Н.Лейбович "Новые исследования книги Бытие в свете классических комментариев" Книга Бытие / Недельный раздел Ваера

"Бог высмотрит себе агнца для всесожжения, сын мой"  (Бытие гл. 22)

     В пути опередил его Сатан и предстал перед ним в образе старца, и сказал ему:
     - Куда ты идешь?
     - Молиться, - отвечал тот.
     - Тот, кто идет молиться - зачем ему брать с собой огонь, нож и дрова?
     - А вдруг придется задержаться на день-два, резать скот, печь хлеб и есть?
     - Старик! - сказал Сатан. Разве не был я там в ту минуту, как сказал тебе Благословенный: Возьми сына твоего... Неужели такой человек, как ты, в старости пойдет и погубит своего сына, который дан был ему в сто лет?

- Старик! Затмился твой ум! Сын, который дан тебе в столетнем возрасте - его ты ведешь на заклание?
     - Да, - отвечал тот.
     - А если впереди еще большие испытания - сможешь выдержать?
     - И еще больше, - был ответ.
     - Завтра скажут тебе: ты убийца, ты пролил его кровь!
     - Все же - да, - отвечал тот.
     Увидев, что его не слушают, пошел Сатан перед ними и обратился в многоводную реку. Сошел Авраhам в воду, и дошла вода ему до колен. Сказал отрокам:
     - Идите за мной!
     И пошли они вслед за ним. На середине реки вода дошла Авраhаму до горла; в тот час обратил Авраhам взор к небу и сказал:
     - Владыка мира! Ты избрал меня, чтобы открыться мне, и сказал: Един Я, и ты - единственный, через кого мир познает Мое Имя; принеси же Ицхака в жертву Мне на горе. И не стал я медлить, исполняя Твое повеление. Но достигли воды души моей; если я или Ицхак, сын мой, - кто-то из нас утонет, то кто исполнит Твое слово, кто провозгласит единство Имени Твоего?
     Ответил ему Святой, Благословен Он:
     - Клянусь твоей жизнью, что через тебя откроется единство Моего Имени в мире!
     Немедля прикрикнул Святой, благословен Он, на источник, и тот высох, и встали они на тверди.

     Уже само начало [рассказа о жертвоприношении Ицхака] вызывает недоумение. Где находятся собеседники? Этого текст не объясняет. Конечно, читатель понимает, что они не находятся в одном и том же пространстве на земле, что Бог должен был совершить некий прорыв в нижний мир, чтобы говорить с Авраhамом. Где Он, откуда раздается голос, говорящий с Авраhамом? Об этом ничего не говорится. Где находится Авраhам? И об этом мы ничего не знаем. Авраhам говорит: 'hинени' - "Вот я!", - но это слово указывает не на некое реальное место, в котором находится Авраhам, а на моральную позицию, которую занимает Авраhам по отношению ко Всевышнему, воззвавшему к нему. Авраhам как бы отвечает: "Я жду Твоих велений". Где же действительно находится Авраhам - в БеэрШеве или в каком-то ином месте, в доме или под открытым небом - это не разъясняется, это не имеет значения для Писания и неизвестно читателю. Неясным также останется и то, чем занимался Авраhам в тот момент, когда к нему воззвал Всевышний. Об Авраhаме не сказано ничего конкретного, кроме его ответа-отклика Богу: 'hинени' - "Вот я!" - это слово как бы подразумевает энергичный жест, выражающий готовность выполнить Божественную волю, но дорисовать эту картину предоставляется читателю.
     Первые предложения кажутся мало связанными между собой. Немыслимо, чтобы здесь появились описания предметов домашнего обихода [как в эпизоде из "Одиссеи", который Ауэрбах анализировал ранее - прим. пер.] пейзажей, которые обозревают путники по дороге к месту назначения, описание осла или рабов, сопровождающих караван; немыслимо, чтобы тут было рассказано, какими вещи и как именно пользуются путники, по какому случаю и где эти вещи были приобретены. Здесь не могут появиться эпитеты: есть только отроки, нож, дрова и огонь - и ничего более. Вещи должны служить только той цели, которую поставил Всевышний, а как они могут быть использованы кроме этого и как ими пользовались ранее - неизвестно.
     Пройдена большая часть пути; но и о нем не рассказано ничего, кроме того, что он продолжался три дня, да и об этом говорится в весьма загадочных выражениях. Авраhам со своими спутниками отправился в путь "рано утром" и идет "на то место, о котором сказал ему Господь". "И на третий день поднял Авраhам глаза свои и увидел это место издали". И то, что он поднял глаза на некое указанное место - вообще единственное движение, которое упоминается на всем протяжении пути. Хотя это движение мотивируется, очевидно, тем, что указанное место находится высоко на горе, сама исключительность этой детали только подчеркивает впечатление пустоты дороги, оставшейся позади. Как будто до того, как поднять глаза, Авраhам ни разу не посмотрел ни налево, ни направо, подавив в себе всякое проявление жизни, кроме одного - шагать и шагать вперед. Его путешествие - это безмолвные шаги через неопределенность, задержка дыхания, лишенный настоящего процесс перехода от прошлого к будущему, измеримая, но ничем не заполненная длительность. Три дня! Такие три дня прямо-таки требуют толкования.
     Начались эти три дня "рано утром"; но когда "на третий день поднял Авраhам глаза свои и увидел это место" - в какое время третьяго дня это было, не сказано ничего. Конечно, это не могло случиться в конце дня - ведь у него еще оставалось время, чтобы подняться на гору и совершить жертвоприношение. Но ведь и слова "поднялся Авраhам рано утром" сказаны не для того, чтобы определить точные временные границы действия, но ради их морального значения: рано утром подразумевает строгость, точность, педантичность послушание Авраhама, подвергаемого испытанию. Горьким было его пробуждение в то раннее утро, когда он седлает своего осла, зовет отрока Ицхака и отправляется в путь. Но он принимает эту горечь, он шагает вперед вплоть до того самого момента в третий день, когда он "видит место". Откуда он идет, мы не знаем, но цель путешествия обозначена: это место 'hашем ире' ["Бог усмотрит"] в стране Мориа. Какое именно место называется так, не установлено. Как слова "рано утром" не определяют время, так и название "Бог усмотрит" не определяет точку в пространстве, являющейся целью земного путешествия; оно имеет значение не потому, что обозначено на географической карте наряду с другими названий, а потому что именно оно указано Богом и связано с Ним. Всевышний избрал это место для действа, которое должно здесь разыграться - и потому оно названо по имени.
     В рассказе появляется и третий персонаж - Ицхак. Если Бог и Авраhам, отроки и осел, нож и дрова просто названы без каких-либо эпитетов и характеристик, то Ицхак, напротив, удостоился дополнительного описания. Бог говорит: "Возьми сына своего, единственного, которого ты любишь, Ицхака".

     Вся история жертвоприношения представляется загадочной:и появление Бога в начале и в финале, и конкретно-реальные детали, и психология действующих лиц (которая никак не раскрывается) нуждаются в разъяснении и толковании, они как бы взывают к комментарию.