1942: Как нацисты решали "еврейский вопрос" |
|
Вадим ЭРЛИХМАН
Из событий 1942 года 8 из 15 экспертов и читатели выбрали массовое истребление евреев в оккупированной нацистами Европе. Эта катастрофа, получившая название Холокост, была растянута во времени. Еще в 1923 году в книге "Моя борьба" Гитлер назвал евреев исконными врагами арийской расы и заявил, что отношение к ним должно быть беспощадным. Оно и было таким с момента прихода фашистов к власти. Все неудачи нацисты объясняли происками "иудейской плутократии" или "иудейского большевизма". В 1935 году евреев лишили всех гражданских прав и загнали в гетто. Однако "окончательно решить еврейский вопрос" нацисты постановили на совещании в берлинском пригороде Ванзее 20 января 1942 года.
Из выступления руководителя Главного управления имперской безопасности Рейнхарда Гейдриха на Ванзейском совещании 20 января 1942 г.:
"Европа будет прочесана нами с запада на восток... Несомненно, огромное число евреев исчезнет за счет естественной убыли. С остальными, которым удастся выжить, следует обращаться соответствующим образом, потому что они могут стать зародышем нового еврейского поколения".
Из показаний бывшего коменданта Освенцима Рудольфа Гесса на процессе в Нюрнберге 6 декабря 1945 г.
"Для уничтожения людей мы использовали "циклон-Б", кристаллическую синильную кислоту. Чтобы удушить всех, кто находился в камере, хватало от 3 до 15 минут. Мы определяли, что люди мертвы, по прекращающимся крикам. Затем специальная зондеркоманда из заключенных снимала с умерших кольца и другие драгоценности, вырывала золотые зубы. Удалялись также волосы, которые считались стратегическим материалом. Далее трупы перевозились к печам крематория, а затем к мельницам, где кости перемалывались в пепел. Благодаря проведенным мной усовершенствованиям газовые камеры могли за день перерабатывать до 12 тысяч человек".
Массовое истребление евреев проводилось не только в Освенциме, но и в других лагерях смерти - Майданеке, Треблинке, Собиборе, Белзеце и Хелмно.
Многие немецкие фирмы стремились получить выгодные заказы на строительство крематориев и переработку "стратегических материалов".
Из технической документации данцигской фирмы "Boгay и Ко":
"Новый мыловаренный котел с электроподогревом рассчитан на разовое приготовление 6 фунтов мыла. Для этого необходимо 12 фунтов человеческого жира, 10 кварт воды и до 1 фунта каустической соды".
Из декларации "О преступлениях нацистского режима в отношении еврейского населения", принятой странами антигитлеровской коалиции 18 декабря 1942 года:
"Чудовищные преступления, совершаемые при прямом участии германских властей, не могут остаться без ответа. Все международное сообщество должно объединиться с целью наказания убийц и скорейшей помощи жертвам репрессий".
К моменту падения Третьего Рейха нацисты истребили около 6 миллионов евреев.
Ошибки большинства мостят дорогу к Холокосту
Сергей КОВАЛЕВ
ХОЛОКОСТ - не только величайшая гуманитарная трагедия. Это еще и точка отсчета
для новейшей истории человечества, абсолютная система координат всей нашей
современной жизни: политики, философии, права, даже искусства.
Благодушная либеральная философия часто не идет глубже расхожих утверждений типа "Народ всегда прав", "Обычай всегда свят". Эти "истины" - плод недоразумения. Совсем не всегда прав народ. Он, увы, имеет обыкновение грешить ничуть не меньше личности, а пожалуй, даже больше.
Ошибки большого коллектива, в том числе и нравственные, возникают
легче.
Нельзя говорить о юридической вине немцев или русских за преступления тоталитарного
режима. Понятие коллективной юридической вины противно основам права. Но совсем
не так обстоит дело с нравственной виной. Если ты достаточно хорош, то рядом
с тобой не могут безнаказанно происходить преступления. Немцы позволяли себе
не знать, что существуют лагеря уничтожения, даже если смутно и догадывались
- гнали от себя эти мысли. И русские, между прочим, о Гулаге тоже не особенно
размышляли, иногда даже выходили на демонстрации с требованием расстрела то
троцкистских, то бухаринских, то еще каких-нибудь собак...
Рискну высказать мысль, которая многим покажется крамольной. К Холокосту, пусть и очень маленькими шагами, ведет распространенный предрассудок: приоритет коллективного права над индивидуальным. Он основан на небескорыстной арифметике: коллектив, государство - это много. А личность - величина микроскопическая. Как писал Маяковский, "голос единицы тоньше писка". Эта примитивная и небескорыстная арифметика начинает путь к кошмару происшедшего в результате Второй мировой войны. Потому что подлинное право - это то, о чем говорят независимо от цвета кожи, языка, вероисповедания, социального происхождения или социального статуса. Коллективное право же - всегда зависимо.
Если коллективное право выше права личности - то право большого коллектива, конечно же, выше права коллектива маленького. Вот тут-то понятие права автоматически перетекает в нечто совсем иное - в интерес. Интерес большого коллектива противопоставляется интересу меньшинства. И тут народы и страны неожиданно оказываются на пороге массовых репрессий.
Увы, у нас в России дела с этим обстоят далеко не благополучно. Мы, как зачарованные, следим за митингами и парадами баркашовских парней, с омерзением листаем "Новый порядок", "Штурмовик" и "Завтра". И гораздо меньше внимания обращаем на более серьезную, более укорененную в российской политической традиции опасность.
Великодержавный национализм стал у нас неофициальной, латентной идеологией государственного аппарата еще во второй половине 1940-х гг. По моему глубокому убеждению, имперский державный национализм, демонстрируемый сегодня зюгановской КПРФ, - не историческая случайность, а непреложная закономерность. Но это относится не только к сегодняшним коммунистам, но и к значительной части сегодняшних реформаторов.
Чеченская война стала одновременно индикатором этих процессов и мощным их катализатором. В условиях чеченского кризиса директор ФСБ получил возможность публично, с телеэкрана, объявить целый народ бандитской нацией. Сожженные Самашки, уничтоженный Грозный, ужасы фильтрационных лагерей - зарницы нового Холокоста. И это работа не Баркашова и не Жириновского. Это сделала власть, называющая себя демократической - возможно, даже искренне.
Опасность фашизации России останется до тех пор, пока коренным образом не будет реформирована существующая система власти, пока государство не прекратит ставить себя над обществом и вне его, пока не перестанет упорствовать в своем сопротивлении всякому эффективному общественному контролю. Иными словами, пока власть в России не перестанет считать себя высшей национальной ценностью, сакральным инструментом, завещанным нам веками нашей истории. Пока государственные деятели будут наперебой обижаться за державу и не начнут обижаться за жителей этой державы - за каждого в отдельности и за всех вместе, ксенофобия и расизм останутся, независимо от их воли, существенным фактором общественной жизни в нашей стране.
Любое массовое уничтожение людей, совершенное для достижения политических или военных целей, - это Холокост. Любое ограничение прав человека по национальному, расовому, классовому или религиозному признаку, независимо от того, является ли оно следствием идеологического мифотворчества или вызывается так называемыми "прагматическими соображениями", - это дорога к Холокосту. Любая попытка ввести в правовую теорию и практику принцип коллективной ответственности по любому групповому признаку - это правовой Холокост.
Только твердость и последовательность общества в борьбе против
государственных, именно государственных, проявлений национализма и ксенофобии
может удержать Россию от сползания к новой диктатуре фашистского или фашизоидного
типа.
Copyright © 2000 "ОБЩАЯ ГАЗЕТА"
|
|