ИСТОРИЯ ГОСУДАРСТВА ИЗРАИЛЬ 1896-2005 Штереншис Михаил

Глава 13. ВОЙНА СУДНОГО ДНЯ - БОЕВЫЕ ДЕЙСТВИЯ

Quare si расе frui volumus, bellum gerendum est.

Потому, если хотим насытиться миром, надо воевать.

Цицерон

Дело стало за военными. Следующие 20 дней историю Ближнего Востока делали:

Израиль

Министр обороны - Моше Даян Начальник Генштаба ЦАХАЛа - Давид (Дадо) Элазар Помощник министра обороны - генерал Цви Цур Помощник начальника генштаба - генерал в отставке Рехавам Зееви Командующий Южным фронтом (Египет) - генерал-майор Шмуэль Гонен Командующий Северным фронтом (Сирия) - генерал-майор Ицхак Хофи Командующий центральным военным округом (Западный берег) - генерал Иона Эфрат

Командующий ВВС - бригадный генерал Бени Пелед Командующий ВМФ - адмирал Бенни Телем.

Южный фронт:

Командующий - Шмуэль Гонен

Командующий обороной северного сектора - генерал-майор Авраам (Брен) Адан

Командующий обороной центрального сектора - генерал-майор Ариэль Шарон

Командующий обороной южного сектора - генерал-майор Авраам (Альберт) Мандлер, после его гибели в бою - генерал Кальман Маген

Северный фронт: Командующий - Ицхак Хофи

Командующий артиллерией - бригадный генерал А. Бен-Давид

Командир 36-й танково-мотопехотной дивизии - бригадный генерал Рафаэль Эйтан

Командир 240-й бронетанковой дивизии - генерал-майор Дан Лэнер Командир 146-й бронетанковой дивизии - бригадный генерал Моше Пелед

Египет

Военный министр и верховный главнокомандующий - генерал Ахмед Исмаил Али

Начальник генштаба - генерал-лейтенант Саад Шазли Координатор египетских и сирийских военных действий - генерал Баха аль Дин Нофаль

Командующий Суэцким фронтом - генерал Мухаммад Гамази Командующий 2-й армией - генерал-майор Саад Маамун Командующий 3-й армией - генерал-майор Абдель-Монейм Уассель

Сирия

Министр обороны Сирии - генерал Мустафа Тлас Начальник оперативного отдела - генерал-майор Абдул Хабейши Командующий силами, подчиненными генштабу, - генерал-майор Юсеф Шакур

Командир 1-й танковой дивизии - полковник Тауфик Джехани Командир 3-й танковой дивизии - бригадный генерал Мустафа Шарба Командир 5-й мотопехотной дивизии - бригадный генерал Али Аслан Командир 7-й мотопехотной дивизии - бригадный генерал Омар Абраш

Командир 9-й мотопехотной дивизии - полковник Хасан Туркмани

Суэцкий канал имеет длину 195 км и глубину 15 м. У его впадения в Средиземное море стоит город Порт-Саид, а там, где воды канала сливаются с водами Красного моря, находится город Суэц, по-арабски Эс-Суэйс. От Порт-Саида до Каира 220 км.

На полпути между Порт-Саидом и Суэцем на берегу канала расположена Исмаилия. У этого городка северная часть канала заканчивается, а водный путь продолжается по вытянутым в сторону Суэца озеру Тимсах и Соленым озерам, от коих далее начинается южная часть канала, которая и заканчивается у Суэца.

От Исмаилии до Каира 140 км.

Днем на расстоянии от Суэца до Порт-Саида собралось 600.000. египетских солдат, 2000-2200 танков, 2000-2300 артиллерийских орудий и до 160 ракетных батарей.

С воздуха эту орду готовы были прикрыть около 500 самолетов.

На восточном, израильском, берегу канала службу несли 451 израильский резервист (у некоторых историков - 436), многие из которых, ничего не подозревая, всеми чувствами были в медитациях Судного дня. В некоторые отряды приехали хасиды из Иерусалима, дабы ободрить солдат в святой праздник. Эти резервисты из 116-й бригады были в массе бизнесменами среднего возраста, владельцами магазинов, работниками университета и государственными служащими. Лишь немногие из них успели повоевать в 1967 году, большинство не имело боевого опыта.

Их прислали на передовую, чтобы дать отдохнуть солдатам срочной службы.

Располагались солдаты в хорошо оборудованных укреплениях, бункерах, которые тянулись линией точек с севера на юг. На самом севере располагалось укрепление "Будапешт" (63 человека) и маленький пост "Траклин" (6 солдат), рядом с ним, в секторе Порт-Саида были укрепления "Оркал" (три бункера, всего 47 солдат) и "Лахцанит" (17). Далее по линии канала к Исмаилии тянулись "Дрора" (19), "Ктуба" (21), "Милан" (28), "Мифрекет" (16), "Хицайон" (20) и "Пуркан" (33). Почти напротив Исмаилии были построены "Мацмед" (33) и "Лакекан" (10), а дальше на юг шли "Боцер" (26), "Литуф" (29), "Мафцеах" (28), "Нисан" (20), "Масрек" (30) и самый южный бункер "Эгрофит" (5 солдат). Из этих укреплений велось прямое наблюдение за каналом.

На большем отдалении от воды были оборудованы танковые позиции "Ктуба", "Телевизия", "Мицва" и другие, на которых неприятеля ждали 290 танков.

При этом непосредственно на передовой располагался 91 танк, а 199 были в резерве в глубине полуострова.

Между бункерами и танковыми позициями располагалось 14 артиллерийских батарей.

Все эти немногочисленные бункеры и танки были разделены на три сектора: северный - "Будапешт" - "Мифрекет", центральный - "Хицайон" - "Лакекан" и южный - "Боцер" - "Эгрофит". Далее на восток тянулись перерезанные военными дорогами пески и скалы Синайского полуострова, плавно переходящие в выжженную за лето нещадным солнцем пустыню Негев.

Голанские высоты занимают площадь в 1500 км2. Это единственная часть Израиля, которая находится на восточном берегу реки Иордан. Израильская часть этого плоскогорья тянется в длину с севера на юг на 62 км, ширина же ее между линией прекращения огня с Сирией и верхним течением Иордана, впадающего в озеро Кинерет, колеблется между 15 и 29 км. Иными словами, при танково-бронетранспортерной войне отступать практически некуда.

На самом севере Голан находится и самая высокая точка Израиля - гора Хермон (2828 м), на которой после войны 1967 года израильские военные инженеры построили станцию быстрого оповещения, просматривающую и прослушивающую всю часть Сирии от Голан до Дамаска.

Северная часть Голан простирается от Хермона вниз до городка Кунейтра на старинном пути из Акко в Дамаск. Холмы высотой до 1200 м уступами нисходят к верховьям Иордана, через которые были построены два важных для военных стратегов моста - мост Арика, у впадения Иордана в Кинерет (на современном шоссе 87), и мост Банот Яаков (Дочерей Иакова), выше по течению, на дороге в Кунейтру (современное шоссе 91).

Еще выше по течению, у Гонена и Дана, притоки Иордана можно было переезжать без всяких мостов (шоссе 99). Южная часть высот ниже северной, в среднем не выше 800 метров, и полого спускается к озеру Кинерет, которое находится на 200 метров ниже уровня моря. Получалось, что если сирийцам удастся прорваться на первую линию израильской обороны, то дальше наступать они будут комфортно, сверху вниз.

Так как канала на сирийской границе не было, то израильтяне вырыли длинный противотанковый ров, который тянулся от горы Хермон до иорданской границы, и расположили минные поля. Защищалась граница тоже линией из укреплений. Самым северным из них была система бункеров и позиций на горе Хермон вокруг станции слежения.

Далее бункеры шли вдоль линии прекращения огня.

В отличие от бункеров на Суэцком канале, красивых имен они не имели, лишь номера от 104 до 116 (иногда в военной литературе А1-А11). Северную дорогу на Дан защищали укрепления 104 и 105, непосредственно дорогу на Кунейтру и мост Банот Яаков прикрывал бункер 107. На стыке северной и южной частей Голан, где израильские позиции несколько выдавались вперед в сирийскую территорию, плотно сгрудились укрепления 111-115. Укрепление 116 прикрывало дорогу, которая шла с высот на поселок Эль Аль и далее пересекала Иордан уже ниже Кинерета (современное шоссе 98).

Соответственно географии Голан, сирийская граница была поделена на северный и южный военные секторы.

Северный сектор обороняла 36-я танково-мотопехотная дивизия, которой командовал бригадный генерал Рафаэль Эйтан. Парашютисту-десантнику Эйтану, легендарному Рафулю, было уже 44 года. В армии все знали, что он храбр до безрассудства и очень сметлив во время спецопераций, но считалось, что особого стратегического дарования и военного мышления у него нет. Одно дело отрядом парашютистов командовать и совсем другое дело - дивизией. В войну 1967 года он был тяжело ранен в голову, и врачи думали, что Эйтан останется инвалидом. На удивление, он полностью выздоровел. Тогда у офицеров ходила шутка: мы и раньше догадывались, что Рафуль без мозгов, а теперь убедились точно.

Между тем Рафуль закончил курсы командиров морских пехотинцев в Вирджинии, США. Дивизию на севере он получил примерно за год до войны. Своего непосредственного командира Хофи он знал давно по совместным десантным подвигам. На военном совещании 3 октября Эйтана спросили, что может случиться, если неприятель прорвется в центре Голан, на стыке северного и южного секторов, силами до двух дивизий. Рафуль замялся с ответом. Когда в конце совещания он покинул комнату, один командир бригады с улыбкой заметил, что Рафуль так и не поднялся выше уровня командира батальона. История показала, что командир бригады сильно ошибся.

Командиру 240-й бронетанковой дивизии генерал-майору Дану Лэнеру и командиру 146-й бронетанковой дивизии бригадному генералу Моше Пеледу досталось оборонять южный сектор Голан. Когда Пелед гнал свою машину на фронт, его закидали камнями ортодоксальные верующие, протестуя против нарушения святости Судного дня. Генералу пришлось выйти из машины и объяснить, что он едет на войну.

Даян в последние дни перед войной укрепил Сирийское направление, поэтому солдаты и танки на севере были, хоть и не в достаточном для сирийской армады количестве. Однако помимо трех вышеупомянутых дивизий на севере находились 7-я бронетанковая бригада полковника Авигдора Бен-Галя и батальон курсантов танкового училища подполковника Мемшалома Кармеля.

Военные аналитики сходятся на том, что войска на сирийской границе были укомплектованы живой силой и техникой на 80%.

У вьетнамского офицера однажды спросили, как американцы воюют в джунглях. "Они не воюют в джунглях, - ответил вьетнамец, - они их просто сметают".

Египтяне, нагоняя танки, "катюши" и пушки к каналу - восприняли именно эту тактику. Они не собирались воевать против израильских укреплений, они собирались просто смести их. Израильские танкисты воевали взводами по три танка. Десять танков собиралось на наиболее трудном участке. У сирийцев минимальное количество танков, необходимое для выполнения тактической задачи, определялось в 10 (танковая рота). Предполагалось, что стрелки роты могут вместе послать по врагу до 40 снарядов в минуту, что должно быть достаточным для полного превосходства над тремя еврейскими танками.

Война началась не в два часа дня в Судный день, а предыдущей ночью. Линия Бар-Лева на канале имела один инженерный секрет. У каждого из вышеперечисленных бункеров находилось небольшое подземное нефтехранилище с трубой, выходящей к поверхности воды. При попытке неприятеля форсировать канал солдаты должны были одновременно открыть вентили, а точнее - нажать на кнопки, нефть должна была хлынуть на поверхность воды, ее надлежало поджечь, и перед врагом вставала пылающая стена. Вместо воды - река огня. Египетская разведка знала об этом. Поэтому в ночь Судного дня египетские коммандос скрытно переправились на израильский берег и заделали отверстия труб цементным раствором. Диверсия эта до двух часов следующего дня обнаружена не была, тревоги никто не поднял. Позже выяснилось, что в части резервуаров нефти вовсе не было, можно было не рисковать.

О длинном и глубоком противотанковом рве на Северном фронте сирийцы тоже знали. Они полагали, что их инженерным войскам понадобится до полутора часов для наведения переправ через препятствие.

В 13:55 6 октября артиллерийский офицер на израильской батарее на склоне Хермона разглядывал сирийские позиции в бинокль. Он оцепенел, когда увидел, как сирийцы сноровисто сдергивают маскировочные сетки со своих танков и снимают чехлы с орудийных стволов. "Глядите!", - выдавил он, и в эту же секунду раздался свист первого снаряда.

Дальше, одновременно на Сирийском и Египетском фронтах, начался вихрь смертельного артобстрела. Все достижения современной советской боевой техники дали себя знать.

Артобстрел на канале продолжался 53 минуты, и это были самые страшные минуты в жизни оглохших и сжавшихся в бункерах израильских резервистов. Снаряды перепахали весь песок на израильском берегу. Бункеры пострадали, но не сильно.

На Сирийском фронте огонь вели 153 батареи 122 мм, 130 мм и 152 мм орудий.

Снаряды 152 мм пушек летели на расстояние до 12 км, а сама пушка могла выстрелить четыре раза в минуту.

Пушки калибром 122 мм могли стрелять до восьми раз в минуту, а снаряды их летели на расстояние в 15 км.

132 мм орудия могли посылать снаряды на 27 км при скорости шесть выстрелов в минуту.

Сирийцы умудрились пригнать несколько батарей громадных 180 мм орудий, которые посылали свои толстые снаряды на расстояние 29 км. Батареи эти, однако, могли давать лишь один залп в минуту. Иными словами, вся площадь израильских Голанских высот оказалась под обстрелом.

Одновременно в 14:00 египетские самолеты полетели бомбить воздушные базы и радарные станции в тылу израильских войск.

Первые египетские самолеты были сбиты случайно уже в 14:05.

Два израильских летчика совершали обычный патрульный полет над Шарм э-Шейхом, как вдруг на них свалились 9 МиГов. Завязался отчаянный воздушный бой, и 7 египтян было сбито. В первые часы войны погиб над Синаем и брат Анвара Садата капитан Абдель Садат, 22-летний военный летчик.

Сирийцы же пытались бомбить сами боевые позиции на Голанах. Они знали, что штаб Рафуля находится в местечке Наффах на полпути от почти прифронтовой Кунейтры до моста Банот Яаков.

С ревом 20 реактивных штурмовиков обрушились на деревеньку.

Удивительно, но ни одна бомба не попала в штаб и другие дивизионные объекты, и никто не пострадал. Сирийским пилотам пока не мешали израильские летчики, да и зенитки молчали. Несмотря на это, бомбили сирийцы очень неумело и ни один танк или пушка ЦАХАЛа от авианалета не пострадали.

Израильские летчики сначала озаботились защитой собственных баз. Со времен второй мировой войны само собой подразумевалось, что война начинается с налета на аэродромы, а уж потом на войска.

На севере Израиля находились две авиабазы - Техни под Хайфой и Рамат-Давид между Хайфой и Афулой. Покрутившись над базами и увидев, что никто на них не посягает, израильские истребители ринулись в небо над Голанами, и к вечеру первого дня войны израильские патрули пытались выловить в Иорданской долине пилотов восьми сбитых самолетов.

В 14:07 дня каирское радио объявило:

"Коммюнике 5: Наши силы успешно форсировали Суэцкий канал в нескольких местах, окружили вражеские укрепления, и египетский флаг развивается сейчас на восточном берегу".

В Судный день в Израиле обычно нет радиопередач. Радиоприемники ожили в 14:30 для краткого сообщения:

"Тревога не была учебной. Когда сирена зазвучит снова, всем следует спуститься в бомбоубежище".

И "Лунная соната" Бетховена.

В 15:30 последовала еще капля информации:

"Египет и Сирия атаковали. Объявлена частичная мобилизация".

Сирена.

В 16:00: "Поездок по частным мотивам по главным магистралям быть не должно. Бензозаправочные станции немедленно открыть".

Снова Бетховен.

В 16:20: "Пассажирскому транспорту начать работать. Всем больницам быть готовым к приему раненых. В больницах остаются только больные, требующие неотложной помощи, всем плановым больным разойтись по домам".

Только теперь граждане Израиля стали понимать, что случилось что-то очень неприятное.

Наконец, в 16:40 последовало краткое разъяснение: "Египтяне переправились через Суэцкий канал и находятся на восточном берегу". Лишь на следующий день стали передаваться регулярные военные новости. Левитаном израильских сводок был назначен генерал в отставке Хаим Герцог, будущий президент Израиля. Его спокойные и сбалансированные радионовости и комментарии сделали ему имя.

После страшного обстрела первая волна в 8000 египетских солдат спустила на воду шлюпки. Египтяне браво гребли навстречу израильскому берегу, славе и смерти. Переправе никто не мешал. Высадка происходила в местах между бункерами, чтобы избежать заградительного огня.

Быстро образовались египетские плацдармы между "Миланом" и "Мифрекетом" и возле "Хицайона". Египетская пехота не собиралась атаковать укрепления, а просто должна была обойти их и двигаться в глубь полуострова. Египетские военные аналитики в канун войны планировали, что в первый день боев израильтяне понесут потери в 10.000. убитыми.

Реально убитых оказалось 208. Египтянам и в голову не приходило, что они со всего размаху ударили практически по пустому месту.

Из окруженных бункеров неслись призывы о помощи. Сто израильских танков - танковая бригада под командованием Дана Шомрона - стояли на перевалах Гиди и Митла. По приказу командования, Шомрон повел свою бригаду выручать пограничные укрепления.

Тут и сказались советские новинки вроде ручных управляемых противотанковых ракет. Египетские пехотинцы вступили в бой с израильскими танками еще до прибытия танков собственных. Из ста танков Шомрон потерял 77 и прорваться к бункерам не получилось.

Помимо ракет египтяне били израильские танки советскими базуками - РПГ-7 (аббр. от: ручной противотанковый гранатомет). С помощью переносных ракет и базук пехотинцам предполагалось сдерживать атаки бронетанковых сил ЦАХАЛа в течение 24 часов, которые нужны были для наведения понтонов через канал и переправы на восточный берег танков и артиллерии. Будучи на сутки предоставленными сами себе, пехотинцы волокли с собой 20-30 кг амуниции и боеприпасов каждый. Египетское соединение втыкало в песок знамя, и скоро на берегу вырос лес египетских флагов.

Танки же столкнулись с двумя препятствиями - водой канала и песчаными барханами сразу на берегу. Оба препятствия были в принципе преодолимы, но важен был фактор времени. Вот-вот израильтяне опомнятся и полетят бомбить.

По старой методике наведения понтонных переправ, все понтоны сталкивали в воду, а затем при помощи баржи соединяли в одну линию. Советский гений придумал мост ПМП, который машины укладывали сектор за сектором и который выдвигался вперед как автоматическая рука. Вместо нескольких часов работы мосты навели за полчаса.

Теперь дело стало за холмами песка, в которых мог увязнуть любой танк. Обычно такие препятствия разравнивали взрывчаткой и бульдозерами, но это опять заняло бы часы времени, а солдаты на передовой ждали подкреплений.

Поэтому еще одна вспышка гения изобрела простой метод размывания стены песка струей воды, взятой прямо из канала. Мощные насосы и брандспойты быстро проделали в песке проходы для техники.

Скорость египетской переправы была впечатляющей. За 6- 9 часов инженерные войска проделали 60 проходов в песке, навели 10 мостов и 50 паромов. Генералу Исмаилу Али не нужны были 10 мостов, но египтяне опасались, что израильская авиация будет мосты бомбить, и навели дополнительные. Пока инженеры показывали свое искусство, пехотинцы держали плацдармы.

Тут и выяснилась первая ошибка Даяна. Он полагал, что пехота без поддержки техники не может успешно обороняться от атакующих танковых соединений.

Пока египетские солдаты ждали свои танки, на Сирийском фронте по израильским позициям сразу ударил страшный бронированный кулак. Еще гремела артиллерия, а 650-800 танков и вдвое больше бронетранспортеров с пехотой устремилось через ничейную полосу на израильскую сторону мимо наблюдателей ООН. Технике было так тесно, что она не могла развернуться в боевые порядки и шла практически парадными колоннами. Наступательный порыв был столь силен, что первые несколько танков свалились в противотанковый ров, и лишь затем колонны замерли и стали ждать инженерные части.

Командующий силами ЦАХАЛа на Голанах Ицхак Хофи в момент начала войны был на совещании в Тель-Авиве у Давида Элазара. Он прыгнул в легкий самолет и рванулся на фронт к своему штабу, который располагался в Рош-Пине и где его уже ждал Рафаэль Эйтан.

Военный аэродромчик Маханаим, до которого долетел самолет Хофи, оказался под обстрелом. На земле творились драматические события, а командующий фронтом кружил над аэродромом и проклинал все на свете.

Командующему южным округом (Египетским фронтом) генералу Шмуэлю Гонену повезло больше. Он добрался до своего командного пункта в 13:50 и сразу же позвонил генерал-майору Аврааму "Альберту" Мандлеру на его командный пункт дивизии. Встревоженный совещанием Гонен сообщил Мандлеру, что, видимо, пора двинуть ближе к фронту танковую бригаду.

"Да, видимо, пора двинуть, - лаконично ответил Альберт, - нас как раз сейчас бомбят".

Все еще в самолете, Хофи связался по радио с командующим северным сектором обороны Рафулем. Хофи попросил его подъехать в Маханаим, чтобы сразу начать все решать, как только обстрел прекратится и самолет сядет. Рафуль приехал, но обстрел не прекращался. Сирийская бронированная лавина двигалась на израильские позиции, командующий фронтом порхал в небе, а командир сектора переминался внизу у посадочной полосы. Управление фронтом в критический момент первой вражеской атаки оказалось в руках высокого худого смуглого 39-летнего еврея, полковника Ицхака Бен Шохама, уроженца Турции и отважного профессионала. Он командовал 188-й элитной танковой бригадой "Барак", которая входила в состав дивизии Эйтана. Не долго думая, Шохам двинул танковые батальоны вперед, ближе к бункерам, на заранее отрытые и хорошо пристрелянные позиции. Танки встали, чтобы поддержать укрепления огнем своих орудий.

Тут и сказалась разница в дальности прицельной стрельбы между советскими Т-55 и английскими "Центурионами". Стрелки открыли огонь по мнущимся около противотанкового рва сирийцам.

Израильтяне били советские танки как в тире, неся минимальные потери.

Выяснилось, что бронебойные снаряды израильской армии пробивают броню советских танков. Командиры к тому же давали координаты артиллерийским батареям, находившимся в тылу, и пушки тоже присоединились к истреблению советской техники. Сирийцы стали маневрировать, пытаясь избежать губительного огня, и наехали на минные поля, расположенные перед противотанковым рвом.

На северном секторе Голан наступление практически остановилось.

Слабое место в системе неподвижных израильских укреплений северного сектора нащупали марокканцы. Обойдя бункеры, защищавшие дорогу на кибуц Дан, 30-танковая марокканская бригада рванулась в прорыв по этой дороге, отрезая гору Хермон от остального Израиля. Так как танки бригады "Барак" были распределены по позициям между бункерами, израильтяне бросили батальон курсантов танковой школы на "Центурионах", чтобы остановить наступление. Через 40 минут войны у израильского командования на северных Голанах не осталось ни одного танка в резерве.

Первое связное донесение о форсировании канала Элазар получил в 14:15.

В 16:27 он спустился в подземный бункер генерального штаба и застрял там надолго.

После 17:00 стали наконец поступать подробные донесения с фронтов. Первыми на юге пали укрепления "Мифрекет" и "Лахцанит". Вокруг "Милана" и "Оркала" шли тяжелые бои.

К 17:30 египтяне продвинулись в глубь Синая на 10 км в сторону перевала Гиди.

Уже после войны, когда стали известны оперативные планы египтян, мир узнал, что задумок двигаться глубоко в пески Синая у Садата не было. Он полагал захватить плацдармы на восточном берегу канала и ждать политических решений. Но через два часа после начала войны Элазар об этом не знал. Быстро стало ясно, что не существует основного направления египетского прорыва, канал форсировали на всем протяжении. Поступали данные о каком-то неимоверном количестве сирийских танков. Элазар практически чувствовал, как две руки сжимаются на горле Израиля.

Впрочем, в 17:40 Хофи доложил, что на севере ситуация стабильная, и несмотря на энергичные атаки, сирийцам продвинуться вперед не удалось. Единственной тяжкой потерей на севере к этому моменту оказалось падение станции раннего оповещения на Хермоне.

Станцию на Хермоне называли "глазами Израиля". Эти электронные, антенные и телескопические глаза с 1967 года разглядывали половину Сирии и часть Ливана, все Голаны тоже были как на ладони. В хорошую погоду видна была Хайфа.

В 14:45 со станции доложили о продолжающемся сильном артобстреле. Прячущиеся от снарядов солдаты не сразу заметили приближающиеся прямо к ним вертолеты.

В Йом Кипур на станции было 55 солдат, включая охрану из 13 бойцов бригады "Голани".

В 14:55 на Хермоне увидели 4 вертолета. Один взорвался в небе, три приземлились и высадили сирийских коммандос. Почти одновременно две колонны сирийцев атаковали станцию, двигаясь снизу. Два крупнокалиберных пулемета из трех были повреждены взрывами снарядов, технический персонал станции попрятался в нижних бункерах, а горстка бойцов вступила в бой, имея один крупнокалиберный пулемет и личные автоматы узи.

После 45-минутного боя стало ясно, что ситуация практически безвыходная. К тому же из-за несогласованного командования силы защитников оказались разделенными. Генератор не работал, и бойцы сидели по отдельным комнатам в темноте.

В 9 часов вечера офицеры собрали часть солдат, но не всех, и решили вывести их вниз. На цыпочках прошли они мимо сирийских постов и поспешили сначала вверх по склону, чтобы избежать засад, а потом вниз. Засад избежать не удалось, и до своих сил к утру добралось всего 11 человек из 55, причем солдаты действиями своих командиров были недовольны. Замурованные в бункерах сдались в плен, причем на нижнем этаже солдаты продержались 5 дней. Электронное оборудование станции не было уничтожено и попало в руки советских специалистов.

Кошмар Хермонского укрепления повторился на канале несколько раз. Атака арабов на один из бункеров южного сектора закончилась тем, что подобравшиеся после энергичного штурма к двери бункера египтяне пустили внутрь струю из огнемета и шесть защитников сгорело. Двое оставшихся выползли через другой выход наружу, заметили двух одиноких египтян в джипе, задушили их голыми руками, сели в джип и умчались на восток. Бункер пал.

В укреплении "Литуф" после суток боев не осталось офицеров. Окруженные защитники бункера связались с командованием и попросили разрешения сдаться. Разрешения они не получили, но к ним на выручку поспешили танки из бригады Дана Шомрона. Танки сбились с пути, попали в засаду. В результате в плену оказались и танкисты, и бойцы бункера.

На систему бункеров "Оркал" египетские пехотинцы вели атаку полтора часа. Израильской обороной командовал лейтенант Давид Абу Дирхам. Египтяне наступали цепями, как во время второй мировой войны. Тяжелые пулеметы укрепления вырывали сразу всю цепь. Атаку пехотинцев прикрывал один танк. У Абу Дирхама из противотанковых средств был один гранатомет с 14 гранатами. Он выпустил в танк все 14, три попали в машину, и последняя заставила танк замолчать.

Через полтора дня боев в окружении, ночью в воскресенье, защитники "Оркала" сдались, так и не дождавшись подкреплений.

Из "Милана" солдат вывел молодой офицер, махая белым талитом, чтобы свои не подстрелили.

"Пуркан" напротив Исмаилии держался 68 часов, не теряя связи с командованием и докладывая обо всем, что происходит кругом. Бойцы этого бункера сдались по личному разрешению Шарона.

Единственным бункером, который продержался всю войну, оказался "Будапешт", которым командовал капитан Моти Ашкенази. Ни атака 16 танков, ни бомбежки с воздуха, ни обстрел из дальнобойных орудий Порт-Саида, ни атака египетских коммандос не смогли заставить окруженное укрепление сдаться. На пятый день войны, в четверг, к бункеру смогли прорваться свежие части и заменить уставших и оглохших от постоянной канонады защитников.

Линия Бар-Лева стоила израильскому налогоплательщику 2 млрд лир. На эти деньги можно было купить 1500 современных танков и 100 самолетов, заложить вдоль канала минные поля и протянуть колючую проволоку.

Первые боевые столкновения на Средиземном море произошли в ночь на 7 октября. Тактическая группа из 7 египетских ракетных катеров нанесла ракетный удар по объектам ЦАХАЛа на побережье Синайского полуострова, в районе Рунами. С целью введения в заблуждение израильской разведки египетские катера осуществляли выход в море из различных пунктов базирования. Воздушное прикрытие катеров как на маршрутах их развертывания, так и в районах боевых действий не производилось, в результате чего после удара египетские катера подвергались атакам израильских самолетов и вертолетов. Отражая удар, египтяне сбили израильский вертолет, сами же потеряли ракетный катер.

После этого боевого столкновения египетское командование направило основные усилия своего флота на защиту морских баз и побережья.

Первый морской бой с сирийцами тоже произошел в самом начале войны, в ночь с 6 на 7 октября, в районе сирийской военно-морской базы Латакия. Тактической группе из 5 ракетных катеров была поставлена задача нанести удар по порту и сирийской военно-морской базе Латакия: два израильских катера должны были нанести удар с северо-запада, остальные - с юго-запада. Действия катеров обеспечивались 4 вертолетами, размещавшимися на двух малых десантных кораблях. На вертолеты возлагались задачи: поиск арабских кораблей, наведение на обнаруженного противника ударных сил и выдача целеуказания, нанесение вспомогательных ударов, создание помех средствами радиолокационного наблюдения сирийцев.

Но сирийцы не дремали. Примерно в 40 км от берега сирийский дозорный тральщик "Ярмук" обнаружил приближающиеся катера, о чем сделал донесение на береговой командный пункт. Для опознавания целей был выслан торпедный катер. Так как обе цели находились в зоне пуска ракет "Габриэль" израильского изготовления, после получения целеуказания израильские катера атаковали корабли дозора. Тремя ракетами был потоплен тральщик и одной ракетой - торпедный катер.

Через несколько минут вертолеты обнаружили 3 сирийских катера, следовавших в порт Тартус. Разведка не была сильной стороной сирийских моряков, их ракетные катера обнаружили вертолеты, но приняли их за надводные цели. Один сирийский катер был выслан для доразведки.

Умение трезво мыслить и ждать фактов тоже не сильно проявлялось у сирийцев.

Не дождавшись результатов разведки, командир тактической группы принял решение атаковать израильтян. С дистанции 24-30 км были выпущены в одном залпе все боеготовые ракеты. Все сразу! Израильские вертолеты, обнаружив пуск ракет, резко набрали высоту и вышли из зоны радарного наблюдения. Операторы классифицировали исчезновение отметок на экранах радаров как потопление целей. Сирийские катера стали отходить под прикрытие береговой артиллерии, но было уже поздно. Израильские катера начали преследование. После сближения на дистанцию стрельбы израильскими ракетами "Габриэль" по разрядившимся сирийским катерам был нанесен удар. Два катера были уничтожены прямым попаданием ракет, а третий, уклоняясь от ракет и артиллерийского огня, выбросился на берег, где был уничтожен вертолетами. В бою, продолжавшемся около двух часов, ВМС Сирии потеряли тральщик, три ракетных катера и один торпедный. При этом из пяти кораблей четыре были уничтожены противокорабельными ракетами, что еще больше подняло престиж этого израильского оружия.

На второй день войны, 7 октября, израильские газеты "Ха-арец", "Давар" и другие бодро известили народ, что "израильская армия блокировала продвижение врага и перешла в контратаку".

По телевидению выступила Голда Меир и успокоила людей, сказав, что "армия готова отразить любую атаку". "Враги рассчитывали застать израильтян врасплох в Судный день. Они не сильно нас удивили". Так она и сказала. Она же связалась с Эвеном, который все сидел в Нью-Йорке, в ООН. Меир дала министру иностранных дел инструкцию, что о прекращении огня можно будет говорить только тогда, когда ЦАХАЛ не выбьет всех арабов назад на их исходные рубежи. В ООН все побежали к Эвену спрашивать, что же теперь будет с Израилем, а Эвен всех бодро успокоил.

Моше Даян тоже выступил по телевидению и тоже сказал, что наше дело правое, враг будет разбит, победа будет за нами. Эта бравада не была правдивой, но она была необходима растерянному обществу, которое оказалось на военном положении в самый неподходящий момент - в Судный день, во время экономического кризиса и предвыборной кампании.

Сами же Меир и Даян получили с фронтов сводки, страшные, как сошедшие со страниц Книги Иова. В первый день боев погибло 500 человек, 1000 раненных, много пленных. За всю войну 1956 года потери были меньше.

В 24 часа Израиль превратился из государства, чья армия "самая боеспособная в мире, покрыла себя славой и является образцом для всех армий", в страну, которая, сжав зубы, отчаянно билась за жизнь, за само право своего существования.

В депрессии Даян уже на второй день войны зашел к Голде Меир и спросил: "Вы хотите, чтобы я подал в отставку?" Премьер-министр отставку не приняла, и министр обороны погрузился в военные дела.

Это ему удавалось с трудом. В отличие от должности начальника генштаба, должность министра обороны более политическая и хозяйственная, нежели оперативно военная. В задачи военного министра входит определить политический момент, когда может понадобиться вмешательство армии, размеры этого вмешательства, вооружить, обучить, подготовить армию полностью к этому моменту и в нужное время передать этот механизм в руки начальника генштаба. Министром обороны может быть и совершенно штатский человек, политический деятель, который отдавать военные приказы просто не должен. После отставного военного Моше Даяна министром обороны, например, был штатский Шимон Перес.

С другой стороны, именно министр обороны мог советовать правительству, на основании положения на фронтах, следует ли искать путей к прекращению огня, или страна может себе позволить воевать до победного конца.

В самом же начале войны в деятельности Даяна образовался вакуум. Практически он не знал, чем себя занять.

В результате, если Элазар безвылазно сидел в бункере генштаба над картами и донесениями с фронтов, то Даян начал ездить по фронтам и все наблюдать своими глазами. Обычно его сопровождал отставной генерал Рехавам Зееви. Так они попали на командный пункт Южного фронта к генералу Гонену.

Шмуэлю Гонену было не до бравады. Он поведал, что бункеры окружены и часть из них пала, танки пробиться к ним не могут, потери среди танков огромные, резервов как не было, так и нет, единой линии фронта, соответственно, тоже нет, практически каждый отряд дерется сам за себя. В общем, Пёрл-Харбор, Дюнкерк и 22 июня 1941 года одновременно.

Даян, подумав, дипломатично дал "министерский совет", в общем, вполне здравый: не надо цепляться за укрепления, они все равно падут. Лучше эвакуировать всех, кто еще может вырваться из окружения, и отойти на новую линию обороны на возвышенности километрах в 20 от канала.

К сожалению, прямой приказ оставить укрепления так никем и не был отдан.

После этого Даян отправился на Голаны. Там было намного хуже. Резервы еще не подошли. Израильские танкисты превосходили сирийцев выучкой с большим запасом и воевали с подготовленных позиций. Однако танк не может стоять на одной и той же позиции, как пришитый, сутки за сутками. Кончается боезапас, накапливаются мелкие повреждения, устают бойцы. Если же танк двигается, то еще и горючее кончается. Поэтому танки должны были время от времени отходить в тыл для дозаправки, посещения ремонтной мастерской и пополнения боезапаса. Вернуться же назад многим не удавалось, так как нажим сирийцев не прекращался и ночью и оставленные позиции занимались врагом. Приборы ночного видения дали сирийцам возможность непрерывного наступления целые сутки. При всех колоссальных потерях, которые несли неумелые сирийские танкисты, они, как муравьи, слепо двигались вперед, а 800 танков, даже если в них сидят неумехи, - это всё-таки 800 танков.

В северном секторе прорвать оборону дивизии Эйтана сирийцам не удалось. В южном же секторе они смогли в двух местах преодолеть сопротивление израильтян и хлынули на Голаны. Напомню, что южная часть Голан после приграничных отдельных гор - Алоней Башан, Парас, Тель Джухадр, Тель Саки - представляет собой почти ровную местность вплоть до откосов у берега Кинерета. Командиры настойчиво взывали о подкреплениях, штабы отвечали, что подкрепления идут и умоляли продержаться еще полчаса, но резервов все не было. Лейтенант Боаз Тамир, раненный в голову во время первой сирийской атаки, командовал шестью танками. На его танк в новую атаку пошло 20 сирийских машин. В секторе обзора он мог видеть только три танка одновременно. Кровь заливала ему глаза, и заряжающий время от времени поливал его лицо водой из фляги. Он быстро выбирал цель, и его танк стрелял не переставая. Остановиться на минуту означало бы смерть.

Именно этот момент Даян и застал воочию на Сирийском фронте. Он понял, опять правильно, что до прибытия резервов единственное, что может помочь истекающим кровью израильским пограничникам, - это авиация. Не теряя времени, Даян связался напрямую с командующим ВВС Бени Пеледом и приказал ему направить на Северный фронт основную часть авиации страны.

Возмутился Элазар. Даян как министр обороны, сказал он, не должен отдавать приказы напрямую командующему ВВС в обход его, начальника генштаба, и командующего фронтом Хофи. (У египтян было проще, министр обороны Исмаил был одновременно и верховным главнокомандующим.) Что Хофи, бывший десантник и парашютист, может понимать в танковых сражениях, огрызнулся Даян. Пока генералы выясняли последовательность инстанций при прохождении приказа, на земле Голан после прорыва сирийцев судьбу севера Израиля решали четыре человека: Лейтенант Цви Грингольд (Цвика), майор Барух Леншнер, капитан Моше Вакс и капитан Меир Замир. У Замира от батальона оставалось 9 танков, Леншнер и Вакс командовали 7 танками, и у Цвики под началом было еще 8 "Центурионов". И все.

Бой Цви Грингольда впечатан золотыми буквами в историю сражения на Голанских высотах. Танкист Цвика, рыжеволосый и веснушчатый, нежился у себя дома в кибуце Лохамей Ха-гетаот, когда началась война. Он натянул форму и автостопом добрался до командного пункта Эйтана в Нафахе. Там нашлось два годных танка и несколько неопределившихся танкистов, и подполковник Исраэли отдал эти танки под командование Цвике.

Приказ перед группой был поставлен оседлать "нефтяную дорогу" (Petroleum Road) и бдить. Цвика собрал себе экипаж из танкистов, которых первый раз видел, и поехал воевать.

Как мы помним из истории Шестидневной войны, захватывая Голанские высоты, израильтяне перерезали нефтепровод, который гнал иракскую нефть к сирийским и ливанским портам на Средиземном море. Бизнес, однако, есть бизнес и после войны нефтепровод заработал снова. Израилю платили деньги за этот "транзит" и за поддержание порядка вдоль трассы. Нефтяная дорога как раз и шла вдоль нефтепровода с юго-востока на северо-запад.

Когда лейтенант Грингольд выехал на дорогу, спустилась ночь, первая ночь войны. Его ведомый танк в темноте потерялся, и экипаж "Центуриона" из четырех человек оказался на дороге один. Сначала им попались три сирийских танка, которые ехали с зажженными фарами. Цвикин танк стоял без огней и просто расстрелял сирийцев в упор.

Съехав на обочину, Цвика устроил засаду. Через полчаса он похолодел. По дороге двигались 30 танков. Это был сирийский 452-й танковый батальон майора Исмаила. За танками тянулись грузовики и бронетранспортеры. Четыре танкиста подпустили первый сирийский танк на 20 м, подбили его и остановили всю колонну. Цвика приказал водителю медленно двигаться вдоль колонны. Было темно, только горящие танки освещали место боя. Одиночные выстрелы подбивали танк за танком, а израильский танк не был виден. Майор Исмаил не знал, что с ним воюет лишь один израильский танковый экипаж. Чтобы узнать, с кем он, собственно, ведет бой, сирийский майор приказал танкам включить фары. Это облегчило Цвике задачу. Когда вспыхнул десятый танк, Исмаил приказал отступать, так и не узнав, что дорогу его воинству преградили четыре еврея.

К двум часам ночи к Цвике присоединились 8 танков подполковника Узи Мора. Было решено гнать сирийцев вдоль нефтяной дороги. Разделив силы на две колонны, у Цвики - 4 танка и у Мора - 5, израильтяне двинулись вдоль нефтепровода, и тут началось.

Три из четырех цвикиных танков были подбиты ракетами, включая и танк самого Цвики. Контуженный, выскочил он из горящего танка и был ранен в левую руку. Бегом бросился к последнему действующему танку своей колонны, а сирийцы отступили.

Но ночь еще не кончилась, к Цвике подтянулось еще семь танков, и все они поступили под его команду. Лейтенант Грингольд растерялся. Командовать соединением из восьми машин ему не приходилось. Много, конечно, говорят об обучении на рабочем месте, но не в первый же день войны. Цвика попросил прислать ему командира более высокого ранга, но Исраэли утвердил командиром именно его. Теперь молодой лейтенант решил не испытывать судьбу и вести дуэль с танками противника на большом расстоянии. Действительно, скоро началась очередная атака сирийцев, и их танки встретили огнем с полутора километров. Цвика вспоминал потом:

"У них было очень много танков, но они совершенно не знали, как воевать".

Тем временем начальники Грингольда, подполковник Исраэли и полковник Бен Шохам, уже не сидели на командном посту, а каждый в своем танке вели неравный бой с сирийцами. Исраэли вел бой недалеко от Цвики, расстрелял все снаряды, ринулся в лобовую атаку на сирийский танк и погиб.

Самое южное укрепление 116, которое находилось ближе всего к стыку иорданской, сирийской и израильской границ, было атаковано 132-й механизированной танковой бригадой. С колоссальным трудом лейтенант Иосеф Гур отбил атаку. Последний подбитый сирийский танк встал в 20 м от основного бункера. Как только атака прекратилась, лейтенант послал солдат разбросать мины на подходах к укреплению и правильно сделал. Последовала новая атака сирийцев, которые, не подозревая о минах на уже пройденном ими поле, лишились нескольких танков. В этом бою лейтенанта Гура не поддержала дивизионная артиллерия, и его солдаты умудрялись подбивать танки из 81-мм миномета. Гур приказал затем разбросать мины по всему периметру вокруг укреплений и снова не прогадал. Сирийцы пошли в обход и снова попали на мины. Бункер 116 выстоял.

Тяжелые бои шли вокруг бункера 111. Все офицеры погибли или были ранены. Обороной всей позиции командовал энергичный рядовой Эзра Цион. Танками вокруг бункера командовал сержант Даниэль Беркович. Всех раненых танкистов и пехотинцев снесли в бункер. Беркович связался с командованием, прося срочно эвакуировать раненых. Одному бронетранспортеру удалось прорваться через огонь сирийцев к укреплению, но назад путь оказался отрезан. Тогда Беркович получил разрешение вывести все силы в тыл и оставить бункер.

За этим укреплением была очень важная Т-образная дорожная развилка. От нее на север шла дорога на Кунейтру, на юг шла дорога к истекающим кровью бункерам 113, 114 и 115, а на запад, прямо в глубь Израиля, вело шоссе к мосту Арика. Прорвавшийся через израильскую оборону сирийский полковник Хасан Туркмани проскочил эту развилку в броске на запад, дошел до следующей северной дороги и повернул свою 9-ю мотопехотную дивизию на командный пункт Рафуля в Нафахе.

Майор Абдулла Каблан командовал танковым батальоном на острие атаки дивизии Туркмани. Он наскочил на минное поле, а его танки с противоминными катками были уже подбиты. Посовещавшись с Туркмани, Каблан повел свои танки на минное поле. Почти все его танки взорвались, он сам чудом умудрился выпрыгнуть из своей погибающей машины. Туркмани спокойно наблюдал за гибелью батальона Каблана. Путь был свободен, и его дивизия ринулась вперед.

Теперь на пути целой сирийской дивизии встали семь танков Леншнера и Вакса. Удержать наступление войск Туркмани они не смогли, и сирийцы атаковали Нафах. Вакс погиб. Евреи дрались как бешеные. "Если мы дрогнем, они доедут до Хайфы". По размерам Израиля практически любой бой становился боем за свой собственный дом, за жизнь своей жены и детей. В конце боя у Леншнера осталось два танка. Помимо командного пункта Рафуля в военном лагере Нафах были госпиталь, кухни, ремонтные мастерские, склады боеприпасов и прочие тыловые части дивизии Эйтана. Строевых войск в Нафахе не было.

Понимая, что вот-вот сирийцы ворвутся в тыл его дивизии, Эйтан приказал полковнику Бен Шохаму, командиру танковой бригады "Барак", двигаться с его танками, включая Цвику, к Нафаху. Выполнить этот приказ Бен Шохам не успел. Его танк был в 300 м от колючей проволоки периметра Нафаха. Дым от подбитых танков застилал обзор, и полковник высунулся в верхний люк, чтобы руководить боем. Он был убит сирийским пулеметчиком.

Цвика потерял своих командиров, его радио молчало. Соседние танки были подбиты. Поразмыслив, он поехал по бездорожью к Нафаху.

Командовать обороной Нафаха выпало, по приказу Эйтана, Пине Куперману. Пиня был в звании подполковника, но он являлся завхозом пограничной бригады. Эйтан руководил всем трещащим по швам фронтом. Времени переводить штаб на другое место у него не было. Он приказал собрать всех пехотинцев, которые попадутся, и организовать оборону по периметру Нафаха. Куперман собрал, как потом шутили, "отряд поваров и пекарей", раздал им безоткатные противотанковые орудия и распределил их по позициям. Пекари дали бой 91-й сирийской танковой бригаде, экипированной новенькими Т-62. Как и все прочие бои, этот бой был неравным, но за пекарями Пини Купермана до самого Иордана никого не было, Нафах был в тылу. Когда сирийские танки прорвались в лагерь, Эйтан скомандовал штабным работникам: "Ребята, уходим", и выскочил наружу. В этот момент на штаб уже двигался Т-62. Эйтан схватил базуку, прицелился и подбил танк. Он наблюдал за эвакуацией штаба, когда в 20 м от него вывернул еще один Т-62. Во всю прыть понесся 44-летний Рафуль к последнему джипу, который уже разворачивал другой офицер, запрыгнул в него на ходу и умчался из Нафаха.

Тем временем к лагерю подтянулись Цвика на своем танке и еще несколько экипажей. Двадцать часов прошло, как лейтенант Грингольд отправился из тылового Нафаха в бой, а теперь лагерь представился ему водоворотом смерти. Все пылало кругом. Водитель Цвикиного танка так испугался, что выпрыгнул наружу, вскочил в бесхозный БТР и умчался из лагеря. Цвика остался воевать в обездвиженном танке и чудом уцелел. Лагерь спас от разгрома 72-й пехотный батальон бригады "Голани" (лейтенант Эфраим Фейн), свежий резерв, который наконец-то оказался в нужном месте в нужное время. Подтянулись также соединения полковника Орра. Цвика же раздобыл себе новый танк и продолжил бой, уже совершенно измученный, более суток не спавший и с необработанными ранами. К пяти часам вечера второго дня войны Эйтану сообщили, что Нафах удалось отстоять. Дальнейшее продвижение сирийцев с юга на север Голан, в тыл дивизии Рафуля, было остановлено.

Когда бой вокруг Цвики угас, он вдруг обнаружил себя стоящим в башне уже пятого по счету своего танка, будучи совершенно не в состоянии сосредоточиться. К нему бросился командир разведки бригады "Барак", который после смерти командующего исполнял его обязанности. Почти в летаргии обожженный и израненный Цвика сполз с танка в руки офицеру и извиняющимся тоном прошептал: "Я больше не могу". Офицер молча обнял лейтенанта и отправил его на медицинский эвакуационный центр. Вклад одного этого человека с железной волей в срыв сирийского наступления колоссален.

Пока на Голанах шли бои за каждый метр, на канале египтяне спокойно переправляли на израильский берег дивизию за дивизией из своей 800-тысячной армии. Северную часть фронта, выше Соленых озер, держала Вторая египетская армия, а южную часть, ниже озер, - Третья армия.

В первые два дня боев подкрепления командующему фронтом генералу Гонену поступали крайне скудно, каждые новые 10 танков были на учете.

Наконец, на третий день, в понедельник, на юге собралось относительно значимое количество бронетанковых войск, и Гонен совершил фатальную ошибку, которая продлила войну на две недели - 9 октября он бросил свежие танки в непродуманную контратаку. Сказался "синдром седьмого дня Шестидневной войны". Вчера у нас просто не было отмобилизованных войск, но вот сегодня резервы прибыли и сейчас мы им покажем. Резервов все же собралось недостаточно для массированного танкового наступления. Получилось, что вместо танкового кулака танки использовались для затыкания щелей маленькими неэффективными группами. В результате только за первые сутки войны ЦАХАЛ потерял 200 танков в локальных стычках.

Израильская доктрина предполагала лобовые танковые сражения. Советская доктрина, которой следовали египтяне, предполагала, что танки может встретить хорошо укрепившаяся пехота, а собственные танки вступают в бой после того, как танковые силы противника обескровлены пехотинцами и артиллеристами. В общем, вспомните Курскую дугу. Хорошо оснащенные противотанковыми средствами египетские пехотинцы остановили своими управляемыми ракетами израильское танковое наступление. Ведь еще со времен второй мировой войны известно, что атаковать окопавшуюся пехоту танками без поддержки собственных пехотинцев нельзя. На этот раз на Южном фронте действительно были крупные потери. Израильские танкисты рассказывали потом, как поразил их вид сотен и тысяч египтян, колоннами бегающих по песку: "У нас было впечатление, что мы воюем с китайцами". Целая танковая бригада ЦАХАЛа была почти уничтожена.

Тем временем на израильский берег переправилось 500 египетских танков. Израильская авиация пыталась бомбить понтонные переправы через канал, чтобы не дать египетским бронетанковым дивизиям попасть на полуостров. Египетские ракетчики, однако, сбивали слишком много самолетов, а понтоны восстанавливали быстро, и переправу войск остановить не удалось. На Северном фронте летчики тоже несли большие потери от ракет, которые прикрывали наземные войска. Видя, что прямые воздушные атаки на танковые колонны оборачиваются в самоубийственные мероприятия, израильские асы изменили тактику. Они стали пролетать над территорией Иордании, делать разворот и атаковать ракетные установки с тыла. Это забирало больше времени, но потери среди летного состава сильно упали.

На Египетском фронте только к полудню воскресенья Шарону удалось собрать свою резервную дивизию. Его уже обрадовали, что между его войсками и Тель-Авивом больше никого нет. В час дня на второй день войны он получил в командование центральный сектор Египетского фронта. Личным оружием у Арика был автомат Калашникова, АК-47,

Практически все авторы, которые писали о военной стороне дела во время войны 1973 года, отмечают напряженность в отношениях между Шароном и Гоненом. Писал об этом в своих воспоминаниях и сам Шарон. Суть этих неприятностей сводилась к следующему. В израильской армии офицеры и генералы выходят в отставку рано, в 45 лет. Шарон в 1973 году был в отставке совсем недолго. Он еще помнил, как год назад командовал Гоненом. Теперь же более молодой Гонен стал командиром фронта, а призванный из запаса Шарон оказался командиром дивизии на этом фронте, номинально подчиненным Гонену.

Психологически обоим было неудобно. После неудачной контратаки, затеянной Гоненом, Шарон не постеснялся высказать критические замечания и собственные предложения. Даян с Элазаром озаботились этим личностным конфликтом и послали на Южный фронт еще одного отставного генерала, а ныне министра торговли и промышленности Хаима Бар-Лева в качестве, как сказали бы в СССР, представителя Ставки. Предполагалось, что Бар-Лев будет сглаживать острые углы.

После неприятностей 8-9 октября на Южном фронте израильтяне перестали контратаковать и стали ждать, что будет дальше. Египтяне же, обосновавшись на восточном берегу, дальше в глубь Синая не спешили.

10-12 октября прошли практически без боев. Это дало возможность египтянам собрать на Синае до 1000 танков. Своим бездействием египтяне дали возможность ЦАХАЛу остановить наступление сирийцев и самим перейти в наступление. Когда резервные части ЦАХАЛа двигались по дорогам Голан к линии фронта, им навстречу попадались бредущие к мостам отступающие обожженные солдаты в изодранной форме, часто без оружия, совершенно запыленные и потерянные. Никто еще не видел бойцов ЦАХАЛа в таком виде. У мостов через Иордан их собирали, приводили в чувство, заново обмундировывали и вооружали, кормили и снова отправляли в бой.

На второй и третий дни боев дела на Голанах были еще очень плохи. Из танкового батальона, которым командовал майор Шмуэль Аскаров, осталось три танка, которые делили между собой 69 последних снарядов. Аскаров приказал водителю своего танка гонять на скорости по бездорожью. Он надеялся, что клубы пыли враги примут за приближающееся подкрепление.

Первые израильские резервисты, которые пришли на подмогу южному сектору, оказались на "Шерманах" времен второй мировой войны. Их атаковали Т-62, еще пахнувшие заводской смазкой. Удивительно, но израильские резервисты выиграли бой. Когда потом они осматривали подбитые Т-62, на счетчиках некоторых из них пробег был всего 50 км, их доставили к полю боя на тягачах без обкатки. Евреи осмотрели все оружие и припасы: "Все русское, кроме еды. Еда арабская". Т-62 оказались хуже приспособлены к войне на Голанах, чем Т-55, так как просвет между землей и днищем танка у Т-62 был маленький. Танки то и дело цеплялись днищем за камни на вулканической поверхности плато.

Преодолев затруднения первых часов, израильские летчики стали более успешно атаковать сирийские танки. Они поливали их напалмом, выжигая сразу целую группу. К середине понедельника, через 48 часов боев, Израиль потерял на Голанах 250 человек. Необычно большое число потерь было среди пилотов, все из-за противовоздушных ракет советского производства, прошедших боевые испытания во Вьетнаме.

Израильские летчики раньше не встречались с советскими ракетами типа "Стрела" и не знали, как маневрировать. Опыт пришел не сразу. Всего за первую неделю боев Израиль потерял до 80 самолетов, причем на Сирийском фронте в два раза больше, чем на Египетском. Почти все самолеты были сбиты ракетами. В воздушных боях израильские летчики практически всегда выходили победителями.

На Египетском фронте потери среди летчиков случались каждый раз, когда израильтяне вылетали бомбить понтонные переправы через канал. Разбитые понтоны быстро восстанавливали, и поток египетских войск на Синай не прерывался. Ремонт понтона занимал обычно от получаса до часа. В понтонных мостах советского производства разбитое звено просто заменялось на новое, и мост снова вступал в действие. Кроме этого, египтяне ставили над каналом дымовую завесу, скрывая свои мосты.

Начиная с 9 октября, ввиду непрекращающегося сирийского давления на всем Северном фронте и отчаянного положения его защитников, Израиль решил ударить по Сирии вообще. Самолеты полетели бомбить Дамаск и промышленные объекты по всей стране. Помимо положения на фронте для этого имелся и еще один повод. Одна из ракет советского производства, выпущенная с территории Сирии, попала в дома кибуца Геват, неподалеку от Назарета, и разрушила 12 зданий, включая детский сад. Никто не пострадал, так как все оказались в бомбоубежище, но сам факт заставил народ вздрогнуть.

В полдень вторника, 9 октября, шесть израильских "фантомов" появились над Дамаском. Они атаковали в три волны, целясь ракетами в здание штаба ВВС и здание министерства обороны. Оба здания были разрушены. Так как министерство обороны Сирии располагалось в дипломатическом квартале столицы, то погибли норвежские и индийские дипломаты. Всего в Дамаске погибло около 200 человек.

После этого самолеты стали бомбить нефтеочистительные заводы и нефтехранилища в Хомсе, Адре и Латакии и уничтожили их.

Далее удалось разрушить электростанции под Дамаском и Хомсом.

Наконец, последовал самый страшный удар - иракский нефтяной терминал на сирийском берегу Средиземного моря в Банияс. Эксплуатация одного этого терминала приносила нищей стране до 40 млн долларов год, большие деньги в 1973 году. Досталось также аэродромам и мостам.

На всякий случай разбомбили и ливанскую радарную станцию на горе Джебель эль Барух.

В среду, 10 октября, израильские ракетные катера поплыли разбираться с сирийским портом в заливе Тартус. Им преградили путь четыре сирийских катера, и в заливе развернулось морское сражение. Израильские ракеты "Габриэль" оказались лучше советских, и в скоростном бою все четыре сирийских катера были потоплены. Одновременно пострадали торговые суда Греции, СССР и Японии, некстати оказавшиеся у порта.

Тем временем вся страна в очередной раз перешла на военные рельсы. В городах было введено затемнение. Оставшиеся на маршрутах автобусы переставали ходить в 6 вечера. У больниц выстроились очереди доноров. Школы были закрыты 7 и 8 октября, но потом открылись вновь. Международные авиакомпании приостановили полеты в Израиль, но "Эль Аль" выдержала график всех рейсов. Самолеты были переполнены. Все израильтяне рвались домой воевать. При посадке на самолет предпочтение отдавалось в первую очередь резервистам, затем шли врачи, после - журналисты и телевизионные корреспонденты. В международном аэропорту Лод был развернут мобилизационный пункт.

Мужчины могли сразу оставить чемоданы, получить форму и мобилизационное предписание и отправиться на фронт не заезжая домой.

В самые первые дни войны резервисты рвались из-за границы домой не с мыслью как можно быстрее помочь истекающим кровью товарищам, а с мыслью успеть поучаствовать еще в одной победоносной войне. За границей все считали, что Израиль опять победит всех врагов за недельку. Только попав домой, люди понимали, что им предстоит тяжкое испытание.

А до Голды Меир вдруг дошло, что Аба Эвен находится волей судьбы как раз в самом стратегически важном для министра иностранных дел месте - в ООН. Она позвонила ему 8 октября, в воскресенье, и велела из Нью-Йорка домой не торопиться, а наоборот, оставаться в Америке на случай быстрых действий в Совете Безопасности. Эвен остался. И вот он сидит в толпе дипломатов у телевизора в ООН, все смотрят военную хронику из Дамаска, и к ужасу своему Эвен видит кадры десятков пленных ободранных и раненных израильских солдат, сидящих на земле, руки за голову. Ему стало стыдно. Все же вокруг него думали, что Израиль повторит чудо 1967 года.

Перелом в войне на Сирийском фронте наступил тогда, когда Элазар распорядился все подкрепления посылать на Голаны, а не делить их на два фронта. Его подстегнуло сообщение о приближающейся к Сирийскому фронту иракской дивизии в 230 танков и 16.000. человек. С сирийцами нужно было разобраться до подхода иракцев.

Доукомплектованная танковая дивизия М. Пеледа начала медленное наступление в южном секторе, постепенно вытесняя сирийцев с израильской части Голан. К утру 11 октября дивизия Д. Лэнера смогла полностью включиться в бои и, пока Эйтан на севере держал упорную оборону, две танковые израильские дивизии на юге Голан погнали сирийцев назад.

До конца войны было еще далеко, но перелом на Сирийском фронте уже наступил.

К 13 октября бои шли уже на сирийской территории, войска ЦАХАЛа двигались к Дамаску.

Иракская дивизия была в Сирии. Ее передовая бригада из 80 танков попыталась ударить наступающих израильтян во фланг, но была уничтожена. Вторая бригада иракцев не смогла вовремя прийти на помощь, так как была атакована на марше израильскими десантниками в тылу сирийских войск.

При такой ситуации иорданский король галантно послал свою танковую бригаду на Сирийский фронт. Произошел танковый бой, который закончился для иорданцев поражением. Понимая все национальные сложности иорданского короля, израильские средства массовой информации ни слова не сказали об участии иорданских войск в войне и их разгроме на Сирийском фронте.

Тогда сирийцы возопили о помощи Египту. Даян, который еще раз побывал на Голанах во время наступления, посоветовал Эйтану и Лэнеру подвести войска на орудийный выстрел к Дамаску, а для себя сделал вывод, что можно переносить основной удар на Египет.

На Египетском фронте все было по-прежнему очень туманно. Стараясь помочь Сирии, египетские войска 13 октября перешли в наступление, и в воскресенье, 14 октября, произошло грандиозных размеров танковое сражение, в котором приняло участие около 2000 танков.

Очевидцы описывают египетскую атаку как реку брони, текущую по песку. Считается, что по количеству машин это сражение самое крупное за всю историю танковых битв за исключением битвы на Курской дуге в 1943 году (2700 немецких против 3000 советских танков).

В сражении у Эль-Аламейна в 1942 году участвовало "только" 1600 немецких, английских и итальянских танков.

Египтяне рвались к перевалам Митла и Гиди. Генерал Авраам (Альберт) Мандлер погиб в этом бою от взрыва снаряда. Египтяне потеряли 264 танка против 10 израильских и бой проиграли1.

Размах этого боя дал израильтянам уверенность, что и 500 резервных танков, которые раньше находились на западном, египетском, берегу канала теперь оказались тоже на Синае. Значит, рассуждали израильские стратеги, египетский тыл остался без защиты. Наступать, как в 1956 или 1967 годах, по всему Синаю у израильтян не было сил, а войну надо было выигрывать.

Нужен был финт.

Нужна была не очередная драка стенка на стенку, а хорошо спланированная дерзкая операция.

Спланировал ее еще задолго до войны Арик Шарон. Раздумывая о возможных будущих войнах, он наметил на берегу Суэцкого канала удобное место для переправы на западный, африканский, берег. Мало ли что может случиться в будущем? Место это располагалось у верхней (северной) оконечности Большого Соленого озера, где водное пространство вновь принимало форму канала. Шарон заранее разровнял место на берегу для танкового парка, подвел дороги и сделал проход к воде в крутом берегу канала.

Его час пробил вечером 14 октября.

Разрешение командования Шарону как командиру центрального сектора на форсирование канала пришло в 19:00. Так как мобилизация уже закончилась и на фронт попали все предписанные части, то на прорыв "в Африку" решили бросить сразу две дивизии - Шарона и Авраама Адана, которого друзья обычно называли Бреном. Место Шарона иначе называлось Китайской фермой в память о каких-то японских ученых, которые изучали в этом гиблом месте сельское хозяйство и оставили оборудование. Оно находилось почти на стыке Второй и Третьей египетских армий, слабо прикрытое 21-й танковой дивизией.

План был таков: дивизия Шарона прорывается к воде, раздвигает две армии египтян и держит коридор, по которому на африканский берег устремляется дивизия Брена Адана, имея острием десантную бригаду под командованием бригадного генерала бородатого и веселого Данни Мата. Часть дивизии Шарона тоже переправляется на египетский берег, а часть продолжает держать коридор и обеспечивать оборону места переправы.

Войска ЦАХАЛа, которые переправятся на африканский берег, развивают наступление в обе стороны от переправы по берегу канала, а также движутся в глубь страны на Каир.

Те войска, которые пойдут на север, захватят Исмаилию, те, которые пойдут на юг, - зайдут в тыл Третьей армии противника.

Ну, а те, которые пойдут прямо, будут угрожать столице страны. Это должно заставить египтян вздрогнуть, смешаться, испугаться и сдаться.

Весь этот план не был личной инициативой Шарона, как иногда пишут. Операция обсуждалась совместно Даяном, Элазаром, Бар-Левом, Шароном, Гоненом и Аданом.

До воды удалось пробиться на редкость легко.

В час ночи 16 октября 200 десантников бригады Мата поплыли на резиновых лодках на западный берег. Никто не знал, что их там ждет. Они быстро переплыли канал, заняли позиции на вражеском берегу, но самих врагов видно не было. Обеспечив плацдарм, они дали знать, что можно наводить мосты для танков и техники. Войска стали подтягиваться ближе к воде, а инженеры начали было наводить мост, но тут египтяне всполошились и место переправы на израильском берегу подверглось интенсивному артобстрелу. Одновременно части обеих египетских армий постарались вновь сомкнуться и отжать израильтян от воды. Вокруг Китайской фермы разгорелся напряженный бой. Ни о каких мостах даже думать было нельзя.

Наступило утро 16 октября. Первые лучи солнца озарили волнующий бескрайний африканский пейзаж и откровенно осветили 200 израильтян, сидящих, как куры на насесте, на чужом берегу канала и безо всякого моста. Десантники ЦАХАЛа могли, конечно, принять бой и на ровном столе, но кому хочется быть самоубийцей? Одна египетская бомбежка, один египетский артобстрел - и все. Бывалые ребята вскипятили себе чай и сели ждать, что будет дальше.

"Моста нет, - меланхолично заметил один десантник. - Кто вообще сказал, что мы должны быть здесь?"

"В Торе об этом написано", - серьезно ответил ему верующий боец.

"Если мост не наведут, нам предстоит повторить операцию Моисея", - проворчал офицер. Единственное, чего смог достичь Шарон, так это спустить на воду канала отдельные паромы, которые могли переправлять танки. Медленно он смог переправить таким способом 30 танков на помощь десантникам. Быстро выяснилось, что если на Синайском берегу канала идет настоящее сражение (Шарон в этот день был неопасно ранен в голову), то на африканском берегу египетских войск просто нет. Чтобы не сидеть без дела в ожидании мостов, переправившиеся танки поехали громить зенитные ракетные комплексы, которые прикрывали египетские переправы. С большим наслаждением танкисты уничтожили несколько комплексов и проделали брешь в зенитной обороне канала. Этим сразу же воспользовались израильские летчики, которые теперь смогли бить египетские мосты и войска.

Египтяне просмотрели переправу евреев и не обратили внимания на рейд танков по западному берегу канала. Их сильно раздражали силы ЦАХАЛа, находившиеся у воды на Синае, между их силами.

Нажим на израильский коридор усилился.

Весь день 16 октября вокруг места переправы шел изнуряющий бой. Генералы снова собрались решать, как быть дальше. Бар-Лев согласился переправить на паромах еще несколько танков в континентальный Египет, но как быть дальше, он не знал. Даян решил сам побывать в Африке, чтобы разобраться на месте. В 14:00 он переплыл с Шароном на западный берег и осмотрел позиции. Пальмы, эвкалипты, возделанная почва и ни одного египетского солдата вокруг. Семь танков охраняли плацдарм, а остальные ушли вперед бить врага, если попадется.

Генералы вернулись назад на синайский берег. Песок, камни, повсюду чадящие разбитые машины и непрекращающиеся атаки египтян. Тяжелые бульдозеры сталкивали с дороги разбитые остовы машин, чтобы дать танкам подойти к воде.

Мост инженеры навели. Танки дивизии Адана с боем прорвались к переправе и устремились на западный берег. Дальнейшие события на двух берегах развивались абсолютно по-разному.

Вокруг Китайской фермы была такая мясорубка, что Шарону поступил приказ людей из Африки выводить и от воды отступать. Гонену казалось, что войска Шарона у места переправы окружены и прижаты к воде. Шарон же, находясь в бою, видел, что он не окружен и по-прежнему держит коридор, по которому в Африку продолжают пробиваться войска, горючее для танков и боеприпасы. Но давалось ему это с колоссальным напряжением.

Возник очередной конфликт между Шароном и его начальством.

Потом много писали, что у Шарона было мышление десантника, привыкшего драться в окружении, а у Гонена мышление танкиста, вечно зависящего от тыловой базы, и им трудно было понять друг друга. После долгих препирательств войска из африканской части Египта Шарон отзывать не стал. Наоборот, в Африку двигались все новые подкрепления.

Израильские танки стали давить ракетные комплексы, подошли к Исмаилии и, главное, перерезали дорогу, по которой поступало снабжение Третьей армии, воюющей на Синае.

Перелом произошел 19 октября, когда до египтян дошло, что Третья армия окружена, а израильские танки находятся в 100 км от Каира.

На Северном фронте израильские танки, последовательно разбив сирийцев, иракцев и иорданцев, находились в 40 км от Дамаска. Садат и с самого начала войны не сильно рвался дойти до Тель-Авива, но такого поворота событий он не ожидал.

В Вашингтоне израильский посол узнал про лихорадочные переговоры между американцами и русскими о возможности объявления прекращения огня. Солдаты египетской 3-й армии, так долго пребывавшие в неведении того, что творится у них в тылу, вдруг впали в состояние шока.

Шарон приказал по мере продвижения по западному берегу к Суэцу втыкать в землю израильские флаги.

Кроме этого, танки ЦАХАЛа время от времени стали стрелять с западного берега по египетским войскам на Синае. Только теперь египтяне поняли, что они окружены. В египетской армии связь была налажена плохо и зачастую информация, которой владел один командир, не попадала к другим. Зенитные ракеты на берегу были уничтожены, и самолеты со звездой Давида бомбили теперь что хотели. Хотя главное шоссе, ведущее к синайским позициям 3-й армии, было перерезано, город Суэц еще не был взят, и говорить о полном окружении египетской армии было трудно. Израильтяне стремились закончить окружение до объявления о прекращении огня, которое вот-вот ожидалось из ООН.

Когда началась Война Судного дня, и США и СССР не сильно торопились с усилиями по прекращению огня. Не в пример событиям Шестидневной войны 1967 года, когда в считанные дни в ООН было принято решение о прекращении огня, на этот раз такой дипломатической прыти не наблюдалось. Действительно, введи в первый день войны Америка и Советский Союз эмбарго на поставку вооружений воюющим странам, война закончилась бы за неделю.

Уже 12 октября командир ВВС сообщил Элазару, что если американская помощь самолетами не поступит, то при существующем уровне потерь через два дня авиация не сможет выполнять все боевые задачи. Данные, как всегда, расходятся, но обычно считается, что за всю войну Израиль потерял 115 самолетов.

Между тем с начала войны Советский Союз наладил как морские, так и воздушные поставки вооружения и боеприпасов в Сирию и, в меньшем объеме, в Египет. Американская электронная разведка на Кипре засекла удивительной интенсивности авиамост между СССР и Сирией.

Самолеты летели через Венгрию и Югославию.

Стало также известно, что в Югославии сосредоточились 6000 советских солдат, готовых лететь в Египет. Это заставило США после некоторых проволочек ответить авиамостом в Израиль. Проволочки в большей степени были вызваны и позицией самого Израиля. Когда только война началась, Киссинджер позвонил Абе Эвену и спросил, сможет ли Израиль продержаться без сиюминутной американской военной помощи. Эвен ответил, что война закончится через 4-5 дней, а на это время запасы есть, и Киссинджер успокоился.

Впрочем, сам Эвен в своих мемуарах пишет, что Израиль уже на третий день смущенно обратился к США с просьбой помочь боеприпасами, лекарствами и одеялами. Видимо, это было сделано не через самого Эвена. Сначала полагали, что самолеты "Эль Аль" будут прилетать в США и загружать боеприпасы. Когда же выяснились размеры необходимой помощи, стало ясно, что всех израильских самолетов не хватит для бесперебойного снабжения армии всем необходимым. Нужны были и американские транспортные самолеты. Эвен язвительно пишет, что, видимо, армия не сильно утруждала себя интендантской рутиной, раз даже одеял на складах не хватало. Свое ведомство он не критикует, а между прочим, за министерством иностранных дел во время войны никаких достижений не числится.

Европейские страны испугались арабского бойкота и отказались поставлять Израилю даже запчасти для уже проданного вооружения. Ни в Англии, ни в Германии израильские дипломаты не смогли ничего добиться.

Сам Эвен продолжал сидеть в Нью-Йорке, а его подчиненный, посол Симха Диниц, тоже не из лучших дипломатов, должен был заниматься в Вашингтоне вымаливанием американской военной помощи.

Бесперебойное снабжение Израиля техникой и боеприпасами началось лишь вечером 12 октября. Никакой "политической" задержки в этом не было. Как только израильтяне перестали стесняться и прямо сказали, что дело на фронтах плохо, американцы запустили авиамост.

Быстрота организации удивит любого, кто знаком с американской бюрократией. "Фантомы" летели своим ходом из США с посадкой на Азорских островах. С баз в Нью-Джерси и Дэлавере транспортные самолеты везли все, что только может понадобиться на войне, от вертолетов до теплых курток.

Когда первые американские летчики приземлились 14 октября на аэродроме в Лоде, их встретили израильские девушки-военнослужащие с цветами. За месяц с 14 октября по 14 ноября из Америки в Израиль поступило 22.000. тонн грузов. Было сделано 566 рейсов. Кое-что прибыло и морем. Америка поставила вооружений на 825 млн долларов + транспортные расходы. Президент США Р. Никсон выступил перед Конгрессом 19 октября и попросил 2,2 млрд долларов на военную помощь Израилю, "чтобы сохранить баланс сил и обеспечить через это стабильность на Ближнем Востоке". Конгрессмены понимали, что речь идет о "балансе" с Советским Союзом, и деньги дали.

Тем временем начиная с 21 октября советские войска в Венгрии стали приводиться в состояние боевой готовности. К 24 октября до 12 советских дивизий были готовы к отправке на Ближний Восток, а часть войск была уже подтянута к аэродромам.

Никсон, который все еще не закончил вьетнамскую войну, был вынужден перегруппировывать американские войска поближе к арабо-израильскому театру военных действий.

Видя эти действия американцев, русские 25 октября начали отвод войск из Югославии в Венгрию.

На фоне этого поединка гигантов дипломатия Израиля выглядела очень жалко. Страна оказалась снова в изоляции. Советский блок и арабские страны заставили большинство африканских государств свернуть отношения с Израилем, а Европа оказалась напугана арабским нефтяным шантажом.

15 октября 1973 года цена барреля нефти в течение 78 часов подскочила с 3,01 доллара до 5,11 доллара, а 1 января 1974 года удвоилась и дошла до 11,65 доллара. Поднятие цен на нефть привело к ощутимым и быстрым изменениям в развитии международных отношений после октября 1973-го. Израиль оказался в полной зависимости от США. Во время самой войны министерство Эвена не могло четко функционировать, так как получало неясные данные с фронтов. В самом начале войны Исраэль Галили сообщал Эвену, что ситуация на фронтах стабильная, вот-вот перейдем в наступление, и Эвен не торопил американцев с военной помощью. Киссинджер мило поговорил с Эвеном о коварстве русских, сел в самолет и улетел в Москву, чего министр иностранных дел Израиля не ожидал и о чем узнал задним числом. Киссинджер прилетел в Москву 20 октября и общался с советским руководством два дня. Так и вышло, что воевали друг с другом арабы и евреи, а соглашение о прекращении огня для них выработали русские и американцы.

Надо сказать, что Эвен был на постоянной телефонной связи с Киссинджером уже с 7 октября. Вопрос о прекращении огня ими обсуждался чуть ли не самого начала войны. На прекращение огня идут тогда, когда обе воюющие стороны понимают, что это им выгодно. Но 7 октября в прекращении огня никто не был заинтересован. Для израильтян было унизительно прекращать огонь, когда их линии обороны прорваны и враг находится на их территории, а арабы были охвачены пылом наступления и радостью первых побед и о прекращении огня тоже не думали.

С советской подачи арабы заявляли тогда, в начале войны, что на прекращение огня они согласятся лишь когда Израиль оставит весь Синай, Голанские высоты, Газу, Западный берег и Восточный Иерусалим.

Понятно, что ни Эвен, ни Меир, ни Киссинджер с этим согласиться не могли.

Во вторник 9 октября, когда положение ЦАХАЛа было хуже некуда, Эвену пришлось отдуваться в ООН на заседании Совета Безопасности.

Арабы подали в ООН жалобу, что Израиль бомбит Дамаск, Исмаилию и Порт-Саид. Тут обычно сдержанного Эвена наконец прорвало. Вы на нас первыми напали, вы отказываетесь идти на прекращение огня, и вы же громко жалуетесь, что Израиль защищается! Вы что, совсем ...?!

Работу Эвена затруднял и тот факт, что кабинет министров не сообщал ему четкой линии поведения. То Израиль был готов на прекращение огня "по линии фронта на данный момент", то только в случае отхода арабов на исходные позиции.

Первое предложение о прекращении огня появилось в ООН 13 октября, когда израильтян в Африке еще не было, но Садат по глупости его отверг.

Теперь же Киссинджер и русские достигли компромисса, на который Эвен не мог повлиять. Проторчав месяц в США, Эвен наконец вернулся в Израиль и 21 октября доложился комиссии Кнессета по иностранным делам и обороне, что никак повлиять на американо-советские переговоры он не может и что будь что будет. Посла Диница просто ознакомили с уже готовым текстом резолюции Совета Безопасности ООН о прекращении огня (№ 338 от 22 октября), которая была составлена в столице СССР.

Израилю нужно было еще пару дней, чтобы разбить Египет. Время стали тянуть, пригласив Киссинджера для консультаций в Израиль, тем более, что Косыгин отправился в Каир.

Хотя прекращение огня должно было вступить в силу 22 октября, реально война закончилась на два дня позже. К этому времени Третья армия египтян на Синае, 20.000. человек и 300 танков, была в полном окружении. Израильские войска заняли 1600 км2 континентальной территории Египта, а израильские танки стояли в 70 км от Каира. Учитывая американо-советско-арабо-ооновские соображения, Израиль был вынужден отказаться от идеи принудить Третью армию к капитуляции, разрешить провоз к ней питания и медикаментов.

Окончательное соглашение о прекращении огня было подписано военными обеих стран на 101-м километре шоссе Каир-Суэц И ноября. Израильские войска постепенно отходили обратно на Синай.

Только 18 января 1974 года было подписано соглашение о разъединении войск на Синае, причем непосредственно зону канала израильтяне покинули.

Сирийцы, верные себе, подписали соглашение о разъединении войск только 30 мая. Израиль покинул Кунейтру, которая стала городом на ничейной полосе. Израильская военная победа не была подкреплена дипломатическими достижениями частично из-за нерадивости дипломатов, частично из-за чисто объективного расклада сил на мировой арене. 8.000. египетских пленных были обменены на 240 израильских.

В войне погибло 15.000. египтян (и 1000 египетских танков), 3500 сирийцев и 2700 израильтян. Единственным позитивным результатом войны стала возможность начать, наконец, арабо-израильские мирные переговоры, известную Женевскую мирную конференцию, которая открылась уже 18 декабря 1973 года.

Примечания

1. Удивительны цифры потерь. Под Эль-Аламейном, как мы помним, Роммель потерял 450 танков из 600, а англичане 500 машин.