ИЗ ОКРУЖЕНИЯ БААЛ ШЕМ ТОВА. ДВА ПОДСВЕЧНИКА
Многие годы равви Моше Хаййим Эфраим, внук Баал Шема, и его жена жили в великой
бедности. Накануне субботы жена равви ставила свечи в подсвечник, который она
сама сделала из глины. Затем они разбогатели. Однажды накануне субботы, когда
равви, вернувшись из синагоги, вошел в комнату, он увидел, что его жена смотрит
с восторгом и гордостью на большой серебряный подсвечник. "По-твоему, этот
подсвечник великолепен, - сказал он жене. - А по-моему, великолепным был тот,
которым мы пользовались в прежние дни".
НА ИСХОДЕ СУББОТЫ
Равви Барух, внук Баал Шема, рассказывал: "К раву из Польного часто являлся
"маггид", некий пророческий дух, и учил его. Но когда рав стал учеником
моего деда, Баал Шем Това, он отослал от него этого "маггида" и дал
другого, одного из Маггидим Истины.
Однажды равви Пинхас из Кореца и я проводили субботу вместе с равом из Польного.
На исходе субботы к равви Пинхасу явился посланник, сообщивший, что ему необходимо
немедленно отправляться домой, потому что тамошняя ситуация требовала его личного
присутствия. Рав же в это время удалился в комнату, в которую всегда уходил,
когда желал заняться созерцанием. А равви Пинхас не хотел уезжать, не попрощавшись
с равом. Поэтому он стал просить меня, чтобы я пошел и сообщил раву о переданном
ему послании, но я не решался это сделать. В конце концов мы оба подошли к комнате,
где находился рав, и прислушались. Нечаянно я схватился за ручку, и дверь открылась.
Рава там не было: он исчез, подобно призраку. Я же стоял как вкопанный, не в
силах от изумления отвести глаза от того места, где был рав".
ДА БУДЕТ ТАК
Равви Иакова Иосифа, рава из Польного, однажды пригласили в какое-то селение
на церемонию обрезания. Когда он приехал, не хватало еще одного человека, чтобы
образовать собрание из десяти человек. Цадику очень не понравилось, что его
заставили ждать: ждать ему никогда не нравилось. С утра в тот день шел сильный
дождь, поэтому не было видно ни одного прохожего. Наконец на улице показался
какой-то нищий. Когда его попросили принять участие в церемонии обрезания в
качестве десятого, он сказал: "Да будет так". И вошел в дом. Когда
ему, чтобы согреться, предложили горячего чаю, он снова сказал: "Да будет
так". После церемонии обрезания нищего пригласили принять участие в праздничной
трапезе, и он снова ответил: "Да будет так". Наконец, хозяин спросил
его: "Почему ты всегда отвечаешь одно и то же?" Нищий ответил: "Потому
что сказано: "Блажен народ, у которого это есть"*. Сказав это, нищий
на глазах у всех исчез.
В ту ночь рав не мог заснуть. Снова и снова ему чудилось, как нищий говорит:
"Да будет так". Наконец раву стало ясно, что этим нищим был не кто
иной, как пророк Илия, пришедший, чтобы укорить рава за его недовольство. "Блажен
народ, у которого Господь есть Бог"*, - прошептал тогда рав и сразу же
заснул.
КНИГА
Сын Острожского равви рассказывал. Когда появилась книга рава из Польного "Родословия
Иакова Иосифа" ("Толдот Иааков-Иосеф")* и попала моему отцу в
руки, он постоянно читал и перечитывал ее, особенно те места, которые начинались
словами: "Слышал я от своего учителя..." Он читал их до тех пор, покуда
не запоминал. Так, отец читал эту книгу в течение целого года, а то и больше.
Однажды, перечитывая одно из изречений, он заметил, что не понял его как следует.
Тогда отец запряг лошадей и отправился в Польное. Я тогда был еще мальчиком,
но он и меня взял с собой. Мы нашли равви Иакова Иосифа тяжело больным. Он лежал
на своей кровати, которая вскоре стала для него смертным одром. Рав спросил
отца, зачем тот пришел, а когда узнал, то взял книгу в свои руки и начал говорить
голосом, исполненным необыкновенной силы. Лицо его одухотворилось и просветлилось.
И на моих глазах кровать, на которой лежал рав, приподнялась над полом.
НА РЫНКЕ
Рассказывают.
Равви Лейб бен-Сара все дни своей жизни странствовал по земле и нигде подолгу
не останавливался. Он часто ночевал в лесах и пещерах, но заходил также и в
города, где тайно общался с немногими близкими своими друзьями. Не гнушался
он появляться и на рынках. По торговым дням он раскидывал там шатер и находился
в нем весь день. Не раз просили его ученики объяснить им смысл этой странной
привычки. Наконец раври уступил их уговорам.
В это время мимо проходил какой-то человек с тяжелой ношей на плечах. Равви
Лейб позвал его и что-то прошептал на ухо. Затем он сказал ученикам пойти за
этим человеком и понаблюдать, что он будет делать. Ученики увидели, что носильщик
подошел к одному из торговцев, скинул свою ношу и сказал, что больше не хочет
быть у него слугой. Торговец сильно возмутился и отказался заплатить причитающееся
жалованье, однако носильщик повернулся и ушел, не сказав ни слова в ответ. Затем
ученики, последовавшие за носильщиком, увидели, что он облачился в саван. Тогда
они подбежали к нему и попросили раскрыть им его секрет. "Суетно и преходяще
было мое пребывание в мире хаоса, - отвечал носильщик. - Я даже не знал, что
давно должен был умереть. Сегодня равви сказал мне об этом и даровал мне освобождение".
ОБЪЯСНЯТЬ ТОРУ И БЫТЬ ТОРОЙ
Равви Лейб бен-Сара говорил о равви, объясняющем Тору: "Что значит объяснять
Тору? Человек должен стремиться к тому, чтобы все его дела стали Торой и чтобы
он сам целиком стал Торой, чтобы по его поведению, по его поступкам, по его
преданности Богу каждый мог понять, что этот равви стал как Небеса, о которых
говорят: "У Них нет языка и нет слов, и не слышен голос Их, но по всей
земле - предначертания Их и до пределов вселенной - речения Их".
ОТЕЦ И МАЛЫЕ ДЕТИ
Равви Арье из Шполы, прозванный "дедушкой из Шполы", в молодости был
знаком с Баал Шемом. Однажды в Пасху, перед Седером*, он велел своему младшему
сыну прочесть знаки Седера. Когда отец попросил объяснить его смысл слова "каддиш"*
("освяти"), мальчик ответил, как принято: "Когда отец приходит
из Дома Молитвы домой, он должен сразу сказать Киддуш* (благословение)..."
И замолчал.
Отец спросил его: "Отчего ты не говоришь о том, почему он должен сказать
Киддуш сразу?" "Учитель мне этого не говорил", - ответил мальчик.
Тогда отец научил его: "Чтобы не уснули малые дети, а спросили его: "Чем
эта ночь отличается от всех других?"
На другой день равви спросил учителя, который был у него гостем на Седере, почему
он не научил детей тому, что после слова "каддиш" необходимо давать
объяснение того, что это слово означает и зачем оно произносится, как это полагается
по обычаю. Учитель ответил, что посчитал это излишним, поскольку правило это
соблюдается и в домах, где нет маленьких детей. Тогда равви сказал: "Ты
весьма заблуждаешься, отменяя старый обычай, значение которого ты не понимаешь.
А означает он вот что: "Когда отец приходит из Дома Молитвы домой",
то есть когда Отец наш Небесный видит и слышит, что каждый сын Израиля, несмотря
на то что он устал от приготовлений к Пасхе, произносит вечернюю молитву с огромным
усердием, и возвращается Он на Небеса, и "должен сразу сказать Кид душ",
то есть должен немедленно обновить священный брачный союз (киддушин), заключенный,
когда Он сказал Израилю: "И обручусь с тобой навеки". И до этой ночи,
"ночи бдения". Он должен искупить нас, чтобы не уснули малые дети,
то есть народ Израиля не погрузился бы в глубокий сон отчаяния, но получил бы
повод спросить Отца Небесного: "Чем отличается ночь этого изгнания от всех
других ночей?"
Сказав эти слова, равви зарыдал, воздел руки к Небесам и воскликнул: "Отец,
Отец, выведи нас из нашего изгнания, пока о нас еще можно сказать: "Я сплю,
но сердце мое бодрствует". И да не погрузимся мы окончательно в сон!"
И все зарыдали вместе с ним.
Но через некоторое время равви ободрился и воскликнул: "А теперь порадуем
нашего Отца и покажем Ему, что Его дети могут танцевать даже во тьме".
И велел играть веселую музыку и сам пустился в пляс.
"ДЕДУШКИН" ТАНЕЦ
Когда "дедушка из Шполы" по субботам и праздникам танцевал, его ноги
делались такими же легкими, как у четырехлетнего ребенка. Не один человек, видевший
его священный танец, обращался в ту самую минуту к Богу всей своей душой, ибо
равви пробуждал сердца всех, кто общался с ним, и люди отвечали ему слезами
и одновременно радостным восторгом.
Однажды в пятницу вечером гостем "дедушки из Шполы" был равви Шалом
Шахна, сын Авраама Ангела. Сначала они долго спорили. Затем благословили друг
друга. Потом равви Шалом сел, как всегда делал в преддверии субботы, целиком
устремившись к Богу. "Дедушка" же посмотрел на него как-то игриво.
Оба они молчали. После трапезы равви Арье Лейб спросил: "Сын Ангела, а
можешь ли ты танцевать?" "Нет, не могу", - отвечал равви Шалом.
Равви Арье Лейб встал. "Тогда смотри, как танцует дедушка из Шполы",
- сказал он. Ноги его задвигались сами собой, и он стал танцевать вокруг стола.
Не успел равви Арье Лейб сделать круг, как равви Шалом вскочил со своего места.
"Где это видано, чтобы старик так танцевал!" - крикнул он находившимся
там же хасидим. Так он стоял и не отрываясь смотрел на ноги чудесного танцора.
Позднее он говорил своим хасидим: "Верьте мне: он сделал все свои члены
столь чистыми и святыми, что каждое его движение вызывало священное единение".
ИГРЫ НА ПУРИМ*
На праздник Пурим у "дедушки из Шполы" была привычка устраивать особые
игры. Избранных и преданных ему хасидим он наряжал в маскарадные костюмы: одного
- "царем Пурима", других - его принцами и советниками. Они устраивали
торжественные заседания, изображая царский совет или суд, обсуждали различные
предметы, выносили решения и постановления. Иногда в маскараде принимал участие
и сам "дедушка".
Хасидим говорят, что эти игры обладали сильнейшим воздействием, пронизывавшим
весь мир: они отвращали опасность и угрозу от Израиля.
ЛИЯ и РАХИЛЬ
Во дни, когда молодой Нахум, позднее ставший Чернобыльским равви, имел честь
жить подле Баал Шема, равви Израэль бен-Елиезер собрался однажды в одну из своих
поездок. Нахум, очень хотевший поехать с ним, стал ходить вокруг повозки, которую
готовили в дорогу. Баал Шем, заметив это, сказал: "Если ты мне скажешь,
в чем различие между молитвами, читаемыми при полночном оплакивании*, одна из
которых завершается упоминанием имени Лии, а другая - Рахили, то сможешь поехать
со мной". Нахум без колебаний ответил: "Чего Лия добивается слезами,
Рахиль добивается радостью". Баал Шем тут же сказал, чтобы Нахум садился
к нему в повозку.
ЦАДИК И ЕГО ХАСИДИМ
Равви Ицхак из Сквиры, внук равви Нахума из Чернобыля, рассказывал: "В
городке, недалеко от Чернобыля, на исходе субботы сидели вместе несколько хасидим
моего деда. Все они были люди достойные и богобоязненные и за трапезой "проводов
царицы субботы"* стали исповедоваться. Их великое смирение и страх перед
Богом заставили их посчитать себя великими грешниками. Затем они решили, что
у них остается одна-единственная надежда на спасение - это общение с великим
цадиком равви Нахумом и что только он может поднять их и помочь им искупить
их грехи. Хасидим решили немедленно отправиться к своему учителю, и поэтому
после трапезы они все вместе встали и пошли в Чернобыль. Но тогда же, на исходе
субботы, мой дед сидел дома и разбирал грехи свои. Вследствие смирения и страха
перед Богом ему стало казаться, что он великий грешник и что у него нет никакой
надежды на спасение, кроме одной: что его хасидим, столь усердные в служении
Богу и глубоко преданные ему, не оставят его. Он подошел к окну и посмотрел
в ту сторону, где жили его ученики, и неожиданно увидел, что они идут к нему.
В этот миг, - так заканчивал равви Ицхак свой рассказ, - соединились оба полукружия
в единое кольцо".
СЛОВА УТЕШЕНИЯ
Несколько учеников равви Нахума пришли к нему и стали плакаться и жаловаться
на то, что впали во тьму и уныние и что их не в состоянии возвысить ни учение,
ни молитва. Цадик понял, каково состояние их сердец и что тоска их - это тоска
по близости к живому Богу. Он сказал им: "Дети мои, не страшитесь этого
состояния, нашедшего на вас и кажущегося вам смертью. Ибо все, что есть в мире,
есть и в человеке. Как на Новый год жизнь угасает на всех звездах и они погружаются
в глубокий сон, в котором силы их восстанавливаются и от которого они пробуждаются
в новом блеске и сиянии, так и люди, воистину желающие приблизиться к Богу,
должны пройти через состояние упадка духовной жизни, и "падение их - ради
подъема". Ибо сказано, что Господь Бог погрузил Адама в глубокий сон, и
тот спал и, пробудившись, встал уже совершенным человеком".
КАЧЕСТВО БОГА
К равви Нахуму из Чернобыля пришел однажды некий иудей из Литвы и пожаловался
ему, что у него нет денег, чтобы выдать замуж дочь. У цадика было как раз пятьдесят
гульденов, отложенных для другой цели. Он отдал эти деньги бедному "литовцу",
а в придачу подарил ему свое шелковое одеяние, чтобы он мог хорошо выглядеть
на брачной церемонии. Взяв все, этот человек отправился на постоялый двор и
стал пить водку.
Несколько часов спустя на постоялый двор зашли хасидим и обнаружили там в стельку
пьяного "литовца", валявшегося под скамейкой. Они забрали у него остаток
денег и шелковое одеяние, вернули их равви Нахуму и рассказали ему, как он ошибся,
поверив этому человеку. Но равви сказал им сердито: "Только что я ухватился
за кончик того из качеств Бога, о котором сказано: "Он благ и милостив
и к грешникам, и к добрым людям", а вы хотите вырвать его из моих рук!
Сейчас же верните все обратно!"
ВСАДНИК В КУРИЦЕ
Рассказывают.
Во время путешествия равви Нахум был гостем в доме другого цадика. В его честь
зарезали курицу и приготовили ее на обед. Равви Нахум посмотрел на поданную
за трапезой курицу и сказал: "В этой птице можно видеть какого-то военного,
скачущего верхом". Тогда позвали ритуального убойщика, который признался,
что при заклании курицы он засмотрелся на проезжавшего мимо верхом на лошади
офицера и что в тот момент он не мог думать ни о чем другом.
Огонь ПРОТИВ огня
Рассказывают.
Однажды, когда Баал Шем путешествовал и остановился в доме у одного из своих
учеников, равви Давида Лейкеса, вышел указ властей, что в определенный день,
в полдень, будут искать тома Талмуда и у кого найдут, будут отбирать и сжигать.
Утром в тот день равви Давид спрятал свой Талмуд под умывальник. Наступил полдень.
Бледный как смерть вошел равви Давид в комнату к Баал Шему и увидел, что его
учитель совершенно спокоен. "Своим огнем, - сказал он, - ты затушил их
огонь". И указ отменили.
КАНАТОХОДЕЦ
Однажды равви Хаййим из Кросно смотрел со своими учениками на канатоходца. Он
был так поглощен этим зрелищем, что ученики спросили его, что так привлекло
внимание учителя в этом дурацком представлении. "Этот человек, - произнес
равви, - рискует своей жизнью, и я не могу сказать зачем. Но я уверен, что,
пока он идет по канату, он совершенно не думает о том, что его номер заслуживает
платы не менее ста гульденов, ибо, пока он его исполняет, он может упасть и
разбиться".
