|
ОСВЕНЦИМ ГЛАЗАМИ СС |
|
"ОКОНЧАТЕЛЬНОЕ РЕШЕНИЕ ЕВРЕЙСКОГО ВОПРОСА" В КОНЦЕНТРАЦИОННОМ ЛАГЕРЕ АУШВИЦ
Летом 1941 года - не могу сейчас точно указать дату - я был неожиданно вызван к рейхсфюреру СС в Берлин непосредственно через его адъютантуру. Гиммлер принял меня один на один, без адъютанта, что не соответствовало его привычкам, и заявил:
Фюрер распорядился окончательно решить еврейский вопрос, и мы, члены СС, должны этот приказ выполнить. Пункты уничтожения на востоке не смогут справиться с крупными операциями (1). Поэтому я предназначил на эту цель Освенцим - и потому, что он удобно расположен в отношении путей сообщения и потому, что его территорию можно легко изолировать и замаскировать. Сначала я хотел поручить это задание одному из высших офицеров СС, но отказался от этой мысли, желая заранее избежать трудностей при разграничении компетенций. Поручаю вам выполнение этого задания. Оно трудное и сложное, требует полной самоотверженности, несмотря на могущие возникнуть препятствия. Подробности вы узнаете от штурмбанфюрера СС Эйхмана из Главного управления имперской безопасности, который в ближайшее время явится к вам. В свое время я дам соответствующие указания управлениям, которые примут участие в выполнении этого задания.
Этот приказ вы должны сохранить в строжайшей тайне даже от своих начальников. После разговора с Эйхманом немедленно пришлите мне чертежи проектируемого устройства. Евреи являются извечными врагами немецкого народа и должны быть уничтожены. Евреи, которые попадут в наши руки во время войны, будут уничтожены все без исключения. Если сейчас нам не удастся уничтожить биологические силы еврейства, то когда-нибудь евреи уничтожат немецкий народ.
Получив этот важный приказ, я немедленно возвратился в Освенцим, не явившись даже к моему непосредственному начальству в Ораниенбурге.
Вскоре после этого ко мне в Освенцим приехал Эйхман и посвятил меня в планы операции в отдельных странах. Сейчас я уже не могу точно сказать, в каком порядке это должно было осуществляться, но на первом месте были восточная часть Верхней Силезии и прилегающие к ней территории Генерального губернаторства. Далее, в зависимости от обстоятельств, одновременно евреи из Германии и Чехословакии, а потом с запада: Франции, Бельгии, Голландии.
Эйхман назвал также приблизительные количественные данные о транспортах, только я уже не могу их вспомнить. Говорили мы и о способе уничтожения: во внимание принимался только газ, поскольку ликвидация такого количества людей, какое мы ожидали, абсолютно не могла быть осуществлена путем расстрела. К тому же присутствие детей и женщин было бы тяжелой психической нагрузкой для эсэсовцев, которые должны были бы расстреливать.
Эйхман познакомил меня с методом уничтожения людей выхлопными газами в специальных грузовых машинах (2), как это делалось в то время на востоке.
Но это невозможно было бы применить к массовыми транспортам, которые мы ожидали в Освенциме. Для уничтожения угарным газом через душ в банях, как это делалось с душевнобольными кое-где в Германии (3), потребовалось бы большое количество построек, к тому же с доставкой газа для такого количества людей возникли бы сложности. По этому вопросу мы не приняли никакого решения. Эйхман хотел узнать о каком-то газе, применение которого не требовало бы специальных помещений (4), а доставка не была бы трудной.
Мы объехали территорию лагеря, чтобы выбрать место, и решили, что для этой цели подходит крестьянское подворье, расположенное в северо-западном углу впоследствии строительного участка III в Бжезинке (5).
Оно находилось в отдалении, его загораживали лес и заросли, и в то же время оно не было отрезано от железной дороги. Трупы предполагалось закапывать в глубоких длинных ямах на поляне рядом. В то время мы еще не думали сжигать их. Мы высчитали, что в помещениях, которые были там, - если законопатить щели, - можно будет уничтожать за один раз соответствующим газом около 800 человек. Этот подсчет позднее оказался правильным.
Эйхман еще не мог указать мне точную дату начала операции по уничтожению евреев, потому что все находилось еще в стадии подготовки, и рейхсфюрер СС не дал приказа.
Эйхман возвратился в Берлин, чтобы доложить рейхсфюреру СС о нашей беседе. Через несколько дней я послал Гиммлеру с курьером точный план расположения и детальное описание оборудования. Я так и не получил ответа или решения по этому делу; только Эйхман как-то позднее сказал мне, что рейхсфюрер СС согласен с этим проектом.
В конце ноября в Берлине, в кабинете Эйхмана, состоялась конференция всего еврейского отдела, на которую вызвали и меня. Уполномоченные Эйхмана в разных странах представили отчеты о том, как проходит операция, какие трудности возникают при ее проведении в жизнь: например, проблема помещений для арестованных, подготовка железнодорожных составов, расписание поездов-транспортов. Я не мог узнать, когда начнется операция, к тому же Эйхман еще не нашел подходящего газа (6).
Осенью 1941 года на основании тайного приказа, гестапо разыскало в лагерях для военнопленных русских "политруков", комиссаров и важных политических деятелей. Все они были переведены в ближайшие концентрационные лагеря в целях ликвидации (7).
В КЛ Аушвиц в текущем порядке прибывали небольшие транспорты с этими военнопленными; их расстреливали в гравийном карьере, который находился около здания Монополии (8) или во дворе барака № 11. Во время одной из моих служебных поездок мой заместитель гауптштурмфюрер СС Фрич по собственной инициативе применил газ при уничтожении советских военнопленных (9).
Он приказал поместить их в камеры, находившиеся в подвалах, и, надев противогаз, бросил в камеры газ "циклон Б", который вызвал моментальную смерть.
Газ "циклон Б" употребляла в Освенциме фирма "Теш унд Штабенов" для борьбы с паразитами, и поэтому администрация лагеря всегда имела банки с этим ядом. Вначале этот газ, препарат из синильной кислоты, могли применять только служащие фирмы "Теш унд Штабенов", соблюдая при этом максимальную осторожность. Однако позднее несколько санитаров прошли специальную подготовку в этой фирме и стали дезинфекторами (10), употреблявшими этот газ для дезинфекции и дезинсекции.
Во время следующего приезда Эйхмана в Освенцим я сообщил ему о применении "циклона Б", мы решили, что будем использовать этот газ во время операций по массовому уничтожению. Применение этого газа на советских военнопленных продолжалось, но теперь уже не в блоке 11, где после уничтожения каждой партии приходилось проветривать все помещения по крайней мере два дня. Под газовую камеру отвели морг при крематории (11), двери тщательно уплотнили, а в потолке пробили отверстия, через которые сбрасывали газ.
Однако я припоминаю себе только один транспорт с советскими военнопленными. В нем было 900 человек, и они были уничтожены в этом помещении; сжигание их трупов длилось несколько дней. В крестьянском подворье, которое было специально приспособлено для уничтожения евреев, русских не ликвидировали.
Я не могу сказать, когда началось уничтожение евреев. Пожалуй, это было еще в декабре 1941 года, а может, в январе 1942 г. Поначалу это были евреи из восточной части Верхней Силезии, арестованные катовицкой штапо (12),
Эти траснпорты разгружались на железнодорожной ветке Освенцим-Дзедзице (13), насколько я еще помню, каждый из них насчитывал не более 1000 человек.
На железнодорожной платформе члены лагерной команды СС принимали евреев от конвоиров, а потом их под наблюдением начальника лагеря отводили в двух группах в "бункер" - так было названо место уничтожения. Багаж оставался на платформе, потом его перевозили на сортировочные склады, называемые "Канадой". Они находились между оружейным заводом (14) и складом строительных материалов. Евреи должны были раздеваться около бункера: им говорили, что они должны пройти дезинсекциию.
Все помещения, а их было пять, заполняли людьми одновременно, затем тщательно завинчивали двери, и во внутрь через специальные отверстия всыпали из банок газ "циклон Б". Через полчаса двери открывали - в каждом помещении было двое дверей - вытаскивали трупы, грузили их на платформы узкоколейки и вывозили в ямы. Грузовые машины отвозили одежду на сортировочные склады.
Всю эту работу - помощь при раздевании, заполнение бункера, очистка бункера, вывозка трупов, выкапывание и засыпание общих могил - выполняла зондеркоманда, состоявшая из евреев, которые жили в специальных помещениях. По указанию Эйхмана они тоже должны были быть уничтожены после каждой крупной операции.
Когда стали прибывать первые транспорты, Эйхман привез приказ рейхефюрера СС, согласно которому у всех трупов нужно было вырывать золотые зубы (15), а у женских - стричь волосы (16). И эту работу выполняла зондеркоманда.
В то время ответственным за проведение операции по уничтожению был начальник лагеря (17) или начальник рапорта (18).
Больных, которых невозможно было ввести в газовую камеру, убивали выстрелом в затылок из мелкокалиберного оружия. При этом должен был присутствовать врач СС. Газ сбрасывали специально подготовленные дезинфекторы санитарной службы.
Весной 1942 года операции по уничтожению были не столь крупными, но летом того же года число транспортов так возросло, что мы вынуждены были оборудовать новые места ликвидации. Выбрали крестьянское подворье (19), расположенное к западу от будущих крематориев III(IV) и IV(V) (20).
Там было установлено необходимое оборудование. Около бункера I построили два барака, а рядом с бункером II три барака-раздевалки.
Бункер II был побольше и мог вместить приблизительно 1200 человек.
Летом 1942 года трупы еще закапывали в массовых могилах и только в конце лета их стали сжигать - сначала на кострах, на которые клали около 2.000 трупов, а позднее в ямах, где ранее уже хоронили. Сперва трупы обливали отходами керосина, а потом метанолом. В ямах их сжигали беспрерывно, днем и ночью. В конце ноября все массовые могилы были опорожнены. В них было похоронено 107.000 человек. В это число входили не только отравленные газом евреи, поступавшие с первыми транспортами вплоть до времени, когда трупы стали сжигать, но и тела заключенных, умерших в КЛ Аушвиц зимой 1941 -1942 годов. В тот период долгое время не работал крематорий при ревире. В это число входили также все умершие узники лагеря в Бжезинке.
Рейхсфюрер СС во время своего посещения КЛ Аушвиц летом 1942 года внимательно ознакомился с ходом операции по уничтожению - от разгрузки транспорта на железнодорожной ветке до опорожнения бункера II. В то время трупы еще не сжигали. Он не задавал вопросов, вообще не разговаривал на эту тему. При этом присутствовали гаулейтер Брахт и обергруппенфюрер Шмаузер (21).
Вскоре после визита Гиммлера приехал штандартенфюрер СС Блобель (22) из управления Эйхмана и привез приказ, согласно которому следовало очистить все массовые могилы, а трупы сжечь, причем так, чтобы в будущем невозможно было определить число жертв.
В Хелмно (23) Блобель уже испробовал разные способы сжигания трупов. Эйхман велел ему показать мне эти устройства.
С этой целью вместе с Геслером я поехал в Хелмно (24).
По приказу Блобеля там были построены временные печи разного типа, работавшие на дровах и бензине. Он пытался уничтожать трупы с помощью взрывчатых материалов, но это не давало удовлетворительных результатов. Пепел рассыпали по обширной лесистой территории, причем до этого кости перемалывали в порошок.
Штандартенфюрер Блобель получил указание отыскать и ликвидировать все массовые могилы на востоке; штаб его сотрудников был обозначен шифром 1005 (25). Работы, связанные с этим приказом, выполнялись командами, состоящими из евреев, которых расстреливали после окончания каждого участка работ. Концентрационный лагерь Аушвиц был обязан постоянно доставлять евреев в отряды бригады 1005.
Будучи в Хелмно, я видел приспособления для уничтожения людей - грузовые машины, оборудованные так, что в них убивали выхлопными газами. Однако начальник команды (26) назвал этот способ очень ненадежным, потому что газ вырабатывался нерегулярно и его количество часто было недостаточным, чтобы вызвать смерть.
Я не мог узнать, сколько трупов было в общих могилах в Хелмно и сколько из них уже было сожжено. Штандартенфюрер Блобель знал довольно точно количество массовых могил на востоке, но он был обязан сохранять это в строжайшей тайне.
Первоначально, согласно приказу рейхсфюрера СС, все евреи, направляемые в Освенцим ведомством Эйхмана, должны были быть ликвидированы.
Так поступили с евреями из Верхней Силезии (27). Однако, когда стали приходить в Освенцим первые транспорты с немецкими евреями, был получен приказ отбирать среди них трудоспособных мужчин и женщин и посылать работать в лагерь для нужд женского лагеря (28), необходимость в организации которого в Освенциме возникла именно в связи с этим приказом.
На территории концентрационных лагерей было построено много военных предприятий. Узников посылали работать на военные заводы, находившиеся и за пределами лагерей. В результате всего этого вдруг обнаружилась нехватка узников, в то время как еще недавно коменданты лагерей, находившихся в Германии, должны были приложить немало стараний, чтобы найти работу для заключенных.
Евреи могли работать только в Освенциме, Аушвиц-Биркенау должен был быть чисто еврейским лагерем, а узников остальных национальностей нужно было перевести в другие концентрационные лагеря. Этот приказ никогда не был выполнен полностью: из-за недостатка рабочей силы евреев посылала работать и на военные предприятия, находившиеся вне территории лагеря.
Кто из евреев трудоспособен, а кто нет должны были определять врачи СС, однако не раз это делал начальник лагеря или начальник отдела труда это происходило без моего согласия и даже без ведома. В связи с этим часто возникали трения между врачами СС и начальниками отдела труда. В лагере возникали расхождения мнений между офицерами, которые еще более усугублялись тем фактом, что даже наивысшие власти в Берлине истолковывали приказ рейхсфюрера СС по-разному.
Эйхман и Мюллер (29), представлявшие Главное управление имперской безопасности, были глубоко заинтересованы в уничтожении как можно большего числа евреев. Главный врач СС (30), дававший инструкции по проведению отбора, считал, что на работу нужно брать только абсолютно здоровых евреев, потому что слабые, пожилые или трудоспособные лишь частично вскоре не смогут работать, и в результате приведут к снижению уже тогда неудовлетворительного общего уровня состояния здоровья, к необходимости увеличить количество больничных бараков, врачей, лекарств, а в конце концов и так все они будут уничтожены.
Поль (30) и Майрер (31), представлявшие Главное административно-хозяйственное управление СС, были заинтересованы в том, чтобы получить как можно больше рабочих рук для военной промышленности, даже если позднее они станут нетрудоспособными.
Обстановку обострял к тому же всевозрастающий, неограниченный спрос на лагерную рабочую силу со стороны министерства вооружений (32) и организации "Тодт" (33).
Рейхсфюрер СС постоянно обещал двум этим ведомствам поставить такое большое количество рабочей силы, что выполнить это вообще было невозможно.
Штандартенфюрер Маурер, начальник отдела ДП, старался как мог, чтобы хотя бы частично удовлетворить запросы двух этих учреждений. Он приказал начальникам трудовых отделов заполучить как можно больше рабочих рук.
Невозможно было добиться ясного решения от рейхсфюрера СС. Я лично считал, что на работу нужно направлять только действительно здоровых и сильных евреев.
Отбор происходил следующим образом: вагоны разгружались один за другим; оставив багаж, евреи должны были поодиночке проходить перед врачом СС, который присматривался к ним и решал, кто пригоден к работе. Трудоспособных тотчас же отводили небольшими группами в лагерь; эти люди составляли приблизительно 25-30% общего числа прибывших.
Но процентное соотношение трудоспособных и нетрудоспособных было в разных транспортах неодинаковым. Например, среди греческих евреев было только 15% трудоспособных, а иногда приходили транспорты евреев из Словакии, в которых все были трудоспособными (34). Врачей и санитарный персонал направляли в лагерь - всех без исключения.
Уже во время первых попыток сжигать трупы под открытым небом оказалось, что делать это постоянно будет невозможно. В плохую погоду или когда дул ветер, вонь от горевших трупов распространялась на многие километры вокруг. Это привело к тому, что люди, жившие вокруг лагеря, стали говорить о сжигании евреев, несмотря на все усилия партийной и административной контрпропаганды. И хотя все эсэсовцы, принимавшие участие в операциях по уничтожению евреев, получили суровые инструкции хранить все в строжайшей тайне, позднейшие судебные процессы показали, что эти инструкции не выполнялись (35). Болтливость не пресекали даже самые суровые наказания.
К тому же противовоздушная оборона протестовала против костров, огни которых ночью были видны издалека. И все-таки приходилось сжигать трупы и по ночам, чтобы не задерживать прибытия новых эшелонов. Расписание поездов, связанное с определенными операциями, точно составлялось на конференциях в Министерстве путей сообщения и должно было строго соблюдаться во избежание перегрузки и неразберихи на железных дорогах, прежде всего из военных соображений.
По всем этим причинам в кратчайшие сроки были запроектированы, а затем и построены два больших крематория, а в 1943 году еще два, меньших размеров (36).
Строительство запроектированного позже еще большего крематория не было осуществлено (37), потому что осенью 1944 года рейхсфюрер СС дал приказ о немедленном прекращении ликвидации евреев (38).
Большие крематории I(II), II(III) были построены зимой 1942-1943 гг. и сданы в эксплуатацию весной 1943 г. В каждом из них было по пять трех-ретортных печей, в которых можно было сжечь за 24 часа 2.000 трупов. Техника сжигания не позволяла увеличить это количество. Предпринятые попытки привели к большим авариям и несколько раз даже к полной остановке работы печей.
В обоих крематориях имелись подземные раздевалки и газовые камеры, в которые можно было подавать и выкачивать воздух. Печи находились выше, и трупы возили лифтами. Газовые камеры могли вместить по 3.000 человек, однако такое количество ни разу не загружали, потому что в отдельных прибывших транспортах не было столько людей.
В крематориях III(IV) и IV(V), которые были меньше, можно было сжечь за 24 часа 1.500 трупов, по расчетам эрфуртской фирмы "Топф" которая строила. Из-за нехватки материалов, вызванной войной, руководство строительства вынуждено было экономить и поэтому решено было установить наземные раздевалки и газовые камеры, а печи сделать менее мощными Вскоре оказалось, что построенные таким способом четырех-ретортные печи не соответствуют заданию.
Крематорий III(IV) вскоре уже совсем перестал годиться и им перестали пользоваться, а крематорий IV(V) часто не действовал, потому что каждые 3-4 недели перегорали печи или лопались трубы. Трупы погибших чаще всего сжигали в ямах за IV(V) крематорием.
Временное помещение I (39) было разобрано, когда началась застройка III участка лагеря в Бжезинке.
Помещение II (40) - называемое впоследствии крематорием на открытом воздухе или бункером V, - было в эксплуатации до самого конца; им пользовались в случаях аварии в крематориях I(II) - IV(V) (41).
При усилении операции по уничтожению людей убивали газом днем в бункере V, а если транспорты приходили ночью, - в крематориях I(II)-IV(V). Возможности сжигания трупов в бункере V (42) были почти неограниченными до тех пор, пока можно было жечь днем и ночью. Но с 1944 года воздушные налеты неприятельской авиации не позволяли делать этого по ночам.
Самое высокое число отравленных газом и сожженных за сутки, составляло немногим более 9000 во всех крематориях, кроме III(IV). Это было летом 1944 года во время венгерской операции (43), когда вместо трех ожидавшихся эшелонов, прибыло в течение 24 часов пять переполненных составов.
Крематории были выстроены в конце обеих транспортных артерий в Бжезинке, во-первых, чтобы не увеличивать лагерную территорию и, следовательно, охраняемую зону, а во-вторых, чтобы они были расположены недалеко от лагеря, потому что после окончания операции по уничтожению евреев газовые камеры и раздевалки предполагалось использовать в качестве бань.
Их здания должны были заслонять каменные стены или кустарник, но от этого пришлось отказаться из-за нехватки материалов. Все места уничтожения были замаскированы временными заборами.
Три железнодорожных пути между строительными участками I и II в Бжезинке должны были быть перестроены в крытый вокзал и доведены до крематориев III(IV) и IV(V) так, чтобы посторонние лица не могли видеть, как разгружаются эшелоны. Но и этот план не был осуществлен из-за нехватки материалов.
Рейхсфюрер СС все решительнее настаивал на более широком использовании узников для работы в военной промышленности. Поль был вынужден принять во внимание и евреев, потерявших трудоспособность. Пришел приказ старательно лечить и хорошо кормить шесть недель всех нетрудоспособных евреев, чтобы они могли работать (44). (До этого всех нетрудоспособных евреев уничтожали в газовых камерах вместе с прибывшими в эшелонах, а больных, находившихся в лагерной больнице, убивали уколами).
Этот приказ был настоящим издевательством над положением узников в концентрационном лагере Аушвиц-Биркенау. Не хватало всего. Почти не было лекарств и мест в лагерной больнице, так что лежать могли только тяжелобольные. Снабжение продуктами было абсолютно недостаточным, а министерство питания из месяца в месяц ограничивало его еще больше,
Никакие возражения не дали результатов, но нужно было пробовать. Из-за этого в лагере остро ощущалась нехватка помещений для здоровых узников, чего уже невозможно было исправить, а это привело к ухудшению общего состояния здоровья, начали распространяться заразные болезни. Этот приказ почти незамедлительно вызвал рост смертности, и не думаю, что хоть один нетрудоспособный еврей был направлен на работу на военное предприятие.
"Транспорт-Юден" - так назывались все эшелоны, приходившие в лагерь по распоряжению управления Эйхмана, т.е. РСХА-1У Б4 (45).
Уведомления об их прибытии носили следующую отметку: "Транспорт соответствует спущенным директивам и должен быть включен в СБ" (46).
Все остальные евреи, попавшие в лагерь до приказа о массовом уничтожении, относились к находившимся в "охранном аресте" или к другим категориям узников (47).
На предыдущих допросах я указал, что в КЛ Аушвиц было привезено в целях ликвидации два с половиной миллиона евреев (48). Эту цифру передал Эйхман моему начальнику группенфюреру СС Глюксу незадолго до окружения Берлина, когда Глюке был вызван к рейхсфюреру СС. Только Эйхман и его заместитель Гюнтер располагали точными данными о количестве уничтоженных евреев.
Согласно приказу рейхсфюрера СС, в КЛ Аушвиц должны были сжечь все Документы, находившиеся в моем кабинете. В других учреждениях сделали тоже самое. По утверждению Эйхмана, так же поступили с документами Рейхсфюрера СС и Главного управления имперской безопасности, и лишь в личных папках Гиммлера могли остаться еще кое-какие данные. Если даже Из-за халатности в некоторых управлениях не была уничтожена часть писем или радиограмм, в них не могли содержаться сведения относительно общего числа жертв.
Я никогда не знал общего количества ликвидированных узников и не располагал никакими возможностями установить его. В моей памяти сохранились лишь некоторые цифры, касающиеся наиболее крупных операций уничтожению: их неоднократно называли мне Эйхман или его помощник:
250.000 - Верхняя Силезия (49) и Генеральное губернаторство (50)
100.000 - Германия (51) и Терезин (52)
95.000 - Голландия (53)
20.000 - Бельгия (54)
110.000 - Франция (55)
65.000 - Греция (56)
400.000 - Венгрия (57)
90.000 - Словакия (58)
Я не помню цифр, касающихся мероприятий меньшего масштаба, но они были незначительными по сравнению с указанными выше (59).
Я считаю, что число два с половиной миллиона ликвидированных завышено: возможности уничтожения имели свой предел и в КЛ Аушвиц. Цифры, приведенные бывшими узниками, являются плодом их воображения и не имеют никаких оснований.
"Акция Рейнхардт" - таким кодом назвали целый ряд мероприятий, связанных с конфискацией, сортировкой и продажей вещей, привезенных евреями в лагерь и оставшихся после уничтожения этих людей. Каждому члену СС, присвоившему что-нибудь из еврейских вещей, грозила смерть. Это был приказ рейхсфюрера СС. Невозможно себе представить и оценить стоимость отобранных у евреев предметов - она исчислялась сотнями миллионов.
Огромные богатства были украдены членами СС, полицейскими, узниками, гражданскими служащими, рабочими, железнодорожниками. Еще и сейчас многое из этого спрятано или закопано в земле на территории лагеря Аушвиц-Биркенау.
При разгрузке эшелонов с евреями весь привезенный ими багаж оставался на железнодорожной платформе до того момента, пока всех прибывших не отправили в лагерь или крематории. Потом специальные транспортные команды перевозили все вещи сначала на сортировочный склад Канада (60) где их дезинфицировали и сортировали.
На сортировочный склад перевозилась и вся одежда, оставшаяся после уничтожения узников в бункерах I и II и крематориях 1(И)-1У(У). Однако в 1942 году Канада I не успевала сортировать вещи, несмотря на сооружение дополнительных сараев и бараков, увеличение числа узников, работавших при сортировке днем и ночью, несмотря на отправку большого количества товарных вагонов с рассортированными вещами (часто около 20).
Горы багажа продолжали расти.
В 1942 г. началось строительство нового склада Канада II в западной части участка II в Бжезинке (61), а также бани и дезинфекционного барака для прибывавших узников (62)
После окончания строительства тридцать новых бараков (63) были сразу же заполнены до отказа, а горы нерассортированных вещей продолжали выситься между ними. Количество команд, работавших при сортировке, постоянно увеличивалось, но не могло быть и речи о том, чтобы вовремя справиться с привозимыми вещами, если каждая операция длилась от 4 до 6 недель. Только в промежутках между ними можно было навести хоть какой-то порядок.
Одежду и обувь тщательно проверяли - искали спрятанные там ценные предметы (при таком количестве вещей этот осмотр мог быть только поверхностным), затем или сдавали на склад, или отправляли в лагерь для узников. Позднее эти вещи стали высылать и в другие лагеря. Значительную часть одежды передавали переселенческим общественным организациям, а позднее - жертвам воздушных бомбардировок. Много вещей получили крупные предприятия военной промышленности для рабочих-иностранцев. Одеяла, белье и т.п. также передавали общественным организациям или оставляли для нужд лагеря (64); большие партии этих вещей отправляли в другие лагеря.
Ценные предметы принимал особый административный отдел лагеря, после чего специалисты сортировали их. Так было и с обнаруженными деньгами. Что же касается ценных предметов, то это были обычно очень дорогие вещи, особенно когда приходили еврейские эшелоны с Запада: драгоценные камни, часы, украшенные бриллиантами, кольца, серьги, тончайшей работы колье. Деньги всех стран исчислялись миллионами. Часто при одном человеке находили сотни тысяч, обычно в банкнотах по тысяче долларов. Каждая складка на одежде, багаж и человеческое тело - все это использовалось для того, чтобы припрятать драгоценные предметы.
Рассортировав эти предметы и деньги после каждой крупной операции, их грузили в ящиках на грузовики и отправляли в Берлин, в Главное административно-хозяйственное управление СС, а оттуда в Имперский банк. В этом банке был специальный отдел, занимавшийся только ценностями, полученными в ходе операций против евреев. Эйхман сказал мне однажды, что эти драгоценности и валюту продавали в Швейцарии, и что ими швейцарский рынок полностью завален.
Обычно часы тысячами высылали в Заксенхаузен, где находилась огромная часовая мастерская, на которой работали сотни узников под личным надзором Маурера из ДП (65).
В этой мастерской часы сортировали, чинили и отправляли в распоряжение фронтовых отделов СС и армии для служебных Целей.
Золотые зубы переплавляли в слитки в больнице СС зубные врачи и отправляли в Главное санитарное управление. В запломбированных зубах нередко находили драгоценные камни огромной стоимости.
Отрезанные женские волосы высылали на одну из фабрик в Баварии, где их использовали для нужд военной промышленности.
Плохую одежду переделывали, обувь разрезали на куски, часть которых шла в употребление, а остальное перемалывали.
Из-за богатства евреев в лагере сложилась очень сложная обстановка, Которую так и не удалось взять под контроль. Это деморализовало членов СС, многие из которых не были настолько сильны, чтобы устоять перед искушением легкой наживы за счет богатства евреев. Их не пугали даже сами суровые кары: лишение свободы и смертные приговоры (66).
Благодаря сокровищам евреев перед узниками открылись неожиданны" возможности (67). С ними связано большинство побегов. За легко добытые деньги, часы, кольца и другие предметы узники покупали у эсэсовцев и гражданских работников алкоголь, табак, продовольствие, фальшивые документы, оружие, боеприпасы. Такого рода сделки были делом обычным. В Бжезинке узники проходили по ночам в женский лагерь и подкупили даже некоторых надзирательниц. В результате всего этого ослабла общая дисциплина в лагере.
Те, кто имел драгоценности, могли купить себе получше работу, благосклонное отношение капо и блоковых и даже постоянное пребывание в лагерной больнице с самым хорошим уходом. Несмотря на строжа^ ший контроль, изменить это не удалось. Еврейское золото стало проклятием лагеря.
Насколько мне известно, кроме Освенцима существовали следующие центры уничтожения евреев:
- выхлопные газы - Хелмно около Лодзи (68)
- выхлопные газы - Треблинка на Буге (69)
- выхлопные газы - Собибор около Люблина (70)
- выхлопные газы - Белжец около Львова (71)
- "циклон Б" - Люблин (Майданек) (72)
Кроме того, много центров уничтожения было на восточных территориях, например, около Риги. Там евреев расстреливали, а трупы сжигали на кострах.
Я видел только Хелмно и Треблинку. Хелмно уже не действовало. В Треблинке же я видел всю процедуру. Там было несколько камер, построенных рядом с железнодорожной веткой, в них можно было поместить несколько сот человек. По железнодорожной платформе, которая была на уровне вагонов, еще одетые евреи шли прямо в камеры. Рядом был построен гараж, в котором находились моторы больших грузовиков и танков. Их заводили, и выхлопные газы по трубам поступали в камеры, отравляя находившихся там людей.
Проходило более получаса, прежде чем в камерах наступала тишина. Через час их открывали, выволакивали трупы, снимали с них одежду, потом жгли на сложенных рельсах, на бревнах, облитых бензином. Когда я был в Треблинке, все, кто находился в камерах, умерли. Но мне говорили, что моторы не всегда работали равномерно и вырабатывали недостаточное количество газа для уничтожения всех узников, помещенных в камеры.
Многие только теряли сознание и приходилось их расстреливать. То же самое я слышал в Хелмно. Эйхман говорил, что и в других местах случались подобные перебои. Однажды в Хелмно евреи, находившиеся в машине-душегубке пытались бежать, выломав стены.
Опыт показал, что "циклон Б" надежно и быстро вызывает смерть, особо в сухих и плотно закрытых помещениях с многочисленными отверстиями для газа к тому же если камера целиком заполнена людьми. Я никогда не видел сам и не слышал о том, чтобы хоть один человек, подвергшийся газу в КЛ Аушвиц, был еще жив, когда открывали двери камеры через 30 минут после введения в нее газа.
Уничтожение в КЛ Аушвиц происходило следующим образом: евреев, предназначенных к ликвидации, делили на две группы: мужчин и женщин, а потом, как можно спокойнее, вели в крематории.
В раздевалке узники из зондеркоманды разговаривали с евреями на их родном языке, объясняя им, что их привели сюда только помыться и пройти дезинфекцию, советовали тщательно складывать вещи и запомнить, где их оставили, чтобы после дезинфекции можно было быстро найти свою одежду.
Члены зондеркоманды были сами заинтересованы в том, чтобы все происходило как можно быстрее и спокойнее (74).
Раздевшись, евреи шли в газовую камеру, где в потолке было нечто похожее на душевые установки и водопроводные трубы. Это создавало впечатление бани. Сначала входили женщины и дети, а потом мужчины, которых всегда было меньше. Почти всегда это проходило без беспорядков, потому что узники из зондеркоманды успокаивали трусливых или предчувствовавших несчастье. Они, как и один из эсэсовцев, оставались в газовой камере до самой последней минуты.
Потом двери быстро захлопывали, завинчивали, и уже ожидающие наготове дезинфекторы всыпали "циклон Б" в отверстия, находившиеся в потолке. По специальным трубкам газ спадал вниз, до самого пола, моментально распространялся, и через глазок в дверях можно было видеть, как стоявшие ближе к газопроводящим устройствам, тотчас же падали мертвыми. Одна треть людей умирала сразу, остальные начинали толкаться, кричать, судорожно глотать воздух. Однако крики быстро затихали, переходили в хрипение и вскоре все лежали: самое большее через 20 минут никто уже не шевелился.
Результат действия газа был налицо уже через 5-10 минут. Это зависело от погоды - сухой или влажной, теплой или холодной.
Зависело и от не всегда одинакового качества газа, от количества здоровых или больных людей, детей, стариков.
Люди теряли сознание через несколько минут - это зависело от расстояния, отделявшего их от газопроводящих устройств. Дольше всех выдерживали здоровые и молодые люди, быстрее гибли дети и старики, больные и слабые, а также те, кто кричал.
Через полчаса двери открывали, включали вентиляцию и сразу начинали вытаскивать трупы. На них не было никаких следов, пятен, они не были скрючены судорогами. Только через несколько часов появлялись обычные трупные пятна. Тела очень редко были испачканы калом, на них не было никаких увечий, лица не были искажены.
Затем узники из зондеркоманды выдергивали у трупов золотые зубы отрезали волосы у женщин, а потом на лифтах перевозили наверх, к печам.
В одну печь помещали обычно три трупа, но это зависело от размера тел равно как и времени сжигания, составлявшего в среднем 20 минут.
Как я уже говорил, в крематориях 1(11) и 11(111) можно было сжечь за сутки около 2.000 трупов, не больше. Увеличение этого числа приводило к аварии.
Крематории 1И(1У) и 1\/(\/) могли сжигать по 1.500 трупов (75), но, насколько мне известно сжигали меньше. Сжигание шло непрерывно и также непрерывно убирали из поддувал печей спадавший туда пепел. Его дробили, а потом вывозили на грузовиках и лопатами сбрасывали в Вислу. Пепел растворялся в воде и уплывал. Так же делали в крематории IУ(У) и в бункере II.
Процесс уничтожения в бункерах I и II был таким же, как и в крематориях, только там сильнее ощущалось влияние атмосферных условий.
Все связанное с процессом уничтожения выполняли евреи из зондеркоманды.
Они исполняли свои жуткие обязанности с тупым равнодушием, все их старания сводились к тому, чтобы как можно скорее справиться с работой и иметь перерыв, поискать табак или еду в одежде убитых. Хотя их хорошо кормили и давали добавочные порции, часто можно было видеть, как, волоча одной рукой труп, в другой они держали что-то съестное и жевали. Даже такая страшная работа, как выкапывание трупов из общих могил и сжигание их не мешала им есть. Они не выходили из равновесия даже при виде трупов своих близких, которые им предстояло сжечь (76).
Летом 1943 года, когда я приехал в Будапешт, чтобы встретиться по служебным делам с Эйхманом, я узнал от него о планируемых дальнейших операциях по ликвидации евреев. В это время в Венгрии находилось почти 200.000 арестованных евреев из Закарпатской Украины.
До отправки в Освенцим их поместили в здания кирпичных заводов. Эйхман ожидал, что из Венгрии будет доставлено в КЛ Аушвиц около трех миллионов евреев: такое число сообщила ему венгерская жандармерия, производившая аресты.
Их должны были арестовать и отправить в КЛ Аушвиц еще в 1943 году, но политические трудности в венгерском правительстве задерживали это дело.
Особенно венгерская армия, ее высший командный состав были против передачи евреев немцам и зачислили большинство евреев в рабочие отряды при венгерских фронтовых дивизиях. Это не позволяло жандармам арестовывать их.
Осенью 1944 года, когда, наконец, операция охватила сам Будапешт, там оставались уже только слабые и больные евреи. В общей сложности количество вывезенных из Венгрии евреев не превышало полумиллиона человек.
Следующий страной должна была стать Румыния. Эйхман ожидал, на основании данных своего представителя в Бухаресте, вывоза оттуда около четырех миллионов евреев.
Однако переговоры с румынским правительством были очень трудными: антисемитские элементы хотели ликвидировать евреев у себя в стране. Там же ширились антиеврейские выступления: евреев угоняли, убивали, бросали в глубокие пропасти в Карпатах. Но часть правительства все-таки считала, что нежелательных евреев нужно вывезти в Германию.
На очереди была Болгария, где насчитывалось предположительно два с половиной миллиона евреев. Соответствующие учреждения Болгарии соглашались на вывоз евреев, но предпочитали подождать до конца переговоров с Румынией.
Говорили, будто Муссолини обещал выдать итальянских евреев и тех, что находились в итальянской части Греции; но узнать хотя бы приблизительное их количество было невозможно.
Ватикан и королевский дом, т.е. все противники Муссолини, хотели любой ценой помешать выдаче евреев. Поэтому Эйхман вовсе на это не рассчитывал.
Наконец, Испания. Влиятельные круги обратились в представительство Германии, желая избавиться от евреев, но Франко и его сторонники были противниками этой идеи. Эйхман не очень-то верил, что испанские евреи будут выданы.
Ход войны сорвал все эти планы и спас миллионам евреев жизнь (77).