И.Вейнберг

Введение в ТАНАХ

ЖДУ ВАШИХ ПИСЕМ!

= ГЛАВНАЯ =ТРАДИЦИИ =ИСТОРИЯ =ХОЛОКОСТ =ИЗРАНЕТ =НОВОСТИ =УРОКИ=

Глава III. ЗАКОНЫ В ПЯТИКНИЖИИ

Г. Свод законов Второзаконие

Книга Второзаконие включает в себя не только свод законов, но также обширную нарративную часть. Поэтому следует в первую очередь определить границы и объем в ней свода законов. Современная библеистика предлагает два решения. Согласно одному свод законов охватывает почти всю книгу, главы 4:44 -30:22, оставляя повествованию лишь немного места; второе решение ограничивает свод законов главами 12-26, уступая большую площадь повествованию. Второе решение представляется более обоснованным, так как принятый им объем свода законов четко обозначен делимитатором начала:

"Это законы и предписания, какие вы [сыны Израиля] должны соблюдать в стране, которую Йахве, Бог отцов ваших дал тебе [народу] наследовать все дни, что вы живете на земле" (Втор. 12:1)

и делимитатором конца:

"Сегодня Йахве, Бог твой повелевает тебе исполнять эти законы и предписания" (Втор. 26:16 и ел.).

В этих рамках свод законов Второзакония имеет четкое построение из центрального блока (Втор. 16:1848:22) и двух "боковых" блоков (Втор. 12:1-16:17 и 19:1-26:19), причем разное расположение сочетается с содержательными различиями каждого блока.

В центральном блоке сосредоточены законы

о судах и судьях (Втор. 16:18-20; 17:8-13),

о царе (Втор. 17:14-20) и

о пророке (Втор. 18:9-22),

уникальные для законов Пятикнижия. Помещение именно этих законов в центральном блоке указывает на их значимость в глазах составителя (составителей) свода. Это дополнительно подтверждается тем обстоятельством, что предшествующий "боковой" блок содержит сакральные законы, а последующий "боковой" блок - законы профанные, как бы выражая и подкрепляя, таким образом, привычное для всей древности представление о "срединном" положении царственности, царства и особенно царя между сферой небесной и сферой земной, между божественным миром и миром человеческим.

Ядром центрального блока является закон о царе:

"Когда войдешь в страну, которую Йахве, Бог твой, передает тебе, и завладеешь ею, и поселишься в ней, и скажешь: поставлю над собой царя подобно всем народам, что вокруг меня. Так поставь же над собой царя, которого выберет Йахве, Бог твой, из [числа] братьев твоих поставь над собой царя; чужеземца ('иш нахри), который не брат тебе, не сможешь поставить над собой" (Втор. 17:14-15).

Изложенное в этих словах соответствует той реальной исторической обстановке во второй половине XI в. до н.э., когда древнееврейские племена находились на пути образования государства (см. с. 68 и ел.), и во многом перекликается с изложением процесса введения государства в писаниях Ранних (Первых) пророков (см. ч. III).

Предупреждение в законе о царе (Втор. 17:16-17) - не заводить много лошадей, много жен и не копить золото и серебро соответствует двойственному, положительно-отрицательному отношению создателя (создателей) писаний Ранних (Первых) пророков к аналогичным склонностям царя Шломо (1 Цар. 3:1 и ел.),

а предупреждение "не отклоняться от повеления [Бога] ни вправо, ни влево, чтобы продлились дни царствования его и его сынов в Израиле" (Втор. 17:20) постоянно повторяется в оценках создателем (создателями) книг Ранних (Первых) пророков деятельности царей Йехуды и Израиля (2 Цар. 22:2 и др.).

Эти и другие данные позволяют искать "место в жизни" закона о царе во Второзаконии в период и в среде древнееврейских монархий и создания книг Ранних (Первых) пророков (см. ч. III).

На этот же период и среду указывают и другие законы центрального блока, особенно закон о судьях и правосудии (Втор. 16:18-20; 17:8-13). Он предусматривает:

"Поставь себе судей (шофтим) и надзирателей (шотрим) во всех воротах твоих, которые Йахве, Бог твой, дает коленам твоим, и пусть они судят народ судом справедливым" (Втор. 16:18).

В затруднительных случаях закон предписывает:

"И приди к священникам левитам и судье, который будет в те дни, и спроси, и они скажут тебе слово суда" (Втор. 17:9).

В Танахе об организации судебной системы у древних евреев говорится немного. Наиболее полное ее описание дано в сообщении о судебной реформе царя Йехуды Иехошафата (первая половина IX в. до н.э.), где сказано:

"И поставил [Иехошафат] судей (шофтим) в стране во всех укрепленных городах Йехуды, в каждом городе... И в Иерусалиме также поставил Иехошафат [судей] из левитов и из священников и из глав [домов] в Израиле на суд Йахве и на тяжбы" (2 Хрон. 19:5 и ел.).

Столь сущностные совпадения между законом о судьях и правосудии в своде законов Второзаконие и описанием судебной реформы Иехошафата, в достоверности которой нет особых оснований сомневаться, едва ли могут быть случайными. Поэтому представляется вероятным, что эти законы возникли и развивались во временно-ситуативной близости к судебной реформе в Йехуде, хотя вопрос о том, предварял ли закон о судьях и правосудии во Второзаконии судебную реформу Иехошафата, или наоборот - был обобщением ее опыта, остается открытым.

К центральному блоку в своде законов Второзаконие принадлежит также закон о пророках (Втор. 18:9-22, ср. 13:2-6). Он состоит из двух частей: из категорического отвержения не только всех "чужих" прорицателей, гадателей и т.д., к которому примыкает предупреждение:

"Если объявится в твоей среде пророк (наби') или провидец и представит тебе знамение или чудо... Не слушай слов того пророка или сновидца" (Втор. 13:2-4, ср. 18:20 и ел.)

и из повеления слушаться, когда

"Йахве, Бог твой, воздвигнет из среды братьев твоих пророка подобно мне [Моше], его слушайтесь" (Втор. 18:15 и ел.).

Главное в этом законе - забота о четком различении между пророком истинным и ложным пророком, о следовании за первым и отвержении второго. Эта тема присутствует в речениях великих пророков VIII-VI вв. до н.э. (см. ч. III), что позволяет связать закон о пророке, его "место в жизни" именно с тем временем и теми условиями пророческого движения.

Предшествующий центральному блоку, "боковой" блок законов включает только сакральные законы. Он открывается законом особо значимым для монотеистического йахвизма, но уникальным во всем сакральном законодательстве в Пятикнижии - о централизации культа Йахве в одном-единственном храме (Втор. 12:1-31). Для монотеистической религии, признающей существование лишь одного-единственного бога, поклонение ему в одном-единственном месте представляется закономерным, но далеко не изначальным и не обязательным.

Признание необходимости связи "один бог - одно место поклонения ему", как правило, является результатом длительного развития религиозной мысли, высокого уровня монотеизма, равно как и наличия определенных социально-политических предпосылок, в том числе централизованной государственной власти. Хотя очевидно, что монотеистичность появилась в йахвизме рано, на протяжении многих веков она сочеталась не только с признанием существования радом с Йахве других богов, но также с возможностью поклонения Йахве во многих и разных святилищах, частично унаследованных от ханаанеев, - в Шило, Гивеоне, Гилгале и многих других. Тенденция йахвизма к сосредоточению культа одного, единственного бога в одном месте постепенно усиливалась и проявилась в выделении среди множества святилищ Йахве нескольких главных, наиболее авторитетных, какими в разные времена были Шило, Гивеон и др.

Эту тенденцию, естественно, значительно укрепило возведение Иерусалимского храма. Однако множественность мест поклонения Йахве не исчезла, и требование сосредоточить культ Йахве в одном месте - в Иерусалимском храме было одной из важных тем пророческих речений и одно из главных действий ряда царей Йехуды позднего времени. О царе Хизкии (конец VIII - начало VII в. до н.э.) сказано, что он

"устранил высоты [жертвенники] и разбил статуи и искоренил Ашеру [ханаанейско-угаритская богиня] и разрушил медного змея, который изготовил Моше [см. об этом: Числа 21:9 и ел.], ибо до тех дней [правления Хизкии] сыны Израилz приносили ему жертвы и называли его Нехуштан" (2 Цар. 18:4).

Он также

"отворил ворота дома Йахве и укрепил их. И приводил священников и левитов..." (2 Хрон. 29:3 и ел.),

т.е. содействовал культу в Иерусалимском храме.

Еще решительнее действовал царь Иошияху (вторая половина VII в. до н.э.), который повелел

"вынести из храма Йахве [в Иерусалиме] всю утварь, сделанную для Баала и для Ашеры и для всего Небесного воинства... И разрушил дома блудниц, что в доме Йахве... И вывел всех священников из городов Йехуды и осквернил жертвенники, на которых священники совершали жертвоприношения" (2 Цар. 23:4 и ел.).

Одновременно он осуществил большие реставрационные работы в Иерусалимском храме (2 Цар. 22:3 и ел.), во время которых, как сказано, был обнаружен "свиток учения" (сефер а-тора), (2 Цар. 22:8).

Между этими описаниями деятельности царей Йехуды, особенно Иошияху, и законом о централизации культа Йахве во Второзаконии есть много точек соприкосновения. Во Второзаконии связь между Богом и местом, где Ему следует поклоняться, выражена формулой

"место (ха-маком), которое Йахве, Бог ваш, выберет, чтобы водворить там имя Свое" (Втор. 14:11 и др.).

Эта формула связана с так называемой теологией имени, поздней тенденцией в йахвизме, стремящейся избежать любых проявлений конкретности и телесности Бога, даже тех, что представлены именами собственными, и ограничиться лишь обозначением его нарицательным словом тем ("имя"), лишенным всякой конкретности и телесности.

Из более тридцати упоминаний этой формулы в Танахе она за пределами Второзакония чаще всего встречается у Ранних (Первых) пророков, почти всегда в связи с Иерусалимским храмом (1 Цар.8:16; 2 Цар.21:7 и др.), и в речениях пророка Ирмияху (7:10 и ел.), что сближает закон о централизации культа с религиозными поисками данной эпохи.

В комплекс сакральных законов свода законов Второзаконие входит также группа законов о запрете следовать чужим богам и чужим обрядам (Втор. 13:7- 14:2). Такие законы являются общими для сакрального законодательства в Пятикнижии, но во Второзаконии они отличаются от аналогичных законов в "Свитке завета" и в "Кодексе святости", по крайней мере, двумя особенностями.

Первая из них - подчеркивание роли города не только как места совершения проступка, но также как вертепа соблазна для следования чужим богам и чужим обрядам:

"Если услышишь, что в одном из городов твоих... Вышли люди никчемные из твоей среды и соблазняли жителей города, сказав, пойдем и поклонимся другим богам, которых вы не знали" (Втор. 13:13 и ел.).

Такое обвинение соответствовало высокой степени урбанизации Израиля в эпоху поздней монархии, специфичности города и горожан, их открытости и восприимчивости к чужому и т.д.

Вторая особенность этой группы законов - в подчеркивании роли малой семьи как другого источника соблазна и дурного влияния:

"Если подстрекнет тебя брат твой, сын матери твоей или сын твой, или дочь твоя, или любимая жена твоя, или друг твой, который как душа твоя" (Втор. 13:7).

Это указывает на время выделения малой семьи и приобретения ею значимости, главным образом, к концу эпохи Первого храма.

Не являются новинками в древнееврейском законодательстве также законы

о пищевых запретах (Втор. 14:3-21) и

о приношениях жрецам (Втор. 14:22-29).

Но они, особенно вторая группа законов, содержат ряд примечательных нововведений. Например, в отличие от Свитка завета, в котором жрецы вообще не упоминаются, от Кодекса святости, где в качестве субъектов действия фигурируют только священники, закон о приношениях жрецам во Второзаконии предусматривает:

"И левита, который в воротах твоих, не оставляйте его, ибо нет у него доли и надела [наравне с] тобой. К концу трех лет вынеси всю десятину урожая твоего в том году и положи у ворот своих. И придет левит... и пришелец, и сирота, и вдова, которые у ворот твоих, и поедят и насытятся" (Втор. 14:27 и ел.).

Этот и другие подобные ему законы о левитах восходят к той эпохе и той социально-религиозной среде, в которых левиты признавались особой социально-профессиональной группой, заслуживающей быть объектом заботы законодателя.

Важным моментом в исследовании "места в жизни" сакральных законов во Второзаконии, как и о месте всего свода, служат законы о праздниках (Втор. 16:1-16), их перечень и названия в сопоставлении с соответствующими законами, праздничным календарем в Свитке завета и Кодексе святости:

Свиток завета Кодекс святости Второзаконие
Праздник Опресноков Праздник Опресноков = Песах Праздник Песах
Праздник Жатвы Праздник Жатвы Праздник Седмиц (шаву'от)
  Праздник Искупления  
Праздник Сбора [плодов] Праздник Кущей Праздник Кущей

Приведенное сопоставление показывает, что создателю (создателям) законов о праздниках во Второзаконии еще не известен праздник Искупления, который уже есть в праздничном календаре Кодекса святости. Однако он (или они) пользуется обозначениями "праздник Песах" и "праздник Кущей", которые, видимо, не известны составителю (составителям) Свитка завета, но вполне знакомы создателю (создателям) Кодекса святости. Это дает основание поместить закон о праздниках в своде законов Второзаконие между аналогичными законами в Свитке завета и в Кодексе святости.

Второй "боковой" блок в своде законов Второзаконие (19:1 -26:19) содержит разные группы профанных законов, среди которых особый интерес представляет закон о городах-убежищах. Этот закон предусматривал выделение городов в качестве убежища для того, кто "убьет ближнего своего неумышленно, не ненавидя его ни вчера, ни третьего дня" (Втор. 19:4), чтобы не "проливалась кровь невинного в стране твоей" (Втор. 19:10). Традиция в Танахе связывала учреждение этих городов с распределением Иехошуей страны Ханаан среди колен (Йех.20:2 и ел.). Однако появление такого института, доступного для всех независимо от племенной принадлежности, представляется более вероятным в условиях существования централизованной государственной власти, нежели в условиях племенной раздробленности и обособленности.

Цельный комплекс в блоке профанных законов составляют также законы о правилах ведения войны (Втор. 20:1-20; 21:10-14; 23:10-15), уникальные среди законов Пятикнижия.

Даже поверхностное ознакомление с этими законами указывает на их близость к архаическому, укорененному в мифологическом мышлении, но, к сожалению, не исчезнувшему по сей день представлению о "священной войне", которая развертывается не только в земной, человеческой сфере, но захватывает также сферу космическую, божественную. "Священная война" ведется согласно определенному, непременно соблюдаемому "сценарию", включающему такие компоненты, как ритуальное очищение воинов, непосредственное участие жрецов, применение особых атрибутов, обращение к Богу за помощью, непосредственное участие Бога в войне, присутствие космических явлений и сил, одержанная с божественной помощью победа и посвящение добычи Богу. Некоторые из этих компонентов - ритуальное очищение воинов, непосредственное участие священников и Бога в войне -

"Ибо Йахве, Бог ваш, который идет с вами воевать за вас против врагов ваших, чтобы спасти вас" (Втор. 20:4)

- и обязательное посвящение добычи Богу -повторяются также в законах о ведении войны во Второзаконии.

Но в последних есть немало отступлений от "модели" "священной войны". Таковыми являются правила освобождения от военной службы построившего себе новый дом, но не успевшего его обжить, посадившего виноградник, но не успевшего попользоваться им, посватавшегося, но не успевшего жениться или того, "кто боязлив и робок сердцем" (Втор. 20:5 и ел.).

Предусматривается также пощада врагу, прекратившему сопротивление или проживающему далеко (Втор. 20:10 и ел.),

и запрет вырубать деревья вокруг осаждаемого города, так как "дерево полевое это не человек, который может уйти от тебя в крепость" (Втор. 20:19-20) и др.

Все эти отступления от жестких правил "священной войны" указывают на тенденцию гуманизации правил войны, перекликающуюся с общей гуманистической тенденцией законов Второзакония (М.Вейнфельд и др.).

Подобная гуманистическая тенденция проявляется даже в законах, которые, как правило, в Пятикнижии, во всей древности склонны быть наименее гуманными, - в законах об отношении к "ним" (Втор. 23:3-8; 25:17-19). Закон велит:

"вычеркни память об Амалеке под небесами, не забудь",

но обосновывает это повеление не тем, что амалекиты "они", а их злодеяниями против "нас" (Втор.25:17 и ел.).

В отличие от неоднократно звучащих в Пятикнижии призывов, даже повелений о полном истреблении "их" в стране Ханаан (Исх. 23:23 и др.), закон во Второзаконии предусматривает недопущение "аммонита и моавита в собрание (кехал) Йахве, даже десятое поколение их не войдет в собрание Йахве" (Втор. 23:4).

Гуманистическая тенденция проявляется также в третьем ком-лексе профанных законов о ведении судебных дел (Втор. 19:15-21; 21:1-9; 25:1-3). Показательно расположение в своде законов Второзаконие законов о суде и судьях в центральном блоке, возможно, потому, что в них речь идет об общем и главном, а законов о ведении судебных дел как явлении более частном и конкретном -в боковом блоке, среди профанных законов, что свидетельствует о высоком уровне юридической практики и мысли. Законы о ведении судебных дел в боковом блоке и законы о судах и судьях в центральном блоке связаны между собой, т.е. первые продолжают и конкретизируют вторые.

Так, например, правило, что спор между двумя мужами должен разбираться

"перед Йахве, перед священниками и судьями, которые будут в те дни" (Втор. 19:17 и ел.),

соответствует судебной системе не только в законах о суде и судьях во Второзаконии, но также в описании судебной реформы царя Йехошафата.

Другой закон в том же комплексе ограничивает применение телесных наказаний (Втор. 25:1 и ел.), а в Втор. 24:16 сформулирован важнейший в древнееврейской этико-юри-дической мысли принцип личной ответственности индивида за свои поступки:

"Не будут умерщвлены отцы за сыновей и сыны не будут умерщвлены за отцов, за свой грех каждый будет умерщвлен".

Этот принцип резко расходится с принципом коллективной ответственности, столь категорически заявленном в Десяти заповедях:

"ибо Я, Йахве, Бог твой, Бог ревнитель, возлагающий вину отцов на сынов в третьем и четвертом [поколениях]" (Исх. 20:5 = Втор.5:9),

но зато созвучен словам пророка конца VII - начала VI в. до н.э. Йехезкеела:

"Душа согрешающая, она умрет, сын не несет вины отца и отец не несет вины сына, правда праведного будет при нем и злодейство злодея будет при нем" (18:20 и ел.).

Обобщая все сказанное о своде законов Второзаконие, представляется правомерным датировать его появление как цельного свода законов серединой-второй половиной VII в. до н.э. и определить его "место в жизни" в царстве Йехуда, вероятно, в Иерусалиме, в среде социальной, политической и интеллектуальной элиты, близкой к царскому дворцу и Иерусалимскому храму.

Если это предположение верно, то возможно расположить своды законов в Пятикнижии в следующий временно-генетический ряд:

Свод
Время
Среда
1. Свиток завета Раннемонархическое Ограниченная общность людей: род или племя, деревня или группа деревень, сосредоточенная вокруг святилища
2.Второзаконие Середина-вторая половина VII в. до н.э. Царство Йехуда, Иерусалим, социальная, политическая и интеллектуальная элита, связанная с дворцом и храмом
3.Кодекс святости V1-V вв. до. н.э Священничество, возможно Цадокиды, Вавилонское пленение и/или Гражданско-храмовая община
4. Учение о жертвоприношениях и Учение о ритуальной чистоте и святости VI-V вв. до. н.э., позже Кодекса святости Священничество, возможно, Цадокиды пленение и/или Гражданско-храмовая община.

= ГЛАВНАЯ =ТРАДИЦИИ =ИСТОРИЯ =ХОЛОКОСТ =ИЗРАНЕТ =НОВОСТИ =УРОКИ=