ИУДАИЗМ

ГЛАВА 12

ЕВРЕЙСКИЙ ДУХОВНО — НАЦИОНАЛЬНЫЙ ЦЕНТР

В летний день 71 г. н.э. солнце сияло над разубранным и разукрашенным флагами Римом. Тридцатилетний полководец, подобно смерчу промчавшийся по долинам и холмам Иудеи, оставляя за собой след огня и меча, с победой возвращался на родину. Сопровождаемый своими легионами, он шествовал во главе триумфальной процессии, в которой вели иудейских пленников и проносили военные трофеи. Среди захваченной добычи несли и свиток Торы. Но молодой триумфатор не был счастлив. Его обуревали тревоги и опасения. Тита преследовал страх перед воскресением мертвых. В ушах еще звучали возгласы, раздававшиеся во время битвы, — клики о бессмертии, ожидавшем иудейских солдат, защитников своей любимой родины. Неужели трупы отважных воинов, покрывшие развалины разоренной земли, оживут и восстанут, и, взявшись за оружие, уничтожат результаты победы, доставшейся ему такой дорогой ценой? На этот случай и оставил Тит, как свидетельствуют историки, десятую часть римского легиона в Иерушалаиме.

Но это не помогло. Правда, мертвые кости не восстали, и свиток Торы не вернулся в Иерушалаим. Но евреи не лишились ни Торы, ни обещанного им бессмертия. Этой непобедимостью и бессмертием евреи были обязаны в первую очередь фарисеям. Не кто иной, как фарисеи, сумели вдохнуть в народ дух, который оказался сильнее, чем меч, и верность Торе, которую не поколебали столетия.

Из всех партий и группировок, которые были в Иудее перед разрушением Храма (а по свидетельству современников их было двадцать четыре), единственной партией, которая устояла в национальной катастрофе, были фарисеи. Ни одна другая партия не пришла народу на помощь в дни тяжких испытаний. Иудео-христиане с самого начала войны укрылись в своем убежище Пелла, на противоположном берегу Ярдена, а садукеи, зелоты, ессеи и другие секты постепенно исчезли со сцены. Одни фарисеи остались на посту, и именно им выпала задача восстановить порванную нить духовной жизни Исраэля.

Фарисеи были той партией, которая больше всех отвечала тре-бованиям того времени. Они уже давно отошли от идей нацио-нально-государственного единства в сторону индивидуализма и универсализма — единственной основы, на которой еще можно было восстановить еврейскую жизнь. Б-г фарисеев не был ограничен одной Палестиной, Его благой промысел царил над всей землей. Он не был также Б-гом только всей нации в целом, Он был Б-гом каждого отдельного человека. Это представление несло утешение и вселяло надежду на то, что несмотря на национальную катастрофу, власть Б-га не поколеблена. Он по-прежнему остается движущей силой событий и, в конце концов, все устроит ко благу народа, каждого индивидуума и нации в целом. Более того, согласно понятиям иудаизма, как толковали его фарисеи, утрата политической незави-симости и разрушение Храма еще не означают разрыва Б-га с Исраэлем. Фарисеи успели заложить основы нового института -синагоги с ее разработанной литургией, которая смогла заменить Храм молитвою и Б-гослужением. Кроме того, доктрина устного Закона дала фарисеям возможность примирить дальнейшее развитие событий и перемены с верностью традициям и провести в еврейской жизни важные, далеко идущие изменения, которых требовало время.

Главой всей этой восстановительной работы стал рабби Иоханан бен-Заккай. Еще до конца войны, предвидя неминуемую гибель Иерушалаима, Иоханан бен-Заккай покинул столицу и ушел в приморский городок Явне, чтобы поселиться в нем и основать культурный центр еврейского народа. Как гласит предание, чтобы выбраться из осажденного Иерушалаима, ему пришлось притвориться мертвым, и верные ученики вынесли его в гробу за пределы города. Оказавшись за стенами Иерушалаима, Иоханан бен-Заккай разыскал римского полководца Веспасиана и попросил у него в дар город Явне и школу, которой он прославился. Просьба показалась Веспасиану незначительной, и он ее удовлетворил. Так случилось, что впервые за всю историю Храма и Иерушалаима их покинул человек, представлявший партию верных сынов и патриотов Святой земли, которые при всем том не соглашались принести в жертву территориальным представлениям духовную жизнь народа. Противоположную позицию заняли зелоты и садукеи, которые не верили, что народ может выжить и сохраниться, не имея своего собственного государства и территории. Разве это народ? Это — душа без тела! Рабби Иоханан и его последователи могли бы на это ответить: „Пусть так! Но мы же верим в вечность души".

Когда страшная весть о падении Иерушалаима и разрушении Храма дошла до рабби Иоханана, он разорвал свои одежды. И все же он утешал учеников и последователей, говоря им, что не все потеряно, что Тора жива и остается с ними, что она станет связующей основой еврейского народа. Задача, которая стоит сейчас перед ними, — перестать оплакивать прошлое и заняться строительством будущего, восстанавливая его из обломков настоящего. Он тут же приступил к созданию духовного центра в Явне, который был призван укрепить национальные связи в условиях, когда связи государствнно-территориальные были утеряны. По образцу Синедриона домаккавейского периода создан был учебный Синедрион, самостоятельный орган, наделенный полномочиями в области образования, законодательства, судо-производства и управления. Не теряя времени, Синедрион приступил к разработке религиозного, гражданского и уголовного законодательства, действуя в тех рамках, которые допускали римские власти. В первую очередь требовали разрешения проблемы, возникшие в связи с заповедями, относящимися к Храму и духовенству. Ритуал Б-гослужения подвергся перестройке и переработке: место жертвоприношений заняли молитвы, и в каждодневные моления включены были просьбы о скорейшем восстановлении Храма и еврейского государства.

Вскоре Синедрион стал верховной религиозной инстанцией, авторитет которой был признан евреями Палестины и распространился на еврейские общины многих стран, в том числе таких далеких, как Персия или Мидия. Надежным способом поддержания своего авторитета было исключительное право Синедриона Явне, унаследованное им от Синедриона Иеруша-лаима, устанавливать месячный календарь и сообщать всем, в том числе самым отдаленным общинам диаспоры, сроки новолуния, в зависимости от которых высчитывались дни праздников и постов*.

Действуя через своего председателя, „наси", Синедрион стал полномочным представителем народа также в глазах римских властей и приобрел даже нечто вроде царского достоинства, когда пост „наси" занял Раббан Гамлиэль, потомок Гилеля, принадле-жавший к роду Давида.

В сфере воспитательно-образовательной Синедрион взял на себя обучение Устной Торе и ее распространение. Это обучение велось двумя способами, которые практиковались еще задолго до разрушения Храма.

Один способ состоял в толковании библейского текста. Этот метод назывался Мидраш (от еврейского корня, что значит „изучать", „исследовать"). Если в результате интерпретации формулировался некий закон, он назывался Мидраш Алаха (от корня — „идти", „ходить", использованного в библейском стихе: „Указывай им путь, по которому им ходить" — Шем., 18, 20); если же предметом толкования являлся не закон, а некая нравоучительная или благочестивая истина, она называлась Мид-раш Агада (дословно „рассказ"). Второй способ обучения Устной Торе состоял в преподавании Устного Закона в отрыве от Писаного, на который он опирался. Этот метод получил соответствующее ему название Мишна (дословно „повторение"), так как передать и запомнить некое устное учение, не связанное с определенным стихом Писания, можно было лишь путем повторения,заучивания.

Метод Мидраш, который был древнее, чем Мишна, использовал еще Эзра и его коллеги, и в течение многих веков он служил для еврейской мысли основным средством выражения. В течение долгого периода софрим („писцов") он фактически безраздельно царил в еврейской духовной жизни. Однако, будучи превосходным средством распространения устного учения, прямо или опосре-дованно связанного с текстом Писания, этот способ не годился для объяснения множества обычаев и традиций, которые возникли и утвердились помимо библейских постановлений. Так возникла надобность в Мищне.

С возвышением садукеев, которые не только отвергали обязательность Устного закона, но и противопоставляли дословный смысл библейского текста той интерпретации, которую предлагали фарисеи, ссылки на Писаный закон для подкрепления устной традиции потеряли всякий смысл. Нужно было создать систему предписаний, которые стали бы обязательны в силу авторитетности органа, от которого они исходят. В результате, с конца первого века до новой эры Мишна начинает пользоваться большей популярностью, чем Мидраш, даже в тех вопросах Алахи которые вытекают непосредственно из Священного Писания. Ученые, специализировавшиеся на обучении Мишне, получили особое имя: „танаим" (от арамейского корня, обладающего теми же значениями, что слово „мишна").

Популярность Мишны не привела, однако, к полному забвению Мидраша. За этим методом сохранилась вся область Агады, да и в сфере Алахи его влияние не полностью исчезло. В результате оба метода Мидраш и Мишна, стали существовать бок о бок, служа средством обучения Алахе.

Все это преподавание с помощью Мидраша и Мишны проводилось исключительно устным путем из опасений, что письменное закрепление устного учения может привести к смешению его с Писаной Торой. Однако к моменту разрушения Храма устная традиция накопила еще со времен Эзры такое обилие материала, разработанного разными школами, что никакая память уже не могла удержать его в точности. Особенно рискованно стало полагаться на человеческую память в обстановке политических пертурбаций, которые потрясали страну в течение длительного периода. Помимо этого, отсутствие письменных памятников приводило к росту противоречивых предписаний, из-за чего в религиозной и юридической практике возникал ряд неясностей. Существовали, как мы видели, также расхождения и между школами Гилеля и Шамая, и эти разногласия, затрагивающие как общие положения, так и конкретные случаи, еще больше увеличивали неопределенность, постепенно охватившую всю религиозно-законодательную сферу.

Таковы были условия и задачи, стоящие перед Синедрионом Явне, и к решению их он приступил с редкостной энергией и рвением. Первой проблемой, которой он занялся, была ликвидация неразрешенных противоречий и разногласий. Каждое спорное положение подвергалось проверке с помощью Священного Писания, общепринятой традиции или логического мышления, после чего большинством голосов оно принималось или отвергалось. Следующей задачей было сохранение огромной массы традиционных правил и установлении. Ученики и младшие современники Иоханана бен-Заккая занялись отбором ценных преданий и редактированием их в форме Мишны. Активная деятельность Явне дала толчок к возникновению подобных школ и в других городах, и каждая вносила свой вклад в сохранение и развитие устной традиции и учений.

Крупнейшим учителем-знатоком Мишны был рабби Акива (ок. 50-135), с которого, собственно, и начинается подлинная систематизация материала, содержащегося в устной традиции, и обработка его в мишнаистской форме. Акива первый упорядочил много законов Алахи, распределив их по группам и подгруппам согласно теме и содержанию. Благодаря этому, учителям стало легче решать новые, выдвигаемые жизнью проблемы, а ученики получили больший доступ к закону. Сходную работу проводили ученики рабби Акивы, особенно один из них, рабби Меир (ок. 110-175).

Параллельно работе над Мишной в Явне занимались и Мидрашим. Именно здесь были созданы те серии Мидрашей, в которых многовековой процесс комментирования библейских источников достиг высочайшего и непревзойденного уровня. Первая из этой серии мидрашим — это Мехилта, комментарий на Книгу Шемот, составленный рабби Ишмаэлем (60?-140?).

Сам рабби Акива также внес большой вклад в Мидраши. Он разработал новый метод интерпретации, заключавшийся в том, чтобы подмечать и истолковывать каждую малейшую деталь библейского текста, что открыло перед Мидрашем новые перспективы и обогатило сферу религии, этики и законодательства. Метод Акивы встретил, однако, возражения у рабби Ишмаэля, который утверждал, что „Тора говорит обыкновенным, чело-веческим языком". Тем не менее, ученики Акивы — рабби Иеуда бен-Илай (1007-180?) и рабби Шимон бар-Йохаи (1007-160?) пошли по стопам своего учителя и применили его методику в составленных ими Мидрашах на книги Ваикра (Сифра), Бемидбар и Деварим (Сифри). Р. Шим^он был также составителем Мидраша на Книгу Шемот, получившего то же самое название — Мехилта (который не так давно вышел в свет).

В Явне завершился также процесс канонизации священных книг, о котором мало что в точности известно, кроме того, что начался он за несколько веков до вавилонского изгнания и что последними включены (или сохранены) были в канон Шир Аширим (Песнь Песней), Коэлет (Экклезиаст) и Мегилат Эстер (свиток Эсфирь-Академия в Явне определяла также, какая из рукописей древнееврейского текста (а их, судя по находкам в пещерах Мертвого моря, было в обращении немало) является наиболее достоверной, и, таким образом, утвердила в основных чертах то, что по сей день составляет канонический текст Танаха, который состоит, как известно, из одних согласных*. Чтобы подчеркнуть важное значение этого текста, рабби Акива вместе с другим знаменитым членом Академии Явне, рабби Иошуа бен-Хананья, поручили прозелиту Аквиле, уроженцу Синопа в Пона с предельной точностью перевести этот текст на греческий язык для распространения среди тех евреев, которые, не зная древне-еврейского, вынуждены были довольствоваться различными вариантами Септуагинты, значительно отличающейся от канони-ческого текста. Так возник знаменитый перевод Аквилы, который до нас дошел лишь в отрывках, цитированных в Библии Оригена, и в виде палимпсестов, обнаруженных в Генизе каирской синагоги.

Труды по возрождению религиозной и общественной жизни шли довольно активно, когда им чуть было не пришел конец в царствование императора Адриана (117-138). Вначале Адриан выказывал евреям всяческое расположение, но вскоре отношение его изменилось. Стремясь в политических целях установить в подвластных ему странах некое культурно-религиозное едино-образие, Адриан распорядился возвести на месте разрушенного

Б-жьего Храма святилище Юпитеру Капитолийскому. Доведенные до отчаяния евреи поднялись на восстание. Это восстание началось в 132 г. Возглавил его Бар-Кохба (дословно: „сын звезды"), настоящее имя которого, как показали два его письма, найденные в 1951 г. в Мурабаате, было Бар-Козиба. Многие духовные авторитеты того времени были против восстания. Как глубого ни были оскорблены их религиозные чувства, они считали, что раз изучение Торы и самое важное, что есть у евреев, — обучение Торе — не запрещено, то можно жить и можно выжить. Однако большинство людей пошло за Бар-Кохбой, которого рабби Акива провозгласил Мессией-воином. Три с половиной года сражались Бар-Кохба и его соратники, выдерживая атаки отборных римских легионов, посланных на подавление восстания. В 135 г., однако, полководец Север, которого Адриан специально вызвал из далекой Британии, нанес восставшим поражение, захватил крепость Бетар (в нескольких километрах к юго-западу от Иерушалаима). В этом сражении Бар-Кохба пал, и восстанию пришел конец. Началась полоса неслыханных репрессий. Адриан осознал, что сила евреев — в Торе. Он решил не повторять ошибок своих предшественников и лишить евреев права соблюдать законы Торы и пользоваться частичной автономией, осуществляемой посредством акаде-мического Синедриона. Император задумал уничтожить и Исраэль, и Тору, в которой тот черпал свою силу. С этой целью он отменил Синедрион, закрыл духовный центр в Явне и издал декрет, запрещающий под страхом смерти изучение Торы и соблюдение заповедей. Многие евреи, старые и молодые, решили лучше умереть, чем подчиниться этому приказу. Число мучеников за веру стало так велико, что угрожало самому существованию еврейского народа. Тогда в Лидде (Лод) собрался Совет мудрецов, вынесший постановление, согласно которому еврей имеет право нарушить ради спасения жизни любую заповедь Торы, кроме тех, что запрещают идолопоклонство, убийство и кровосмешение (включая прелюбодеяние). Этому решению суждено было стать руководящим принципом еврейской жизни на все последующие столетия. Рабби Акива, однако, считал своей обязанностью открыто выступить против запрещения распространять Тору, за что и поплатился жизнью. Иерушалаим был переименован в Элиа Капитолина, и евреи получали доступ в свой священный город лишь раз в год, в день Девятого Ава, когда им позволяли приходить плакать у стены Храма.

Поражение восстания Бар-Кохбы лишило евреев последних остатков самоуправления и всех национальных материальных атрибутов. Но Тора, которая в течение многих поколений пребывала в синагоге и школе, успела пустить такие глубокие корни в сердцах евреев Палестины и других самых отдаленных стран, что ее не смогла разрушить даже такая катастрофа. В сотнях школ и синагог под руководством опытных учителей продолжался труд прежних поколений. Законоучители обучали Торе, толковали и развивали ее традиции и наставляли народ в правилах личной и общественной жизни и в постижении окружающего мира. Они учили евреев душою искренне служить Б-гу, Который запечатлен в сердцах добрых людей всюду. Так, разбросанные по всем четырем концам света, лишенные своего государства, территории и властей, но спаянные Торой и верностью Одному и Единственному Б-гу, евреи оказались способны составить нацию особого порядка., связанную не общей территорией и постоянным местом жительства, а общей духовной культурой, национальной литературой, религией и культурой, которой суждено было сохранить национальное самосознание народа и обеспечить ему возможность выжить как единый, обособленный народ среди народов земли.

Что касается евреев-христиан, то они не смогли усвоить идею нации без территории. Для них конец еврейского государства означал утрату того фундамента, на котором строится еврейская духовная жизнь и культура. Таким образом, перед ними открылся путь к окончательному разрыву со своей нацией, разрыву, который был еще ускорен трагическим ходом событий. Чтобы избежать преследований, которым подвергал Адриан приверженцев Торы, и получить кое-какие временные преимущества, евреи-христиане не остановились перед отказом от всех религиозных обычаев,, соблюдавшихся ими в течение почти 100 лет, и, порвав со своим народом, пустились плыть по течению, пока в конце концов не: пристали к той разношерстной массе язычников, которая за это' время под влиянием Павла приняла христианство.