р. Иосиф Телушкин Еврейская мудрость

Часть II Личные вопросы

Иудаизм и поиск смысла

38. "Годовщина смерти - вот что помнит еврей"

Смерть и скорбь

Если бы Бог не скрыл от каждого из нас день нашей смерти, никто бы не строил дома и не сажал виноградника, а каждый бы думал: "Завтра я умру, зачем работать для других?"

Поэтому Бог скрыл от нас день нашей смерти, чтобы мы строили и сажали. Если у нас будет долгая жизнь, мы насладимся плодами трудов наших. Но если нет - другие воспользуются нашей работой.

Йалкут Шимони по поводу Коhелет, 968

Среди евреев день рождения - не слишком большой праздник; годовщина смерти - вот что помнит еврей.

Менделе Мойхер Сфорим (1835-1917), псевдоним ивритского и идишского писателя Иакова Абрамовича

Хотя большинство современных евреев празднуют день рождения, этот обычай достаточно нов и, скорее всего, заимствован нами у наших соседей. В Танахе упоминается лишь один день рождения - день рождения фараона, который не был евреем (Брейшит 40:20).

Годовщина смерти, или, как ее чаще называют, йорцайт (идиш), - это очень важная дата. Ближайшие родственники зажигают свечу, которая должна гореть 24 часа, а в синагоге читается Кадиш. Возможно, такое внимание уделяется дню поминовения потому, что только после смерти видно, прожил ли человек достойную жизнь. В момент же рождения мы не знаем о нем ничего.

Комментируя отрывок из Коhелет (7:1) - "День смерти лучше дня рождения" - Рабби Леви объясняет: "Это можно сравнить с двумя кораблями, плывущими по океану. Один вышел из бухты, а другой в нее входит. Все празднуют отплытие, но только несколько человек радуются кораблю, который прибыл в порт. Мудрец, увидев это, сказал: "Это просто смешно. Не стоит радоваться отплытию корабля, ибо кто знает, что с ним случится, какая погода будет в море и какие ветры ждут его. Лучше радоваться прибывшему судну, ибо оно успешно добралось домой"".

Шмот Рабба 48:1

Со смертью мужа (или жены), вы теряете настоящее, со смертью родителя - прошлое, со смертью ребенка вы теряете свое будущее.

Норман Линзер, "Понимал скорбь и утрату"

Неизбежность и необратимость смерти

Я иду к нему, а он ко мне не возвратится.

II Шмуэль 12:23. Давид о смерти новорожденного сына, которого он зачал с Бат-Шебой

В иудаизме взгляд на скорбь совершенно уникален. Однако размышления о неизбежности и неотвратимости смерти у нас напоминают мысли других народов. Удивительно видеть сходство реакций на смерть в разных культурах:

Человеку, который сказал Сократу: "Тридцать судей приговорили тебя к смерти", Сократ ответил: "А природа приговорила их".

Мишель Монтень (1533-1592)

Только полный дурак расстраивается, что не жил тысячу лет назад. Так же глупо плакать, что не будешь жить через тысячу лет.

Сенека (4 до н. э. - 65 н. э.). Эпистолы

То, что жизнь кончается смертью, звучит грустно. Но какой еще у жизни может быть конец?

Дж. Сантаяна (1863-1952), "Некоторые повороты мысли в современной философии"

В противоположность американскому философу, в иудаизме считается, что смерть - конец жизни на земле, но не конец существования (см. гл. 40, по поводу жизни после смерти).

После партии и король, и пешка отправляются в одну и ту же коробку.

Итальянская пословица

Киномагнат Сэмюэл Голдвин однажды сказал Дороти Паркер: "Ваши истории слишком грустны, Дороти. Людям нужен счастливый конец".

"Мистер Голдвин! - ответила Дороти. - Со времен создания мира жили миллиарды людей, и ни у одного из них жизнь не закончилась счастливо".

Когда в жизни не осталось ничего

Хотя еврейское право запрещает эвтаназию, иудаизм признает, что выживание - не всегда благо. В трех отрывках Талмуд описывает великих мудрецов, чья жизнь стала настолько ужасной, что смерть явилась благословением. Страдания Рабби Иуды Князя были физическими. Рабби Иоханан и Хони страдали духовно. Все их близкие умерли, и им не хотелось больше жить в мире, где у них не осталось друзей.

В день, когда умирал Рабби Иуда, раввины объявили общественный пост и молились, чтобы Бог был милосерден к нему (и пощадил его). Служанка Рабби Иуды вышла на крышу его дома и произнесла такую молитву: "Ангелы в Небесах хотят, чтобы Рабби Иуда присоединился к ним, а смертные хотят, чтобы он остался на земле. Пусть по воле Бога смертные пересилят ангелов". Однако, когда она увидела, как сильно страдает Рабби (буквально - "как часто ему приходится ходить в туалет, каждый раз с болью снимая тфиллини затем надевая его"), она пошла молиться во второй раз: "Пусть ангелы пересилят смертных". Когда раввины продолжили молитву, она взяла кувшин и скинула его с крыши. (Кувшин произвел большой шум), в этот момент раввины прекратили на мгновение свою молитву, и душа Рабби Иуды отошла на Небеса.

Вавилонский Талмуд, Ктубот 104а

Большинство еврейских источников одобряют поступок служанки.

(Реш Лакиш, ближайший друг и напарник Рабби Иоханана умер, и Рабби был в глубокой печали.) Раввины сказали: "Кто пойдет и отвлечет его разум от скорби? Пусть пойдет Рабби Элазар бен Педат, ибо он умеет сочувствовать".

Рабби Элазар пошел и сел перед Рабби Иохананом. Каждый раз, когда Рабби Иоханан говорил свое мнение по какому-то вопросу, Рабби Элазар произносил: "Есть барайта,[22] в которой говорится то же самое".

Рабби Иоханан сказал: "Ты не похож на сына Лакиша. Каждый раз, когда я высказывал свое мнение, у сына Лакиша было двадцать четыре возражения, на которые мне приходилось давать двадцать четыре ответа, и так расширялось понимание закона. Ты, однако, говоришь: "Есть барайта с таким же мнением". Разве я и сам не знаю, что я прав?"

Он продолжил рвать на себе одежды и плакать, крича: "Где ты, сын Лакиша?" В конце концов он потерял разум, раввины молились за него, и он умер.

Вавилонский Талмуд, Бава Мециа 84а

В Талмуде говорится, что перед смертью Лакиша, он и Рабби Иоханан находились в ссоре и не разговаривали друг с другом. Сама эта ссора заставила Лакиша заболеть, но когда его жена попросила Рабби Иоханана простить друга, тот отказался. И Лакиш умер сразу после этого. Поэтому психическое расстройство Рабби Иоханана может быть связано с чувством вины так же, как с потерей друга и напарника по изучению Торы.

Третья история рассказывает о Рабби по имени Хони, который увидел, как человек сажает кедровое дерево.

"Сколько лет пройдет пока у этого дерева появятся плоды?" - спросил он.

"Семьдесят", - ответил человек.

Хони сказал ему: "Ты думаешь, что проживешь еще семьдесят лет?" (то есть зачем тебе работать над тем, что не принесет тебе никакой пользы?)

Человек ответил: "Я пришел в мир, в котором росли уже зрелые кедры, посаженные моими предками, и теперь сажаю кедр для своих детей".

Сразу после этого Хони сел и поел хлеба. Вскоре он задремал. Несколько камней скатились на него, и его не было видно. Он спал семьдесят лет, и когда проснулся, то увидел вроде бы того же человека, срывающего орехи с того же кедра.

Хони спросил его: "Ты посадил это дерево?"

Он ответил: "Нет, я внук того человека".

Хони сказал: "Кажется, я проспал семьдесят лет…" (и ушел).

Он пошел к себе домой и спросил там: "Жив ли еще сын Хони?"

Ему ответили: "Сын - нет, но жив еще его внук".

Он сказал им: "Я - Хони".

Они ему не поверили.

Он пошел в Дом Учения, где услышал, как раввин говорит: "Эти законы так же ясны нам, как они были ясны во времена Хони", ибо было известно, что когда Хони приходил в Дом Учения, он разъяснял все непонятные вопросы.

Хони сказал им всем: "Я - Хони".

Они не поверили и не воздали ему должных почестей (ясно, они приняли его за сумасшедшего).

Хони затосковал, молился Небесам о милосердии и умер.

Рава сказал: "Это пример правдивости известной пословицы: "Или друзья, или смерть"".

Вавилонский Талмуд, Таанит 23а

Комментатор этого трактата в "Артскролл" замечает: "Без уважения своих коллег Хони больше не мог выполнять свою жизненную задачу: он не мог преподавать Тору и участвовать в работе нового поколения. Он не хотел жить дольше отведенного ему времени, если больше не оставалось задачи, которую стоило бы выполнять".

Вкратце, Талмуд признавал, что долгая жизнь нужна только в том случае, если есть чем ее заполнить.

Когда жизнь подходит к концу

Если человек близок к смерти, запрещено покидать его, чтобы он не умер один. (Быть с человеком в момент его смерти - заповедь.)

Шульхан Арух, Йорей Дэа 339:4; комментарий в скобках принадлежит Рабби Моисею Иссерлесу (1525-1572)

В последние годы жизни Рабби Исраэль Салантер был болен, и еврейская община наняла ему компаньона. Компаньон был хорошим, но простым человеком. Однажды поздно ночью, когда Рабби почувствовал, что его смерть близка, он провел последние моменты своей жизни, убеждая компаньона не бояться быть одному в комнате с трупом.

Дов Кац, Тнуат ha-Myccap (Движение Мусар), том I

Разный статус живых и мертвых

Ради однодневного младенца можно нарушить Шаббат. Но ради Давида, царя Израиля, уже умершего, Шаббат не может быть нарушен.

Вавилонский Талмуд, Шаббат 151б

Талмуд, естественно, имеет в виду младенца, чья жизнь в опасности.

Похороны

Тот, кто видит тело (то есть похоронную процессию) и не следует за ним, подобен обманывающему бедных и заслуживает изгнания из общины. Нужно следовать за телом по крайней мере четыре длины (то есть четыре шага).

Шульхан Арух, Йорей Дэа 361:3

Одно время похороны стали такими дорогими в Израиле, что их было тяжелее оплатить, чем саму смерть. Некоторые родственники попросту бросали тело и уходили. Такие вещи закончились, когда Рабби Гамлиель (лидер своего поколения и богатый человек) завещал похоронить себя в простом льняном одеянии. Дорогие одеяния для мертвых были главной тратой при похоронах. Так как гробы у евреев не были приняты, все могли видеть простые покрывала, в которые был обернут Рабби. С тех пор все следовали его примеру. Рабби Папа сказал: "И теперь общая практика - хоронить покойника в простом покрывале, которое стоит только один суз".

Вавилонский Талмуд, Ктубот 8б

Проблема дорогих похорон, которую пытался решить Рабби Гамлиель, все еще стоит перед нами, как видно из опыта Эда Коха, бывшего мэра Нью-Йорка. В своей автобиографии Кох пишет о смерти матери от рака и вспоминает об ужасном процессе выбора гроба:

Нам нужно было выбрать гроб. Мы сказали продавцу, что хотим что-то в ортодоксальной традиции, и он привел нас в комнату, в которой стоял гроб за 25 сотен долларов… Он знал, что мы ищем что-то простое, но решил, что сможет легко "раскрутить" нас на что-нибудь подороже. Он водил нас по комнатам, и в каждой стоял гроб за меньшую цену. Он не пропустил ни одной комнаты. Возможно, он думал, что горе ослабило нас, и нам будет стыдно покупать дешевый гроб. В конце концов он привел нас в подвал, где стояло два еловых ящика - как раз то, что мы хотели с самого начала. Моей матери не понравился бы дорогой гроб… Кроме того, ортодоксальный обычай требует простого деревянного гроба без украшений… Однако… даже здесь, в подвале, этот человек пытался продать нам тот из гробов, что стоил дороже… Мы были так унижены всей процедурой, что в конце концов согласились. Мы больше не могли сопротивляться. Я этого никогда не забуду. Этот человек заставил нас чувствовать себя дешевками, и мы позволили ему это.

Эдвард Кох и Дэниэл Пайзнер, "Гражданин Кох: автобиография"

* * *

Согласно Галахе (еврейскому праву) не позволено провожать мертвых в последний путь с тихим безразличием. Нужно, чтобы слышались крики отчаяния и горячие слезы смывали человеческую жестокость и грубость. (Как говорит Танах): "И пришел Абраhам скорбеть по Сарре и оплакивать ее" (Брейшит 23:2).

Рабби Иосиф Соловейчик, в некрологе Ребекки Тверской, 30 января 1977 г.

В западном обществе культивируется умение "держать лицо". Это, например, с достоинством показала Жаклин Кеннеди на похоронах своего мужа в 1963 году. Еврейское право, однако, поощряет родственников и близких друзей покойного выплескивать свою скорбь наружу.

Цель ведущего похорон - напомнить присутствующим, какую они понесли потерю. Рабби Соловейчик пишет в том же некрологе: "Надгробная речь… в первую очередь должна заставлять людей плакать".

Несколько лет назад меня пригласили произнести речь на похоронах одного нееврея, который был моим близким другом. Моя речь отличалась традиционным еврейским подходом. Я вспоминал эпизоды, в которых проявлялась его щедрость и любовь к ближнему, и люди начали плакать. Я был поражен, когда протестантский пастор, говоривший после меня, построил свою речь совершенно иначе… "Это не грустный день, - объявил он, - а счастливый. Рольф сейчас находится в гораздо лучшем мире, чем мы с вами. Поэтому нужно не плакать, а радоваться…"

Утешение скорбящих

Не пытайтесь утешить человека, когда его покойный родственник все еще лежит перед ним.

Пиркей Авот 4:18

Когда умерли дети Иова, его три ближайших друга пришли его навестить, "и сидели с ним на земле семь дней и семь ночей, и никто не говорил ему ни слова, ибо видели, что слишком велика боль его" (Иов 2:13).

Хотя поведение друзей Иова стало примером для евреев, посещающих дом скорбящего (нужно подождать, пока он заговорит сам, и лишь потом начать утешать его), некоторые раввины считали, что все же необходимо предложить утешение, даже если скорбящий не хочет его слышать.

Когда умер сын Рабби Иоханана бен Заккая, его ученики пришли к Рабби. Вошел Рабби Элиезер, сел перед ним и сказал: "Учитель, с твоего разрешения, можно тебе что-то сказать?"

"Говори", - ответил Рабби.

Рабби Элиезер сказал: "У Адама умер сын, но Адам позволил утешить себя. Откуда мы это знаем? "И познал Адам еще жену свою" (и был у них еще сын [Брейшит 4:25]). Ты тоже позволь утешить себя".

Рабби Иоханан сказал: "Тебе недостаточно, что я скорблю по своему сыну, так ты еще напоминаешь мне о скорби Адама?"

(Процесс продолжился… Вошел Рабби Иешуа и попросил позволить утешить Рабби, как это позволил Иов. Рабби Иоханан ответил: "Недостаточно, что я скорблю по моему сыну, так ты еще напоминаешь мне о скорби Иова?" Рабби Йосси напомнил, что Аhарон позволил себя утешить после смерти двух своих сыновей, и Рабби Симеон напомнил, что Давид утешился после смерти сына.)

Вошел Рабби Элазар бен Арах. Как только Рабби Иоханан увидел его, он приказал слугам: "Возьмите мои одежды и пойдите за мной в баню, так как он - великий человек и я не смогу ему сопротивляться".

Рабби Элазар вошел, сел перед ним и сказал: "Я расскажу тебе притчу. С чем можно сравнить твою ситуацию? С человеком, которому царь доверил предмет, чтобы тот бережно хранил его. Каждый день человек плакал и кричал: "Горе мне! Когда же я освобожусь от этой ответственности и буду снова жить в мире!" Так и ты, господин. У тебя был сын, он учил Тору, Пророков и Писания, учил Мишну, Галаху, Агаду и оставил этот мир без греха. Теперь ты вернул то, что было вверено тебе, и будет правильно, если ты утешишься".

Рабби Иоханан сказал ему: "Рабби Элазар, мой сын, ты утешил меня так, как следует утешать".

Отцы по Рабби Натану, 14:6

Спустя поколение, Берурия, жена Рабби Меира и самая образованная женщина в знании Талмуда, выбрала похожий способ, чтобы сообщить своему мужу ужасную новость:

Когда Рабби Меир преподавал в Доме Учения в Шаббат, умерли его сыновья. Что сделала их мать? Она оставила их лежать на кровати и прикрыла одеялом. Когда закончился Шаббат, вернулся Рабби Меир. Он спросил: "Где мои сыновья?"

"Я их искала, но не нашла".

Она дала ему чашу с вином для Авдалы (молитвы, завершающей Шаббат и другие святые дни), и он произнес благословение. Снова он спросил: "Где мои сыновья?"

"Наверное, они куда-то пошли и скоро вернутся".

Она принесла ему еды и после того, как он поел, сказала: "У меня есть к тебе вопрос".

"Спрашивай".

"Недавно пришел ко мне человек и оставил вещь, попросив последить за ней… Теперь он пришел и хочет забрать эту вещь. Мне нужно ее возвращать?"

"Разве тот, кому отдана вещь на хранение не обязан вернуть ее хозяину?"

"Все равно, не услышав твоего мнения, я бы ее не вернула". Что она сделала потом?

Она взяла его за руку и повела в детскую, где подошла к кровати. Берурия сняла покрывало, и Меир увидел, что оба мальчика мертвы. Он расплакался.

Тогда Берурия сказала ему: "Разве ты мне не говорил, что мы должны возвращать вещи их владельцу?"

На это Меир ответил: "Господь дал, Господь и взял. Благословен Господь" (Иов 1:21).

Мидраш Мишлей 31:10. Я следовал, с небольшими изменениями, переводу Бертона Высоцкого

Хотя эта история и производит очень сильное впечатление, я сомневаюсь, что все было именно так. Во-первых, трудно представить себе, чтобы Берурия так долго сохраняла самообладание, беседуя со своим мужем. Скорее, она бы раскрыла все, едва начав говорить. Более того, удивляет внезапная смерть мальчиков. Ясно, что всего несколько часов назад они были здоровы, Рабби Меир искал их в Доме Учения. Если же они умерли так внезапно, то еще более поразительной кажется спокойная реакция Берурии.

Несмотря на это, обе истории учат нас одному уроку: родители - лишь опекуны душ своих детей. Если дети умирают рано, то утешением для родителей может служить факт, что их души чистыми вернулись к Богу. Несмотря на теплый ответ Рабби Иоханана, такое утешение обычно срабатывает только после продолжительного периода с момента смерти ребенка.

Пусть Господь утешит вас, как и тех, кто оплакивает Сион и Иерусалим.

Традиционная формула, которую мы произносим, покидая дом скорбящих

Напоминая о разрушении Иерусалима, эта фраза помогает страдающему увидеть более широкую перспективу бытия. Однако эти слова произносятся только во время шивы, недели скорби, которая следует за похоронами. До этого, когда умерший еще не похоронен, мы обязаны хранить молчание. Бесполезно и жестоко требовать от человека, находящегося на вершине скорби, более отвлеченного взгляда на страдания.

С чем можно сравнить того, кто увидел скорбящего через год и произнес слова утешения? С врачом, увидевшим пациента после того, как сломанная нога срослась, и сказавшим ему: "Приходи и я опять сломаю тебе ногу и наложу гипс, чтобы ты увидел, что я умею хорошо лечить".

Рабби Меир, Вавилонский Талмуд, Моэд Катан 21б

Рабби Меир говорит о человеке, предлагающем утешение "через год", так как еврейская традиция не считает необходимым скорбеть более года. Жестоко "утешать" скорбящего после истечения времени, отведенного для печали. Человек должен продолжать жить.

Несмотря на слова Рабби Меира, многие все же скорбят и дольше года, особенно когда близкий человек умер не своей смертью или в раннем возрасте. Вспомните Иакова, которому сказали, что его любимый сын Иосиф был растерзан дикими зверями. Тора рассказывает, что "поднялись все сыновья его и все дочери его, чтобы утешить его; но не хотел он утешиться и сказал: горюющим сойду к сыну моему в преисподнюю" (Брейшит 37:35).

Хотя продолжительная скорбь обычно характерна именно для родителей, оплакивающих смерть ребенка, одно из самых трогательных писем в еврейской литературе было написано Моше Маймонидом, когда его младший брат Давид, утонул, находясь в деловой поездке. Маймонид явно относился к брату как к сыну (в этот момент у него еще не было своих детей). Как ясно из последних строк письма, он отождествлял себя с безутешным Иаковом:

Самым страшным несчастьем из всех, что выпали мне за всю мою жизнь, худшим, чем что-либо еще, была кончина (моего брата) святого… который утонул в Индийском океане… В день, когда до меня дошла эта страшная весть, я слег и проболел почти год, страдая от нарывов, лихорадки и тоски. Я почти сдался.

С тех пор прошло почти восемь лет. Но я до сих пор скорблю и ничто не приносит мне утешения. И как я могу утешиться? Он вырос у меня на руках, он был моим братом, он был моим учеником; он торговал на рынках и зарабатывал деньги, чтобы я мог спокойно сидеть дома… В моей жизни главной радостью было смотреть на него. Теперь радости нет больше. Он ушел в мир иной и оставил меня печальным и скорбящим в чужой стране. Когда бы я ни увидел его почерк или его письма, у меня переворачивается сердце и вновь просыпается моя скорбь. Короче, "Горюющим сойду к сыну моему в преисподнюю".

Моше Маймонид в письме к Иафету бен Элияhу из Акко, 1176 г.

Скорбь

Не следует слишком скорбеть об усопших, и все, кто слишком скорбят о них, на самом деле скорбят о ком-то другом. (Тора определила границы каждого этапа скорби: три дня для рыданий, семь - для стенаний, и тридцать - для воздержания от крахмальных одежд и стрижки.)

Тот, кто в своей скорби не следует закону, считается бессердечным.

Шульхан Арух, Йорей Дэа, 394:1-4

Поминальный кадиш

Итгадаль ве-Иткадаш Шмей Раба - Да будет свято и благословенно Его великое имя в мире, который Он создал Своей волей по Своему замыслу…

Первые слова молитвы Кадиш, которую читают при поминовении усопших

Кроме "Шма", Кадиш - это, возможно, самая известная еврейская молитва. Многие евреи не знают ее смысла (возможно потому, что она написана на арамейском, а не на иврите) и удивляются, когда узнают, что в ней нет ни слова о смерти. Вместо этого Кадиш содержит хвалу Богу. Читая Кадиш, еврей выражает надежду на то, что величие Господа будет признано всем миром.

Почему Кадиш стал поминальной молитвой? Скорее всего потому, что он является доказательством того, что умерший оставил на земле потомков, которые верны Богу и клянутся работать над совершенствованием мира под Его владычеством.

Помнить о тех, кто ушел

От первого Моисея до второго Моисея не было подобного им.

Надпись на могиле Моше Маймонида

Но кто теперь утешит меня? Кому я могу излить душу свою? Куда мне повернуться? Всю мою жизнь мой любимый товарищ слушал о моих бедах, а их было немало, и утешал меня, так что они непостижимо быстро испарялись. Но теперь… мне остается лишь барахтаться в своем горе.

Глюкель из Гаммельна, еврейская женщина, жившая в семнадцатом веке, скорбящая о смерти своего мужа, "Мемуары Глюкель из Гаммельна" в пер. Марвина Ловенталя

Не суди о высоте ели, пока ее не срубишь.

Рабби Иаков Дж. Вайнштайн, вспоминая сионистского активиста и философа Хаима Гринберга. Вайнштайн услышал это выражение в своем родном штате Орегон (см. посмертную публикацию "Взгляд изнутри", том 2, Хаим Гринберг)

Хаим Нахман Бялик, возможно, величайший из еврейских поэтов двадцатого столетия, сочинил собственный некролог, в котором подчеркивал неотвратимость конца:

После того, как я умру,

Придите все на могилу мою.

Скажите: он был, и нет теперь.

Раньше, чем надо закрылась дверь.

И на полуслове прервана песня

И еще стихи, даже были если -

Их не найти.

… Навсегда уйти…

Х. Н. Бялик, "После моей смерти", в кн. С. Й. Пенуэли и А. Ухмани "Антология современной ивритской поэзии", том 1

День смерти моего отца настал в этом году

И я пошел взглянуть на тех в кладбищенском ряду,

Кто рядом с ним лежал, я плиты видел их не раз -

То жизни был его, увы, последний выпускной класс.

За много лет запомнил я все эти имена,

Как будто бы отец за сыном в школу приходя

Из года в год запоминает лица его друзей

И очень быстро узнает все имена детей.

Папа все еще любит меня и, конечно, люблю его я,

Поэтому, вспоминая его, не плачу, судьбу не дразня.

Но лишь войду сюда, тотчас слеза подступает к глазам,

Лишь вижу: "Джонни умер в четыре года, он всегда будет дорог нам".

Иегуда Амихай, "День поминовения отца", в кн. стихов "Амен"

Последняя мысль

Два человека пришли к Рабби Моисею Ицхаку из Поневежа. Оба купили участки на кладбище, и каждому хотелось получить лучший из них. Рабби Моисей Ицхак остановил спор вердиктом: "Кто умрет первым, тот и получит лучший участок". Они больше никогда об этом не спорили.

Шмуэль Химмельштайн, "Немного мудрости, немного юмора"