ХАДАССА БЕН-ИТТО ЛОЖЬ, КОТОРАЯ НЕ ХОЧЕТ УМИРАТЬ "ПРОТОКОЛЫ СИОНСКИХ МУДРЕЦОВ": СТОЛЕТНЯЯ ИСТОРИЯ

ГЛАВА 6

ТРУДНЫЕ РЕШЕНИЯ МИФ И РЕАЛЬНОСТЬ

Георг Бруншвиг читал и перечитывал интервью княгини Радзивилл и статьи дю Шайла и Филиппа Грейвса. Он с нетерпением ждал заранее назначенной встречи своей группы, на которой смог бы выплеснуть хаос, воцарившийся в его голове. Ни о чем ином он думать не мог, поскольку явление, с которым он столкнулся, подрывало все его верования, все убеждения.

Он взялся за изучение права, видя в нем средство служения справедливости.

Он верил, что предрассудки и ненависть к другим людям порождаются невежеством. Ложные идеи, полагал он, произрастают из ложных фактов.

Он верил, что люди, получившие доступ к истине, смогут прийти к правильным выводам. Право было для него инструментом, способом представления фактов в их истинной перспективе, орудием, имеющим надежную опору в уважаемом, непредвзятом голосе авторитета.

Что еще можно противопоставить лживым свидетелям, ложным Мессиям, религиозным фанатикам и бесчестным политиканам, распространяющим ту или иную ложь ради достижения своих неправедных целей?

Право было для Георга не научной дисциплиной, но средством достижения справедливости, построения лучшего общества. Кое-кто из друзей говорил ему, что он наивен. Занятие юриспруденцией, твердили они, такая же профессия, как все остальные, способ заработать себе средства к существованию; дело юриста - представить субъективную истину своего клиента, а не истину окончательную.

Приглядевшись к долгой юридической карьере Георга Бруншвига, замечаешь, что, в отличие от большинства своих коллег, он так и не расстался со своей "наивностью" и всю жизнь стремился к тому, чтобы представлять клиентов, которым верил, чьи требования мог поддержать, не кривя душой.

Как ему удалось, часто спрашивали друзья у Одетты и Эмиля Рааса, сохранить свою нравственную позицию, стать столь известным адвокатом, не обретя ни крохи цинизма? И оба в один голос отвечали, что именно процесс над "Протоколами" заложил фундамент не только его карьеры, но и всей его жизни.

Оба помнили, как Георг настаивал, чтобы они прочитали интервью княгини Радзивилл и статьи дю Шайла и Филиппа Грейвса; как он, не давая им спать, ночь напролет зачитывал выдержки из книги известного журналиста и историка Бенджамена В. Сегеля "Протоколы сионских мудрецов" - величайшая ложь в истории", изданной в Германии в 1924 году.

Книга Сегеля, говорил он, получила в научных кругах широкое признание и одобрение за точность, остроумие и обилие скрупулезно отобранных и досконально изученных материалов. Имелись у него и две английских книги. Одна, озаглавленная "Правда о поддельных "Протоколах сионских мудрецов", была написана известным английским ученым Люсьеном Вольфом, другая - "История одного обмана - "Протоколы сионских мудрецов" - Германом Бернштейном, человеком, судившимся с Генри Фордом; и та, и другая вышли в 1921 году - еще до того, как стала известной вся правда о "Протоколах".

Как же возможно, снова и снова спрашивал он, не отпуская их поздно ночью из прокуренной комнаты, как возможно, чтобы все эти факты, обнародованные в известнейших газетах и научных трудах, полностью игнорировались издателями и распространителями "Протоколов сионских мудрецов"?

Что делает эту ложь неуязвимой?

Почему никто не прислушивается к интеллигенции, к ученым?

Вообще-то интеллигенция по большей части помалкивала. Некоторые, как, скажем, немецкий писатель Томас Манн, которому Сегель послал свою книгу, с одобрением отзывались о проделанной им работе, полагая, что она положит конец позорной подделке.

Другие подобной уверенности не испытывали.

Профессор Берлинского университета Ганс Делбрюк писал ему 27 августа 1925 года:

"Вы хотите от немецкой науки слишком многого. Наука может оспаривать что-либо только на научной основе, с глупостью же и боги спорят тщетно".