А.Б.Миндлин ПЛЕВЕ И ЕВРЕИ

Значительную роль в судьбах российских евреев в конце XIX - начале XX века сыграл Вячеслав Константинович Плеве (1846-1904). Его государственная деятельность стала предметом исследования многих историков и публицистов, но такой аспект, как "еврейская политика" Плеве, освещен недостаточно, хотя и известны посвященные ей содержательная статья Н. А. Рахмановой и главы из книги современного американского историка Э. Джаджа .

Настоящая статья обращается к ряду государственных и ведомственных актов и опущенных в предыдущих публикациях исторических фактов, позволяющих полнее осветить деятельность Плеве в отношении евреев.

Незадолго до того как его убил эсер Е.С. Созонов, в декабре 1903 года Плеве утверждал, что среди четырех наиболее важных на тот момент для России проблем на первом месте стояла крестьянская, на втором - еврейская и далее образовательная и рабочая . Из дальнейшего изложения становится очевидно то значение, которое имел для Плеве еврейский вопрос в течение почти всей его чиновничьей жизни.

После окончания юридического факультета Московского университета Плеве служил на различных должностях в органах юстиции. В 1880 году в качестве прокурора Петербургской судебной палаты он расследовал взрыв бомбы в подвале Зимнего дворца. Доклад Плеве по этому поводу Александру II произвел на царя хорошее впечатление, о чем тот сказал министру юстиции Д.Н. Набокову, и карьера Плеве была предрешена. В 1881 году его назначили директором Департамента полиции, где Плеве проработал при министрах внутренних дел Н.П. Игнатьеве (1881-1882) и Д.А. Толстом (1882-1884). С 1885 года он был товарищем министров Толстого (до 1889 года) и И.Н. Дурново (до конца 1893 года). Периоды министерств Игнатьева и Дурново характеризовались ужесточением еврейского законодательства. По мнению С.Ю. Витте, в это время "душою и сочинителем всех антиеврейских проектов и административных мер был Плеве" . По-видимому, Рахманова разделяет такое мнение, когда говорит, что Плеве участвовал в разработке Временных правил о евреях 3 мая 1882 года, хотя документально это и не подтверждается . Вообще говоря, Правила создавал Комитет о евреях под председательством товарища министра внутренних дел сенатора Д.В. Готовцева, состоявший из нескольких министерских чиновников и функционировавший в 1881-1882 годах. Фактически Комитетом руководил министр Игнатьев . Вполне вероятно, что он привлекал к этой работе директора своего департамента. Как показано далее, Плеве не только разделял антиеврейскую направленность Правил, но и пытался их существенно ужесточить.

В конце 1889 года Плеве был назначен председателем Совещания по начертанию окончательных предположений министра внутренних дел об изложении Положения о земских учреждениях, в начале 1890 года - председателем Совещания о пересмотре изданных 3 мая 1882 года ограничительных постановлений на губернии Царства Польского, а в начале 1891 года - председателем Комитета по составлению предположений об изменении Городового положения . При обсуждении нового положения о земских учреждениях в проект была внесена статья, по которой евреи отстранялись от участия в выборах гласных в органы местного самоуправления в уездах, несмотря на то что они были плательщиками земских налогов. Инициировали это решение, по мнению историка С.М. Дубнова, Дурново, обер-прокурор Святейшего Синода К.П. Победоносцев и Плеве. Предложение обуславливалось характером реформ земских учреждений, которые должны были приблизиться к уровню административных органов, т.е. в их деятельности предполагалось превалирование государственного начала. Евреи же не допускались в административные учреждения, как "обыкновенно преследующие на почве общественной свои личные интересы". Государственный совет согласился с предложением, и статья вошла в закон от 12 июня 1890 года, правда с фарисейской формулой: "…впредь, до пересмотра действующих о них (евреях. - А. М.) узаконений" .

Следующий серьезный удар евреи получили от реформы Городового положения 1870 года, по которому число евреев-гласных в городском управлении ограничивалось одной третью, а также запрещалось выбирать евреев на должность городского головы.

В процессе работы председателем Комитета по составлению нового Городового положения Плеве написал "Записку об участии евреев в городском самоуправлении", где предлагал удалить евреев из городских дум, "чтобы воспрепятствовать их стремлению подчинить своему влиянию местные власти". Он считал, что нельзя давать политические права тем, кто ограничен в гражданских, общечеловеческих правах . С подачи упомянутого Комитета 11 июня 1892 года было утверждено Городовое положение, которое вообще не допускало евреев к участию в городских избирательных собраниях и тем более к занятию должностей по городскому общественному управлению и к заведованию отдельными отраслями городского хозяйства и управления. В черте оседлости местные власти должны были составлять список из евреев, имеющих требуемый избирательный ценз, и из этого списка выбирать или, скорее, назначать гласных в количестве, определяемом министром внутренних дел, но не более одной десятой общего числа гласных городской думы .

Наибольшую антиеврейскую направленность на посту товарища министра Плеве проявил в качестве председателя Совещания о пересмотре Временных правил. Как и в Комитете Готовцева, членами Совещания были подчиненные Плеве чиновники министерства, послушные указаниям своего руководителя. Работа Совещания проходила втайне. Интересовавшиеся еврейским вопросом политические круги и пресса о нем не знали. В 1891 году Совещание подготовило законодательные предположения для внесения в Государственный совет. При этом совершенно не использовались материалы Высшей комиссии для пересмотра действующих о евреях в империи законов, функционировавшей с 1883 по 1888 год короткое время под председательством бывшего министра Л.С. Макова; после его смерти Комиссию возглавил бывший министр юстиции, член Государственного совета граф К.И. Пален, руководивший Комиссией все время ее существования. В предположениях Совещания Плеве даже не упоминалось заключение Комиссии Палена о целесообразности постепенного расширения прав евреев. Наоборот, законопроектом в 44 пункта предлагалось отменить и те немногие послабления, которые получили некоторые категории евреев при Александре II. По проекту Плеве предполагалось не только не допускать новое водворение евреев в сельских местностях, запрещенное Временными правилами, но и постепенно изгнать евреев, живших там издавна. По достижению совершеннолетия все молодые евреи подлежали выселению из деревни, даже если они являлись местными уроженцами; ремесленники и другие льготные группы - переселению из внутренних губерний в черту оседлости. Предлагались жесткие меры против аренды по устным контрактам или так называемой подыменной аренды, то есть аренды на чужое имя; письменные же договоры Временные правила запрещали. Помещик, сдающий земельный участок еврею по устному контракту, в любой момент мог его расторгнуть, и, присвоив инвентарь арендатора, обречь его на разорение.

Плеве хотел провести полное объединение Царства Польского с Россией, для чего сначала уничтожить фактически существовавшее в Польше почти полное равноправие евреев, в частности, в отношении проживания и владения недвижимой собственностью в селениях, и распространить Временные правила и на Царство Польское в усиленном варианте (к тому времени Правила действовали только в черте оседлости).

В мотивации проекта говорилось о еврейском засилье в торговле и в том числе в питейной торговле; правда, это не подтверждалось никакими статистическими данными.

Как утверждал Дубнов, министерство внутренних дел разослало законопроекты губернаторам для отзывов. Но П.А. Зайончковский отметил, что материалы Комиссии Плеве так и не обнаружили, и неизвестно, действительно ли они рассылались .

Секретность сохранить не удалось - в Вене, Лондоне и Париже, как и в России, распространились слухи о "40 пунктах", резко ужесточавших Временные правила в черте оседлости, суливших сокращение, если не ликвидацию, льгот для некоторых категорий евреев (купцов 1-й и 2-й гильдий, почетных граждан, лиц, имеющих высшее образование, и т. д.) вне черты оседлости и образование средневековых гетто в Петербурге, Москве, Киеве и других городах. Иностранные корреспонденты добыли копии проекта, заграничная пресса подняла шум.

Как вспоминал еврейский общественный деятель Г.Б. Слиозберг, против законопроекта развернулась упорная борьба, в которой активно участвовал негласный лидер российских евреев барон Г.О. Гинзбург. "Одной из бессмертных заслуг покойного барона Гинзбурга, - писал Слиозберг, - является то, что проект остался в архиве <…> Мне самому пришлось немало поработать, чтобы показать всю гибельность и жестокость предложенных Плеве мер. Неизвестно, увенчались бы наши усилия успехом, если бы не бывший тогда министром финансов И.А. Вышнеградский" .

Законопроект был направлен на заключение в ведомства, а затем, по-видимому, должен был быть внесен в Государственный совет. После того как предложения Совещания Плеве поступили в министерство финансов, И.А. Вышнеградский, по утверждению члена Государственного совета Н.С. Абазы, настоял, чтобы министерство внутренних дел отложило внесение представления в Совет .

Во всеподданнейшем докладе в 1892 году Вышнеградский заявил царю, что рассмотрение предложений Плеве в законодательном порядке несвоевременно. Зная предубеждение Александра III против евреев, министр осторожно выразил сомнение в целесообразности мер, изложенных в проекте: нельзя входить в противоречие с общественным мнением Европы, где евреи занимают важное место в банковском деле, в момент, когда Россия нуждается в зарубежном займе, без которого невозможно выполнение бюджета. Следствием антиеврейской политики было то, что еврейские финансисты в Париже во главе с А. Ротшильдом отказались участвовать в предыдущем полумиллиардном займе. Пришлось взять деньги у христианских банкиров на крайне тяжелых условиях.

Царь согласился с Вышнеградским, и в результате законопроект Совещания остался без движения, тем более что Плеве в начале 1894 года был назначен государственным секретарем и еврейские дела уже были не в его компетенции. В 1899 году Плеве назначили министром-статс-секретарем Великого княжества Финляндского, где он проводил политику интенсивной русификации.

Весной 1902 года Плеве был утвержден министром внутренних дел. Вскоре после этого назначения он беседовал с профессором Московского университета И.И. Янжулом, который высказался за постепенное расширение прав евреев. На это Плеве ответил: "Я вполне согласен со многим, что Вы сказали о евреях, и Вы, вероятно, удивитесь, когда я Вам скажу, что все меня почему-то считают юдофобом, тогда как скорее меня следует назвать юдофилом; я с детства знаю евреев и уважаю их за многие почтенные качества. Когда я учился в Варшавской гимназии, то лучшими моими друзьями были евреи, и я о них сохранил наилучшие воспоминания <…> Если мне в качестве товарища министра в некоторых комиссиях пришлось действовать против евреев, то не надо забывать, что я был тогда исполнителем чужих распоряжений, а затем закон вообще не должен ломать жизни и опережать ее".

Витте считал, что "лично, как это было ясно из многочисленных разговоров с Плеве по еврейскому вопросу, он против евреев ничего не имел, он был настолько умен, что понимал, что политика эта неправильна, но она нравилась великому князю Сергею Александровичу, по-видимому и его величеству, а потому Плеве старался вовсю". Известный политический и общественный деятель и публицист П.Б. Струве в издаваемом им журнале "Освобождение", комментируя беседу Плеве с Янжулом, интерпретировал ее таким образом: "…Плеве категорически заявил, что никогда не был юдофобом, и нескромно прибавил, что антисемитом в России прежде всего является Николай II" . Конечно, министр никак не мог сказать такое об императоре. Но гораздо важнее, что заявление Плеве о своем юдофильстве и высказывание Витте о нем в том же плане ничего не имели общего с реальной политикой Плеве в еврейском вопросе. Это видно из его как предшествовавших, так и последующих действий по отношению к евреям.

В конце XIX века Николай II обратил внимание на увеличение еврейского землевладения во внутренних губерниях и дал указание Д.С. Сипягину, министру внутренних дел с 1899 года и до его убийства в 1902 году, разработать законопроект, который препятствовал бы такому процессу. По проекту, подготовленному к весне 1902 года, в сельской местности по всей стране, в том числе и в черте оседлости, евреи не могли покупать, арендовать и принимать в залог недвижимость. В виде исключения, по решению местных властей допускалось сооружение на ограниченных участках земли промышленных объектов, молитвенных домов и кладбищ .

В совещании по обсуждению проекта, прошедшем в декабре 1902 года, уже после убийства Сипягина, участвовали четыре министра: внутренних дел Плеве, финансов Витте, юстиции Н.В. Муравьев, земледелия и государственных имуществ А.С. Ермолаев. Витте поддержал предложение законопроекта только применительно к внутренним губерниям и высказался за пересмотр в сторону смягчения Временных правил Плеве, сомневаясь в приносимой евреями стране экономической пользе, заявил, что "деятельностью евреев во все сферы нашего государственного и общественного быта вносятся начала, с ним несовместимые, а потому и вредные". Плеве не был сторонником предоставления льгот евреям (необходимо подчеркнуть, что в течение всего времени существования антиеврейских законов в России под льготами администраторы всех рангов понимали любое послабление в указанных законах. - А. М.), однако он считал необходимой чрезвычайную осторожность и предусмотрительность в выборе ограничительных мер против евреев. Плеве согласился с мнением Витте о негативных последствиях Временных правил. Он сказал, что они "привели к тому, что еврейское население, скученное в городах, не имеет достаточных заработков; обедневшие до нищеты евреи, живущие в антисанитарных условиях, представляют опасность для общественного здоровья и порядка; растущая без призора еврейская молодежь является материалом, готовым для восприятия революционной пропаганды и участия в движениях противоправительственного характера. Новые ограничительные меры могут еще ухудшить это положение, а ожидаемые результаты, при умении евреев обходить направленные не в их пользу законы, могут и не наступить с должной быстротой".

Совещание четырех министров по предложению Плеве нашло необходимым воспретить евреям "приобретать по крепостным актам права собственности, а также владения и пользования на недвижимые имущества" в сельских местностях внутренних губерний, "приостановив совершение таких актов впредь до пересмотра законодательным порядком постановлений о евреях".

После одобрения Комитетом министров данного законопроекта его 10 мая 1903 года утвердил царь. Название закона начиналось словами: "О временном воспрещении…" .

В сентябре 1895 года был издан указ "О Попечительстве о домах трудолюбия и работных домах под покровительством императрицы". Это была филантропическая организация, действующая на основании представления о том, что причины бедности и нищеты можно преодолеть денежной помощью неимущим и различными мерами организационного характера. Дома трудолюбия совмещали начальную школу для убогих детей, богадельню для престарелых и увечных и работный дом для бедных, где они занимались неквалифицированным трудом или обучались мастерству, например швейному. Такие дома могли выполнять одну или несколько из перечисленных функций.

Членами Попечительского совета, председателем которого была императрица Александра Федоровна, являлись Витте, Плеве, известный юрист и общественный деятель сенатор А.Ф. Кони и дре.

В Совет было внесено ходатайство еврейского общества г. Вильно о разрешении открытия дома трудолюбия для евреев ввиду тяжелых экономических условий, в которых находилось в Западном крае скученное в городах еврейское население. Ходатайство рассматривалось на заседании Совета 7 января 1903 года. Против такого разрешения высказались товарищи министра внутренних дел В.В. Валь и П.Н. Дурново, "указывая на необходимость противодействия еврейской обособленности". Плеве заявил: "Я считаю еврейство явлением, враждебным национальному и государственному благу России. Свойства евреев таковы и проявления их деятельности, направленной враждебно против государства и существующего порядка, столь серьезны, что правительство имеет не только право, но и обязанность налагать на них стеснительные меры и не давать им уравнительного положения с христианским населением. С этой точки зрения я солидарен с моими предшественниками и считаю всякое ослабление мер, принятых против еврейства, несогласным с видами и задачами правительства". Далее Плеве отметил, что евреев в России живет 5 млн., из них 3,5 млн. в Западном крае. В соответствии с Временными правилами 1882 года все они скучены в городах, лишь 300 тыс. проживают в сельской местности по временным условиям, "остальные ютятся в ужасающей нищете <…> их бедность доходит до того, что целые семейства <…> по неделям питаются одним черствым хлебом <…> селедка составляет роскошь, которую можно позволить лишь в праздник". Затем министр подчеркнул, что в еврейской среде наблюдается существенное ослабление религиозных начал и семейного авторитета, вследствие чего еврейская молодежь пополняет ряды людей, готовых разрушать общественный порядок. Плеве сказал, что поэтому "надо признать, что всякие шаги к обеспечению евреям взаимной помощи для возможного устранения тяжелого экономического положения должны быть поддержаны". Он заключил, что возможно открытие дома трудолюбия в Вильно. "Если Совет согласится со мной, то я доложу об отмене распоряжения о неразрешении союзов еврейской взаимопомощи".

Против мнения Плеве выступил Витте, указывая, что "невозможно давать утвердиться в народе взгляду на русскую императрицу как на покровительницу евреев". Вице-председатель Совета А.С. Танеев предложил отложить дело. А.Ф. Кони и члены Государственного совета барон П.Л. Корф и А.А. Сабуров протестовали против этого предложения, но при согласии большинства Попечительского совета вопрос был отложен на неопределенное время .

После принятия Временных правил резко обострилось положение с правом проживания евреев в сельской местности. Еще в 1880 году министр внутренних дел Маков своим циркуляром разрешил губернаторам "не прибегать к выселению в черте оседлости тех евреев, которые, хотя и не имеют права жительства в данной местности, но все же осели там и успели вступить в промышленные предприятия, уничтожение которых должно разорить как самих евреев, так и христиан, находящихся с ними в деловых отношениях".

Вскоре после издания Временных правил их инициатор Игнатьев ушел в отставку. Когда же после погромов 1881 года в атмосфере разыгравшихся страстей осуществлялись массовые высылки евреев из внутренних губерний, новый министр Толстой циркуляром 1882 года напомнил о циркуляре 1880 года и потребовал, чтобы губернаторы ограничивались мерами только против нового, незаконного водворения евреев.

Маковский циркуляр юридически был неправомерен, ибо его принятие превышало полномочия министра. Кроме того, в тексте отсутствовало указание на требующееся Высочайшее соизволение; циркуляр не был опубликован ни в "Правительственном вестнике", ни в Собрании узаконений. Министр Дурново в начале 1893 года отменил циркуляры 1880 и 1882 годов и предписал губернаторам выселить всех незаконно поселившихся евреев. Летом того же года циркуляр был одобрен царем .

Вопрос о праве жительства во внутренних губерниях не заслонял проблемы жительства в сельской местности черты оседлости. Первоначально, после введения Временных правил, жившие в уездах евреи могли переходить на проживание из одного села в другое. Но в декабре 1887 года такой переход был запрещен и приравнивался к новому поселению; то же относилось и к желанию возвратиться обратно в сельскую местность, если еврей почему-либо покинул ее и жил какое-то время в городе или местечке. Но допускалось послабление для тех, кто перешел в другую деревню в период от 3 мая 1882 года до момента опубликования данного закона: им разрешали остаться в местности, где их застало это решение . Евреи как бы прикреплялись к определенному месту. Нарушение Правил преследовалось судом, а с 1892 года полиция могла выселять незаконно поселившихся уже без суда .

Ограничение свободы передвижения в уездах усугублялось расширением понятия "сельская местность". Администрация стала переименовывать многие местечки в села с целью изгнания евреев, поселившихся там после 3 мая 1882 года. По толкованию Сената, местечками признавали лишь поселения, имевшие городское мещанское управление, в которых взимался налог с городских имуществ. Однако существовали поселения торгово-промышленного характера, превосходившие по количеству населения и темпам развития уездные города, но они не относились ни к городам, ни к местечкам и были закрыты для легального поселения евреев. Таким образом, проблема перевода городских и местечковых поселений в сельские и обратно крайне обострилась.

Чтобы несколько ослабить напряжение в черте оседлости, министр внутренних дел Сипягин в 1902 году предложил Комитету министров изъять из действия Временных правил отдельные поселения, утратившие характер сельских местностей, - преимущественно пригороды больших городов или населенные пункты у железнодорожных станций и фабрик. После убийства Сипягина Плеве поддержал это предложение. Более того, в июне 1902 года он образовал Особое совещание для разработки вопросов по пересмотру Правил под председательством товарища министра П.Н. Дурново, младшего брата И.Н. Дурново; членами Совещания были директор Департамента полиции А.А. Лопухин и директор Департамента общих дел А.П. Рогович, замененный вскоре Б.В. Штюрнером. Трудно сказать, в каком направлении Плеве предлагал пересмотреть Правила. Еще в памяти многих был его жестокий проект начала 90-х годов и протесты против этого проекта. Возможно, это Совещание дало толчок к изданию закона от 10 мая 1903 года, которым допускалось свободное жительство евреев дополнительно в 101 селении черты оседлости.

Закон был утвержден царем в один день с упоминавшимся ранее законом о недвижимости. Первый не вызвал эйфории у евреев, так как они, нарушая запрещение, уже жили в большинстве разрешенных теперь селений. Через несколько месяцев Плеве увеличил число селений (указ от 9 декабря 1903 года), а при министре внутренних дел П.Н. Дурново общее число таких селений было доведено до 291 (указ от 11 ноября 1905 года) .

Во всей "еврейской" или, вернее, "антиеврейской политике" Плеве наиболее острым моментом был Кишиневский погром 6-7 апреля 1903 года и его последствия. В то время и позже общественное мнение и пресса, как отечественные, так и зарубежные, обвиняли министра в подготовке погрома . Обвинение основывалось на якобы посланной им еще 25 марта бессарабскому губернатору Р.С. Раабену телеграмме с предписанием отказаться от применения оружия, если возникнут антиеврейские беспорядки. Это будто бы доказывало, что Плеве было известно о погроме заранее. Телеграмма и этот вывод были опубликованы в лондонской "Таймс" в мае того же года.

Сразу же после погрома министр командировал в Кишинев Лопухина для расследования его причин и обстоятельств. Однако доклад Лопухина по итогам поездки неизвестен, ибо после разгрома здания Департамента полиции во время Февральской революции из четырех томов архивного дела "Об антиеврейских беспорядках в гор. Кишиневе" остался только четвертый, где доклада не было. Известно лишь, что Лопухин признал неправильность действий администрации и военных во время погрома. А уже значительно позже он оценил этот погром как "меру не только гнусную, но и политически глупую" .

Плеве отвергнул наличие указанной телеграммы. В опровержении, подготовленном, по-видимому, Лопухиным, говорилось: "Письма от имени г. Министра внутренних дел бессарабскому губернатору приведенного содержания не существует, и никакого общения с предупреждением бессарабских властей о готовящихся беспорядках не было".

Необходимо отметить, что, по воспоминаниям Слиозберга, Лопухин, будучи в эмиграции в Париже, рассказал, что его доклад о Кишиневском погроме был совсем иной по сравнению с опубликованным Плеве. Слиозберг и другой еврейский общественный деятель, М.М. Винавер, предъявили бывшему губернатору Раабену иск о вознаграждении потерпевших от бездействия последнего во время погрома. Иск рассматривался в Сенате в конце 1904 - 1905 году, и Лопухин был готов выступить свидетелем. Но Сенат отказался выслушать его показания .

Телеграмму Плеве Раабену признал фальшивкой не только Лопухин, но и бессарабский губернатор князь С.Д. Урусов, сменивший Раабена. Управляющий земским отделом МВД В.И. Гурко, служивший под начальством Плеве и оставивший один из наиболее подробных портретов своего начальника, писал: "Отсутствие всякого участия администрации в организации еврейских погромов проявилось <…> осенью 1904 года, когда подобные погромы произошли при управлении министерством внутренних дел князем Д.И. Святополк-Мирским в Ровне Волынской губернии, Александрии-Херсонской и Смеле-Киевской <…> Подозревать кн. Мирского в устройстве погромов едва ли кто решится <…> это признала и еврейская пресса". Начальник канцелярии министра Д. Н. Любимов, через которого проходила вся его корреспонденция, также отрицал наличие телеграммы .

Существуют и психологические моменты, говорящие о том, что "такой умный человек, опытный чиновник, дорожащий своей репутацией, как Плеве, не мог не понимать, как скажется на его престиже участие" в подобной кровавой акции. Однако моральную ответственность за провоцирование погрома Плеве несомненно нес. Оголтелый правительственный антисемитизм, в том числе и антисемитизм самого Плеве, утверждения об экономической и политической вредности еврейства, поддержка подстрекательских изданий создавали в стране определенную атмосферу. Попытки использовать антисемитские настроения толпы для ослабления революционных выступлений приводили к печальным результатам .

Буквально через несколько дней после Кишиневского погрома Плеве посетил военного министра генерала А. Н. Куропаткина. Плеве заявил ему, что "евреев следовало проучить, что они зазнались и в революционном движении идут вперед" .

В конце апреля 1903 года министр издал циркуляр губернаторам, градоначальникам и обер-полицмейстерам с изложением официальной версии событий в Кишиневе. По этой версии в первый день погрома - 6 апреля - зачинщиками явились толпы рабочих и "простонародья", а во второй - 7 апреля - якобы евреи, которые даже стреляли и ранили одного христианина. Из-за нераспорядительности полиции и ненадлежащего руководства ею, а также первоначального бездействия войск погром удалось остановить только к концу второго дня.

Этот погром вызвал тревогу евреев во многих местностях страны, и они стали кое-где организовывать кружки самообороны.

Император вменил в обязанность начальникам губерний и городов "под личную ответственность принять все меры к предупреждению насилий и для успокоения населения". Кроме того, запрещались кружки самообороны. Применение оружия для восстановления порядка допускалось только в крайних случаях .

Кишиневских евреев циркуляр не удовлетворил, и они направили к Плеве делегацию из трех человек, которая беседовала с министром 5 июня и просила издать новый, больше защищающий евреев циркуляр. Плеве сказал, что имеющийся циркуляр "составлен во вполне благоприятном для евреев духе". По сведениям, которым он доверяет, именно евреи были зачинщиками беспорядков в Кишиневе. Далее министр изложил свое мнение об общем положении евреев в стране. Начал Плеве с того, что "евреи - народ пришлый, а потому они должны быть скромны". В качестве подтверждения заботы об улучшении положения евреев он привел указ о расширении списка на 101 селение в черте оседлости, где разрешено проживать евреям. Затем Плеве стал угрожать: "Передайте еврейской молодежи… всей вашей интеллигенции, пусть не думают, что Россия - старый и разлагающийся организм; молодая развивающаяся Россия одолеет, справится и с революционным движением. Говорят много о трусости евреев. Это неверно. Евреи самый смелый народ. На западе России около 90% революционеров составляют евреи, а в России вообще 40%. Не скрою от вас, революционное движение в России беспокоит нас; мы по временам, когда то там, то здесь устраиваются демонстрации, приходим даже в замешательство. Но мы справимся с ним. Знайте же, что, если вы не удержите вашей молодежи от революционного движения, мы сделаем ваше положение настолько несносным, что вам придется уйти из России до последнего человека" . Делегация возвратилась домой ни с чем.

Дело о Кишиневском погроме слушалось в Кишиневе в Особом присутствии Одесской палаты при закрытых дверях; эта мера была принята по просьбе Плеве и автоматически пресекала возможность появления отчетов в прессе .

Вскоре после погрома Слиозберг настойчиво убеждал Плеве доложить царю о необходимости ассигнования от казны некоторой суммы для оказания помощи потерпевшим, особенно вдовам и сиротам убитых. Слиозберг говорит, что подобный факт будет не только справедливым, но и докажет, что правительство и сам Николай II не сочувствуют погромам. Но министр отказался сделать представление государю по такому поводу .

В жизни российских евреев в конце XIX - начале XX века значительную роль играло сионистское движение, основная идея которого, как известно, заключалась в массовой эмиграции евреев разных стран мира в Палестину для создания своего национального государства. Идея массовой эмиграции была очень близка Плеве, поэтому на первых порах он поддерживал и одобрял деятельность сионистских рабочих кружков в Вильно и Минске и даже разрешил проведение в сентябре 1902 года в Минске конференции российских сионистов .

В первой половине 1903 года Лопухин составил записку об историческом очерке развития сионизма. В ней он обобщил сведения, накопленные в Департаменте полиции, о зарубежном и русском сионизме в период от 1-го (1897 год) до 5-го (1901 год) всемирных конгрессов, а также об упомянутой российской конференции. Записка носила чисто информативный характер, без анализа, оценок, выводов и рекомендаций .

Однако российские сионисты все меньше и меньше занимались эмиграцией, а сосредотачивались на борьбе за равноправие евреев в стране, организации забастовок, культурной и национально-воспитательной деятельности. Поэтому правительство перешло к политике ограничений и репрессий; в конце июня 1903 года Плеве издал "совершенно секретный" циркуляр "О сионизме и еврейском национальном движении" и разослал его губернаторам, градоначальникам и обер-полицмейстерам. Очень скоро об этом секретном документе узнали многие.

Министр выступал против замкнутых организаций евреев, которые были враждебны их ассимиляции, усугубляли рознь между народами и противоречили русской государственной идее. Циркуляр запретил существующие сионистские организации, пропаганду идей сионизма в публичных местах, сходки, собрания и выезды сионистов за рубеж, денежные сборы в сионистские кассы. Надлежало контролировать школы, которыми не должны были руководить сионисты, и не выбирать их на должности раввинов. Уже собранные денежные средства следовало передать еврейским благотворительным организациям .

Позднее Плеве в письме министру финансов В. Н. Коковцову писал: "В настоящее время, когда сионизм изменил первоначальное направление основать в Палестине независимое государство и путем эмиграции сократить миллионы евреев, населяющих империю… и создал враждебные русской государственности течения, правительство вынуждено всеми зависящими от него мерами преградить дальнейшее развитие сионизма в сказанном направлении" .

Основатель и президент Всемирной сионистской организации Т. Герцль поехал в Россию для встречи с Плеве, чтобы попытаться добиться пересмотра его позиции по отношению к российскому сионизму. Первая их встреча состоялась 26 июля 1903 года. По словам Герцля, министр сказал, что еврейский вопрос важен для России, хотя и не является для нее жизненным. "Мы понимаем, что не в состоянии уничтожить все различия в вере и языке, но мы требуем… патриотического отношения к русскому государству". Затем Плеве повторил сказанное в 1902 году Янжулу о том, что он не враг евреев. Министр добавил, что хотел бы сделать что-нибудь для евреев, так как их положение несчастливое. "Если бы я был евреем, вероятно, был бы… врагом правительства". Плеве сказал, что поэтому "образование еврейского государства, которое могло бы вместить несколько миллионов евреев, было бы… чрезвычайно желательным <…> Интеллигентные и состоятельные элементы, могущие ассимилироваться, мы оставили бы у себя, от бедных и малокультурных мы бы охотно избавились".

Плеве снова высказался за поддержку сионизма в случае, если он будет заниматься только эмиграцией .

Герцль в беседе попросил, чтобы русское правительство содействовало получению у турецкого султана "чартера" на Палестину, поддержало эмиграцию деньгами из сумм от обложения евреев и облегчило создание сионистских организаций при их невмешательстве во внутренние дела страны.

Плеве в письме Герцлю от 30 июля вновь подтвердил свою позицию по отношению к сионизму и еврейскому вопросу, выступая как бы от имени правительства, которое в части еврейского вопроса "никогда не отказывалось от основных принципов морали и человечности". При встрече с Герцлем 31 июля министр отметил, что письмо согласовано с царем. Герцль указал на необходимость облегчения положения евреев в России и говорил о разрешении еврейским кооперативам приобретать земельные участки .

Дальнейшие контакты Герцля с Плеве продолжались до весны 1904 года в виде достаточно регулярной переписки, предметом которой был в основном вопрос о дипломатических демаршах России в отношении Турции по поводу Палестины. Но такие демарши не состоялись, так как не были поддержаны российским послом в Константинополе и, главное, Николаем II из-за несвоевременности представления. Русско-японская война вообще положила конец возможным ходатайствам России перед Турцией, а в июле 1904 года Герцль и Плеве ушли из жизни .

Время от времени в различных сферах, в том числе и правительственных, повторялись высказывания о необходимости пересмотра Временных правил в сторону облегчения положения евреев. Так, в апреле 1903 года, при обсуждении в Комитете министров вопроса о рассмотрении списка селений в черте оседлости, разрешенных для жительства евреев, вновь предлагали пересмотреть Правила. Плеве заявил, что МВД проводит работу по упорядочению еврейского законодательства. И это действительно делалось. В августе 1903 года министр в циркуляре руководителям губерний и городов черты оседлости потребовал от них до 1 октября представить соображения об изменениях, которые следовало бы внести в законы о евреях, устаревших и отчасти не согласованных между собой. Эти соображения предполагалось рассмотреть на специальном Совещании. Виленский губернатор граф К.К. Пален предложил отменить все ограничительные законы для проживающих в черте оседлости евреев, сохранив саму черту. Бессарабский губернатор Урусов в своей записке утверждал, что Временные правила не дали результата не только для самих евреев, но и для русского общества .

В начале 1904 года собралось Особое совещание при МВД под председательством князя И. М. Оболенского. В его состав были включены несколько губернаторов и ряд высокопоставленных чиновников, в том числе Пален, Урусов и Лопухин. О работе Совещания имеются разноречивые суждения.

В программе работы Совещания значился в числе прочих вопрос о недостатках Правил, их изменении или полной отмене. Урусов вспоминал, что он с Лопухиным оказался на Совещании среди меньшинства, предлагавшего действие Правил, как изданных временно, прекратить и исходить из принципа равноправия евреев, обсуждая только исключения, жизненную необходимость которых доказывать в каждом отдельном случае. Но Урусов изложил позицию Лопухина неточно. Из материалов Совещания видно, что Лопухин действительно выступал за отмену Временных правил, но был против равноправия евреев и высказывался за сохранение черты оседлости, хотя и за ее расширение. Остальные ограничения Лопухин предлагал пересмотреть. Совещание решило предоставить сельским обществам право высказываться за допущение евреев в свою среду с последующим утверждением приговора губернскими властями. Таким образом, появлялась возможность нового водворения евреев в селения.

По версии редакционного предисловия к записке Палена, Плеве счел Совещание крамольным и распустил его. Однако вряд ли министр не мог предвидеть, какие решения примет Совещание; ведь большинство его членов составляли сотрудники Плеве или зависящие от него губернаторы. Более вероятна версия Урусова, писавшего, что конец работе Совещания положила русско-японская война .

Несмотря на некоторые позитивные действия по отношению к евреям, Плеве продолжал видеть во многих евреях революционеров, заявив посетившей его группе раввинов: "Заставьте ваших прекратить революцию, а я прекращу погромы" . Но все же в марте 1904 года министр издал циркуляр, где вновь отмечалась запутанность законодательства о евреях. Циркуляр приостановил "временно, вплоть до восстановления мира… выселение из числа евреев, неправильно, по мнению местной администрации, поселившихся в местах их настоящего жительства". Это относилось и к тем евреям, кто поселился на законном основании, но впоследствии по каким-то причинам утратил право жительства, или к тем, кто проживал в данной местности продолжительное время, имея семью и домашнее хозяйство, если эти евреи не вызывали недовольства местного населения. В соответствии с циркуляром были оставлены в покое семьи евреев, сражавшихся на Дальнем Востоке. Однако некоторые администраторы истолковывали его так, что "если, например, уехавший убит и никогда больше не возвратится, то его жену можно выселять" . Циркуляр защищал и такую категорию евреев.

Возможно, под влиянием мнений, высказанных на Совещании в начале 1904 года, Плеве представил Николаю II записку "О некоторых изменениях в законоположениях о евреях". Рахманова оценивает ее как самое крупное мероприятие в области еврейского законодательства, запланированное и подготовленное Плеве. 30 мая 1904 года царь одобрил записку для передачи в Комитет министров, где она обсуждалась 24 июля - через 9 дней после убийства Плеве - и легла в основу царского указа от 11 августа. Указ был приурочен к дню рождения наследника-царевича 7 августа 1904 года, чтобы по случаю радостного для императора события дать некоторые облегчения евреям. Указ разрешал поселяться в сельских местностях черты оседлости и заключать там сделки по найму недвижимых имуществ и для производства и промыслов привилегированным категориям евреев, которые имели право повсеместного проживания: лицам с высшим образованием, купцам первой гильдии, ремесленникам, мастеровым и отставным нижним чинам, служившим по рекрутскому уставу. Право повсеместного жительства получили евреи, участвовавшие в военных действиях на Дальнем Востоке и удостоенные знака отличия или вообще беспорочно служившие в действующих войсках. Кроме того, все постановления казенных палат о причислении евреев к купечеству и мещанским обществам городов внутренних губерний, принятые до опубликования указа, отмене не подлежали. Это означало, что евреи, приписавшиеся к городам внутренних губерний, могли оставаться на своих местах .

Предоставляемые по данному закону "льготы" касались лишь узких, привилегированных групп и не улучшали положения многомиллионного еврейского населения страны, которое по-прежнему подчинялось общей политике репрессий и ограничений.

В июне 1904 года была упразднена запретная пятидесятиверстная полоса от западной границы, в которой все же незаконно проживало многотысячное еврейское население .

В конце 1903 года произошел характерный эпизод, о котором рассказал Слиозберг. Его пригласил на беседу директор Международного банка А.И. Вышнеградский, сын бывшего министра финансов И.А. Вышнеградского, к тому времени уже покойного. Разговор шел о еврейском вопросе. Вышнеградский уверял, что наступил момент, когда можно ожидать значительного улучшения правового положения евреев, если правительство получит со стороны западных еврейских банкиров финансовую поддержку. Вскоре Лопухин встретился с бароном Гинцбургом, а затем со Слиозбергом. При этом Лопухин дал понять, что беседует с ведома Плеве, который склонен допустить срочное издание закона о предоставлении права жительства во внутренних губерниях евреям, окончившим средние учебные заведения, а также права аренды недвижимости в селениях черты оседлости (что было сделано позднее указом от 11 августа 1904 года) и даже права приобретения небольших участков для занятий земледелием.

С одобрения Лопухина и, вероятно, Плеве было решено, что Слиозберг поедет на Запад, чтобы прозондировать вопрос о предоставлении займа еврейскими финансовыми кругами.

Уже в начале 1904 года Слиозберг встречался во Франкфурте с руководителем крупнейшего еврейского банка в США Я. Шиффом, а затем в Париже с А. Ротшильдом, главой французской банковской группы. И тот и другой считали возможным участие в русском займе только в случае признания полного равноправия евреев. Таким образом, затея, инспирированная, по-видимому, Плеве, ничем не кончилась .

По воспоминаниям Слиозберга, Плеве при встрече с министром юстиции Муравьевым в 1904 году заявил, что надо что-нибудь сделать для "державных евреев", понимая под этим термином евреев, сделавших карьеру, несмотря на препятствия, обусловленные антиеврейским законодательством. После этого Муравьев пошел немного навстречу евреям - перевел шесть евреев, помощников присяжных поверенных, в присяжные поверенные. Слиозберг отметил, что его приняли в присяжные поверенные в 1893 году и только в 1904 году министр утвердил его в этом звании; а всего Слиозберг пробыл помощником присяжного поверенного 17 лет .

В середине июля 1904 года по решению боевой организации эсеров Плеве был убит Е.С. Созоновым.

Подытоживая деятельность Плеве в области "еврейской политики", резонно задаться вопросом, был ли он просто карьеристом или же убежденным реакционером. Вряд ли можно дать на него однозначный ответ. Впрочем, каковы бы ни были его взгляды, свою главную задачу Плеве видел в поддержании жесткого порядка; отсюда решительная борьба с революционным движением, особенно революционерами-евреями. С другой стороны, у него было желание по возможности уменьшить еврейскую нищету и отменить "неоправданные" ограничения, скорее всего связанное с тем, что он опасался возможных возмущений среди еврейской бедноты. Однако в памяти евреев Плеве остался как их гонитель и чуть ли не организатор погромов.

Параллели. Русско-еврейский историко-литературный и библиографический альманах, № 2-3. М., 2003.