Двенадцать евреев, которые изменили мир. В.Н.Шевелев

Фрейд: между Я и Оно

Я с огромным уважением отношусь к личности Фрейда, я преклоняюсь перед его отвагой первопроходца, когда он, подобно своим финикийским предкам, первым пускается в кругосветное путешествие по неизведанному Материку Разума.

Ромен Роллан

Слово «Я» — тайный пароль рода человеческого.

Мартин Бубер

Фрейд умирал долго и мучительно. Еще в 1923 году он перенес первую операцию в связи с раком ротовой полости. После этого последовала целая серия хирургических вмешательств. Фрейд вынужден был носить во рту неудобный протез. Говорить, есть, пить — все давалось ему с трудом. В последние годы жизни его лечили светила европейской медицины. Всякая операция уже исключалась и врачи применяли радиотерапию. В конце жизни Фрейд испытывал страшную боль при приеме пищи, почти не спал и даже не мог читать. Последней в жизни книгой для него стала «Шагреневая кожа» Бальзака. Когда Фрейд прочел ее, он сказал: «Это именно та книга, которая была мне нужна: в ней говорится о сжимании и смерти от истощения». Последние три дня жизни Фрейд находился в состоянии комы вследствие подкожных инъекций морфия, о чем сам попросил врача. Скончался Зигмунд Фрейд 23 сентября 1939 года.

Так покинул мир этот великий человек — психолог и психиатр, философ и мыслитель. Его психология бессознательного — одно из величайших достижений человечества, — прочно вошла в медицинскую практику, биологию, религиоведение, литературу, живопись, исследования по мифологии. Психоаналитические теории были восприняты почти всеми интеллектуальными течениями и дисциплинами. Идеи и прозрения Фрейда осветили такие области социогуманитарного знания, как философия и антропология, социология и эстетика, культурология и этика. Многие последователи и почитатели Фрейда сравнивали его с Аристотелем, Колумбом, Ньютоном. Среди друзей Фрейда были Томас Манн, Ромен Роллан, Стефан Цвейг, Альберт Эйнштейн, Райнер Мария Рильке. С. Цвейг к 75-летию Фрейда в 1931 году написал о нем биографический очерк, начав с констатации того, что идеи Фрейда, двадцать лет назад еще богохульные и еретические, свободно обращаются в крови эпохи и языка, а отчеканенные им формулы кажутся понятными. Томас Манн в начале 30-х годов говорил: «Психоаналитическая доктрина способна изменить мир. Благодаря ей был посеян дух недоверия, подозрения к скрытым сторонам души, позволивший их разоблачить. Этот дух, однажды пробудившись, никогда не исчезает. Он пронизывает всю жизнь, подрывая ее наивность, лишает ее пафоса, свойственного незнанию».

Так и произошло. Учение Фрейда изменило мир наших представлений о самих себе. Целостный подход к человеку был важной составной частью самой значимой тенденции интеллектуальной мысли начиная с XVII века: стремления осознать реальность, избавить человека от иллюзий, скрывающих или искажающих ее. Барух Спиноза заложил основы этого подхода, предложив новое понятие психологии, которая имеет дело с человеческим умом как частью природы. Ф. Ницше, К. Маркс, С. Кьеркегор, А. Бергсон и другие реализовали, каждый по-своему, тот же подход к неискаженному соприкосновением с реальностью человеческому миру. В «Автобиографии», написанной в 1924 году, Фрейд, подводя итоги своей деятельности, пишет: «Оглядываясь на дело своей жизни, я могу сказать, что проделал разнообразную работу и проложил немало новых путей, из которых в будущем что-то должно получиться. Но мне самому не должно знать, много ли это или мало. Однако позволю себе высказать надежду, что я открыл дорогу важному прогрессу нашего познания».

Фрейд страстно и неистово жаждал истины, бесконечно верил в Разум. Его идеи были нацелены на поиск глубинных смыслов и ценностей. Один из его биографов, Роже Дадун, говорил: «Царским путем сна, извилистыми тропинками неврозов, через великолепную одиссею самоанализа, смелые аналогии из области искусства, литературы, религии, общественной жизни, политики, культуры Фрейд подводит нас к непосредственному соприкосновению с областью, которая порождает наши самые затаенные желания и от которой мы, тем не менее, не перестаем упорно отворачиваться. С областью, которую он называет, заимствуя выражение Гете, «Главными дверями», и где вырисовываются основные формы человеческого бытия: Любовь и Смерть, Эрос и Танатос».

О Фрейде и его учении написано великое множество книг, на страницах которых предстает величественный и противоречивый образ мыслителя и ученого, мужество и трагизм жизни которого способны вызвать только уважение и восхищение. Фрейд был честолюбив, нетерпим к критике, болезненно воспринимал попытки недооценить его вклад в науку. Однажды он даже лишился чувств, раздосадованный тем, что последователи слишком редко упоминали его имя, говоря о психоанализе. Фрейд никогда не был «человеком не от мира сего». Управляя психоаналитическим сообществом, он жестко проводил принцип «разделяй и властвуй». Это был живой человек, со всеми присущими ему достоинствами и недостатками, вплоть до отсутствия эмоциональной теплоты, чувства близости, любви.

Что же сделало его Фрейдом? Прежде всего присущие ему от природы жизненная сила и огромная интеллектуальная одаренность, умело развитые семейным воспитанием и образованием в детстве и отрочестве. Возможно, немалую роль сыграли его стремление к известности и славе, смутное осознание своей культурно-исторической миссии. Вся его жизнь представляет собой настоящее интеллектуальное приключение, в основе которого — борьба и неистовое стремление к успеху, страстная жажда самоутверждения.

Начиная с 50-х годов в мире наблюдается падение престижа психоанализа. Многие ученые считают, что психоанализ превратился в довольно респектабельное учение, пройдя привычный путь от радикальной к конформистской теории. Однако влияние фрейдизма на духовную жизнь остается по-прежнему значительным. Психоаналитические идеи имеют широкое распространение, особенно в США и ряде европейских стран. Более того, разрабатываются различные философские теории, где предпринимается попытка совместить психоаналитический метод исследований человека и культуры с феноменологическими, структуралистскими, герменевтическими концепциями человеческого бытия.

Истоки и корни

Зигмунд Фрейд появился на свет 6 мая 1856 года в небольшом городке Фрейберг, расположенном в Моравии, на северо-востоке Австрийской империи. Дед его был раввином. В соответствии с еврейским обычаем на восьмой день после рождения мальчику сделали обрезание. В книге «Моя жизнь» Фрейд напишет: «Мои родители были евреями, и я сам всегда оставался евреем». Впрочем, его отец Яков Фрейд не очень отягощал себя религией, хотя часто обращался к Библии и любил древнееврейскую литературу. Сам же Зигмунд Фрейд в «Автобиографии» признавал, что сильнейшее влияние на характер его интересов оказала ранняя, едва он начал читать, погруженность в библейские истории.

По словам Эриха Фромма, еврейское происхождение Фрейда в первую очередь способствовало принятию духа просвещения, девиз которого — «Дерзай знать», — всецело определило его личность и творчество. Сама еврейская традиция явилась традицией разума и интеллектуальной дисциплины, и «презираемое меньшинство» было страстно заинтересовано в победе над силами тьмы, иррациональностью и предрассудками, стоящими на пути эмансипации и прогресса. Отсюда страстное стремление Фрейда к истине и разуму.

Жизнь и деятельность Фрейда впитала в себя многие особенности духовной жизни и истории евреев. Нельзя сказать, что он был верующим. Он вообще считал все религии коллективным заблуждением. Но Фрейд всегда относил себя к евреям, а в последнее десятилетие жизни прямо говорил, что он — еврей, а не австриец или немец. Его биограф Эрнест Джонс писал, что Фрейд «всегда ощущал себя евреем до мозга костей, и у него почти не было друзей среди неевреев».

По замечанию английского историка Пола Джонсона, Фрейд был динамичен как основатель религии или великий еретик. Недаром он говорил: «Будучи евреем, я чувствовал себя свободным от многих предрассудков, которые сдерживали у других использование своего интеллекта... Мне часто казалось, что я унаследовал всю дерзость и страсть, с которыми наши предки обороняли Храм, и с радостью пожертвовал бы свою жизнь за один великий момент в истории».

Фрейд был подобен Моисею своей несокрушимой и беспощадной убежденностью в собственной правоте. Он всегда яростно отстаивал то, что полагал истиной. Недаром Артур Кестлер, наблюдавший его мучительную кончину, увидел «маленького и хрупкого» мудреца с «несокрушимой жизнеспособностью еврейского патриарха».

Истоки мироощущения и жизненной стойкости Фрейда — в семье, в детских и отроческих годах, когда еще ничто не предвещало великого интеллектуального и волевого всплеска. В начале 1860 года его семья перебралась в Вену. В возрасте 9 лет мальчик поступил в лицей, где зарекомендовал себя с самой лучшей стороны — сказывались его способности и хорошее семейное воспитание. Он много читал, особенно его привлекали книги о великих людях. Первыми героями мальчика стали карфагенянин Ганнибал и наполеоновский генерал Массена, предположительно считавшийся евреем. Позднее он напишет: «Ганнибал был любимым героем моих последних школьных лет. Как и многие мальчишки в этом возрасте, в Пунических войнах я симпатизировал не римлянам, а карфагенянам. И когда в старших классах я начал понимать, что это означало — принадлежность к чужой расе, когда антисемитские чувства моих одноклассников предупредили меня, что я должен занять определенное положение, фигура семитского генерала еще больше выросла в моих глазах».

Многое указывает на его уже в раннем детстве особое отношение к матери — чувство глубокой привязанности. Фрейд, не находивший свободного времени ни для кого, даже для жены и близких, регулярно каждое воскресенье навещал мать. Джонс, американский исследователь творчества Фрейда, замечает, что в ранние годы у него было сильнейшее желание скрыть какую-то важную фазу собственного развития — возможно, даже от самого себя. И предполагает, что это — его любовь к матери. Сам же Фрейд, вероятно, исходил из собственного опыта, когда утверждал: «Мужчина, который был неоспоримым любимцем своей матери, на всю жизнь получает победное чувство, уверенность в успехе, а это нередко ведет к реальным успехам».

Фрейд не просто был привязан к матери, он остро нуждался в ней и более всего боялся лишиться ее oпeки. Подсознательный страх утратить материнскую любовь, видимо, и трансформировался в две фобии, которые преследовали Фрейда чуть ли не всю жизнь. Он боялся голода — мать ведь всегда воспринимается и как кормилица. И он всегда нервничал, когда предстояла поездка на поезде. Он воспринимал ее как символ утраты материнского дома, отрыв от корней и даже смерть.

В 1873 году Фрейд окончил лицей, получив степень бакалавра, и вскоре поступил на медицинский факультет престижного Венского университета. В 1882 году он знакомится с Мартой Верней, которая принадлежала к богатой еврейской семье с давними традициями. Поженятся они только через четыре года, в 1886 году. Письма, которые Фрейд посылал Марте все это время, полны ласковых и нежных слов. Он пережил в эти годы, наверное, все радости и муки своей пылкой страсти: восторг, отчаяние, нетерпение, ревность. Действительно, кем он был тогда?! Пылко влюбленный «коротышка» (рост Фрейда — 160 см), бедный, всегда плохо одет. Было чем озаботиться несчастному влюбленному.

Однако если годы до женитьбы были полны для него настойчивого ухаживания и страстного влечения, то в супружеской жизни страсть почти отсутствовала. В ухаживании почти всегда наличествует мужская гордыня, после женитьбы для нее уже нет места. Фрейд был пылким влюбленным до женитьбы, так как должен был доказать свои мужские качества, завоевать свою избранницу сердца. После этого — спокойная супружеская жизнь, семейное благополучие. Научно-интеллектуальные интересы оказались у него сильнее Эроса. Фрейд мало интересовался женщинами. В одном из писем сорокалетний Фрейд сообщал: «Сексуальное возбуждение для лиц, вроде меня, более не нужно». Он был убежден, что «три, четыре или пять лет супружества перестают приносить обещанное удовлетворение сексуальных потребностей, ибо все имеющиеся в наличии контрацептивы уменьшают радости сексуальной жизни, препятствуют восприимчивости партнеров или даже служат причиной заболеваний». Эрих Фромм полагает, что отсутствие у Фрейда эмоциональной близости с женщинами связано с тем, что он их очень мало понимал. Его теории о женщинах — это наивная рационализация мужских предрассудков — воззрений тех представителей «сильного пола», которым требуется господство над женщиной, для того чтобы скрыть свой страх перед ней. Однажды в разговоре Фрейд весьма откровенно заявил: «Величайший вопрос, на который нет ответа и на который я сам не в силах ответить, несмотря на тридцать лет изучения женской души, таков: «Чего хочет баба?». У пуританина Фрейда была скудная интимная жизнь, которую заменяли психоаналитические работы по сексуальности. Он был убежден, что только его «порядочность» позволяет писать и говорить о сексе так открыто и откровенно.

Но вернемся к молодому Фрейду, еще только начинающему свою карьеру. Получив в двадцать шесть лет докторскую степень, он из-за материальных затруднений вынужден был заняться частной практикой. Вначале Фрейд работал хирургом, затем, прослушав курс по психиатрии, он заинтересовался этой областью и вскоре получает стипендию для поездки в Париж в клинику нервных болезней Жана-Мартена Шарко. Главной специализацией этого знаменитого парижского доктора были больные истерией.

По вторникам Шарко устраивал публичные сеансы, на которых гипнозом лечил больных истерией. Благодаря этим сеансам, которые Шарко проводил непринужденно и артистично, Фрейд почувствовал, что больничная палата может быть местом постановки некой пьесы, основанной на переживаниях и мыслях, к которым обращается культура: женщина и секс. Видимо, в силу этих впечатлений оформляется у Фрейда пока еще неясное, но волнующее представление о тайной связи женственности и сексуальности. Именно во время этой поездки и знакомства с Шарко впервые приоткрылась для Фрейда завеса над бессознательным, именно сеансы гипноза продемонстрировали роль неосознанных мотивов в поведении человека.

Сновидения и эрос

Величайшей заслугой Фрейда явились открытие и разработка метода исследования бессознательной сферы человеческой психики. Этот метод получил название «психоанализ». Впервые Фрейд заговорил о нем в 1886 году, а спустя год он начал проводить систематические самонаблюдения, которые фиксировал в дневниках до конца жизни.

К созданию психоанализа Фрейда привел случай. Одна из пациенток не поддавалась нормальному лечению. Она обижалась, когда доктор прерывал ее, не давая выговориться. Однажды Фрейд решил позволить ей вести свой бессвязный во многом монолог. И неожиданно он начал улавливать закономерности в свободном течении ее мыслей, которые выстраивались в некие цепочки, а пациентка как бы шла за ними. Но затем она вдруг сбивалась, словно наталкиваясь на некий запрет, перескакивала на другую цепочку мыслей. Фрейд решил, что «стена», на которую наталкивается мысль больной, — эта какая-то психологическая защита, за которой и скрывается причина ее неврозов.

Чтобы попытаться проникнуть за эту «стену», Фрейд решил использовать состояние, когда психологическая защита ослаблена, — сон, и он начинает изучать природу сна. Одна из самых знаменитых книг Фрейда «Толкование сновидений» увидела свет в ноябре 1899 года, однако издатель датировал ее 1900, как бы обозначив тем самым наступление новой эпохи.

Фрейд стал первым, кто занялся научным анализом сновидений и дал им психологическое объяснение.

Книга во многом построена на интерпретации собственных снов Фрейда, который в 1895—1898 годах занимался деятельным самоанализом и психотерапией, стремясь излечить себя от истерии. В одном из писем в августе 1897 года он свидетельствует: «Главный пациент, который меня занимает, — это я сам. Моя не- большая, но из-за работы резко возросшая истерия несколько разрядилась. Но кое-что мне не поддается анализу. От этого в первую очередь зависит сейчас мое настроение. Анализ подвигается очень трудно». Впервые свой собственный сон он истолковал 14 июля 1895 года. Фрейд вскоре приходит к мысли, что во сне исполняются вытесненные в жизни желания. Для него становится очевидным, что в пространстве психики нет ничего бессмысленного и случайного. Всякий душевный процесс обладает смыслом, каждый поступок имеет своего вдохновителя. Фрейд выстраивает свою модель психики, состоящую из трех слов — сознательного, предсознательного и бессознательного, в которых и располагаются основные структуры личности. В бессознательном слое — это «ид» (Оно), которая является энергетической основой личности. Здесь содержатся бессознательные инстинкты, которые стремятся к удовлетворению и разрядке. Вторая структура личности — «эго» (Я) — располагается как в сознательном слое, так и в предсознании. Третья структура личности — «супер-эго» (сверх Я) — не является врожденной, она формируется в процессе жизни.

Фрейд считал, что существует два основных бессознательных инстинкта — жизни и смерти, — которые находятся в антагонизме, создавая основу для фундаментального внутреннего конфликта. Там, в глубинах подсознания, бродят желания нашего давнего детства, временами они прорываются в реальную жизнь. Там сталкиваются фобии, страсти, вожделения не только из нашего личного прошлого, но и прошлого давно ушедших поколений. Извечное желание бессознательного — вернуться к свету, претвориться в сознание и обрести выход в действии. Таким образом, вся жизнь нашей души — это постоянная борьба между сознательным и бессознательным, между ответственностью за наши деяния и безответственностью наших инстинктов.

В период сна, как полагал Фрейд, вытесненные в сферу бессознательного влечения и желания могут проникать в сознание. Но при одном условии — если они изменят свой облик. Именно эти замаскированные и зашифрованные. бессознательные влечения, желания, мысли, явившиеся сознанию в виде символов и метафор, и есть наши сновидения.

Ни один сон, считал Фрейд, не является полностью бессмысленным. Сон всего лишь говорит языком бессознательного. Именно поэтому мы не способны сразу постичь смысл сна и его предназначение. Язык сновидений трудно прочитать, ибо он является исключительно образным. Кто и что создает эти образы в наших сновидениях? И вообще, имеют ли какое-то значение наши сны, и если имеют — то как их объяснить?

Фрейд пользовался своей методикой: всегда, когда требуется достичь самых сложных результатов, следует начинать с самого примитивного. Поэтому в своей психологии сна он начинает не с сознательного человека, а с ребенка, круг мышления которого пока ограничен, ассоциации просты и потому материал его сновидений более доступен объяснению.

Фрейд приходит к выводу, что сновидения представляют собой исполнение желания. Но у желания, осуществленного в сновидении, особые свойства — это прежде всего то желание, которое сталкивается с препятствием. Поэтому, развивает он свою мысль, сновидения — это скрытое исполнение подавленного желания. Лишь во сне мужчина может обнять и войти в женщину, отвергшую его, урод может стать красавцем, бедняк — разбогатеть, старик — обрести молодость, слабый — стать сильным и могущественным.

Фрейд впервые предположил, что сновидения необходимы для сохранения нашего душевного равновесия. В бренное тело человека природа вложила множество могучих страстей, страстных вожделений, и лишь малая часть их реализуется в жизни. Каждого из нас обуревают темные влечения, подавленные анархические устремления, тщеславие, зависть. Из множества женщин, которых мы видим каждый день, каждая вызывает мгновенную страсть. Все эти неизжитые порывы и нереализованные желания оседают в подсознании. И если бы ночные видения не давали выхода этим подавленным дневным страстям и желаниям, душа наша разлетелась бы на осколки или нашла бы выход в преступлении. Во сне душа освобождается от избытка напряженности.

Пытаясь проникнуть в скрытые, замаскированные желания и влечения, символически выраженные в сновидениях, Фрейд приходит к выводу, что бессознательные влечения — это сексуальные инстинкты, которые подчиняются определенной логике: комплекс Эдипа, комплекс Электры, явление переноса. Немалая часть сновидений тесно связана с сексуальностью. Фрейд утверждает: «Чем больше мы занимаемся толкованием сновидений, тем больше убеждаемся в том, что большинство сновидений взрослых несут следы сексуальных факторов и выражают эротические желания». В процессе толкования сновидений Фрейд пришел к выводу, что символика — это самая интересная часть учения о бессознательном: «Область символики необычайно велика, символика сновидений составляет только ее часть».

Венский музыковед Макс Граф так рассказывал о рубеже XIX — XX веков, когда в Вене впервые стало звучать имя Фрейда: «Когда в те дни в какой-нибудь группе венцев кто-то вдруг невзначай упоминал имя Фрейда, все начинали смеяться, как при особенно остроумной шутке. Фрейд — это тот самый смешной чудак, который написал книгу о снах и выдал себя за толкователя снов. Считалось, верхом безвкусицы произносить имя Фрейда в присутствии дам. Дамы краснели при первом же его упоминании».

Сам же Фрейд идет еще дальше, бросая вызов пуританской лицемерной морали тогдашнего общества. Впрочем, Фрейд, ставший в некотором роде основателем сексуальной науки, первоначально вовсе к этому не стремился. Проблема Эроса встала на пути его научного мышления, когда Фрейд убедился, что невроз почти всегда обусловлен подавленным сексуальным влечением. Тезис Фридриха Ницше: «Степень и характер сексуальности человека отражаются во всем его существе, вплоть до вершин его духа», Фрейд подтвердил в качестве биологической истины. Сделать это было чрезвычайно трудно, ведь для того времени видимость морали была более значима, чем суть человеческого бытия. Пасторы, учителя, воспитатели, цензоры всячески стремились оградить молодых от любых проявлений телесной радости.

XIX век был эпохой торжества разума и рациональности. Вечный инстинкт сладострастия никак не вписывался в это рациональное пространство. Поэтому лучше было вообще не касаться вопроса пола. И он находился под негласным запретом. Анархические инстинкты и разнузданные первобытные влечения — разве может подобное стать предметом обсуждения в «приличном» обществе. А гомосексуализм — это уже вообще верх неприличия.

На прием к доктору Фрейду приходили мужчины, сексуальным объектом которых был мужчина, и женщины, которых в сексуальном отношении волновали только женщины. В обществе их называли не иначе как извращенцами. Психоанализ открыл Фрейду механизм появления сексуальных отклонений: это закладывается в основном в детстве. По его мнению, предрасположенность к извращению не является чем-то редкостным и особенным, а представляет собой составную часть нормального устройства.

Теория Фрейда формировалась постепенно, шаг за шагом, элемент за элементом. Он объявил подавленную сексуальность главной причиной неврозов. У одной из его пациенток муж оказался импотентом. Когда Фрейд спросил у знакомого гинеколога, как можно ей помочь, тот цинично бросил: «Ей нужен нормальный пенис в двойной дозе!» Добропорядочный Фрейд был шокирован, он всегда противился мысли о преобладании животного начала в человеческой природе. Но факты были сильнее и постепенно Фрейд был вынужден признать влияние либидо на человеческую психику.

Теория Зигмунда Фрейда стал для многих культурным шоком. Коллеги советовали ему Отказаться от обсуждения столь щекотливой тематики. Но для Фрейда истина важнее, чем видимость приличия. В 1905 году увидела свет его работа «Три очерка по теории сексуальности». Отныне идеи, изложенные на ее страницах, составляют для Фрейда неприкосновенную основу психоанализа. Ясным и четким языком он описывает сексуальные извращения и детскую сексуальность, покушаясь одновременно на два основных табу тогдашнего общества. Затем последовала еще серия работ, где он развивал свое учение об Эросе.

«Фрейд создал революционную теорию сексуальности и в этом его основная слава, — свидетельствует один из биографов. — Три очерка, которые потрясли мир — можем мы сказать, отмечая неопровержимый эффект фрейдовской теории сексуальности — отрыв, ниспровержение, коренная трансформация сознания своего «Я», постоянная открытость свободе и независимости».

Фрейд первым показал, что сексуальность в человеческой культуре играет несравненно большую роль, чем это считалось ранее. Согласно его теории, первичным источником жизненной активности выступает сексуальный инстинкт, половая энергия, которую Фрейд назвал «либидо» (лат. — страсть, похоть). Эта энергия стремится найти выход, реализоваться в каких-либо сексуальных действиях. Впрочем, к концу 20-х годов Фрейд существенно пересмотрел свою концепцию и стал трактовать сексуальный инстинкт как одно из проявлений более широкого инстинкта жизни.

Эрос и Танатос

Зигмунд Фрейд создавал здание психоанализа в течение нескольких десятилетий. Он неоднократно говорил, что ему ничего не приходилось менять в своих посылках и принципах. Однако на самом деле метод психоанализа претерпел заметную эволюцию. Первоначально он возник как один из психотерапевтических методов, позволяющий, как полагал Фрейд, невидимое сделать видимым. Невротик не знает, чем вызвано его психическое расстройство. Психоаналитик призван помочь больному разгадать загадку. Невротик должен выговориться. Слова его подчас бессвязны, он несет всякую всячину. Психоаналитик из множества отработанного жизненного материала, из тысяч воспоминаний и пересказов должен отделить словесный шлак и вывести психоаналитическую субстанцию. Больной воспроизводит свой конфликт, психоаналитик толкует его смысл.

Фрейд шел к глубинным основаниям психологии как практикующий психотерапевт, свободный от бремени устоявшихся академических представлений. Видимо, поэтому он раньше других сумел понять, что сознательные процессы не исчерпывают всего содержания мира психического. Со временем психоанализ начинает претендовать на статус общепсихологической теории, а затем мощно включается и в сферу социокультурной проблематики. Деление психики на сознание и бессознательное Фрейд считал основной предпосылкой психоанализа. Строго говоря, он не был здесь первооткрывателем. Идея бессознательного уже с середины XIX века прочно вошла в психологию и психо- физиологию. Впрочем, Фрейд особенно и не претендовал на роль первооткрывателя. На юбилейном заседании в честь его 70-летия он говорил: «Поэты и философы раньше меня открыли бессознательное. Я открыл лишь научный метод, с помощью которого бессознательное может быть изучено».

К тому, чтобы психоанализ стал общепризнанным методом, Фрейд прилагал немало усилий. Успех — известность — слава! Эта триада стала для него основополагающей в первые два десятилетия XX века.

Постепенно интерес к психоанализу захватывает все больше специалистов. В 1909 году Фрейд вместе с Юнгом приглашены в США для чтения лекций. Комментируя восторженную встречу, устроенную ему американцами, Фрейд обронил: «Эти люди и не подозревают, что я принес им чуму». Психоанализ стал быстро завоевывать США. В 1911 году в Нью-Йорке создается первое психоаналитическое общество, а к 60-м годам XX века США становятся общепризнанным лидером психоаналитического движения.

В 1910—1914 годах, прежде всего усилиями Фрейда, было положено начало мировому психоаналитическому движению. Созданная Фрейдом и его подвижниками Международная психоаналитическая ассоциация становится его основой. Однако эта ассоциация вскоре начинает раскалываться раздорами, зачастую переходящими в прямые выпады оппонентов друг против друга. Эрих Фромм, позднее рассказывая об этих драматических событиях, особо выделил деятельность Фрейда в расширении базы психоаналитического движения, когда он принял решение «передать лидерство от венских евреев швейцарским неевреям», имея в виду прежде всего Юнга.

Фрейд управлял психоаналитическим движением как истинный диктатор, подчас используя военную терминологию. Этому есть объяснение. Очень трудным оказался путь к триумфу. Казалось, весь мир тогда шел на него войной! Фрейд чересчур долго был отверженным. И теперь ему повсюду виделись враги, чудилась крамола. Он шел, постоянно ощущая опасность, и поэтому стремился самолично контролировать ситуацию. Так, в одной из работ того времени, выразив удовлетворение в связи с прогрессом психоаналитического движения в США, он добавляет: «Понятно, что именно по этой причине центры старой культуры, где сильнее всего сопротивление, должны стать подмостками последней и решительной битвы психоанализа».

В психоаналитическом движении Фрейд видел «нашу родину», в которой «мы должны укрепить наше господство против всех и вся». О других областях психологии он говорил как о «колониях» психоанализа. Язык Фрейда — это язык создателя империи. Фрейд, который мальчиком благоговел перед полководцем Ганнибалом и маршалом Массена, в юношестве собиравшийся стать политическим лидером, в зрелом возрасте отождествлявший себя с Моисеем, — видел в психоаналитическом движении орудие завоевания мира и его спасения с помощью идеала. В чем содержание подобного идеала? Это — покорение страстей разумом. Фрейд искренне верил, что с помощью психоанализа может быть реализована давняя мечта человека о самоконтроле и рациональности. Как другой великий еврей, К. Маркс, верил, что нашел научное основание для социализма в противовес утопическому социализму, Фрейд считал, что он превзошел утопическую мораль, представленную в религиозных и философских доктринах. Недаром Эрих Фромм полагает, что под маской научной школы Фрейд осуществлял свою заветную мечту — быть Моисеем, указующим человеческому роду Землю Обетованную и пути ее завоевания. Фрейд страдал пороком, от которого призван был избавлять психоанализ, — подавлением. По существу, психоанализ был для Фрейда религией, он же сам — Богом-Отцом.

В 1912 году Фрейд публикует свою, во многом программную, статью «Научное значение психоанализа». Кратко обрисовав место психоанализа в сфере естественных наук, он говорит о перспективах использования его учения о бессознательном в философии, истории культуры, религиоведении, этике, педагогике. По существу, Фрейд здесь объявляет психоанализ универсальным методом познания социальной действительности.

В 1914 году, вскоре после того, как началась первая мировая война, Фрейд обнародует статью «Современный взгляд на войну и смерть». Здесь он, по сути дела, впервые обнажает проблему смерти, которая будет доминировать в последующих его работах и изысканиях вплоть до середины 20-х годов. Констатируя, что «в глубине души никто не верит в собственную смерть» и что «в подсознании каждого живет вера в собственное бессмертие», он показывает, насколько характерно для современного человека отворачиваться от проблемы смерти. Он прямо ставит вопрос: «Не лучше ли нам придавать смерти в жизни и в наших мыслях место, которое ей соответствует, и уделять больше внимания нашему бессознательному отношению к смерти, которое мы обычно подавляем?»

Таким образом, сокрушая иллюзию бессмертия, которая коренится в глубинах подсознания, он выносит на обсуждение и анализ фигуру смерти. Фрейд признает, что помимо инстинкта жизни существует и инстинкт смерти, который обычно лежит в основе деструктивного поведения, имеющего целью разрушать все «чуждое». Именно поэтому Фрейд дает агрессии наименование «инстинкт смерти», поскольку всякая инстинктивная жизнь стремится подвести живое существо к смерти. Он пишет: «Инстинкт агрессии является отпрыском и главным представителем первичного позыва смерти, разделяющего с Эросом господство над миром. И теперь смысл развития культуры перестал быть для нас неясным. Оно должно показать борьбу между Эросом и Смертью, между инстинктом жизни и инстинктом разрушения, как она протекает в среде человечества. Эта борьба составляет существенное содержание жизни вообще, и поэтому развитие культуры можно было бы просто назвать борьбой человеческого рода за существование». Таким образом, он выдвигает концепцию двойственности: инстинкты жизни против инстинктов смерти, и деятельно проводит идею о столкновении Эроса и Танатоса.

Другой важный сюжет, волнующий его в этой связи, — «Мать — Любовь — Смерть». В статье «Тема трех ларцов» (1913 г.) он, обращаясь к мифологическому образу богини-матери и пьесам Шекспира, формулирует «три образа женщины»: родительницы, подруги и разрушительницы, то есть матери, любовницы и смерти. Фрейд в этой статье безуспешно пытается уловить странную волнующую связь любви и смерти, услышать в звуках Эроса голос Танатоса.

Позднее в письме к Эйнштейну в сентябре 1932 года Фрейд вновь вернется к сюжету смерти: инстинкты человека принадлежат к двум категориям: с одной стороны — те, что стремятся сохранять и объединять — мы называем их эротическими или сексуальными, с другой — те, что призывают разрушать и убивать, то есть инстинкты агрессивного или разрушительного влечения. Так, слушая звуки смерти, этого безмолвного, подспудного влечения, именуемого Танатосом, Фрейд как бы одновременно слышит и голос масс, толпы. И это не удивительно, ведь годы войны смешали воедино могучие звуки и тяжелые вздохи масс и смерти, — масс, осужденных на эту смерть, и смерти, действующей посреди этих масс.

Жизнь и творчество Фрейда являют собой яркий пример еврейского вклада в мировую культуру. Недаром он высоко ценил свои еврейские духовные корни. Никто из его детей не крестился и не женился на неевреях. Фрейд знал и уважал Теодора Герцля. Его сын Эрнест стал приверженцем сионизма. Имеется немало свидетельств, что Фрейд приписывал еврейскому духу особую силу. «Если вы не дадите своему сыну вырасти евреем, — говорил он одному из своих последователей, — вы лишите его источников энергии, которые ничем нельзя возместить». Все первые психоаналитики были евреями, а учение Фрейда практиковалось и распространялось в Европе и США по преимуществу евреями.

Он тесно увязывал свое подвижничество и мощную духовную энергию с еврейской культурной традицией. Он прекрасно знал еврейскую историю и часто стремился идентифицировать себя с Моисеем, считая его, а не Авраама, создателем иудаизма. Находясь в сентябре 1913 года в Риме, он подолгу рассматривал статую Моисея, стремясь постичь глубинную суть замысл а Микеланджело.

В свое время Хавелок Эллис назвал Фрейда не ученым, а великим художником. Сегодня очевидно, что некоторые из идей психоанализа не имеют биологического основания, поскольку были сформулированы Фрейдом до открытия законов Менделя, хромосомной теории наследственности, существования гормонов и механизма нервного импульса. Но воздействие Фрейда, как и Эйнштейна, на интеллектуальную и художественную жизнь оказалось весьма существенным, поскольку в 10—20-е годы XX века происходила фундаментальная революция. Все пространства, по определению Пола Джонсона, идеи относительности и фрейдизма являлись одновременно предзнаменованием и отголоском. В глубинах этой революции скрывались потеря ориентации во времени и пространстве, и сексуальный гностицизм.

И вот финал. Больной старик умирал на чужбине. Но, наверное, тяжкая боль и предчувствие конца меркли по сравнению с той трагедией, которую он переживал в те дни. Казалось, рушилось дело всей его жизни. Разум, на алтарь которого была возложена его теория психоанализа, проиграл битву бессознательному. Зло одолело Добро. В Германии Гитлер разжигал первобытные инстинкты бушующей толпы, которая орала ему хвалу. Мир сошел с ума и умирающий, беспомощный Фрейд уже ничем не мог ему помочь.

Если я не за себя, то кто за меня?! Если только за себя, тогда зачем я?! — эта извечная дилемма жизненного существования всякой крупной личности — суть жизни и деятельности Зигмунда Фрейда. Возвышенный дух и пассионарная воля отличали весь его путь жизни и творчества. Но взор Фрейда видел также много темного. На протяжении полувека люди шли к нему со своими заботами, нуждами, расстройствами, истерически возбужденные и неистовствующие. Замурованный в вечном подземелье своего труда, Фрейд редко видел светлый лик человечества. Недаром он задавался вопросом: почему же человечество, при всем своем богоподобии, не стало счастливее и радостнее? Почему наше истинное «Я» не чувствует себя в результате всех этих достижений цивилизации богаче и свободнее?

«Умолк разумный голос. На могиле дети Влечения оплакивают любимого: печален Эрос, возводящий города, и в слезах анархическая Афродита».

У.Х. Оден. Памяти Зигмунда Фрейда (сентябрь 1939)