую коалицию к своей партии Ликуд он пригласил "Мафдал", Агудат Исраэль, ТАМИ, ТЕЛЕМ и, в сентябре, Тхия. Совершенно свежая партия ТАМИ была создана в 1981 году Аароном Абухацирой, выходцем из очень уважаемой семьи марокканских раввинов. Его дядя, раввин Исраэль Абухацира, которого каждый марокканский еврей знал под именем Баба Сали, поселился в маленьком городке Нетивот в Негеве в 60-е годы. Его дом и синагога стали центром религиозного культа, и по сей день его могила посещается тысячами религиозных евреев. Сейчас дело Баба Сали продолжает его сын, Баба Барух, руководитель синагоги и иешивы. Аарон же Абухацира ушел в политику, выдвинулся в городе Рамле, вошел в "Мафдал", стал министром, вышел из "Мафдал", создал ТАМИ, а потом мягко ввел ТАМИ в Ликуд. С Бегином, после проснувшейся у премьер-министра любви к Северной Африке, ему было хорошо. Сначала Бегин сделал Абухациру министром по делам религий, а после победы в 1981 году - министром труда.

Имея 66 мест в Кнессете, можно было делать все, что хочешь. Если после предыдущих выборов иногда говорили, что Бегин выиграл случайно из-за скандала с долларовым счетом Рабина и прочих неприятностей в Аводе, то теперь победа была чистой. Старый подпольщик Бегин начал коротать второй срок на премьерском кресле, старый террорист, командир незабвенной Лехи, Ицхак Шамир был спикером в Кнессете, однако после он был назначен министром иностранных дел. Эта работа давалась ему с трудом, но он тянул. Полны вздохов его воспоминания (пер. с иврита Юлии Шлейфман):

"Тайная борьба за интересы Израиля, как это было в Моссаде, или почетное представительство не слишком влиятельного гостя, которое я осуществлял, будучи председателем Кнессета, - все это сильно отличалось от характера работы министра иностранных дел. Теперь, отправляясь в заграничную поездку, я всегда держал в кармане список "покупок". Всегда хотел что-то получить, всегда в чем-то нуждался, но никогда не был уверен, что смогу предложить щедрую оплату по предъявленному счету. Мои дипломатические поездки становились более трудными, ибо почти везде меня опережали представители арабских государств, их друзья из "третьего мира" и всяческие антисемиты, "подготавливавшие" почву.

Грубо говоря, ничто из того, что я мог бы "продать" потенциальным покупателям, не выдерживало конкуренции с богатством арабских закромов, в которых находились нефть, золото и голоса в ООН, - а если всего этого было недостаточно, чтобы обзавестись друзьями, то в распоряжении арабов имелись еще угрозы бойкотом, экономический шантаж и просто террор. В конечном счете, как можно сравнивать мощь арабских стран с тощим потенциалом столь малой страны, как Израиль, главные ресурсы которого - в умении и мотивации его граждан? Мы-то никого не могли ни купить, ни запугать. И хотя у нас были настоящие друзья, они не следовали за нами вслепую. Так и получилось, что у нас никогда не было действительных шансов на поддержку или помощь тех правительств, корыстолюбие и страх которых было легче задействовать"2.

Боевой отставной генерал Ариэль Шарон перебрался из кресла министра сельского хозяйства в кресло министра обороны. Наконец, не менее боевой генерал Рафаэль Эйтан продолжал оставаться начальником генштаба ЦАХАЛа. При такой боевой команде, "ястреб" на "ястребе", грех было не начать очередную войну против внешних врагов, и война началась.

Примечания .

1. Это письмо быстро перестало быть секретным и публиковалось в прессе много раз. Его полный текст с комментариями опубликован также в книге: Perlmutter, A., Handel, М., Bar-Joseph, U. Two minutes over Baghdad. London, Corgy Books, 1982. C. 82-84.

2. Шамир Ицхак. Подводя итоги/ Пер. с иврита. Иерусалим, Центр изучения наследия Иерусалима, 20Q0. С. 159 (на иврите мемуары вышли в 1994 году).