Барт Д. Эрман

ПЕТР, ПАВЕЛ И МАРИЯ МАГДАЛИНА.

ПОСЛЕДОВАТЕЛИ ИИСУСА В ИСТОРИИ И ЛЕГЕНДАХ

ПИШИТЕ

= Главная = Изранет = ШОА = История = Новости = Традиции = Музей = Антисемитизм = Оглавление =

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. МАРИЯ МАГДАЛИНА

Глава тринадцатая

Мария Магдалина в массовой культуре и истории

Если сравнивать Петра, Павла и Марию, то нет сомнения в том, кто из них — «звезда экрана». Возможно, любимым персонажем для религиозных чувств читателей Нового Завета является Петр, которого характеризуют необдуманные поступки, но в сущности — доброе сердце. Многие столетия умы богословов интриговала и занимала личность Павла, и в настоящее время его все еще повсеместно чтят миряне, которые скорее всего читают его чаще, чем понимают. Но ни Петр, ни Павел не становились культурным событием Бродвея, Голливуда или издательства «Barnes & Noble». Совсем иное дело — Мария Магдалина. Ранняя последовательница Иисуса, о которой мы знаем крайне мало, на многие годы попадала в центр внимания, становясь героиней театра, кино и романов. Возможно, общественный интерес и почитание быстрее приходят к тем, чья реальная жизнь скрыта завесой тайны. Как правило, авторы сценариев редко придерживаются исторических фактов.

Вполне современная Мария

Когда я учился в средней школе и начал всерьез читать Библию, образ Марии Магдалины стал большим публичным событием. В октябре 1971 года на Бродвее состоялась рок-опера Тима Райса и Эндрю Ллойда Уэббера «Иисус Христос суперзвезда». Ее ключевыми персонажами, кроме Иисуса, были Иуда Искариот и Мария Магдалина — интересный дуэт, учитывая, что в самих Евангелиях более заметны другие фигуры — Петр, Иаков и Иоанн. Но если хочется заинтриговать зрителя, то стоит проанализировать общественный интерес: кому на самом деле интересен Иаков, сын Зеведеев? С другой стороны, Иуда — предатель, а Мария была «близка» к Иисусу — и это совершенно другое дело.

В совместном произведении Эндрю Ллойда Уэббера и Тима Райса Мария предстает близким другом Иисуса. (Ивонна Элиман, исполнительница роли Марии — единственная актриса Бродвея, ставшая также звездой киноверсии 1973 года.) Мария здесь — верная последовательница, которая, несмотря ни на что, осталась с Иисусом и пыталась облегчить его муки перед лицом грядущих страданий и смерти.

«Постарайся не волноваться,

Постарайся не думать о проблемах,

Которые тебя расстраивают.

(О,) Разве ты не знаешь, что всё в порядке?

Да, всё хорошо,

И мы хотим, чтобы этой ночью ты хорошо выспался.

Пусть этой ночью мир вращается без тебя…»

Охлаждая лоб Иисуса влажной тканью и умащивая его голову приятными маслами, она возбуждает ярость вездесущего и бессердечного Иуды: как Иисус может общаться с женщиной низкого положения и дурной репутации? Иисус обращает нападки Иуды против его лицемерия, защищает Марию и позволяет ей прикасаться к своим волосам.

Здесь до определенной степени нарастает и готово вот-вот проявиться сексуальное напряжение. Это особенно заметно в популярнейшем бродвейском саундтреке, вошедшем в 40 лучших хитов, где Мария по-настоящему озадачена своей скрытой страстью к Иисусу:

«Я не знаю, как любить его, что делать, как тронуть его чувства.

Я изменилась, да, действительно изменилась.

После этих нескольких дней я не узнаю себя.

Я не знаю, как относиться к этому, я не понимаю, почему так взволнована.

Он мужчина, он просто мужчина.

Раньше у меня было много мужчин, в самых разных смыслах; он просто еще один.

Может, мне бросить его? Плакать мне или смеяться?

Может, мне сказать ему о любви — выплеснуть свои чувства?

Я никогда не думала, что столкнусь с чем-то подобным — что всё это значит?..

Однако, если бы он сказал, что любит меня, я бы растерялась, я бы испугалась.

Я не могу с этим совладать, никак не могу совладать…

Он так пугает меня. Я так хочу его. Я так люблю его».

Я так и не знаю, понимали ли (подобно Марии) люди, слушавшие и напевавшие эту песню в начале 1970-х годов — «о чём она вообще». Это не обычное излияние душевных мук из-за неразделенной любви. Эта песня о… ну, в общем… об Иисусе! Но некоторые понимали. Мой духовный гуру (в те времена мы не называли его гуру, мы как-никак были подающими надежды фундаменталистами) приходил в ярость от одной мысли, что Мария могла намекать на то, что у нее с Иисусом были сексуальные отношения («Может, мне бросить его?»).

Но сама идея о том, что Иисус и Мария были сексуальными партнерами, родилась не в рок-опере «Иисус Христос суперзвезда» и не умерла в ней. Когда спустя много лет я начал преподавать в университете Северной Каролины, вышел фильм Мартина Скорсезе «Последнее искушение Христа». Он тоже стал кассовым хитом и вызвал сильные протесты общественности. Так совпало, что как раз в то время я преподавал на первом семестре базовый университетский курс, который назывался «Иисус в мифах, преданиях и истории». В этом курсе речь шла об описании личности Иисуса в античных источниках, особенно в Евангелиях Нового Завета и в неканонических, апокрифических Евангелиях, включая те, которые я упоминал здесь в более ранних главах, например, в «Евангелии от Петра». Я посчитал, что моим студентам будет интересно поупражняться в критическом анализе того, что они увидят в новом фильме по роману Никоса Казандзакиса, и того, что они узнали об историческом Иисусе в древних апокрифических рассказах о нем. Итак, я объявил, что одним из заданий курса является критический анализ кинофильма на пяти страницах.

Тогда я в первый раз понял, что попал под библейский бич. Там, где я преподавал раньше, в Рутгерсском университете в Нью-Джерси, подобное задание не могло бы стать причиной потрясений. Но в Чэпел Хилл, среди студентов из Северной Каролины, многие из которых происходят из весьма консервативной религиозной среды, это вызвало настоящий бунт. Несколько студентов с вызовом объявили, что никогда не пойдут на просмотр такого «богохульного» фильма. Они предпочли бы сорвать занятия.

У меня создалось впечатление, что здесь проявилось предвзятое отношение людей, не видевших кинокартину, но уже осуждающих ее. Полагаю, что таковы последствия действия духовной цензуры: некто, имеющий для вас авторитет, говорит вам, что нечто пагубно влияет на вашу душу, поэтому вы боитесь этого как чумы, в сущности, ничего не зная о данном нечто. В нашем случае даже сами «авторитеты» (преимущественно фундаменталистские лидеры) не видели фильм. Но они слышали о его сюжете, и этого для них было достаточно. (Я отменил задание и пошел смотреть фильм с теми студентами, кто пожелал посмотреть его просто ради интереса; как оказалось, несмотря на крикливое меньшинство, большинство студентов пошло на фильм.)

Сюжет фильма заключается в следующем. У распятого Иисуса, которого играет Уилем Дэфо, случается видение того, какой могла бы стать его жизнь, если бы он сошел с креста и начал вести обычное человеческое существование. Он женится на своей подруге, Марии Магдалине, а затем, после того как она умирает, женится на другой Марии, Марии из Вифании. У них рождаются дети, и он стареет в окружении любящей жены и детей. Многие зрители так и не смогли (и до сих пор не могут) понять, что всё происходящее в сюжете — только видение. То есть хотя часть фильма повествует о жизни Иисуса после его распятия на кресте, это — не то, что происходит на самом деле. Это — то, что Иисусу представилось за несколько мгновений до смерти на кресте. Но в конце своей фантазии он понимает, что такая альтернатива была бы огромной ошибкой, поэтому он умирает как Бог, как и было предсказано, — ради спасения мира.

Если даже такого рода разворачивающееся видение (которое, если быть справедливым, не раскрывается как видение до самого конца фильма) показалось оскорбительным для консервативных христиан (и большого числа других людей), то ещё более возмутительными предстали отношения Иисуса и Марии Магдалины до начала его открытого, публичного служения. В фильме Марию играет Барбара Херши (на мой взгляд — лучшая Мария всех времён). Все ее тело покрыто шокирующими татуировками. Не знаю, что они означают, но они выделяют ее из толпы.

Мария в фильме — проститутка, и Скорсезе не стесняется в средствах, показывая ее таковой. В одной из самых интригующих (и оскорбительных для некоторых людей) сцен в фильме, когда в город прибыл караван и погонщики верблюдов в публичном доме ждут своей очереди к Марии, — пытливому зрителю сказано многое. Иисус тоже находится в этой очереди и ждёт до конца (чтобы войти последним), но не для сексуальной близости с Марией, а чтобы попросить у нее прощения за то, что раньше он обманул ее. Как оказывается, именно то, что раньше он отверг Марию, и привело ее к проституции. Но Мария совершенно не в том настроении, чтобы прощать, тем более что Иисус продолжает, довольно трогательно, оплакивать судьбу той, которая целыми днями занимается сексом с незнакомыми мужчинами, и сокрушаться, насколько он грешен. Она выгоняет Иисуса, и создается впечатление, что их отношениям пришел конец.

Но позже они снова встречаются при еще менее благоприятных обстоятельствах. Группа разъяренных иудейских мужчин, которым надоело ее вызывающе безнравственное поведение, волокли ее за волосы, чтобы побить камнями. Иисус вмешивается и, указав на лицемерие убежденных в своей правоте мужчин (некоторые из них были известны своими сексуальными подвигами), спасает Марию от кровавого избиения. Она, разумеется, испытывает к нему чувство благодарности и становится его первой ученицей. Так начинается служение Иисуса, которое достигает своего апогея после множества поворотов судьбы и заканчивается предательством и распятием на кресте.

Такова голливудская Мария Магдалина. В обоих фильмах — «Иисус Христос суперзвезда» и «Последнее искушение Христа» — она занимает центральное место. В обоих фильмах эту роль хорошо исполнили актрисы: Ивонна Элиман в 1973 году и Барбара Херши в 1989 году были признаны лучшими исполнительницами вторых ролей и награждены «Золотым глобусом». Во многих отношениях образы обеих Марий были схожими: преобразившаяся женщина с дурной известностью в прошлом, последовала за Иисусом и испытывала к нему сексуальное влечение. Во втором фильме Мария предстает зрителю в качестве его жены.

В последней по времени шумихе, поднятой средствами массовой информации по поводу Марии Магдалины, она тоже замужем за Иисусом. Я имею в виду роман-бестселлер Дэна Брауна «Код да Винчи».

Эта книга описывает серию таинственных убийств, совершенных в наши дни, но большинство читателей заинтриговали не они, а сделанные в ней заявления, претендующие на историчность, в отношении Иисуса и Марии Магдалины. Не стану здесь пересказывать весь сюжет, поскольку он знаком практически всем (едва ли в англоязычном мире найдется хотя бы шесть человек, которые не читали эту книгу), и к тому же об этом написано множество работ. Лично меня интересует здесь особое изображение Марии Магдалины, которое для многих читателей стало самой притягательной особенностью книги. Согласно основным идеям «Кода да Винчи», которые поданы читателям как основанные на исторических данных и, как может показаться, впитали в себя сведения обо всём, что только известно относительно Святой Чаши Грааля и ее роли в жизни Марии Магдалины, Иисус и Мария были любящими супругами, но этот факт более поздние церковные власти тщательно скрывали. Мало того что у них были (законные) сексуальные отношения, они оставили потомство: после того как Иисуса распяли, Мария бежала из Палестины во Францию, где родила дочь, Сару. В конце концов Сара стала основательницей меровингской династии, то есть династии французских королей (и прародительницей одного из главных персонажей романа), которые могли бы вследствие этого претендовать на божественное происхождение. Еще бы! Если бы ваш прямой предок был не кем иным, как Сыном Божьим, разве вы не захотели бы, чтобы об этом узнали все люди?

Якобы исторические данные о Марии в «Коде да Винчи» заинтриговали современных читателей, немыслимое число которых просто решило, что речь идет о евангельской истине. За прошлый год или где-то около того, с тех пор как я опубликовал свою собственную книгу о «Коде да Винчи» (не хотелось оставаться в стороне), пришлось дать множество интервью большому количеству людей об исторической проблематике романа Дэна Брауна{76}. Ошибки встречаются фактически на протяжении всего романа; некоторые из них вопиющие, другие допущены просто по недоразумению или, что более вероятно, по незнанию того, что на самом деле рассказывают об Иисусе (и Марии Магдалине) древние первоисточники. Я обнаружил, что люди на встречах со мной очень хотели также понять, откуда Дэн Браун взял эти ошибочные сведения. Но когда дело касается Марии Магдалины, всегда находятся два-три человека, которые будут настаивать, что у него, должно быть, имелось на это право. Среди таких людей не найти историков, которые были бы знакомы с древними источниками и читали бы их на древних языках (например, на древнегреческом или латыни). Они обычные люди, которые считают, что прочитанное ими в книге Дэна Брауна должно быть правдой: Иисус и Мария конечно же были женаты, имели детей именно потому, что в этом есть смысл.

Однако история не может быть написана просто исходя из того, что для нас что-то имеет смысл и понятно. Мне, например, больше всего хотелось бы думать, что не должно быть эпидемий гриппа, цунами, ураганов, землетрясений, мировых войн, побоищ и «черной смерти», которая стерла с лица земли миллионы невинных и добропорядочных людей. Но нравится мне это или нет, бедствия происходят независимо от моего предпочтения и наилучших чувств. Историю следует писать на основе фактов, таких как цунами 2004 года, режим красных кхмеров в 1970-е годы, вспышка гриппа в 1918 году, Гражданская война 1860-х годов и всего остального, в том числе таких менее трагических явлений, как жизнь Марии Магдалины.

Однако мы имеем дело с широко распространенным представлением о Марии Магдалине, поддерживаемым Бродвеем, Голливудом и издательством «Barnes & Noble». Но что же говорят о ней историки как об исторической личности и как о той, которую «помнили» не только с 1970-х годов, но и в течение первых веков существования Церкви? Правда ли, что она входила в узкий круг последователей Иисуса? Правда ли, что у них были интимные отношения? Были ли они женаты? Был ли у них ребенок? Правда ли, что она была проституткой, изменившейся благодаря учению Христа? Правда ли, что ее чуть не забили камнями за предосудительное сексуальное поведение?

Мария в эпоху Средневековья

Следует отметить, что современные образы Марии, которые мы упомянули, — не просто продукт сегодняшних представлений (в следующих главах мы увидим, что они появились не в результате исторических познаний). Мария была интригующей личностью для многих поколений христианских авторов. В эпоху Средневековья о ней знали как о весьма значимой и вызывающей интерес фигуре, рассказываемые о ней истории были известными и распространенными, хотя их и не транслировали по кабельному телевидению. Самый известный сборник средневековых историй о христианских святых был написан в 1260 году итальянским автором, известным как Якоб де Вораджине, и в настоящее время он называется «Золотая легенда». Конечно, там нет речи о Марии как супруге Иисуса, в «Золотой легенде» она изображена как целомудренная, преобразившаяся грешница, обращение которой к святой жизни сделало ее одной из самых праведных и преданных последовательниц Христа после его смерти.

Несмотря на то что ее жизнь в ранней молодости проходила в условиях полного достатка — она баснословно богата, безумно красива и чрезмерно чувственна, — она обращается в веру и следует за Иисусом. Спустя четырнадцать лет после воскресения Иисуса Мария, ее брат Лазарь и несколько других христиан, преследуемые неверующими, сели на лодку без руля и поплыли по Средиземному морю, предоставив себя на произвол судьбы. Но происходит чудо, и лодка попадает в Марсель, город на юге Франции (отсюда происходит идея, встречающаяся в «Коде да Винчи», что после казни Иисуса Мария попала во Францию). Там они находят убежище возле одного языческого святилища.

К этому святилищу приходит со своей женой местный правитель, чтобы принести жертву языческому богу, и Мария проповедует им благую весть, отговаривая приносить жертвоприношения. Но правитель возражает ей, говоря, что поверит в ее Бога, если он даст им с женой сына. Мария молится, и по ее молитве женщина становится беременной. Правитель хочет больше узнать о Боге, который совершает такие чудеса, и решает отправиться в Рим, чтобы лично встретиться там с апостолом Петром. Беременная жена правителя настаивает на своем участии, и с этого начинаются неприятности.

На море возникает сильный шторм, что приводит к преждевременным родам у женщины. Она рожает сына и умирает при родах. Моряки хотят избавиться и от матери, и от сына, выбросить их за борт, поскольку считают, что их нахождение на борту принесет им беду. Но правитель убеждает команду высадить его с женой и ребенком на ближайший остров. Когда он высаживается на берег, он закутывает умершую жену своим плащом и кладет еще живого ребенка ей на грудь. Затем возвращается на корабль и продолжает путешествие в Рим к Петру.

Петр приветствует его и просит не расстраиваться по поводу произошедшего: «Ты не должен понимать это превратно… Бог волен давать дары тому, кому пожелает, и забирать к себе то, что дал, возвращать то, что забрал, и превращать горе в радость» («Золотая легенда», 96). Затем Петр берет правителя с собой в Иерусалим, чтобы показать ему все те места, где учил и совершал свои чудеса Христос, где он умер и взошел на небеса. Они остаются вместе в течение двух лет.

В конце концов правитель очень захотел вернуться на родину. Он садится на судно, которое случайно проходит мимо того острова, где он оставил мертвую жену с сыном. Правитель уговаривает и подкупает команду, чтобы те позволили ему увидеть последнее пристанище жены и сына. Но, оказавшись там, он видит, как ребенок, теперь уже двухлетний, спускается с холма к мертвой матери и питается молоком из ее груди. В книге говорится, что это чудо было совершено именно Марией Магдалиной на огромном расстоянии. Правитель воздает хвалу ее величию, но далее происходит еще большее чудо: его жена восстает из мертвых и рассказывает ему, что в то время, когда он был в Иерусалиме с Петром, она находилась рядом с ним вместе с Марией Магдалиной — как невидимые спутницы (так же было со Скруджем и Призраком в «Рождественской песне» [Ч. Диккенс]).

Они возвращаются в свой родной город и восхваляют прекрасную Марию, преобразившуюся грешницу, творящую великие чудеса во имя своего Бога. В этом средневековом тексте и далее в изобилии продолжают происходить чудеса.

Независимо от того, что мы можем сказать о реально существовавшей, исторической Марии Магдалине, память о ней жила в течение столетий — даже тысячелетий — среди верующих, покоренных той удивительной силой, которую она могла источать как человек, близкий (не в сексуальном смысле) ко Христу.

Но что можно сказать об исторической Марии Магдалине?

Мария в самых древних источниках

На примере Петра и Павла мы уже видели, как трудно отделить исторические факты от мифических наслоений. Те же проблемы возникают и в отношении Марии Магдалины, но в данном случае они проявляются несколько иначе. Современные читатели, вероятно, даже не представляют, как мало сказано о Марии в дошедших до нас источниках. С Петром и Павлом подобной проблемы не было. О Петре можно узнать из многих мест в Евангелиях, еще больше — из Деяний апостолов, а также благодаря двум приписываемым ему посланиям Нового Завета (написанным кем-то от его имени) и нескольким другим книгам, не вошедшим в Новый Завет. Павел — главное действующее лицо книги Деяний и предполагаемый автор почти половины книг Нового Завета, а также других книг, которые не были включены в канон. Проблема в отношении написанного о Петре и Павле состоит лишь в том, чтобы разобраться: что не было о них сказано, поскольку существует огромное количество доступной информации. Что касается Марии, то здесь мы находимся в совершенно другой ситуации. Ее имя встречается лишь тринадцать раз во всем Новом Завете, включая параллельные места (то есть, скажем, ее имя встречается дважды в Евангелии от Матфея, и тот же сюжет присутствует в Евангелиях от Марка и Луки, что составляет шесть из этих тринадцати упоминаний). О ней ни разу не упоминают ни в книге Деяний, ни в посланиях апостола Павла, ни в одной из других книг Нового Завета, ни у десяти авторов, именуемых апостольскими отцами, писавшими сразу после составления Нового Завета, ни у ранних Отцов Церкви.

Кроме того, если она случайно и упоминается в ранних источниках, то очень кратко. Многие предполагают, что она входила в узкий круг последователей и была близка к Иисусу. Зачастую это основывается на домыслах или на легендарных текстах, которые дошли до нас в виде «Золотой легенды» или «Кода да Винчи». Ученые не сделали ничего, чтобы разубедить таких людей, уверявших, что она была самой приближенной к Иисусу ученицей и единственной, кто был верен ему до конца, или что она, возможно, получала от него особые знания в те моменты, когда они оставались наедине. Сколько подтверждений в пользу любой из этих гипотез содержится в наиболее древних источниках, в Евангелиях Нового Завета? Фактически ни одного. В течение всего периода служения Иисуса, до его казни на кресте, Мария упоминается лишь однажды, и это упоминание содержится только в одном Евангелии (то есть другие три Евангелия вообще не упоминают о ней вплоть до казни на Голгофе). Но даже в этом единственном случае текст не посвящен только ей одной, не говоря уже о каком-либо упоминании, которое могло бы подтвердить, что она была особенно близка к Иисусу. Упоминание о ней содержится в Евангелии от Луки (8:2), где сказано о трех женщинах, которые путешествовали с Иисусом и его учениками, обеспечивая им финансовую поддержку из собственных средств: это Иоанна, Сусанна и Мария Магдалина. Две из этих женщин идентифицируются конкретнее: Иоанна — жена важной персоны из администрации царя Ирода, а Мария — та, из которой изгнали семь бесов (в тексте не говорится о том, что это сделал Иисус).

Во всем Новом Завете это единственное упоминание о взаимоотношениях Марии с Иисусом на протяжении всего его служения. Очевидно, что налицо слишком скудная информация, чтобы на ее основе что-то выстраивать. То есть ситуация совершенно иная, чем с Петром и Павлом, где так много информации, что трудно отсеять исторические сведения от легенд. Здесь же информации настолько мало, что сложно что-либо сказать о ней.

Однако для христианских авторов (и ученых) дело принимает совсем другой оборот, когда речь заходит о событиях, происходящих после служения Иисуса, его распятия и последующего воскресения из мертвых. Согласно древним текстам, Мария была одной из тех женщин, которые присутствовали при распятии, видели похороны Иисуса и пришли на третий день, чтобы помазать его тело, но нашли гробницу пустой. В нескольких источниках воскресший Иисус показался Марии прежде, чем явиться кому-либо другому, даже Петру.

Вот почему Марии суждено было стать фигурой первостепенной важности для христианских авторов прошлого и настоящего. Она изображается как первая свидетельница, которая возвещает о воскресении Иисуса. Если это исторически верно, то трудно отрицать или приуменьшить ее значение. В некотором смысле можно утверждать, что именно с Марии началось христианство.

Однако тот факт, что она является исторически важной фигурой, не означает, что мы достаточно знаем о ней. Из тринадцати явных упоминаний о ней в наших источниках все, кроме того, о котором я только что говорил (Лк. 8:2), показывают ее участие в судьбе Христа (главным образом на расстоянии; она не была главным персонажем), когда она наблюдала казнь и похороны Иисуса, а позже обнаружила пустую гробницу. Как мы в дальнейшем увидим, эти двенадцать упоминаний о Марии едва ли дают понять, что же с ней происходило в действительности. Я демонстрирую это своим студентам с помощью задания, о котором я рассказывал ранее. Я прошу их взять из Нового Завета четыре эпизода воскресения Иисуса и подробно сравнить их. Для многих из них такая работа становится потрясающим открытием, и я предложил бы всем желающим выполнить это задание, ибо если вы тщательно сравните четыре Евангелия Нового Завета, то увидите, что они отличаются почти по каждому пункту. Кто пошел к могиле Иисуса на третий день после его распятия? Была ли это одна Мария или Мария вместе с другой женщиной? Если были другие женщины, то сколько их там было и кто они? Когда они пришли, камень был перед самой гробницей или уже отвален в сторону? Кого женщины там увидели? Действительно ли это был молодой человек? Двое мужчин? Ангел? Что велели сделать женщинам? Сказать ученикам, чтобы те шли в Галилею и встретились с Иисусом или остались и встретились с ним в Иерусалиме? Как реагировали женщины? Поступили так, как им велели, или хранили молчание и ничего не говорили из страха? И что в ответ сделали ученики? Поверили они женщинам или нет? Подтвердилось это для них самих или нет? Отправились они в Галилею или остались в Иерусалиме? Все ли пришедшие к гробнице женщины (или только одна Мария) видели воскресшего Иисуса? Если это так, то была ли Мария первой, кто увидел его, или там еще кто-то был? А когда она увидела его, прикасалась ли к нему? И так далее и тому подобное. Ответы на все эти вопросы и многое другое полностью зависят от того, какой текст вам довелось читать.

Я подчеркиваю этот момент, потому что, когда речь идет о Марии, мы имеем дело не только с немногочисленными и разрозненными свидетельствами, но и с расхождениями между ними. О ней сказано немного, очень мало мест, в которых о ней упоминается, но вместе с тем в них налицо так много несоответствий, что едва ли можно по-настоящему понять, что произошло на самом деле.

Нельзя сказать, что о Марии Магдалине ничего не известно (по крайней мере я надеюсь, что это не так, ведь я еще не написал о ней и пяти глав), но следует сказать, что наши источники в высшей степени проблематичны, даже в большей степени, чем в случаях с Петром и Павлом, о которых имеются многочисленные сведения. Есть, конечно, более поздние источники, содержащие сведения о Марии и написанные задолго до средневековой «Золотой легенды». Особенно радует то, что в Наг-Хаммади и в других местах обнаружены некоторые гностические Евангелия, включающие, что весьма существенно, «Евангелие от Марии» — так сказать, сведения из первых рук о тайном откровении, которое она якобы получила непосредственно от Христа и передала другим ученикам, которые, однако, выразили большое сомнение в достоверности ее видения, поскольку, в конце концов, оно было «дано женщине». Эти более поздние источники не могут помочь нам понять, какой была историческая Мария, но они дают достоверные сведения о том, какой ее помнили люди.

Кто есть кто? Неразбериха относительно Марий в Новом Завете

Есть еще одна особенность источников, делающая случай с Марией особенным по сравнению с Петром и Павлом, и в некоторых отношениях эта особенность очень интересна. Вероятно, отчасти потому, что упоминания о связи Марии с Иисусом встречаются редко, читатели Евангелий всегда привязывали ее к тем историям, в которых она не участвовала. Именно так возникли различные традиционные интерпретации образа Марии: например, представление, будто она была проституткой, что ее почти забили камнями за прелюбодеяние, что у нее были сестра Марфа и брат Лазарь, и так далее.

Но на самом деле ни одна из этих подробностей насчет Марии Магдалины не подтверждена. Одна из проблем состоит в том, что в Новом Завете упоминаются разные женщины по имени Мария, и иногда этих других Марий путали с Марией Магдалиной. Другая проблема в том, что в Евангелиях содержатся несколько историй о безымянных женщинах, и читатели иногда связывают эти истории с Марией, предполагая, что именно она и является той женщиной, тогда как фактически всё было иначе.

Вначале следует кое-что рассказать об имени Мария, которое в I веке было одним из самых популярных среди еврейских женщин. В Новом Завете мы узнаём о шести женщинах, носивших такое имя, включая собственную мать Иисуса, и это — не учитывая всех шестнадцати женщин, упоминаемых в Евангелиях. В I веке примерно каждая четвертая еврейская женщина Палестины, имея в виду тех, имена которых известны, носила имя Мария. Именно поэтому древние источники иногда различают людей, определяя их по месту рождения, жительства, по родственным связям: так, одну женщину называют Марией Магдалиной (буквально: Мария из Магдалы), другую — Мария из (города) Вифании, следующую зовут Марией матерью Иисуса и так далее. Проблема возникает, если читатели предполагают, что автор говорит об одной Марии, в то время как в действительности речь идет о другой. Если к подобным недоразумениям добавить еще и то, что в ранних историях об Иисусе упоминаются несколько безымянных женщин, то легко понять, как могла возникнуть вся эта путаница с именами.

Позвольте мне продемонстрировать, как такая путаница привела к хорошо известным, но исторически неверным традиционным представлениям о Марии Магдалине. В Евангелии от Марка некая безымянная женщина умащивает маслом голову Иисуса до его ареста и Страстей. Иисус хвалит ее за то, что она помазала его «к погребению» (Мк. 14:3–9). Нет ничего, что связывало бы эту женщину с Марией Магдалиной, которая ни разу не упоминается в Евангелии от Марка до самых Страстей. Евангелие от Иоанна, написанное примерно тридцать лет спустя, тоже рассказывает о женщине, помазавшей Иисуса, и на сей раз женщину зовут Марией. Однако это не Мария Магдалина, а Мария из Вифании (см.: Ин. 12:1–8). Кроме того, данный случай не может быть тем же событием, которое упоминается в Евангелии от Марка, потому что в нем дело происходит в доме фарисея Симона на земле Галилейской, а в Евангелии от Иоанна событие имеет место в доме Марии (из Вифании), Марфы и Лазаря на земле Иудейской. Но читатели совместили эти две истории, сделав из обеих женщин одну «Марию». Далее, когда сюжет с помазанием рассказывается в Евангелии от Луки, он выглядит очень похожим на историю в Евангелии от Марка, но говорится, что женщина была «грешницей», и фарисей Симон удивился, что Иисус позволил ей прикасаться к себе (см.: Лк. 7:37–39). Если данный, уже третий, вариант истории относят к аналогичному событию, описанному в Евангелиях от Марка и Иоанна, то в результате возникает искаженный сюжет, не встречающийся ни у Марка, ни у Иоанна, ни у Луки, в котором Иисуса помазала грешница по имени Мария. Вообще термин «грешница» почему-то переводится как «проститутка» (что неверно — он означал просто женщину, которая нестрого соблюдала Закон), отсюда получилось, что Иисуса помазала якобы проститутка по имени Мария.

В другом месте Евангелия от Луки есть упоминание о Марии Магдалине, «из которой вышли семь бесов» (Лк. 8:2). При этом не говорится, что там были за бесы. Но предположим, вы представляете, что данная Мария — та самая грешница, помазавшая Иисуса (которой она не могла быть, о чем я расскажу позже). Тогда возможно, что к проституции ее привел сидевший в ней бес (хотя в Новом Завете не упоминается о подобном влиянии бесов). Сопоставляя все эти разные истории, мы получаем следующую идентификацию: Мария Магдалина является также Марией из Вифании, которая была проституткой, но исправилась, потому что Иисус изгнал из нее семь бесов. Сложившаяся картина совершенно не исторична. Это результат объединения различных сюжетов, в которых упоминаются разные Марии, с сюжетами, где речь идет о других женщинах, причем ни одну из них не звали Марией. Так и получилась одна большая объединенная история о Марии Магдалине, преобразившейся проститутке.

Затем к этой истории присоединились и другие, например, едва не ставший трагическим случай с женщиной, пойманной на месте преступления во время прелюбодеяния и спасенной от побивания камнями благодаря вмешательству Иисуса. Считается, что это была Мария, как, например, в «Последнем искушении Христа» Скорсезе или в полемичном фильме Мэла Гибсона «Страсти Христовы» (один из редких случаев «ответного удара» на другой фильм), где Мария Магдалина тоже единственная верная последовательница Иисуса (кроме его матери, Марии), которую он ранее спас, когда ее хотели забить камнями.

Однако ни одна из этих новозаветных историй не имеет отношения к Марии Магдалине, кроме как в общественном представлении, которое успешно устранилось от внимательного прочтения евангельских текстов. В действительности тексты Нового Завета рассказывают совершенно разные истории. Мария Магдалина — не та личность, за которую ее иногда принимают.

1. Мария Магдалина не может быть той грешницей, которая помазала Иисуса (Евангелие от Луки, глава 7). Повторюсь, что грешница не является проституткой. Любой, кто полагает, что «грешница» — это та, которой платят за секс, является просто женоненавистником. В сущности, для строгих иудеев I столетия грешницей могла быть женщина, которая обработала зерно в Субботу или съела немного закуски с креветками, поскольку она не соблюдала старательно Закон Моисея. Но в любом случае та грешная женщина, которая помазала Иисуса (Евангелие от Луки, глава 7), — не Мария Магдалина, потому что Мария Магдалина фактически представлена Лукой в другом эпизоде (см.: Лк. 8:1–3), где он называет ее имя (Мария) и дает уточнение (из города Магдалы), а также кое-что рассказывает о ней («из которой вышли семь бесов»). Сегодня все изучающие Новый Завет согласны с тем, что, если бы более ранняя история в Евангелии от Луки (7) была о Марии, то автор представил бы ее впервые там, а не позже.

2. Мария Магдалина — не то же самое лицо, что Мария из Вифании. Имя Магдалина указывает на город, откуда она пришла: галилейский город Магдала, стоявший на берегу Галилейского моря. А другая Мария происходила из Вифании, города, расположенного около Иерусалима, в Иудее. Они не могут быть одной и той же личностью, потому что для каждой из них такое уточнение делается для того, чтобы их можно было различать.

3. На Марию Магдалину не нападала группа разъяренных мужчин, желавших побить ее камнями за прелюбодеяние (сюжет в Евангелии от Иоанна, глава 8). Женщина из этой волнующей истории осталась безымянной. Обратите внимание: хотя долгое время данный эпизод был излюбленным для читателей Нового Завета — он вошел во все голливудские версии служения Иисуса, — первоначально он не встречается ни в одном из Евангелий. Сегодня его можно найти в Английской Библии в начале 8-й главы Евангелия от Иоанна. Но практически все современные переводы помещают эту историю в скобки. Дело в том, что она не встречается в самых ранних хорошо сохранившихся рукописях Евангелия от Иоанна. Видимо, ее добавили в него переписчики (точно так же, как и другие стихи, в то время как некоторые стихи изымались), которые слышали эту историю и захотели включить ее в текст Евангелия несмотря на то, что первоначально ее там не было{77}. В любом случае о Марии Магдалине в этой истории не говорится: имя женщины, схваченной за прелюбодеяние, не называется. (Между прочим, если ее схватили, где же тот мужчина, с которым ее застали? Иудейский Закон осуждает на смерть обоих, а не одну лишь женщину.)

Путаница с древних времен

Как я уже указывал, не только современные читатели впадают в путаницу относительно личностей женщин, упоминаемых в историях об Иисусе, что привело к своеобразной составной личности — раскаявшейся проститутки, из которой изгнали бесов, Марии Магдалины, помазавшей Иисуса для погребения до Страстей. Такое же представление о Марии встречается в XIII столетии, например в «Золотой легенде», а фактически оно было распространено и в течение столетий ранее. Если в самих Евангелиях такое представление не было сформулировано, то как давно в прошлом оно зародилось?

Оказывается, можно достаточно точно определить время, когда различные новозаветные сюжеты уже соединяли в одну составную картину. Насколько мы знаем, впервые это было сделано в 591 году на проповеди, произнесенной не кем иным, как Римским папой Григорием Великим (540–604). В своей Тридцать третьей проповеди, прочитав историю помазания Иисуса из 7-й главы Евангелия от Луки, Римский папа заявил следующее:

«Мы считаем, что та, которую Лука называет грешницей, которую Иоанн называет Марией, и есть та Мария, из которой, согласно Евангелию от Марка, были изгнаны семь бесов. А что эти семь бесов означают, если не пороки?.. Ясно, братья, что раньше эта женщина использовала благовонное масло в качестве духов для своего тела ради греховных деяний. Теперь же то, что использовалось ради греха, она предлагала Богу в более достойной похвалы манере. Ее глаза жаждали, а теперь благодаря покаянию они наполнились слезами. Она выставляла напоказ свои волосы, чтобы украсить лицо, а теперь ее волосы вытирали ее слезы. Своими устами она произносила горделивые слова, а теперь она целует ими ноги Господа, Спасителя. Она получала удовольствие, а теперь жертвовала собой. То, что служило греховным побуждениям, она направила на служение Богу, полностью раскаявшись, поскольку так долго жила в греховном презрении Бога».{78}

Здесь схвачен не просто объединенный образ Марии — отдельные его части взяты из разных евангельских текстов, — но также и некая воображаемая Мария, искренне льющая слёзы покаяния в момент своего обращения, ставшая последовательницей Христа с тем большей преданностью, чем греховнее была ее прежняя жизнь соблазнительницы, упорствующей в грехе проститутки, погибшей души.

Даже если мы прежде всего хотим понять, какой была настоящая, историческая Мария, опираясь на сохранившиеся скудные сведения о ней, важно осознавать, что ее запомнили именно такой. Проповедь Григория Великого, конечно, была написана мужчиной — как и «Золотая легенда» и все остальные воспоминания о Марии, дошедшие до нас из античности и Средневековья, как роман и сценарий для фильма «Последнее искушение Христа», сценарий для «Страстей Христовых», музыка и сценарий для рок-оперы и фильма «Иисус Христос суперзвезда». Пожалуй, это о чем-то говорит. Мы имеем дело не только с тем, какой помнили эту женщину годы и столетия после ее смерти, но и с тем, какой ее помнили мужчины.

Я не знаю, может ли представленный Григорием Великим образ Марии быть полностью принят как образец для такого коллективного воспоминания, но показательно, что тело Марии воспринималось как угроза, как то, чем можно воспользоваться для совращения мужчин и сбивания их с пути истинного. Единственная искупительная возможность для ее тела состоит в том, чтобы отречься от его опасных деяний (опасных для заинтересованных мужчин) и пасть к ногам мужчины Иисуса в покаянии и скорби. Именно такое скорбное покаяние приемлемо; таков тип женщины, к которому обращены названные тексты. Невозможно удержаться от мысли, что мужчины, которые наслаждаются образом кающейся грешницы Марии, стремятся навязать миру свое собственное видение сексуальных отношений с женщинами, когда те не соблазняют мужчин опасной сексуальной близостью, а падают к их ногам в смеренном подчинении и раскаянии.

В любом случае наше исследование преданий о Марии Магдалине не будет сосредоточено лишь на ее современном изображении в романах и фильмах, или на средневековых легендах, или на высказываниях такой значимой христианской фигуры VI века, как Римский папа. Прежде всего нас интересует, что мы можем узнать о ней как об исторической личности, мы хотим выяснить, какой ее помнили и запечатлели в самых ранних христианских источниках, в Евангелиях и других писаниях первых трехсот лет существования Церкви.

Глава четырнадцатая

Мария в период служения Иисуса

Чрезвычайно сложно узнавать что-либо о людях, которые жили в прошлом. Именно поэтому нужны историки. О большинстве из миллиардов людей, которые существовали на нашей планете, мы совершенно ничего не знаем и никогда не узнаем: они жили и умерли, не оставив после себя никаких следов. Конечно, для людей нынешнего времени подобное исследование не столь сложно, как для живших в прошлых столетиях. Для большинства американцев, по крайней мере, составляют некрологи. И поскольку продолжает развиваться компьютеризация, с головокружительной скоростью обрастая электронной почтой и блогами, ускоряется и фиксация событий наших отдельных жизней. Возможно, некоторые из электронных следов нашей жизни где-нибудь сохранятся для будущих исследователей (и к огорчению тех, кто по каким-то причинам считал, что электронная почта была конфиденциальной).

Но в отношении живших в прошлом людей у нас нет никаких преимуществ. Фактически нет ни малейших свидетельств об огромном количестве людей, живших, скажем, в XIX столетии. А как насчет I столетия? В большинстве случаев нам может посчастливиться лишь узнать нужное имя.

Тем не менее, что можно предпринять, если в нашем распоряжении есть что-то большее, чем имя, если есть письменные свидетельства? Это тот случай, когда за дело могут взяться историки. Задача включает исследование письменных источников (если безумно повезет, и их окажется больше одного) в отношении их достоверности. Предположим, найдено частное письмо, в котором говорится о некоем Джеймсе Макдугале из Бостона, который жил в 1880-х годах и характеризуется как самый значительный американский философ своего времени. Ни один историк не отнесется к такому документу всерьез: этот Макдугал никогда не публиковал свои книги или статьи, ни разу не упоминался каким-нибудь другим философом того времени, его нет в списках факультета какого-либо колледжа или университета и так далее. Возможно, окажется, что письмо было написано вдовой Макдугала вскоре после его смерти. Тогда нам стал бы понятен мотив, побудивший ее написать такое письмо; оно является историческим свидетельством не философского влияния Макдугала, а ее восхищения мужем и привязанности к нему.

Подобное исследование применимо и по отношению к людям далекого прошлого. Нам всегда легче разобраться, если о какой-либо личности сохранилось множество упоминаний. Благоприятно для дела, если эти многочисленные свидетельства происходят из независимых друг от друга источников и не оказывают друг на друга влияние. Лучше всего, если эти источники современны (соответствуют по времени) тем, кто в них упоминается, или, по крайней мере, если они опираются на современные им данные. Особенно ценно, если источники достоверно отражают то, на что претендуют (чему есть независимое подтверждение). И уж совсем замечательно, если источники демонстрируют отсутствие какого бы то ни было личного предубеждения, способного подтолкнуть на искажение фактов, как в случае с вдовой Джеймса Макдугала.

Так что можно сказать — в отношении Петра и Павла дело обстоит гораздо лучше. Они многократно упоминаются в независимых друг от друга источниках практически своего времени: о Петре говорится в разных Евангелиях и Деяниях, от Павла до нас дошли некоторые из его собственных сочинений. А как дело обстоит с Марией Магдалиной?

Упоминания о Марии в ранних Евангелиях

Как уже отмечалось в предыдущей главе, Мария упоминается во всех четырех Евангелиях Нового Завета, хотя и нечасто (тринадцать раз). Эти источники относительно близки к тому времени, когда она жила: с разницей не более 50–60 лет. Они основываются на преданиях, распространенных в то время, многие из них, должно быть, восходили своими корнями ко времени ее жизни. Мы располагаем также более поздними источниками, такими как «Евангелие от Петра» и гностические писания, например «Евангелие от Филиппа» и даже «Евангелие от Марии». Они ценны тем, что в них показано, какой представляли Марию христиане II и III веков. Но первый шаг — определить, какие из самых ранних источников рассказывают об исторической Марии.

В кратких сведениях из Евангелий от Марка и Луки обнаруживаются крохи полезной информации. Тот факт, что в период служения Иисуса, описанный в Евангелии от Марка, Мария не упоминается ни разу, должно быть, показывает, что, по крайней мере на взгляд этого автора, она не играла значительную роль в жизни Иисуса, не говоря уже о том, чтобы быть его ближайшей последовательницей, спутницей жизни или возлюбленной. Впервые имя Марии появляется ближе к концу повествования, в эпизоде распятия Иисуса:

«Были тут и женщины, которые смотрели издали: между ними была и Мария Магдалина, и Мария, мать Иакова меньшего и Иосии, и Саломия, которые и тогда, как Он был в Галилее, следовали за Ним и служили Ему, и другие многие, вместе с Ним пришедшие в Иерусалим» (Мк. 15:40).

С другой стороны, в Евангелии от Луки, написанном спустя приблизительно пятнадцать лет после Евангелия от Марка, всё же есть краткое упоминание о Марии в период служения Иисуса. Оно подтверждает кое-что из того, о чем рассказал Марк:

«После сего Он проходил по городам и селениям, проповедуя и благовествуя Царствие Божие, и с Ним двенадцать, и некоторые женщины, которых Он исцелил от злых духов и болезней: Мария, называемая Магдалиною, из которой вышли семь бесов, и Иоанна, жена Хузы, домоправителя Иродова, и Сусанна, и многие другие, которые служили Ему имением своим» (Лк. 8:1–3).

В каждом из приведенных эпизодов расставлены свои акценты, но они сходны в нескольких важных пунктах: Мария была состоятельной еврейской женщиной из Галилеи по прозвищу Магдалина, она следовала за Иисусом и материально поддерживала его в ходе его странствующего служения, состоявшего из проповедей и исцелений.

При поверхностном взгляде кажется, что здесь мало информации, но на самом деле, если на время побыть историком и немного покопаться, можно многое раскрыть.

Еврейская женщина из Магдалы

Итак, что мы знаем о том, каково было быть еврейской женщиной в Палестине I столетия? Эта тема интересовала ученых очень долго, и они посвятили ей целые тома{79}. Одной из интересных особенностей исследования жизни еврейских женщин I столетия является то, что оно в значительной степени проводилось христианскими мужчинами XX столетия. Почему же именно они стремились получить сведения о женщинах I столетия, живших в рамках иудаизма? Для многих из них, как отметил авторитетный в таких вопросах Росс Крэмер, это связано с личными интересами: они хотели показать значительное превосходство христианства по сравнению с иудаизмом на примере женщин{80}.

Существует стереотипное представление, согласно которому в течение I века еврейские женщины испытывали особенно сильное угнетение, что вынуждало их быть смиренными, сидеть дома, не участвовать в общественной жизни, посвящая себя кухне, стирке, шитью, починке одежды и уходу за детьми. Но явился Иисус, чтобы освободить женщин, принять их в качестве своих последовательниц и избавить их от ограничений властного иудейского Закона.

Как отмечают Крэмер и другие ученые, такое понимание дела нельзя считать непредвзятым описанием жизни людей в I веке. Это намеренная теологическая реконструкция, призванная прославить спасение, принесенное Иисусом не только для будущей загробной жизни, но и для жизни в настоящем, для всех людей, мужчин и женщин.

Как и в большинстве стереотипов, в данном представлении кое-что может оказаться справедливым. Но в некоторых отношениях картина серьезно искажена. Большая ошибка делить женщин Древнего мира на евреек и неевреек, как будто только первые сталкивались с ограничениями в своей общественной (и личной) жизни. В большинстве патриархальных культур, то есть в большинстве культур вообще, женщины вынуждены были занимать второстепенное положение по сравнению с мужчинами, особенно с теми из них, кто был им наиболее близок: отцом, братьями и мужем. В I веке это касалось язычников так же, как и иудеев. И все культуры, даже наиболее открытые и либеральные, устанавливали ограничения по половому признаку либо в силу закона, либо в силу традиции. Когда в последний раз вы видели в Риме женщину в качестве Римского папы или женщину-президента в Соединенных Штатах?

Правда состоит в том, что еврейские мужчины I века часто были невысокого мнения о независимости мышления женщин{81}. Рассмотрим высказывание, которое принадлежат иудейскому раввину по имени Йосеф бен Йоханан, жившему в I веке в Иерусалиме. Он считал, что мужчины не должны много разговаривать с женщинами (следующий текст показывает также, как его слова интерпретировались среди евреев другими священниками-мужчинами):

«Йосеф бен Йоханан из Иерусалима сказал… „не разговаривайте с женщинами слишком много“. Он имел в виду жену самого мужчины; тем более это правило распространялось на жену другого мужчины. В этом отношении мудрецы говорят, что „если мужчина слишком много говорит с женщиной, он 1) добудет себе неприятности, 2) упустит время, которое лучше было бы использовать на изучение Торы, и 3) закончит тем, что попадет в геенну“».

Сравним это с высказываниями из других древних еврейских писаний, которые указывают, из-за чего женщина не получала причитающуюся ей по брачному контракту материальную компенсацию при разводе. Причиной могло быть следующее поведение: если она 1) выходила из дома с распущенными волосами, 2) прогуливалась по рыночной площади или 3) с кем-нибудь беседовала. Ученые, изучавшие данную тему, пришли к выводу, что эти правила предполагают необходимое различие между поведением женщины в частной жизни (где она может распустить волосы, прогуливаться и беседовать) и в общественной жизни. Но из приведенных правил совершенно невозможно понять и представить себе реальную социальную жизнь женщин еврейской Палестины в I веке. Они лишь отражают представление некоторых мужчин относительно поведения женщин — каким оно должно быть. Причем, по всей видимости, женщины высшего сословия часто имели большую свободу передвижения и общения, чем простолюдинки. Богатые и бедные женщины находились и здесь на разных уровнях.

Одна из самых удивительных современных археологических находок — надписи на еврейской синагоге в городе Афродизия, в Малой Азии. В них приводится список имен главных дарителей и имен духовенства синагоги. И что удивительно, многие имена — женские{82}. Эта находка опровергла утверждение, что в древности еврейские женщины не могли вести активную общественную жизнь и участвовать в богослужении. В некоторых слоях общества женщины угнетались тогда так же, как и теперь. Но если они принадлежали к другому сословию, они могли занимать руководящие должности. Возможно, женщины, желавшие иметь больше свободы самовыражения и передвижения, стремились, насколько было возможно, к тем сферам культуры и к тем общественным деятелям, которые могли сделать такую свободу реальной.

Иисус не был единственным, кто способствовал освобождению женщин в I веке. Но ясно, что его необычная проповедь привлекала женщин определенного круга. Мария Магдалина была одной из тех женщин, которые последовали за ним. Следует подчеркнуть, что в текстах она следовала за Иисусом в числе других женщин — многих других женщин, согласно евангелистам Марку и Луке. Некоторые из этих женщин названы по имени, например Иоанна, Сусанна, Саломия, а кого-то из них звали Марией. Это предполагает, что Мария Магдалина не была особой спутницей Иисуса и его близкой подругой, по крайней мере согласно тем документам, которыми мы располагаем. В конце концов, эти документы — единственное, чего должны придерживаться историки, если они не хотят выдумывать нечто на пустом месте, лишь бы подтвердить свою точку зрения (например, о том, что Мария и Иисус занимались любовью и у них были дети).

И Марк, и Лука указывают, что Мария Магдалина была из Галилеи. Это северная часть той области, которая сегодня является территорией Израиля. Иисус родом из этой же области, он родился в маленьком селении Назарет. Назарет был настолько маленьким и незначительным, что он отсутствует на древних картах и ни разу не упоминается в Еврейской Библии. Он не упоминается и в трудах историка I столетия Иосифа Флавия, который прожил в Галилее много лет и упоминает о многих ее местах. Археологи, которые проводили раскопки в Назарете, выяснили, что это было отдаленное, изолированное и маленькое селение{83}. Во времена Иисуса там, видимо, проживало двести-триста человек. Если у него было четверо братьев, несколько сестер, мать и отец, как рассказывается в Евангелиях, то только одна его семья составляла значительную часть населения Назарета{84}.

Некоторые ученые утверждают, что область Галилеи была населена евреями в меньшей степени, чем южная часть Израиля, Иудея. Так сложилось отчасти потому, что в Галилее было несколько больших языческих городов, Тиверия и Сепфор, находившихся недалеко от Назарета. Другая причина в том, что данная область иногда упоминается как «Галилея языческая». Однако последние исследования показали, что за пределами этих двух больших городов иудейские обычаи, культура и религия доминировали среди жителей Галилеи{85}. Сам Иисус был иудеем во всех отношениях. Такими были и его последователи, включая иудейских женщин вроде Марии Магдалины. Они поклонялись иудейскому Богу, соблюдали иудейские обычаи и иудейский Закон. Они были типичными иудейками.

Мы не знаем, где и как Мария встретилась с Иисусом, но осмелюсь предположить, что она слышала его проповеди в сельской Галилее, поскольку он избегал городов: например, Сепфор ни разу не упоминается в Новом Завете. Сама Мария не была родом из крошечного Назарета. В сущности, ее имя указывает на место ее рождения. Ее называют Магдалина, потому что она происходила из Магдалы.

Магдала была намного более крупной, чем Назарет. Это известно из текстов Иосифа Флавия, который с некоторым преувеличением (он часто преувеличивал) указывает, что Магдала был крупным городом, окруженным большой стеной, с двумя рынками зерна, большим акведуком для нужд населения, с театром в греческом стиле и ипподромом для зрелищных скачек, достаточно большим, чтобы вместить десять тысяч человек{86}. Археологические раскопки, проводившиеся в этом городе, не обнаружили ни одного из перечисленных элементов городской культуры.

Город был расположен на западном берегу Галилейского моря и известен в то время как главный центр рыболовецкого промысла (особенно он славился своими засоленными сардинами) и еще тем, что имел очень высокую башню. Слово, означающее «башня», на арамейском языке (языке Иисуса, Петра, Марии и других иудеев из этой области) звучит фактически как «магдала», отсюда и происходит название самого поселения. В некоторых древних источниках его называют Мигдал Нунья (Рыбная Башня).

В конечном счете уже после событий, связанных с Марией и Иисусом, Магдала приобрела известность как своего рода роскошный курорт. Как и большинство подобных мест, будь то современный Лас-Вегас или старинный Коринф, Магдала стала ассоциироваться с расточительным образом жизни и распущенными нравами. Трудно сказать, когда данная ассоциация оказалась связанной с образом Марии, но ее необоснованная репутация проститутки, возможно, имела отношение к тому факту, что имя Магдалина вызывала именно такие ассоциации.

Я уже обращал внимание на то, что Мария скорее всего была богатой женщиной. Согласно Евангелиям от Марка и Луки, она и другие названные в них женщины «обслуживали» Иисуса. Используемый в текстах греческий термин может быть переведен так, что они «служили» ему (и его ученикам), но часто он имеет значение «обеспечения финансовой поддержки». Ведь Иисус перестал зарабатывать на жизнь плотницким трудом, посвятив себя публичному служению{87}, как и его двенадцать учеников. В одном месте Петр говорит ему: «Вот, мы оставили всё и последовали за Тобою». Иисус сказал в ответ:

«Истинно говорю вам: нет никого, кто оставил бы дом, или братьев, или сестер, или отца, или мать, или жену, или детей, или земли, ради Меня и Евангелия, и не получил бы ныне, во время сие, среди гонений, во сто крат более домов, и братьев и сестер, и отцов, и матерей, и детей, и земель, а в веке грядущем жизни вечной» (Мк. 10:28–30).

Но как последователи Иисуса могли получить так много, если у них не было никаких источников дохода? Очевидно, кто-то должен был снабжать их тем, в чем они нуждались. Новые родные братья, родители и дети, которых ученики должны были обрести, — это большая группа последователей Иисуса. Они стали духовными членами семьи, объединенными приверженностью учению Иисуса. А вот новое имущество — дома, земли и тому подобное — должны были обеспечить им другие. Мы не знаем, просили ли подаяние Иисус и его последователи, чтобы выжить. Но так как у них не было никаких источников дохода, кто-то должен был обеспечивать их тем, в чем они нуждались, и если не оплачивать их счета (которых у них не было), то по крайней мере кормить несколько раз в день.

Мария и ее спутницы были теми или среди тех, кто занимался именно этим. У нас нет никаких сведений, откуда они сами получали доходы. Возможно, так сложились обстоятельства, что эти женщины были богатыми, то есть происходили из богатых семейств и (или) обрели деньги благодаря замужеству. Так было с одной из женщин, названных Лукой: «Иоанна, жена Хузы, домоправителя Иродова…» (Лк. 8:3). Что Хуза думал о своей жене, отдававшей его деньги странствующему иудейскому пророку и его безработным последователям, можно лишь предполагать.

Это поднимает заключительный вопрос о биографических данных Марии. Была ли она, подобно Иоанне, замужем? Как мы подробно выясним в одной из последующих глав, нет абсолютно никаких намеков на то, что она была замужем за Иисусом. Только в одном месте канонических Евангелий она разговаривает с Иисусом, а затем называет его «учителем», но вовсе не «любимым». Однако вполне правдоподобно, что она была чьей-то женой. Большинство ее спутниц были замужними, хотя, как мы увидим позже, не все. Кроме того, мы можем сказать, что, если она и была замужем, ничто не указывает на то, что ее муж странствовал рядом с нею, пока она сопровождала Иисуса вместе с другими мужчинами и женщинами по всей Галилее и в Иерусалиме.

Притягательность личности Иисуса для женщин

Представление о том, что у Иисуса было множество последовательниц во время его публичного служения, а Мария, возможно, была одним из лидеров (если не единственным лидером) этих женщин, происходит из ранних источников. Это могло бы объяснить, почему при упоминании о евангельских женщинах ее имя почти всегда называется первым.

Но почему, когда Иисус проповедовал и, как рассказывается, совершал чудеса в галилейских селениях, за ним следовали женщины, подобные Марии? Мысль о том, что они следовали за ним потому, что он был Сыном Божьим, недостаточно убедительна. Грубые исторические факты говорят о том, что большинство людей не пошло за Иисусом. Подавляющее большинство иудеев того времени не приняло его как мессию, они не стали его учениками, не считали его избранником Божьим, спасителем мира.

Есть ли в учении Иисуса нечто такое, что было особенно привлекательным для некоторых людей? Особенно для некоторых еврейских женщин в Галилее I столетия? Думаю, было бы ошибкой принять точку зрения, выдвинутую некоторыми историками, замечательными исследователями в других отношениях, которые утверждали, что Иисус выдвинул идею абсолютного равенства между полами и заботился прежде всего об установлении некоего эгалитарного общества, отменяющего иерархические структуры, что уже в свою эпоху он нашел способ урегулирования половых отношений{88}. Иисуса занимали иные вопросы, нежели преобразование общества в течение длительного периода. Иисус не думал о длительных сроках. Общество и все его структуры должны были незамедлительно со скрежетом остановиться, когда на землю сойдет с небес Сын Человеческий на Суд, уничтожит все, что противно Богу, и установит Царство Божье здесь, на земле. Иисус был апокалиптическим пророком, а не социальным реформатором{89}.

Но может быть, великое равенство между полами в его видении грядущего Царствия Божьего и было тем, что привлекало женщин в его учении и его движении? Вероятно, это ближе к истине, но даже здесь нужно быть осторожным. Так это или нет (одни ученые разделяют такое мнение, другие отклоняют), Иисус в полной мере был сыном своего времени. Он не был либеральным мужчиной XXI века, он был мужчиной, жившим в Палестине в I веке. Он был носителем ее культуры и неоспоримых представлений о мире и людях. И возможно, одним из его убеждений было то, что мужчины, а не женщины, должны быть руководителями.

Если Иисус думал иначе, — если честно, то, учитывая, где и когда он жил, я не очень хорошо понимаю, как он мог думать иначе, — невозможно объяснить то очевидное обстоятельство, что он выбрал двенадцать учеников-мужчин, которые стали его ближайшими спутниками. Позвольте мне пояснить свою мысль прежде, чем кто-нибудь захочет возразить: я не утверждаю, что, поскольку учениками Иисуса были мужчины, то и христианскими лидерами обязательно должны быть мужчины, что только они могут быть пастырями, священниками, епископами и римскими папами. Это совершенно противоположно моим представлениям. Слава Богу, времена изменились, и мнение, что женщин в наши дни нужно в чем-нибудь ограничивать, сдерживать или препятствовать им в чем-либо, абсурдно. Заявлять, что только мужчины могут быть главами церквей или вообще руководителями любых сообществ, включая семью, только потому, что так сказано в Новом Завете, или потому, что так было во времена Иисуса, — всё равно что требовать, чтобы мы побивали камнями детей, если те не повинуются своим родителям, и казнили банкиров, которые предоставляют деньги под проценты, или ткачей, которые сочетают различные виды тканей. Библия была написана в уникальное время и в уникальном месте, и вырывать из контекста сказанное в ней, делая вид, что, несмотря ни на что, библейские слова автоматически и полностью подходят к нашему с вами времени и месту, нельзя назвать иначе, чем невменяемостью.

Но историки хотят знать, что на самом деле имели в виду библейские авторы, даже если это не совпадает с нашими представлениями. Они хотят понять, во что верил Иисус (а также Петр, Павел, Мария и другие), даже если это не то, во что верим мы. А Иисус, насколько мы можем судить, считал, что его главными последователями, двенадцатью учениками, должны быть мужчины, а не женщины. Еще сильнее он верил в приближение Царства Божьего, а не в эгалитарное общество со всеобщим равноправием и равным социальным положением. Как мог он, живя в I столетии, даже помыслить такое? Он предполагал, что в будущем Царстве будут правители, как всегда было у еврейского народа. Как и в древнейшие времена, они управляли бы двенадцатью коленами божьего народа, новым Израилем, который вошел бы в это Царство. И кто стал бы этими правителями? Те двенадцать мужчин, которых Иисус избрал своими учениками. В одной из наиболее засвидетельствованных Евангелиями речей Иисус объясняет двенадцати апостолам:

«Иисус же сказал им: истинно говорю вам, что вы, последовавшие за Мною, — в пакибытии, когда сядет Сын Человеческий на престоле славы Своей, сядете и вы на двенадцати престолах судить двенадцать колен Израилевых» (Мф. 19:28; ср.: Лк. 22:28–30).

Получается, что Иисус не предусматривал такое будущее Царство Божье, которое было бы устроено и управлялось бы революционным для того времени эгалитарным способом. Им управляли бы двенадцать апостольских мужей.

В то же время учение Иисуса было явно привлекательным для женщин, до такой степени, что некоторые из них, подобно Марии Магдалине, могли уйти из дома и странствовать с ним по селениям, материально поддерживая его из своего кошелька. В таком случае, что же их так привлекало?

Вероятно, следует рассмотреть этот вопрос в более широком контексте. Учение Иисуса привлекало не только женщин. В числе его последователей были и те, кто не относился к влиятельным кругам и числу сильных мира сего. За Иисусом прочно закрепилась репутация (хотя, наверное, сомнительная для иных людей) человека, собиравшего вокруг себя отбросы общества: проституток, сборщиков налогов [мытарей] и грешников. Первосвященники недолюбливали его. Возможно, большинство из них даже презирало его. Ни один из учеников Иисуса не был видным раввином того времени. Ими стали крестьяне из низшего сословия, неграмотные рыбаки Петр и Андрей, Иаков и Иоанн, люди ничем не выдающиеся, не имевшие ни положения в обществе, ни образования, ни богатства, ни престижа. И эти люди, по замыслу Иисуса, должны были оказаться во главе мира в грядущем веке? Неужели он всерьез так думал? Если такие люди должны были стать царями, тогда в общем-то любой мог взойти на эту вершину. Возможно, именно такая идея сделала учение Иисуса столь привлекательным для бедных, неимущих, изгоев, угнетенных — ибо в нём содержалось апокалиптическое обещание и надежда для тех, кто страдал в своей реальной жизни.

Подобно другим иудеям своего времени, Иисус считал, что земная жизнь пропитана злом, управляемым космическими силами, которые противостоят Богу и избранному им народу Именно поэтому в мире столько горя и страдания. Но в таком несчастливом человеческом существовании, с огромной детской смертностью, голодом, эпидемиями, войнами, несправедливостью и мучениями, нельзя обвинять Бога. Причина этих бед не в том, что Бог допустил ошибку. Она — в тех силах, которые объединились против Бога. Именно они в ответе за земную клоаку страданий.

Что же в таком случае можно сказать о людях, которые преуспели в сем мире, кто богат, уважаем и могуществен? Как они приобрели свое богатство, престиж и власть? Очевидно, благодаря подстраиванию под те силы, которые правят этим миром. Именно сильные мира сего являются врагами Бога, включая и правящее духовенство. Неудивительно, что у Иисуса было мало друзей из высшего общества. Он полагал, что высшее общество является отвратительной ямой, и любой принадлежащий к нему столкнется с Судным днем, когда всему, что было в этом мире неправедным, будет воздано по заслугам.

Как иудейский апокалиптик, Иисус верил, что истинные верующие в Бога будут оправданы, когда Бог принесет спасение созданному им миру. Мир стал испорченным, но вся гниль должна быть искоренена и уничтожена. Все, кто страдает теперь, потом будут оправданы, так же как все, кто теперь процветает, потом будут осуждены. «И вот, есть последние, которые будут первыми, и есть первые, которые будут последними» (Лк. 13:30). Это не просто какой-то заумный полет мысли Иисуса. Это сама суть его апокалиптического учения. Бог скоро пришлет с небес освободителя, которого Иисус называл Сыном Человеческим — того, кто низвергнет сильных мира сего и возвысит смиренных. «Ибо всякий возвышающий сам себя унижен будет, а унижающий себя возвысится» (Лк. 14:11).

Такая радикальная перемена должна произойти очень скоро, с неизбежным пришествием Царства Божьего: «И сказал им: истинно говорю вам: есть некоторые из стоящих здесь, которые не вкусят смерти, как уже увидят Царствие Божие, пришедшее в силе» (Мк. 9:1). Он сказал эти слова своим ученикам, убеждая, что некоторые из них еще при жизни увидят, как всё произойдет: «Истинно говорю вам: не прейдет род сей, как всё это будет» (Мк. 13:30). Неудивительно, что Петр, Андрей и другие ученики оставили свою работу, чтобы следовать за Иисусом. Скоро должен наступить конец света, и в самом ближайшем будущем они будут возвышены до выдающегося положения в Царстве Божьем, где все те, кто ныне попран и угнетен, будут наслаждаться присутствием Бога в мире, в котором больше не будет ни бедности, ни несправедливости, ни социального остракизма.

Я предпринял этот краткий экскурс в учение Иисуса, чтобы объяснить, почему к его учению примкнули такие женщины, как Мария Магдалина. Это происходило именно потому, что было предложено апокалиптическое учение о радикальной перемене, согласно которому униженные и угнетенные будут возвеличены и освобождены. Я не хотел бы сделать ошибку, говоря, что всех еврейских женщин сильно угнетали, а Иисус оказался единственным по-настоящему просвещенным освободителем, — как заявляют многие христианские богословы, выдающие себя за историков. Но все женщины Древнего мира, и еврейские женщины в частности, были весьма ограничены в своей жизни, в общении, в том положении, которое они могли занимать в семье, в религиозных институтах и в политике. Были и исключения. Но в большинстве случаев женщина с амбициями, особенно из низшего сословия, не могла ничего добиться.

Возможно, учение Иисуса казалось таким женщинам весьма привлекательным. Ведь в ближайшем будущем должна была произойти полная и радикальная перемена. Существующие мир и общество будут низвергнуты. Придет новое Царство. Униженные будут возвышены, угнетенные — освобождены. Несомненно, униженные и угнетенные, среди которых были и женщины, восприняли такое учение как хорошую новость. В сущности, это и была благая весть.

Но речь шла не только об этом. Одним из ключевых аспектов учения Иисуса являлось то, что ожидающие неизбежного пришествия Царства Божьего должны были подготовиться, живя соответствующим образом. Жизнь в будущем Царстве воплотит такие ценности, присущие Богу, как любовь, справедливость, свобода. Но они должны найти отражение в том, как последователи учения Иисуса станут жить в настоящем. В будущем Царстве не будет ненависти, и последователи Иисуса должны любить друг друга. В будущем Царстве не будет одиночества, поэтому ученики Иисуса должны навещать вдов и сирот. В будущем Царстве не будет бедности, так что уже теперь последователи Иисуса должны продать свое имущество и раздать все бедным. В будущем Царстве не будет голода, поэтому ученики Иисуса должны кормить голодных. В будущем Царстве не станет болезней, а в настоящем последователи Иисуса должны исцелять больных. В будущем Царстве не будет бесов, а в жизни сей ученики Иисуса должны изгонять бесов. В будущем Царстве не будет войн, поэтому последователи Иисуса должны заниматься миротворческой деятельностью. В будущем Царстве не будет несправедливости, и в настоящем ученики Иисуса должны бороться с несправедливостью{90}.

Будущее Царство должно начать осуществляться здесь и сейчас, поскольку последователи Иисуса стремятся реализовывать его ценности и нормы. Именно поэтому для Иисуса Царство Божье «как зерно горчичное» (Мк. 4:31). Когда его сажают в землю, это маленькое, крошечное семя, но когда оно вырастает, то превращается в огромный кустарник. Царство Божье подобно такому семени, потому что в настоящем оно начинается с малого для жизни последователей Иисуса. Но когда Сын Человеческий придет на землю, чтобы судить, это «растение» вырастет и станет огромным. Оно охватит весь мир.

Если в будущем Царстве женщин больше не будут заставлять молчать, если их не будут угнетать, то как насчет настоящего? Не секрет, что за Иисусом следовало много женщин, как об этом писали евангелисты Марк и Лука. Кто больше их заинтересован в его учении! И в то время когда Иисус был жив, и вскоре после его смерти женщины составляли существенную часть его последователей. Раз они получат свободу в будущем Царстве, то уже и теперь они могли начать вкушать плоды своей свободы. Неудивительно, что в самых ранних христианских общинах, о которых мы знаем, например в общинах Павла, женщины были священниками, дьякониссами, миссионерами и даже апостолами. Женщины восприняли апокалиптическую проповедь свободы Иисуса, а после него — и учение Павла{91}.

Есть еще один аспект апокалиптического учения Иисуса, который, возможно, стал источником утешения и надежды для некоторых из его последовательниц. А именно, что мирские семьи не имеют значения. Это одно из тех учений, которое способно снизить наше современное помешательство по поводу того, что будет с нашими «семейными ценностями». По мнению большинства (американских) христиан и утверждению многих христианских проповедников, Иисус был сторонником таких ценностей, как семья, дом, подчинение родителям, верность одной жене (мужу) и так далее. Но самые ранние предания об Иисусе подают беспокойный сигнал относительно таких утверждений. Мы уже видели, что Иисус не укоряет своих последователей за то, что они оставили своих родителей, супругов и детей, чтобы следовать за ним; он хвалит их за такие поступки. В одном месте, — и это звучит шокирующе для моих студентов, которые не могут поверить, что Иисус мог сказать такое, — он говорит, что никто не может быть его учеником, если «…не возненавидит отца своего и матери…» (Лк. 14:26).

Иисус пришел научить тому, что его последователи должны основать новую семью для тех, кто всё оставил, чтобы сопровождать его на его пути. В самом раннем Евангелии об этом рассказано так:

«И пришли Матерь и братья Его и, стоя вне дома, послали к Нему звать Его. Около Него сидел народ. И сказали Ему: вот, Матерь Твоя и братья Твои и сестры Твои, вне дома, спрашивают Тебя. И отвечал им: кто матерь Моя и братья Мои? И обозрев сидящих вокруг Себя, говорит: вот матерь Моя и братья Мои» (Мк. 3:31–34).

Это высказывание не может быть утешительным для тех, кто лелеет идею нуклеарной семьи, а друзей и знакомых воспринимает как внешнюю сторону жизни. Но для других новое учение могло быть привлекательным, особенно для некоторых женщин. Женщины во всем греко-римском мире — как в Иудее, так и за ее пределами — в своих семьях обычно были подвластны мужчинам: вначале своим отцам, а затем, после брака, — мужьям. Но что, если институт семьи (семьи как ячейки общества) объявят необязательным? Женщины больше не будут находиться под властью мужчин.

На самом же деле учение Иисуса шло еще дальше. Мало того, что он отрицал авторитет нуклеарной семьи, он еще проповедовал, что институт брака сам по себе является временной мерой и будет отменен, когда придет Царство Божье.

В одном из самых интересных эпизодов ранних Евангелий оппоненты Иисуса, иудейские саддукеи, спорят по поводу того, произойдет ли воскрешение из мертвых (см.: Мк. 12:12–27). Будучи иудейским апокалиптиком, Иисус полагал, что в конце света Бог воскресит из мертвых всех людей, одних — чтобы они предстали перед Судом, а других — чтобы они получили вечную награду. Но саддукеи не были апокалиптиками и не соглашались с идеей будущего воскрешения. Они придерживались мнения (как и многие другие иудеи, не являвшиеся апокалиптиками, и как большинство язычников), что со смертью человека история его жизни заканчивается: он просто прекращает свое существование.

В Евангелии от Марка группа саддукеев пытается убедить Иисуса, что воскрешение не имеет смысла. Они описывают ему такую гипотетическую ситуацию: жил человек, который умер прежде, чем его жена зачала ребенка. Согласно Закону Моисея, в подобной ситуации брат этого мужчины должен жениться на вдове, чтобы подарить ей ребенка, тем самым сохранив род умершего брата. Так вышло, что первый ее муж был одним из семи братьев. Женщина выходила замуж за каждого из них поочередно, поскольку все они умирали, оставляя ее бездетной. Потом умерла и она сама. Итак, спросили саддукеи, чьей женой она будет после воскресения из мертвых? Она была замужем за всеми семью братьями, но у нее может быть только один муж, даже в предполагаемой загробной жизни.

Это был хороший вопрос и ловкая западня. Но, как обычно, Иисус легко выходит из данной ситуации. Он делает это, доказывая, что брак существует только на этом свете. Брак всего лишь временная мера. В Царстве Божьем, «когда из мертвых воскреснут, тогда не будут ни жениться, ни замуж выходить, но будут, как Ангелы на небесах» (Мк. 12:25). Ангелы не женятся, а в будущем Царстве не будут жениться и люди.

Почему это могло быть благой вестью для женщин? Вспомним, в I веке замужняя женщина находилась во власти мужа. Но если она не вступала в брак (и если ее отца уже нет в живых), она становилась совершенно свободной. Более того, Иисус учил, что его ученики должны начать уже сейчас реализовывать ценности Царства Божьего. Неудивительно, что некоторые ученики Иисуса, включая апостола Павла (который является ярким тому примером), решили, что лучше быть холостыми и девственниками (см.: 1 Кор. 7:7, 25–26). Мы знаем о женщинах-христианках более поздних времен, которые в точности следовали этому учению. Социальное вознаграждение за такое решение было существенным: они становились свободными от социальных ограничений, налагаемых на женщин в патриархальном обществе, где отцы и мужья решали за женщин, что им можно делать и как они должны вести себя.

Теперь, наверное, понятнее, почему для некоторых женщин учение Иисуса показалось столь привлекательным. Мы не можем получить по данному вопросу достоверную информацию о самой Марии Магдалине. Ни один из имеющихся в нашем распоряжении текстов не говорит о том, почему она следовала за Иисусом. Но вполне правдоподобно, что она нашла его учение не только убедительным, но и восприняла его как личное освобождение.

Глава пятнадцатая

Диалоги Иисуса и Марии

Люди идут за религиозными лидерами по разным причинам. Иногда их привлекает учение, настолько влиятельное и преобразующее жизнь, что оно стоит того, чтобы бросить всё и следовать ему. Порой причина состоит в личном обаянии, или харизме, лидера, которые естественным образом непреодолимо привлекают к нему людей. Причина может быть и в особом личностном взаимоотношении лидера с каждым человеком, когда он уделяет внимание всякому, кто в этом нуждается, и в ответ получает полную преданность делу. А иногда все эти причины сливаются воедино.

Возможно, нечто подобное произошло и с Марией, когда она стала одной из верных последовательниц Иисуса. Может быть, ее привлекала харизма Иисуса и его учение о скором пришествии Царства Божьего и свободы. Возможно, Мария искала чего-то подобного его учению, чтобы спастись от повседневной обыденности или от давления патриархального общества. Но, возможно, не только учение Иисуса само по себе дало свободу Марии. Возможно, он лично помог ей обрести свободу — спас от какой-то ужасной беды, в которую она попала.

Иисус и Мария: вероятная первая встреча

В одном эпизоде, где упоминается Мария в период проповедования Иисуса (см.: Лк. 8:2–3), рассказывается, что она была одной из женщин, следовавших за Иисусом, «которых Он исцелил от злых духов и болезней». Более конкретно говорится, что из нее «вышли семь бесов». Цифру семь в данном контексте не следует понимать буквально. Она часто используется, чтобы показать некую количественную «полноту». Здесь она просто может подразумевать, что до присоединения к ученикам Иисуса Мария была совершенно одержима бесами. Лука точно не указывает, что от болезней ее исцелил именно Иисус, но это можно вывести логически. В предыдущей главе Лука пишет, что «в это время Он многих исцелил от болезней и недугов и от злых духов, и многим слепым даровал зрение» (Лк. 7:21). О том, что Иисус исцелил Марию, прямо говорится в окончании Евангелия от Марка, которое было добавлено позднее (сам Марк закончил свое повествование на 16 главе, 8 стихе){92}: «Воскреснув рано в первый день недели, Иисус явился сперва Марии Магдалине, из которой изгнал семь бесов» (Мк. 16:9). Мы не знаем, действительно ли речь идет об историческом факте, но ясно, что Марию запомнили как одержимую бесами женщину, из которой Иисус изгнал этих бесов. Очевидно, это может объяснить причины глубокой привязанности Марии к Иисусу.

Что еще может открыть нам самое раннее Евангелие о Марии и ее общении с Иисусом в период его служения? К сожалению, как я уже упоминал, новозаветные Евангелия (а также тексты Павла и других авторов Нового Завета) больше ничего нам о ней не рассказывают.

Иисус и Мария в непрестанной дискуссии

Тем не менее Мария играла важную роль в служении Иисуса, поскольку о ней упоминается в писаниях ранних гностиков. Фактически Мария является ключевой фигурой в некоторых текстах, например, в нескольких книгах из библиотеки Наг-Хаммади и в одной книге, найденной приблизительно за пятьдесят лет до того, как была обнаружена эта библиотека, — в «Евангелии от Марии».

«Евангелию от Марии» я уделю много внимания в одной из последующих глав, рассматривая истории встреч Иисуса с Марией после его воскресения. С этой целью можно использовать и другие их беседы, о которых сообщают имеющиеся первоисточники, а иногда в них приводятся диалоги, происходившие во время проповедования Иисуса. В любом случае, как и можно было предположить, эти гностические тексты скорее всего не содержат исторически достоверных сведений, о чем на самом деле говорили Иисус и Мария. Написанные христианами в более поздний период, они представляют собой диалоги, которые фактически отражают гностические представления, вложенные в уста Марии и Иисуса. Но для тех, кому интересно узнать о корнях возникновения традиционного представления о Марии, увековеченного после ее смерти, они являются чрезвычайно притягательными источниками.

«Диалог Спасителя» Вероятно, самый ранний текст, содержащий диалоги (или, скорее, серию вопросов и ответов), которые происходили между Марией и Иисусом, находится в одном из трактатов библиотеки Наг-Хаммади, известном как «Диалог Спасителя». Этот текст был найден в одной из рукописей, которые в результате столетий хранения в кувшине сильно пострадали, что делало его прочтение практически невозможным. Но основная идея произведения вполне ясна. Иисус беседует со своими учениками, передавая им истинное знание, которое приведет их к спасению. Ученики происходят не из земного жалкого мира. Они спустились в него из великого высшего мира, оказавшись каким-то образом пойманными в этой несовершенной сфере материи. Но как только они познают истину, которую принес им Иисус, они спасутся и возвратятся в свою небесную обитель. Иисус говорит ученикам, среди которых была и Мария: «Вы — из полноты, и вы находитесь в месте, где недостаток. И вот! Его свет сошел на меня!» (изречение 55){93}.

Показательно, что большая часть этого исторического документа состоит из вопросов, которые задают трое учеников Иисуса: Иуда Фома (не тот Иуда Искариот, который стал предателем), Матфей и Мария. Получается, что для автора текста Мария была более важной фигурой, чем другие двенадцать учеников. Фактически Мария изображается как превосходный гностик. В одном месте она произносит три афоризма, которые в Новом Завете приписаны Иисусу: «зло всякого дня», «трудящийся достоин пропитания» и «ученик имеет сходство с учителем». Рассказчик делает вывод, что она «произнесла это как женщина, полностью понимающая» (изречение 53). Какой еще похвалы нужно гностику, ищущему истинное знание?

Или рассмотрим диалог, произошедший позже: «Мария сказала: „Я хочу понять все вещи, так же как они!“ Учитель сказал: „Кто бы ни искал жизнь, она — их богатство. Для [покоя] мира ошибочно, а золото и серебро вводят в заблуждение“» (изречения 69–70). Другими словами, истинное богатство, дарующее вечную жизнь, — это абсолютное знание. Материальные вещи земного мира просто обманывают человеческое воображение, будто они имеют значение.

Или, наконец, приведем полностью следующие изречения:

«Мария сказала: „Скажи мне, Учитель, я оказалась в этом месте к прибыли или к потере?“

Учитель ответил: „Ты показываешь силу открывателя“.

Мария сказала ему: „Учитель, к тому же там есть место, покинутое или вне истины?“

Учитель сказал: „Место, где меня нет“.

Мария сказала: „Учитель, ты страшен и изумителен…“.

Учитель сказал: „Когда ты откажешься от дел, которые не смогут следовать за тобой, тогда ты успокоишься“» (изречения 60–64, 68).

Только в присутствии Иисуса, дарующего откровение, проявляется истина; только отринув этот материальный мир, мы обретем вечный покой. Иисус преподал Марии урок, в котором она «все» поняла. Мария — совершенный гностик.

«Пистис София» Если то важное значение, которое придается Марии в «Диалоге Спасителя», может показаться несколько неожиданным, то ее роль в гностическом сочинении под названием «Пистис София» (что означает «божественная сущность, дарующая мудрость») просто поразительна. Это произведение не входит в библиотеку Наг-Хаммади, ее обнаружили в XVIII веке как часть большой книги, содержащей несколько гностических трактатов. Подобно другим, уже рассмотренным нами книгам христианских гностиков, это сочинение состоит из нескольких откровений, которые Иисус дает своим ученикам, раскрывая истину о материальном мире и необходимости спастись от него благодаря обретению истинного знания. Это объемистый трактат. В одном месте повествование переходит в серию вопросов и ответов, и здесь вновь появляется Мария. Фактически в данной беседе чаще всех упоминаются именно она и «непорочный Иоанн», причем она — в большей степени. Она задает Иисусу четыре из пяти вопросов.

Однако то, что она задает больше вопросов, не означает, что она знает меньше других учеников. Напротив, Мария изображается как ушедшая в своем духовном совершенствовании гораздо дальше других. В одном месте Иисус говорит ей:

«Благословенная Мария, которой я передам все высшие тайны [то есть он намерен совершенствовать ее знания], говори открыто, ибо ты та, чья душа устремлена в небесное царство более всех остальных братьев».

Мария поступает, как ей было велено, и рассказывает о своем понимании — как Иисус одолел злые силы, управляющие этим материальным миром, и освободил ищущих истину от власти рока. Ответ Иисуса показывает, что она понимала его:

«Когда Мария закончила говорить об этом, Иисус сказал: „Истинно так, Мария. Благословенна ты более других жен на земле, ибо ты станешь полнотою всех полнот и свершением всех свершений“».

Но другие ученики, особенно Петр, выказывают недовольство тем, как проходит эта необычная беседа. Петр считает, что Мария отнимает всё время, которое Иисус мог им уделить.

«Петр выступил вперед и сказал Иисусу: „Учитель, мы не можем терпеть эту женщину, которая своевольничает и не дает высказаться ни одному из нас, потому что она все время говорит“» («Пистис София», 36).

Мария воспринимает этот выброс тестостерона как угрозу.

«Учитель, я знаю, что в любой момент могу выйти вперед и разъяснить все, что говорит Пистис София [божественная сущность, дарующая мудрость], но я опасаюсь Петра, потому что он угрожает мне и ненавидит весь женский род» («Пистис София», 72).

Однако, Царство Божье — не то место, где имеют значение половые различия. Половые различия подразумевают материальное, внешнее проявление сущности, тогда как истинное знание предполагает понимание сути вещей. Поэтому Марии было сказано: «Всякий исполненный духом светлым пусть выйдет вперед, разъясняя то, что Я говорю; и никто не посмеет воспрепятствовать ему».

Мы уже говорили о том, что апокалиптическое учение реального, исторического Иисуса могло восприниматься женщинами как освобождение, поскольку они могли надеяться, что в будущем Царстве им больше не придется испытывать гнет патриархального общества. Какого рода свободу может предложить учение гностического Иисуса? Ведь теперь женщины понимают, что совершенно равны с мужчинами. И даже могут превосходить тех из них, кто не в состоянии познать истину и продолжают, подобно Петру, судить на основании внешних данных, вроде половой принадлежности.

В заключительной части «Пистис София» Иисус хвалит Марию за то, что она достигла полного понимания истины, которая дарует спасение:

«Когда Мария закончила свою речь, Спаситель весьма восхищался данными ею ответами, ибо она воплотила в себе чистый дух. Иисус сказал в ответ: „Истинно говорю вам, Мария — чистая духовная женщина“».

Итак, даже женщина может преодолеть свою физическую природу и спастись, став чистым духом.

Это не первый известный нам случай споров среди христиан относительно того, позволительно ли женщинам участвовать в религиозной беседе вместе с мужчинами. Как мы уже ранее видели, несмотря на то, что сам апостол Павел позволял женщинам активно участвовать в богослужениях в своих церквах, более поздний переписчик изменил его Первое послание к Коринфянам, предписывая женщинам «молчать». Точно так же еще более поздний автор, сочинивший Первое послание к Тимофею от имени Павла, требовал от женщин «быть в безмолвии» (1 Тим. 2:12). Насколько отличается это от того, что говорит Павел в Деяниях апостолов и в «Деяниях Фёклы», когда уполномочивает своего апостола-женщину идти и «проповедовать Слово». И насколько отличается это от речи гностического Иисуса в «Пистис София», в которой он хвалит Марию за ее совершенное познание истины, приносящей свободу.

Но здесь перед нами не последнее осложнение в борьбе между Петром и Марией по поводу ее положения в сообществе спасенных.

«Евангелие от Фомы» Из всех сохранившихся текстов наиболее резкие нападки Петра на Марию содержатся в самом известном трактате библиотеки Наг-Хаммади — в «Коптском Евангелии от Фомы». Ученые продолжают проявлять интерес к данному тексту и писать о нем даже спустя шестьдесят лет после его обнаружения. В некоторой степени это связано с его потенциальной исторической ценностью: по мнению некоторых ученых, «Евангелие от Фомы» содержит подлинные высказывания Иисуса, чего нельзя сказать о Новом Завете. Не говоря уже о разного рода дополнительной информации об Иисусе, которая наделала много шума. Возможно, ни одно другое современное открытие не даст сведений, равных тем, что содержатся в «Евангелии от Фомы».

Это Евангелие содержит 114 изречений Иисуса и ничего более. В нем ничего не сообщается о том, что он делал, не рассказывается никаких чудесных историй, не описывается последняя неделя его жизни, последние часы, смерть или воскресение. Здесь — список изречений, одно следующее за другим, иногда в виде ответа на вопросы или комментария, сделанного тем или иным учеником. Многие из этих изречений очень похожи на те, с которыми мы знакомы по книгам Нового Завета, включая притчи о горчичном зерне и о слепом поводыре слепых. Но большинство других изречений совершенно отличаются от новозаветных, и именно они вызвали жгучий интерес среди исследователей раннего христианства.

Упоминания о Марии Магдалине встречаются в тексте дважды. В 24-м изречении она задает невинный вопрос: «Мария сказала Иисусу: „На кого похожи твои ученики?“»[13] Иисус дает длинный ответ. Во второй раз она упоминается в заключительном 118 стихе, печально известном изречении, в котором Петр и Иисус обсуждают то, что заставило вздрогнуть многих современных читателей.

«Симон Петр сказал им: „Пусть Мария уйдет от нас, ибо женщины недостойны [вечной] жизни“. Иисус сказал: „Смотрите, я направляю ее, дабы сделать ее мужчиной, чтобы она также стала духом живым, подобным вам, мужчинам. Ибо всякая женщина, которая станет мужчиной, войдет в Царствие Небесное“».

Как вы понимаете, никакое другое изречение из этого Евангелия не вызвало такого приступа гнева, как это. Некоторые его части несложно понять: совершенно ясно, что Петр невысокого мнения о женщинах вообще и Марии в частности, и он недоволен тем, что Мария присутствует при беседе Иисуса с учениками-мужчинами. Мы и ранее видели неприятие Петра по отношению к Марии, например в «Пистис София». Даже в канонических текстах проглядывает некоторая напряженность в отношениях между этими двумя учениками. В Евангелии от Луки, когда Мария и другие женщины видят, что гробница Иисуса пуста, и узнают, что он воскрес из мертвых, они уходят, чтобы рассказать об этом Петру и другим ученикам, но те не верят женщинам, считая их слова «пустыми» (Лк. 24:11). Мария, согласно всем источникам, переживает от такого отношения Петра. Эта ситуация еще более отчетливо выражена в «Евангелии от Марии», как мы увидим в следующей главе.

В любом случае, Петр в «Евангелии от Фомы» недоброжелателен не только по отношению к Марии, но и к женщинам вообще, как «недостойным [вечной] жизни». Можно сказать, что для Петра небо стало бы скучным местом, ибо там его окружали бы только праведные мужчины. Женоненавистничество не всегда проявляет предусмотрительность.

Немало озадачивает ответ Иисуса, говорящего, что он сделает Марию (как, по-видимому, и других женщин) мужчиной, чтобы она, подобно другим мужчинам, тоже могла стать духом живым и благодаря этому войти в Царство Небесное. Что же неправильного в женщинах? Зачем им нужно становиться мужчинами, чтобы войти в Царство Небесное?

Самое удивительное в состоявшихся обсуждениях данного стиха — непонимание, что его следует интерпретировать в соответствии с древними представлениями о половых различиях{94}. Кто бы ни был автором текста, он жил в древнеримском мире{95}, и чтобы понять, что он имел в виду, мы должны знать, как люди жили в древнеримском мире и какими были тогда отношения между мужчиной и женщиной.

К счастью, мы достаточно осведомлены об этом. Многие древние авторы обсуждали данный вопрос, включая философов, исследователей религий, представителей естественных наук, врачей и даже древних гинекологов. Когда читаешь, что они рассказывают о взаимоотношениях полов, становится ясно, что они понимали их иначе, чем мы{96}.

В наше время мы обычно воспринимаем мужчину и женщину как два проявления одного и того же существа. Есть человек, и он бывает мужчиной или женщиной. Правда, это представление сталкивается с некоторыми проблемами. Например, существуют гермафродиты. Но в основном дело обстоит именно так, как мы его понимаем. В древности же картина представлялась иной. Мужчина и женщина не были двумя разновидностями одной сущности — человека; они были двумя ступенями развития человека. Фактически женщины считались несовершенными мужчинами.

Чтобы понять суть этого древнего представления, необходимо мысленно поместить все живые создания на своеобразной шкале. В ее крайней левой части располагаются растения, правее — животные, а еще правее — люди. Животные отличаются друг от друга степенью развития интеллекта: слизняки, к примеру, находятся где-то в левой части шкалы, а шимпанзе — намного правее. Подобным образом обстоят дела и с людьми. Дети и рабы не совершенны как люди, так что они — в крайней левой части человеческой полосы. Женщины тоже не совершенны, поскольку они не достигли уровня мужчин. Мужское тело являет собой совершенный человеческий идеал. Далее по шкале вправо, после людей, расположились бы другие живые существа, боги, которые в сущности уже сверхлюди и вершина всего живого.

Цель людей состоит в том, чтобы стать подобными богам, а для этого необходимо продвинуться по шкале вправо. Мужчины должны преодолеть свою смертную ограниченность. А женщинам для этого потребуется сперва пройти на шкале через то положение, которое занимают мужчины. То есть, чтобы войти в жизнь вечную, женщина должна сначала стать мужчиной.

В те времена женщины считались несовершенными людьми, или, по мнению некоторых авторов, — несовершенными мужчинами. Многие в древности понимали это буквально: женщинами стали те мужчины, которые просто оказались недостаточно развитыми. У них не вырос половой орган (влагалище считалось противоположностью пениса, чем-то таким, что так и не развилось); не окрепли мускулы; не расширилась грудная клетка; голос не стал глубоким; не отросли волосы на лице. Женщинами считались мужчины, которые просто не достигли совершенства.

Немного отклоняясь от темы, можно сказать, что в таком представлении кроется причина того, почему некоторые древние тексты диаметрально расходятся во взглядах на однополые сексуальные отношения. Проблема таких отношений в эпоху греческой и римской античности воспринималась не с позиции того, что для двух однополых людей неестественна интимная физическая близость. Она воспринималась с позиции античной идеологии господства применительно к пониманию половой жизни.

В греко-римском мире господствовавшие идеалы редко подвергались сомнению. Организация человеческих отношений по принципу превосходства силы была здесь простым здравым смыслом. Считалось, что сильные должны господствовать над слабыми. Так, одна империя могла безнаказанно уничтожить другую, по этому поводу не возникало никаких угрызений совести. Тот, кто сильнее, имел право и даже должен был господствовать над тем, кто слабее. Хозяева держали в полном подчинении рабов. Родители имели полную власть над детьми. Мужчины могли и даже должны были подчинять себе женщин, ведь они были для них в буквальном смысле слабым полом.

Такая идеология силы повлияла не только на военную и политическую идеологию, но также на личностные и половые взаимоотношения. В соответствии с нею свободные мужчины призваны господствовать. Современным людям трудно понять, что древние греки могли заниматься педерастией, что взрослый мужчина делал из юноши своего любовника. Такие отношения подразумевали, что зрелый мужчина учит юношу моральным и культурным ценностям, дает ему социально-политические знания в обмен на сексуальные утехи. Было ли это для них «противоестественно»? Нисколько. Греки говорят об этом как о самой естественной вещи на свете. Понять причину не сложно, если только вы понимаете идеологию господства. Мальчики — это несовершенные мужчины. Более совершенный должен доминировать над менее совершенным. Для свободного мужчины считалось естественным иметь сексуальные отношения с юношей. Именно поэтому педерастия практиковалась только между зрелым мужчиной и юношей. Как только мальчик достигал половой зрелости, он становился мужественным, и тогда для него было бы позорно находиться в чьей-либо власти, поскольку с этого момента мужчина должен господствовать, а не подчиняться.

Это объясняет также широкое распространение в Древнем мире сексуальных отношений свободного мужчины со своими рабами, будь то мужчина или женщина. По отношению к ним он являлся господином. Как же обстояло дело в том случае, если в половые отношения вступали двое зрелых свободных мужчин: было ли это для них противоестественным? Как оказалось, древние люди считали, что такая сексуальная связь противоестественна лишь для одного из партнеров — того, кто занимал подчиненное положение. Известно, что, когда Юлий Цезарь вступил в сексуальные отношения с царем Галатии и был заподозрен в пассивном партнерстве, его воины сочинили юмористические частушки, высмеивавшие его пассивность. Царь Галатии же не сделал ничего безнравственного или противоестественного. Он просто вел себя как мужчина.

Поэтому когда древние тексты осуждают подобные сексуальные отношения, важно понять, что именно они осуждают. Осуждают ли они мужчину за поступок, свойственный слабому полу, или они осуждают женщину за то, что она вела себя подобно представителю сильного пола.

Теперь разберемся, какое отношение всё это имеет к Петру, Марии, Иисусу и «Евангелию от Фомы». В этом тексте Петр в соответствии с типичным древним мужским представлением смотрит на Марию сверху вниз как на представительницу слабого пола. Но Иисус уверен, что она, подобно Петру и другим мужчинам, спасется. Как это может произойти? Единственный способ обрести жизнь вечную (то есть жить жизнью богов или, согласно христианскому учению, жить с Богом) состоит в том, чтобы усовершенствоваться, перейдя из человеческого царства в Царство Всевышнего. Первое, что требовалось женщине, — стать более совершенной. В этом они получат помощь, Иисус сделает их мужчинами, чтобы они затем смогли даже превзойти мужчин и двигаться дальше ко Всевышнему, становясь, как выразился Иисус, «живыми духами».

Для гностической системы взглядов, согласно которой, по моему мнению, и было написано «Евангелие от Фомы», это означает изучение тайных знаний, которыми обладает Иисус, то есть изучение гностического учения о том, как дух снизошел в этот мир и как он может возвратиться в свою небесную обитель. Это тайное знание доступно всем людям, людям обоих полов, и Петру; и Марии.

«Евангелие от Филиппа»

«Евангелие от Филиппа», обнаруженное в библиотеке Наг-Хаммади, в большей степени, чем любое иное древнее христианское писание, получило известность как источник сведений о взаимоотношениях Марии и Иисуса. Дело в том, что оно сыграло значительную роль в создании известного блокбастера Дэна Брауна «Код да Винчи». Историческая подоплека романа предполагает сомнительный брак и сексуальные отношения Иисуса с Марией Магдалиной. После его смерти Мария, будучи беременной от него, бежит во Францию, и их ребенок становится родоначальником меровингской династии, чья родословная сохраняется по сей день.

Все это представлено не как часть выдумки «Кода да Винчи», а как исторические факты, лежащие в основе романа. Но откуда взялись эти факты? На самом деле они взяты из книги, написанной в 1980-е годы, на них-то Дэн Браун в огромной степени и построил свое повествование. Он настолько преуспел в этом, что, как стало известно, авторы упомянутой книги угрожали подать на него в суд. Она называется «Святая Кровь, Святой Грааль» и наполнена фантазиями сторонников теории заговора. Книга написана тремя так называемыми независимыми исследователями (когда кто-то называет себя независимым исследователем, обычно это означает, что в данной области он не специалист). Но в «Коде да Винчи» не говорится о том, что книга содержит информацию из «Святой Крови, Святого Грааля». Дэн Браун утверждает, что взял сведения из неканонических Евангелий, обнаруженных в наше время, особенно из «Евангелия от Филиппа».

Некоторые из заявлений относительно неканонических Евангелий, содержащиеся в «Коде да Винчи», для ученых возмутительны или, по крайней мере, безумно забавны. В тексте утверждается, например, что некоторые из этих Евангелий были обнаружены среди «Свитков Мертвого моря». Это абсолютная ложь: «Свитки Мертвого моря» не содержат ни Евангелий, ни каких-либо других христианских писаний. Это — иудейские тексты, в которых ни разу не упоминается об Иисусе или каком-нибудь из его последователей. В романе Дэна Брауна утверждается, что о браке Иисуса с Марией Магдалиной часто упоминается в Евангелиях, которые не попали в Новый Завет. Но дело обстоит совершенно иначе. Мало того, что об их браке вовсе нет частых упоминаний, о нем вообще ни разу не говорится ни в одном из дошедших до нас Евангелий, будь оно каноническое или неканоническое. В одной из последующих глав я остановлюсь на этом подробнее. А пока предлагаю обратиться к «Евангелию от Филиппа», который стал свидетелем звездного брака между Марией Магдалиной и Иисусом благодаря «Коду да Винчи».

«Евангелие от Филиппа» — одно из наиболее озадачивающих и замысловатых писаний из библиотеки Наг-Хаммади. Оно состоит из множества высказываний и размышлений о природе реальности и об отношении к ней людей, и всё это в контексте гностических представлений о мире. Книга содержит сложные для понимания притчи, метафорические и теологические высказывания, аналогии, наставления и так далее, которые кажутся не связанными между собой. Это не легкий для понимания текст. Многие читатели от отчаяния просто сдаются. Чтобы прочувствовать, о чем идет речь, рассмотрите его первые высказывания:

«4. Язычник не умирает, ибо он никогда не жил, чтобы он мог умереть. Тот, кто поверил в истину, начал жить, и он подвергается опасности умереть, ибо он живет.

5. Со дня, когда пришел Христос, создан мир, украшены города, отброшено мертвое.

6. Когда мы были евреями, мы были сиротами, у нас была только мать. Но когда мы стали христианами, у нас появились отец и мать.

7. Те, кто сеет зимой, собирают урожай летом. Зима — это мир, лето — это другой эон. Будем сеять в мире, чтобы собирать урожай летом. Поэтому нам не следует молиться зимой; за зимой — лето. Если же кто станет собирать урожай зимой, он не соберет урожая, но (только) вырвет (побеги)»[14].

И так далее.

Несмотря на совершенно туманное содержание текста, в «Евангелии от Филиппа» есть несколько забавных высказываний, два из которых связаны с Марией Магдалиной. Они приводятся и в «Коде да Винчи». К сожалению, оба они проблематичны, чего Браун или же его вымышленные персонажи, очевидно, не понимают. Первое высказывание связано с одной из вопиющих исторических ошибок этого романа, а именно, в «Евангелии от Филиппа» мы читаем:

«32. Трое шли с Господом всё время. Мария, его мать, и ее сестра, и Магдалина, та, которую называли его спутницей. Ибо Мария — его сестра, и его мать, и его спутница»[15].

Один из главных персонажей «Кода да Винчи», ищейка в области истории и эксперт по Святому Граалю по имени Лью Тибинг, приводит это высказывание, а затем интерпретирует его таким образом, что Иисус и Мария Магдалина оказываются женатыми. Он сделал такой вывод на основании того, что «любой специалист по арамейскому [языку] скажет вам, что слово „спутница“ в те дни буквально означало „супруга“»[16].

Проблема (которая, возможно, не была известна Брауну) состоит в том, что «Евангелие от Филиппа» написано не на арамейском языке. Оно написано на древнеегипетском (коптском) языке. И если вы посмотрите данное слово в коптском тексте, то увидите, что оно заимствовано из греческого языка и читается как «koin^onos». Это греческое слово не означает «супруга». Обычно оно означает «спутница» или «компаньонка». Так что обсуждаемый отрывок из «Евангелия от Филиппа» говорит нам лишь о том, что Мария была спутницей Иисуса; ту же информацию мы можем получить и из канонических Евангелий.

В «Евангелии от Филиппа» есть еще одно относящееся к делу высказывание, которое может показаться более многообещающим в смысле возможных близких отношений между Иисусом и Марией. Согласно «Коду да Винчи» (и в подаче многих толкователей), этот отрывок указывает на то, что для Иисуса и Марии было обычным делом часто целовать друг друга в уста. Однако с данным специфическим текстом существует та же проблема, которую мы уже рассматривали ранее в связи с «Диалогом Спасителя»: рукопись в некоторых местах повреждена настолько, что пробелы затрудняют адекватное понимание текста. Текст выглядит следующим образом:

«И спутница [повреждение в рукописи] Мария Магдалина. [Повреждение в рукописи] её более [повреждение] учеников, и он [повреждение] лобзал её [повреждение]»[17].

Похоже, именно повреждения наводят на мысль, что Иисус любил Марию больше других учеников и часто целовал — то ли ее уста, а может быть, какую-нибудь другую часть ее тела? Но мы об этом, вероятно, уже никогда не узнаем.

Если учитывать только сохранившиеся слова фрагмента, то они отнюдь не однозначно указывают на то, что автор текста считал Марию особенно близкой подругой Иисуса. И совсем смело было бы предположить, что он изобразил их как людей, близких в сексуальном смысле. Каждый из нас мог бы твердо сказать только одно: они просто целовались. Но здесь важно вернуть тексту его собственный контекст. Дело в том, что «Евангелие от Филиппа» и другие христианские гностические тексты упоминают поцелуи в своеобразном контексте. Это видно по другим отрывкам, которые, как бы там ни было, являются продолжением общего повествования, и показывают, что отношения Иисуса и Марии не были своего рода божественной любовной игрой{97}.

Например, в более раннем месте «Евангелия от Филиппа» говорится следующее:

«30. Все те, кто порождается в мире, порождаются благодаря природе, и некоторые — благодаря [повреждение рукописи] порождается благодаря ему… к человеку, ибо [повреждение рукописи] от обещания [повреждение рукописи] наверху.

31. [Повреждение рукописи] из уст, [повреждение рукописи] слово выходило оттуда, он стал бы питаться из уст и он стал бы совершенным. Ибо совершенные зачинают от поцелуя и рождают. Поэтому мы также целуем друг друга, зачиная от благодати, которая есть в нас, в одних и в других»[18].

Как и в других отрывках «Евангелия от Филиппа», сложно понять, что это означает. Вполне ясно лишь то, что человек становится совершенным благодаря тому, что исходит из уст, то есть посредством слова, несущего знание слова, которое произносит вдохновенный учитель. Именно это совершенное деяние дарует людям новое рождение, ибо они узнают истину, которая приносит освобождение от их пленения в качестве материальных существ. Данное представление символически выражалось в христианском ритуале лобзания, которое в ранней Церкви было достаточно распространенным, и по сей день во многих церквах во время богослужения люди приветствуют друг друга поцелуем или рукопожатием. Целуя другого человека, вы тем самым показываете, что через уста мы даем друг другу благодать, дарующую жизнь. И таким образом человек «зачинает» и «рождает».

Когда Иисус целует Марию, это не прелюдия к сексуальной близости. Это символ того, что она получила откровение истины, которое Иисус дает своим ученикам. Согласно «Евангелию от Филиппа», она поняла эту истину лучше других. Если такое представление было широко распространено среди христиан-гностиков, не удивительно, что Петр и другие испытывали нечто большее, чем обыкновенный приступ ревности к Марии. Она узурпировала их положение, став одним из наиболее приближенных к Иисусу человеком, не сексуально, а духовно.

Глава шестнадцатая

Мария в дни Страстей Господних

Ничто так не обжигает нашу память, как трагическая смерть. Ни один человек моего поколения не в силах забыть, где он был в тот момент, когда узнал, что убит Джон Ф. Кеннеди. А кто может стереть из памяти его вдову, Жаклин, забрызганную его кровью, стоящую возле Линдона Джонсона, который должен был обеспечивать безопасность поездки в ту наиболее опасную минуту?

Даже сцены событий, которых мы не видели, могут навсегда запечатлеться в нашем сознании, — например, тело Мэрилин Монро, лежащей на постели, обнаженное и одинокое; пустая склянка со снотворным. Но, пожалуй, самым ярким впечатлением, которое снова и снова встает перед мысленным взором, стала трагическая гибель принцессы Дианы, когда разбился ее автомобиль, бессмысленно преследуемый папарацци по утренней трассе Парижа.

Нет ничего удивительного, что так много людей представляют Иисуса из Назарета прежде всего распятым на кресте, израненным, в терновом венце на голове. Мысленное представление распятого Христа — не только современное явление. Наш самый ранний христианский автор, апостол Павел, напоминает своей пастве в Галатии, что «перед [вашими] глазами предначертан был Иисус Христос, как бы у вас распятый…» (Гал. 3:1). И еще он обращается к своей церкви в Коринфе: «… Ибо я рассудил быть у вас незнающим ничего, кроме Иисуса Христа, и притом распятого…» (1 Кор. 2:2).

А как насчет Марии Магдалины? Предполагаю, что большинство современных людей думают о ней преимущественно как о проститутке, которая следовала за Иисусом. Но в течение многих столетий ее образ был неизгладимо выгравирован в христианской коллективной памяти как женщины, которая стояла рядом с крестом и была свидетельницей мук Иисуса, которая на третий день после распятия пришла к его гробнице и увидела, что та пуста. Она ассоциируется также со смертью.

Описания Страстей в раннем христианстве

Для того чтобы осмыслить эти воспоминания о Марии, необходимо получить больше информации из рассказов о смерти Иисуса, которые в ранней Церкви передавались устно, а затем были записаны в Евангелиях, дошедших до наших дней. Как я уже упоминал, в разных Евангелиях описания Страстей непропорционально превосходят по объему все прочее, написанное в них. Самым удивительным в данном отношении является Евангелие от Иоанна, в первых одиннадцати главах которого повествуется о трехлетнем служении Иисуса, а в остальных десяти — о последней неделе его жизни. Сравните с другим Евангелием, от Марка: в нем служению уделено десять глав, а последней неделе жизни Иисуса — шесть.

Для тех, кому интересно знать, как ранние христиане рассказывали истории об Иисусе и какое теологическое значение они придавали последним дням и часам его жизни, эти тексты являются абсолютно фундаментальными. Они важны и для историков, желающих выяснить, что в действительности происходило с Иисусом, основателем самой распространенной религии в истории западной цивилизации. Евангельские истории — наш главный источник информации не только об Иисусе, но и о его последователях, мужчинах и женщинах, в том числе и о самой известной ученице — Марии Магдалине.

Одна из проблем использования евангельских текстов заключается в необходимости установить, что же на самом деле произошло в течение последних часов жизни Иисуса, поскольку тексты в той или иной степени содержат внутренние несоответствия. К примеру, согласно Марку, Иисус был арестован после пасхальной трапезы с учениками и казнен в девять часов следующего утра (см.: Мк. 14:12; 15:25); а согласно тексту Иоанна, Иисуса арестовали ночью до пасхальной трапезы и казнили аж после полудня, в день подготовки к пасхальной трапезе (см.: Ин. 19:14). Кто же из них прав? По Матфею, когда Иисус был подвергнут судебному разбирательству, иудейские первосвященники и старейшины с народом стояли перед Пилатом и просили, чтобы он выполнил их желание (см.: Мф. 27:15–26). А по Иоанну, Иисуса приводят в место жительства правителя [«в преторию»] и, кроме них, никого там больше не было; Пилат выходит и становится между Иисусом, находящимся внутри здания, и иудейскими первосвященниками и народом, которые ожидают снаружи, обращаясь сперва к Иисусу, а затем к первосвященникам (см.: Ин. 18:28–19:14). Какое из вышеприведенных повествований заслуживает большего доверия? Согласно тексту Марка, именно Симон из Кирены, а не Иисус, несет крест к месту распятия (см.: Мк. 15:21); согласно Иоанну, Иисус сам несет крест на протяжении всего пути (см.: Ин. 19:17). Согласно Марку, завеса в Храме «раздралась надвое» после того, как Иисус испустил дух (см.: Мк. 15:38). А согласно Луке, это произошло до его смерти (см.: Лк. 23:45). Иоанн же вообще ничего не говорит об этом. И так далее. Внимательно прочтите сами все истории, сравнивая их друг с другом, и вы обнаружите отличия во всех эпизодах жизни Иисуса.

Повествования о Страстях в интерпретации теологов

Ученые, занимавшиеся Новым Заветом, долго пытались понять причину этих различий. Все дошедшие до нас тексты были изменены в процессе переписывания. Иногда такое соавторство совершенно изменяет весь образ Иисуса в его последние часы, созданный оригинальными авторами или рассказчиками. Необходимо иметь в виду, что когда кто-то изменяет евангельский рассказ, обычно это происходит не потому, что он обладает новой информацией и просто хочет зафиксировать ее напрямую. Чаще причина в том, что некто хочет провести какую-то идею относительно Иисуса, изменив соответствующим образом исторические детали.

Позвольте мне проиллюстрировать, как это происходит. Чтобы понять мою иллюстрацию, нужно вспомнить, что Евангелие от Марка было написано первым в ряду других сохранившихся текстов, но в течение длительного периода в качестве основной базы (для признания других текстов) ученые отдавали приоритет текстам Евангелий от Матфея и Луки. Иногда они принимали текст Марка целиком, без каких либо изменений. А иногда изменяли его, преследуя какие-то свои цели.

В тексте евангелиста Марка, описывающего Страсти, Иисус в течение всего судебного процесса хранит молчание. Автор ничего не говорит о том способе, которым Иисус будет распят, о пригвождении к кресту, о том, что его всякий будет оскорблять, в том числе и двое разбойников, распятых рядом с ним. Лишь в конце Иисус произносит мольбу из Псалма 21: «Элои! Элои! Ламма савахфани? — что значит: Боже Мой! Боже Мой! Для чего Ты Меня оставил?» (Мк. 15:34). Затем он издает предсмертный крик и умирает. Здесь Иисус изображается в состоянии отчаяния, безмолвным, как бы в состоянии шока, преданным одним из учеников, покинутым друзьями, осмеянным первосвященниками и старейшинами, обруганным даже двумя разбойниками, распятыми по обе стороны от него, и в довершение всего, чувствующим себя брошенным даже самим Богом. Это очень драматичный момент.

Обратите внимание, я приводил только текст Марка. Я не упоминал другие Евангелия, чтобы смягчить данное в нем изображение глубоких страданий отвергнутого Иисуса. Ведь первые читатели Евангелия от Марка не имели доступа, скажем, к Евангелиям от Матфея, Луки или Иоанна, где можно найти иные нюансы. Если вы хотите знать, что думал о казни Иисуса Марк, вам следует читать именно Евангелие от Марка.

В то же время, хотя и сам Иисус не понимает, что происходит, для Марка ясно, что его читатель все знает. Сразу после того, как Иисус испускает дух, происходят два важных события: в Храме разрывается надвое завеса, а сотник, стоящий напротив креста, признается себе: «Истинно Человек Сей был Сын Божий» (см.: Мк. 15:38–39). Оба события являются ключевыми для понимания описания смерти Иисуса у Марка. В иудейской традиции храмовая завеса отделяла самую священную комнату — так называемое святилище — от остальной части храма. Бог присутствовал именно в Святая Святых; именно в этом земном месте присутствовал Бог. И никто не смел войти в Святая Святых, к находящемуся там Богу, чаще одного раза в год. Это был День Искупления; тогда иудейский первосвященник заходил за завесу, предлагая две жертвы. Одна жертва была за его собственные грехи; а после своего очищения первосвященник предлагал жертву за грехи людей, чтобы они также могли быть снова оправданы перед Богом.

В Евангелии от Марка, когда Иисус умирает, эта завеса разрывается надвое (см.: Мк. 15:38). Что это может значить? Бог больше не отделен от своего народа. После смерти Иисуса Бог стал доступен для всех людей — не благодаря иудейской системе жертвоприношений, а благодаря смерти Иисуса — Его мессии. С системой жертвоприношений теперь покончено. Отныне люди сами могут стоять перед лицом Бога благодаря деянию, совершенному Иисусом.

Дело спасения наконец было признано — не последователями Иисуса, сбежавшими с места трагических событий, не иудейскими первосвященниками и старейшинами, которые по-прежнему враждебно настроены по отношению к Иисусу и всему, чему он учил, и даже не верующими иудеями, которые следовали за Иисусом во время его служения. Спасение, принесенное смертью Иисуса, было признано совершенно посторонним человеком — языческим воином, распявшим его, — тем, кто вдруг понял, что Иисус действительно «Сын Божий» (см.: Мк. 15:39). Это признание очень важно для автора Евангелия от Марка, потому что еще никто в этом повествовании, кажется, не понял, кем же на самом деле был Иисус. В начале Евангелия мы узнаём, что родственники Иисуса считают, будто он сошел с ума (см.: Мк. 3:21), первосвященники и старейшины полагают, что им руководит дьявол (см.: Мк. 3:22), люди его родного города отвергают его как выскочку (см.: Мк. 6:1–6), и даже его собственные ученики так и не поняли, кто он (см.: Мк. 6:51–52; 8:21). В разных местах Евангелия Иисус неоднократно говорит своим ученикам, что ему предстоит идти в Иерусалим, чтобы быть отверженным и казненным, и каждый раз, когда он говорит им это, они демонстрируют непонимание его слов (см.: Мк. 8:32–33; 9:32; 10:35–40). А когда, наконец, наступает финальный момент, их нет рядом, чтобы увидеть происходящее. Все они сбежали.

Но сотник, который видит смерть Иисуса, понял всё и признает Иисуса, чего Петр и другие ученики никогда не делали. Понимание того, что Иисус — Сын Божий, приходит именно в момент его смерти на кресте, а не в моменты демонстраций им потрясающих чудес.

Я считаю, что Марк написал свою историю казни Иисуса на кресте для того, чтобы сделать теологическое заявление: именно эта смерть принесла спасение миру. Несомненно, на сей счет существуют исторически достоверные воспоминания. Но Марк не стремился к беспристрастному описанию того, что произошло утром первого апреля в Римской Палестине. Он хотел преподнести теологический урок о миссии смерти Иисуса по отношению к грехам мира. Историки, которые хотят понять, что произошло на самом деле, должны принять во внимание теологический характер этого повествования. В противном случае они будут использовать Евангелие от Марка как хронику реальных событий, а не теологически мотивированный их пересказ.

То, что авторы Евангелий интересовались главным образом теологическими пересказами, становится очевидным, если сравнить версию Марка с другими имеющимися текстами. Здесь я не буду приводить исчерпывающее сравнение, а просто рассмотрю текст евангелиста Луки, повествующий о тех же событиях.

У Луки акценты, поставленные Марком на безмолвии Иисуса до того как его распяли на кресте, на его отчаянии перед лицом смерти, полностью изменены. В его повествовании Иисус не молчит во время шествия на Голгофу. По пути к месту казни (это отражено только у Луки) Иисус видит нескольких женщин, плачущих около дороги, и обращается к ним, говоря: «…дщери Иерусалимские! Не плачьте обо Мне, но плачьте о себе и о детях ваших…» (Лк. 23:28). Пригвожденный к кресту, он не корчится от боли в забытьи, а молится (только в Евангелии от Луки): «Отче, прости им, ибо не знают, что делают» (Лк. 23:34). Уже распятый на кресте, он не молчит, а разговаривает с одним из разбойников, распятых рядом с ним. В отличие от Евангелия от Марка, где оба преступника «поносят» Иисуса, в Евангелии от Луки «злословил Его» только один из них. Другой же унимает первого, после чего говорит Иисусу: «…помяни меня, Господи, когда приидешь в Царствие Твое!». Иисус в ответ утешает его, говоря: «…истинно говорю тебе, ныне же будешь со Мною в раю» (Лк. 23:39–43).

Иисус в Евангелии от Луки, в отличие от рассказа Марка, не молчит, как будто находясь в шоковом состоянии и не понимая, что с ним происходит. Он не чувствует себя покинутым Богом. Он прекрасно осознает, что с ним происходит и почему. Он испытывает сострадание к другим («дщерям Иерусалимским»). Он обращается к Богу как к своему Отцу. Он молится за спасение других. И что особенно важно, он знает, что должен умереть, но затем пробудиться в раю перед лицом самого Бога (вместе с одним из распятых разбойников). Это особенно отчетливо видно в самом конце текста. В Евангелии от Луки Иисус не «возопил» перед смертью, что традиционно понимают как крик отчаяния («Боже Мой! Боже Мой! Для чего Ты Меня оставил?»). Вместо этого он смиренно молится Богу, тем самым показывая, что он знает — его благой Отец на его стороне до самого конца: «Отче! В руки Твои предаю дух Мой» (Лк. 23:46). И затем умирает.

Отличие от текста Марка поразительное, и его не следует смягчать тем соображением, что оба повествования достоверны. Но именно так происходит, если читатели берут сюжет из Евангелия от Марка, объединяют его с тем, что написал Лука, а затем для полного счастья добавляют туда слова из Евангелий от Матфея и Иоанна, так что в итоге получается образ Иисуса, не существующий ни в одном из Евангелий. Конечно, никто не может запретить делать это. Но необходимо понимать, что, если вы именно так трактуете Евангелие, соединяя четыре самостоятельных текста в один большой, в котором Иисус говорит и делает все, что было описано в каждой из версий, то тем самым вы создаете свое собственное Евангелие, вместо того чтобы пристально рассмотреть тексты Евангелий такими, какие они есть на самом деле, то есть как самостоятельные тексты. Действительно, изображение личности Иисуса, данное Лукой, отличается от того, что мы находим у Марка (так же, как оно отличается и от описаний у Матфея, Иоанна и других). Более чем немногословный и несчастный Иисус у Марка, у Луки спокоен и сдержан, полностью осознает свою судьбу, верит Богу и знает, что в конце концов все будет хорошо, знает, как всё произойдет («…истинно говорю тебе, ныне же будешь со Мною в раю»).

Несомненно, у Луки были причины изменить сюжетную линию Марка. Некоторые ученые предполагают, что Лука писал для какого-то преследуемого властями христианского сообщества и своим текстом стремился показать им, как следует встречать смерть, если придется с нею столкнуться. Подобно Иисусу, они должны сохранять самообладание, зная, что в конце концов Бог позаботится о них. Если они смогут вынести муки тяжелого испытания в полной вере в Бога как своего Отца Небесного, они тоже будут вознаграждены блаженством в раю. Другими словами, это не исторический текст, написанный для того, чтобы показать, что в действительности происходило в жизни Иисуса. Текст Луки — образец для подражания, призванный показать, что может произойти в жизни последователей Иисуса.

Я не случайно подчеркиваю данную точку зрения при обсуждении личности Марии Магдалины. Если в некоторых текстах ее изображают присутствующей при смерти Иисуса на кресте, это вовсе не обязательно простое историческое воспоминание о том, что произошло на самом деле. Возможно и такое, но с той же вероятностью предложенное описание может оказаться частью важной теологической теории, которую пытались создать авторы Евангелий.

Рассказы о жизни и смерти Иисуса написаны спустя много десятилетий после изложенных в них событий, написаны людьми, которые не могли быть их свидетелями. Свои тексты они основывали на историях, годами передававшихся из уст в уста. Даже для христиан I столетия было бы очень сложно провести настоящее историческое расследование, чтобы выяснить детали того, что произошло на самом деле. Вспомним, что, согласно самим текстам, ученики Иисуса сбежали с места событий. Так откуда у авторов Евангелий оказалась информация о том, что сказал пригвожденным к кресту Иисус? Там не было никого, кто мог бы зафиксировать его слова. Если взглянуть на этот вопрос критически, то очень маловероятно, чтобы римские солдаты, сделав свое дело по казни преступников, затем расположились подле их распятых тел и расчувствовались настолько, что записали последние слова умирающего Иисуса.

В данной связи примечательно, что многие из событий, описанных в евангельской истории смерти Иисуса, имеют четкие параллели с пророчествами Священного Писания, которые, по утверждениям более поздних христиан, исполнил Иисус. То, что Иисус был казнен вместе с двумя разбойниками, а его одежда разделена между солдатами, то, что он молчал в течение всего суда над ним, то, что перед смертью он произнес слова из Псалма, то, что его ноги не были перебиты, — всё это, а также множество других деталей, было найдено христианами в таких библейских текстах, как стих 53 из Книги пророка Исаии и Псалом 21. Некоторые ученые подчеркивают, что связь между событиями, о которых рассказывают евангельские тексты, и ветхозаветными текстами, на которые ссылались христиане, чтобы придать смысл этим событиям, не случайна: когда христиане стали придавать спасительный смысл смерти Иисуса, они искали его в Священном Писании, стараясь понять, почему всё так произошло. Они нашли отрывки, в которых рассказывалось о страдании и смерти праведного Бога. Эти отрывки повлияли на рассказы о страданиях и смерти Иисуса. Псалмы и Книга пророка Исаии представили муки Иисуса на кресте в новом свете. Самые ранние авторы записали истории эти такими, какими они их слышали. Только более поздние читатели, прочитав историю об Иисусе, могли сказать: «А ведь приняв смерть таким образом, Иисус исполнил пророчества Священного Писания!» Несомненно, происходило нечто в таком роде. Кроме того, само Священное Писание служило основанием для многих историй. Подобные истории — не беспристрастные тексты о том, что происходило с очевидцами, которые аккуратно зафиксировали увиденное, а устно передававшиеся рассказы, сформированные главным образом благодаря знанию христианами Священного Писания.

Рассказав обо всем этом, я должен обратить ваше внимание на некоторые аспекты рассказов о казни Иисуса, которые с историко-исследовательской точки зрения кажутся правдоподобными, воплощающими исторический факт, а не положения христианского богословия. Вот один важный пример: все тексты сходятся в том, что Иисуса распяли по приказу римского правителя Понтия Пилата и что смертный приговор был вынесен по обвинению в том, что Иисус является «царем Иудейским», то есть вследствие политического обвинения в государственной измене (так, независимо друг от друга, пишут евангелисты Марк и Иоанн; см. также «Евангелие от Петра»). Данное обвинение было написано на верхней части креста Иисуса. Такая информация засвидетельствована в ряде независимых источников и полностью согласуется с тем, что мы знаем о римском административном праве Палестины I столетия.

И наконец, ключевой вопрос этой главы. Что можно сказать о Марии Магдалине и других женщинах, присутствовавших вместе с нею, когда Иисуса распяли на кресте? Действительно ли они наблюдали всё происходящее там, и если да, то какую роль они сыграли в тех событиях?

Женщины, присутствовавшие при казни

Все четыре Евангелия единодушны в том, что Мария Магдалина вместе с несколькими другими женщинами присутствовала на казни Иисуса. Самый древний текст Евангелия от Марка гласит:

«Были тут и женщины, которые смотрели издали: между ними была и Мария Магдалина, и Мария, мать Иакова меньшего и Иосии, и Саломия, которые и тогда, как Он был в Галилее, следовали за Ним и служили Ему, и другие многие, вместе с Ним пришедшие в Иерусалим» (Мк. 15:40–41)

Матфей пишет нечто весьма схожее, но при этом указывает, что среди женщин были Мария Магдалина, Мария, мать Иакова и Иосифа, и мать сыновей Зеведеевых (которая может оказаться Саломией Марка) (см.: Мф. 27:55–56). Лука фактически не называет женщин, но констатирует, что все, кого Иисус знал, включая женщин, следовавших за ним из Галилеи, присутствовали на казни (см.: Лк. 23:49). Это может быть ссылкой на тех трех женщин, которых мы уже ранее рассматривали в 8-й главе Евангелия от Луки: Марию Магдалину, Иоанну и Сусанну. Евангелие от Иоанна сообщает, что женщины наблюдали не с расстояния, а стояли прямо под крестом (см.: Ин. 19:25), и называет по имени трех или четырех женщин: мать самого Иисуса, ее сестру, Марию Клеопову (сестра матери Иисуса или какая-то другая женщина?) и Марию Магдалину.

Кроме того, во всех четырех Евангелиях Нового Завета и в «Евангелии от Петра» говорится, что Иисус был похоронен ранее не упоминаемым последователем Иисуса, Иосифом из Аримафеи. Три самых ранних Евангелия — от Матфея, Марка и Луки — указывают, что Иисуса хоронили и женщины. В Евангелии от Марка Иисуса хоронили Мария Магдалина и Мария, мать Иосии (но не Саломия) (см.: Мк. 15:47); Матфей пишет, что это была Мария Магдалина и «другая Мария» (какая именно, не уточняется) (см.: Мф. 27:61); а Лука указывает, что это были «женщины, пришедшие с Иисусом из Галилеи» (Лк. 23:55). Иоанн ничего не говорит о женщинах, хоронивших Иисуса, возможно потому, что был другой свидетель тех событий — Никодим, с которым Иисус беседовал (в начале Евангелия от Иоанна, в главе 3).

Как мы увидим позже, все Евангелия единодушны в том, что именно женщины, во главе с Марией Магдалиной, а не ученики-мужчины или кто-либо другой, пошли к гробнице Иисуса на третий день и узнали, что он воскрес из мертвых.

Кто же был автором этих любопытных упоминаний о женщинах, видевших казнь, погребение и первыми узнавших о воскресении Иисуса? Почему в первоисточниках эти сюжеты повторяются? Выдумали ли их христиане? Или они представляют собой исторические воспоминания о событиях, происходивших на самом деле?

У историков не было повода для размышлений над возможными причинами того, что эти истории были кем-то придуманы. Суть христианской религии во всём многообразии ее развития в течение многих лет после земной жизни Иисуса выразилась в символе веры, согласно которому «Христос умер за грехи наши, по Писанию, и что Он погребен был, и что воскрес в третий день, по Писанию» (1 Кор. 15:3–4). Но любой из нас может усомниться в этом символе веры и спросить: а откуда известно, что Иисус действительно умер? Может быть, он просто потерял сознание на кресте. Ведь известно, что с другими именно так и случалось. Откуда известно, что он на самом деле был похоронен? Даже если бы он был убит римлянами, вероятнее всего, его просто оставили гнить на кресте, как это порой делалось в те времена, или его могли бросить в общую могилу вместе с другими трупами преступников. И даже если его действительно похоронили в гробнице, откуда известно, что на третий день она оказалась пуста? Конечно, такие размышления бросают вызов вере. Возможно, кто-то пришел не к той гробнице, или, может быть, кто-то выкрал тело, или тело разорвали бездомные собаки. Откуда известно, что Иисус умер, был похоронен, а затем воскрес? В конце концов, после того как ученики Иисуса сбежали и скрылись, они не могли видеть ничего подобного.

Можно предположить, что истории об этих женщинах придумали именно для того, чтобы снять подозрения, будто главные события были выдуманы. Христианские авторы не могли сослаться на учеников Иисуса, как обеспечивших их сведениями из первых рук о тех событиях. Учеников там не было. Но, возможно, там были другие люди, например женщины, которые издали наблюдали происходящее. Другими словами, именно женщины послужили апологетической цели. То есть, возможно, они понадобились, чтобы защитить (значение корня греческого слова «апология») утверждения, ставшие центральными в христианском Символе веры.

Одним из важных аспектов работы историка является то, что для каждого аргумента практически всегда найдется исторически обоснованный контраргумент. В данном случае, если кто-то заявит, что христиане придумали историю о Марии Магдалине и других женщинах, видевших смерть Иисуса, его похороны и пустую гробницу, он столкнется с проблемой. Ведь если христианские авторы хотели придать своим словам историческую убедительность, зачем им было вводить женщин в качестве свидетельниц? Была ли в этом необходимость, ведь тогда о текстах могли с легкостью сказать, что это сплетни старых баб, небылицы, рассказанные глупыми женщинами. Если бы вы были древним автором, которому требовалось подтвердить главный Символ веры, придумывая для этого свидетелей важнейших событий, разве вы не предпочли бы, чтобы ими были мужчины?

Чем не хороший контраргумент, способный склонить к выводу, что рассказ о Марии, видевшей смерть и похороны Иисуса (и видевшей его после воскресения), является настоящей исторической правдой, которую невозможно сочинить? Но для историка в его работе существует еще один важный аспект — большинству контраргументов можно противопоставить другие контраргументы. Мои студенты любят заниматься их поиском (если их будоражит проблема). Так вот, можно представить себе причины, по которым рассказчик (например, автор Евангелия от Марка) задумал, что именно женщины, поскольку они не были самыми близкими учениками Иисуса, должны стать свидетельницами решающих событий его смерти, похорон и воскресения.

Реалии таковы, что Евангелие от Марка написано почти исключительно о мужчинах и об их поведении в связи с Иисусом, и ни один из мужчин, откровенно говоря, не оказался на высоте положения. Если вернуться к тексту, мы увидим, как римские солдаты насмехаются над Иисусом, истязают и убивают его. А также увидим двух распятых разбойников, которые злословят на него. Там есть и Понтий Пилат, который осуждает Иисуса на смерть, хотя не находит за ним никакой вины. Есть иудейский первосвященник Каиафа и совет старейшин, Синедрион, состоящий только из мужчин, который посчитал Иисуса виновным в богохульстве, хотя ничего такого он не совершил. Там есть саддукеи, с которыми Иисус пребывает в непримиримой конфронтации, и фарисеи, утверждавшие, что миссия Иисуса вдохновлена дьяволом.

Кроме того, там есть его собственные ученики-мужчины — один предаёт его, другой трижды отрекается от него, остальные бросают его, спасая свою жизнь. Это те самые двенадцать мужчин, которые были с Иисусом в течение всего его служения, неоднократно демонстрируя свое непонимание, что миссия Иисуса состоит в том, чтобы умереть на кресте; это те, кого Иисус мог бы упрекнуть за непонимание его учения или его миссии. На протяжении всего Евангелия Иисус говорит этим мужчинам, что он должен отправиться в Иерусалим, принять там страдания и умереть, и если они хотят быть его учениками, то также должны нести свой крест и следовать за ним. И чем они отвечают? Они не раз обсуждают между собой, кто из них самый главный и кто будет играть более важную роль в будущем Царстве. Иначе говоря, они полагают, что, следуя за Иисусом, они придут не к кресту, а к трону.

Кто в этом Евангелии действительно понимает, что Иисус должен умереть? Не двенадцать посвященных, а безымянная женщина, которая умастила его тело как бы для похорон (см.: Мк. 14:3–9). Кто несет крест Иисуса? Не Петр, не Иаков и не Иоанн, а совершено посторонний человек, Симон из Кирены (см.: Мк. 15:21). Кто признает свою веру в Иисуса как Сына Божьего в момент его смерти? Не кто-либо из его учеников, а римский солдат-язычник, стоявший у подножия креста (см.: Мк. 15:39). Кто беспокоится о мертвом теле Иисуса после его казни? Не один из тех, кто был наиболее близок к нему, а дотоле неизвестный и незнакомый человек по имени Иосиф из Аримафеи (см.: Мк. 15:43). А кто был свидетелем всех этих событий? Никто из учеников-мужчин, а несколько последовательниц-женщин, сохранивших верность Иисусу до самого конца и издали наблюдавших за событиями спасения мира (см.: Мк. 15:40–41; 47).

Спасение, которое Иисус принес в мир, не было признано сильными мира сего — пилатами, каиафами и синедрионами. Хотя оно вызвало переоценку ценностей и приоритетов человеческой жизни. Слава пришла в форме страдания, спасение было пронизано болью. Спасение, благодаря которому рабы возликуют, став господами, угнетенные станут сильными, убогие — могущественными; это такое спасение, когда последний станет первым, а первый — последним. И кто стали его свидетелями? Ими не стали ни те, кто считал себя причастным к миру сему, ни будущие епископы могущественных церквей христианского мира; свидетелем стала группа смиренных женщин. Спасение пришло в мир как «безумие», но на самом деле, как выразился апостол Павел, как «Божия премудрость» (см.: 1 Кор. 1:24).

Допускаю, что присутствие именно женщин во время смерти, похорон и воскресения Иисуса могло быть идейной находкой, использованной ради теологически мотивированной «памяти» о произошедшем, но оно не является действительно историческим событием. Возможно, оно было придумано христианскими рассказчиками, которые, подобно Марку, писавшему после них, хотели, чтобы их слушатели знали, что «немощное мира избрал Бог, чтобы посрамить сильное», что спасение, принесенное в мир Иисусом, было предназначено не для сильных мира сего, а для униженных и угнетенных. И об этом спасении впервые узнали не от великих мира сего и даже не от великих мужей — избранных апостолов Иисуса, а от женщин, о которых мы знаем только их имена.

Короче говоря, если основываться на этих доводах, то остается неясно, действительно ли женщины наблюдали события смерти и похорон Иисуса. Возможно, это является исторической памятью. Но вероятно и то, что эту историю выдумали для того, чтобы показать и запечатлеть, что Мария Магдалина вместе с другими женщинами первыми узнали о спасении, принесенном Иисусом Христом.

Однако в приведенном контраргументе скрывается противоречие (то есть его аргументы вступают в противоречие между собой). Как историк, я удивлен устойчивостью изложения у независимых друг от друга авторов Евангелий, в том что касается присутствия Марии Магдалины и у креста, и у гробницы на третий день. Если это не истинное историческое событие, а лишь вымысел христианского рассказчика, который затем передал его другим, то как получается, что данная особая частица информации проникла в тексты, которые никоим образом не были связаны между собой? Мария присутствует у креста и в Евангелии от Марка (и в Евангелиях от Луки и Матфея, которые использовали Марка), и в Евангелии от Иоанна, которое является независимым от Евангелия от Марка. И что весьма важно, все ранние Евангелия (не только от Иоанна и Марка, а также от Матфея и Луки, но даже «Евангелие от Петра», которое, видимо, не связано ни с одним из них) указывают, что именно Мария Магдалина обнаружила, что гробница Иисуса пуста. Как могло случиться, что все эти независимые друг от друга тексты говорят об одном и том же человеке? Трудно поверить, что это произошло только благодаря счастливой случайности. Вероятнее всего (по крайней мере, в отношении предания о пустой гробнице), мы имеем дело с чем-то восходящим к подлинной истории.

Женщины у гробницы

Истории о том, как женщины обнаружили гробницу Иисуса пустой, в большей степени, чем другие евангельские истории, не поддаются согласованию друг с другом во всех деталях. Некоторые из студентов-новичков, приходившие слушать мой курс о Новом Завете, были убеждены, что в Библии не может быть никаких несоответствий. Я предлагал внести все, что сказано в каждом Евангелии по поводу того или иного события, в соответствующие списки, со всеми подробностями, а затем сравнить эти списки. Трудно не удивляться получавшейся картине расхождений. Безусловно, на какие-то различия между Евангелиями можно закрыть глаза или смириться с ними, если вы так настроены. Считается, что Мария пришла к гробнице на третий день после распятия, но в одном тексте она пришла одна, а в другом сказано, что вместе с другими женщинами. В разных текстах имена этих женщин различаются (в Евангелии от Матфея это — «другая Мария»; в Евангелии от Марка — Мария, мать Иакова, и Саломея; в Евангелии от Луки речь идет уже о группе безымянных женщин; в Евангелии от Иоанна Мария приходит одна). Если вы намерены согласовать эти тексты, то получается, что к гробнице пришла целая группа женщин: Мария, упоминаемая в Евангелии от Иоанна; Мария вместе с женщинами, упоминаемыми в другом Евангелии; одна из женщин, указанная в двух других Евангелиях, и ни одна из них, как сказано в еще одном тексте. Как видно, получилась целая ярмарка женщин. И если Марк говорит о том, что женщины видели в гробнице юношу, то Матфей сообщает, что они видели ангела, а Лука пишет, что они видели двух мужчин, — вероятно, они видели двух ангелов, которых приняли за мужчин и которых Марк упоминает как одного, ошибочно считая, что это был мужчина. (Между прочим, если прийти к такому выводу, то получится, что имело место нечто, о чем не сказано ни в одном из Евангелий, а именно, что женщины видели двух ангелов.)

Есть и другие расхождения, которые еще сложнее согласовать и которые, как я полагаю, можно было бы также признать откровенным несовпадением. Например, в Евангелии от Иоанна, когда Мария Магдалина очень рано приходит к гробнице, она видит, что камень уже отвален в сторону, и убегает, чтобы рассказать об этом двум ученикам Иисуса (см.: Ин. 20:1). Однако, по версии Матфея, Мария с другой женщиной, тоже по имени Мария, приходят к гробнице и видят, как ангел нисходит с неба, откатывает камень в сторону и садится на него. Женщины напуганы, но ангел успокаивает их, убеждая посмотреть, что в гробнице нет тела Иисуса, и пойти рассказать об этом другим ученикам (см.: Мф. 28:1–2). В тексте Марка женщины не видят ангела, откатывающего камень: они приходят к гробнице, видят, что она открыта, заходят и видят там юношу, сидящего по правую сторону (ангел сидит не на камне, который он только что далеко откатил, как у Матфея); юноша говорит им, что Иисус воскрес и что они должны рассказать об этом другим (см.: Мк. 16:4–5). Так какой из этих вариантов выбрать?

То, что велят сделать женщинам в разных текстах, также различается. По версии Марка, им велят вернуться к другим ученикам в Галилею, чтобы встретиться там с воскресшим Иисусом, как он и сам им об этом ранее говорил. У Луки им вовсе не велят уходить из Иерусалима, но напоминают слова, сказанные Иисусом, когда они еще были в Галилее, что он должен воскреснуть. Вместо того чтобы идти в Галилею на встречу с Иисусом, они остаются в Иерусалиме, чтобы встретить его там. Фактически им велят не уходить (см.: Деян. 1:4, написанные автором Евангелия от Луки). Так они ушли из города или нет?{98}

Может быть, женщины даже видели, как Иисус воскрес из мертвых? В текстах Матфея, Луки и Иоанна Мария Магдалина (иногда с другими женщинами) уходит, чтобы рассказать ученикам о том, что она видела в пустой гробнице (у Матфея и Луки она не пустая, но там нет Иисуса). Однако Евангелие от Марка заканчивается более таинственным образом. Там женщинам велят передать ученикам, что Иисус встретит их в Галилее (не в Иерусалиме, как у Луки), но они не в силах так поступить. Они бегут от гробницы и из страха никому ничего не рассказывают (см.: Мк. 16:8). И на этом Евангелие от Марка заканчивается. Так рассказали женщины о том, что видели, или нет? В одном Евангелии сообщается одно, в других — другое. Фактически в каждом Евангелии эта история выглядит по-своему.

А видела ли сама Мария воскресшего Иисуса? В Евангелии от Марка ни она, ни кто-либо другой не видели его[19]. В Евангелии от Луки ученики-мужчины встретили Иисуса, но в тексте не сказано, что Мария и другие женщины видели его. В Евангелии от Матфея Мария вместе с другими женщинами первыми видят Иисуса, воскресшего из мертвых, и в благоговении припадают к его ногам. В Евангелии от Иоанна Мария также первая видит Иисуса, но без других женщин, и Иисус не позволяет ей прикасаться к себе: это известное евангельское место: «не прикасайся ко Мне, ибо Я еще не восшел к Отцу Моему и Богу вашему» (Ин. 20:17). Любопытно, что через неделю Иисус вновь появляется перед учениками и меняет свои прежние наставления, предлагая Фоме неверующему коснуться его рук и ребер (см.: Ин. 20:24–28). Всходил ли Иисус на небеса, чтобы затем вернуться?

Ни в одном другом месте Евангелий вы не найдете такой неразберихи с сообщениями. Некоторые читатели утверждают, что иначе и быть не могло. Если действительно произошло такое из ряда вон выходящее событие, как воскресение из мертвых, а женщины стали его первыми свидетельницами, то скорее всего они были полностью дезориентированы, и это привело к путанице исторических фактов. Но даже если дело обстояло именно так, для историка остается проблематичным, что же все-таки могло произойти, учитывая тот факт, что различные источники явно не согласуются в многочисленных деталях. И если все детали настолько не совпадают, что же делает эту историю целостной?

Есть несколько точек соприкосновения этих различных источников. Например, то, что Иисус был похоронен, на третий день его тела уже не было в гробнице, и Мария Магдалина была первой, кто узнал об этом. Так независимо друг от друга пишут в своих Евангелиях Марк, Иоанн и Петр. Кроме того, Матфей, Лука и Иоанн, как независимые друг от друга авторы, указывают, что Мария (одна или с другими женщинами) пошла и рассказала об этом нескольким (или всем) ученикам Иисуса.

Я считаю, что мы располагаем правдивыми историческими сведениями, позволяющими предположить, что Мария Магдалина первой узнала и объявила остальным о воскресении Иисуса. Как я уже ранее говорил, мы очень мало знаем об этой женщине. Большая часть имеющейся о ней информации является либо преувеличенной легендой (такой ее представляли в более поздние века), либо ее приходится выводить из очень немногих упоминаний, подтверждающих действительно произошедшие события, в дошедших до нас древних источниках. Но это не должно умалять ее значения. Христианская религия основана на вере в то, что Иисус воскрес из мертвых. И возможно, что из всех людей именно галилеянка Мария Магдалина впервые выразила эту веру. Поэтому мысль, что Мария дала начало христианству, — вовсе не такая уж надуманная.

Данный вопрос я собираюсь обсудить в следующей главе. Вероятно, Мария не была подругой Иисуса при его жизни, супругой или возлюбленной; вероятно, у них не было совместных детей; вероятно, она не была исправившейся проституткой, выведенной в более поздней евангельской версии, которая стала образцом целомудрия для женщин. Но можно утверждать, что она была в высшей степени важной фигурой в ранней истории христианства и что без ее рассказа о пустой гробнице Иисуса ученики сами по себе, вероятно, никогда не вдохновились бы возвестить о новой религии.

Глава семнадцатая

Мария и ее откровения

Пожалуй, трудно оправдать некоторые из преувеличенных утверждений, которые можно услышать в наши дни о Марии Магдалине как от ученых, так и от популяризаторов. Она была ближайшей ученицей Иисуса! Она была его ближайшей спутницей при жизни! Она была его женой! Она родила от него детей! Но ни одно из этих утверждений не подтверждается данными исторических исследований. Образ Марии делают особенным не ее отношения с Иисусом во время его жизни, а то, что случилось с нею после его смерти. Именно она обнаружила, что тело Иисуса отсутствует в гробнице.

Иногда течение всей жизни человека определяется одним-единственным случаем — каким-то определяющим моментом, который все изменяет. Именно таким моментом стало для Марии решение помазать тело Иисуса для похорон на третий день после его смерти. Когда Мария пришла к гробнице, она обнаружила, что его тела там нет. Она пошла и рассказала об этом другим. Они поверили, что он воскрес из мертвых. Так началось христианство.

Христианство стало самой могущественной и влиятельной религиозной, политической, социальной и культурной организацией в истории западной цивилизации. Оно началось однажды воскресным утром с благочестивого и набожного поступка, который сменился замешательством, ужасом и волнением. Мария Магдалина не играла большой роли в жизни Иисуса, но сразу после его смерти она стала самой важной фигурой. Более важной, чем Петр, Иаков или Иоанн. Она стала первой, кто поверил, что Иисус воскрес.

Что было бы, если бы тем утром она не пришла туда? Пришел бы кто-то другой? Трудно сказать. Нет никаких данных в пользу того, что кто-либо из учеников или спутниц, не связанных с Марией, собирался пойти к гробнице. Если бы больше никто не пришел туда, разве узнал бы кто-нибудь о том, что гробница пуста? Возникло бы само христианство? Получается, что Мария изменила ход человеческой истории больше, чем кто-либо другой в истории Запада, — не потому, что у нее были дети от Иисуса, а потому, что она обнаружила его склеп пустым.

Некоторые первые христиане признавали значение Марии и сочиняли о ней истории. Неудивительно, что многие из этих историй повествуют не о ее связи с Иисусом, когда он был жив, поскольку в то время было широко известно, что контактов с ним у нее не было. Они рассказывают о том, что случилось, когда она увидела Иисуса после его смерти. Мысль о том, что он явился ей, привела к предположению, что он, должно быть, говорил с нею и открыл ей тайное знание, которое могло быть дано только немногим избранным, принадлежащим к внутреннему кругу его учеников. А кто был бы ближе к нему, чем тот, кому первому он явился после воскресения? Поэтому именно Марии Иисус, как считали некоторые авторы, дал высшие откровения о смысле жизни, сущности этого мира и пути спасения.

Эти откровения (встречающиеся главным образом в Евангелиях, не включенных в Новый Завет) воплощают в себе вопросы, верования и точки зрения рассказчиков, которые первоначально сочинили их. В результате различные истории об откровениях, полученных Марией, противоречат друг другу, поскольку они были не тем, что Иисус действительно рассказал ей, а тем, что авторы хотели бы, чтобы он рассказал ей. Примечательно, что большинство этих откровений так или иначе имеют дело с вопросом, который, наверное, был у всех на уме, как только стало понятно, насколько роль Марии Магдалины оказалась важна для начала христианской религии: как получилось, что женщина сыграла здесь главную роль? Вспомним, что во всем римском мире, включая иудеев Палестины, женщины обычно не занимали в обществе руководящих должностей, не были учителями или философами. Однако в данном случае именно женщина начала проповедовать то, что легло в основание новорожденной веры в смерть и воскресение Христа. Как такое могло случиться?

Многие из откровений, якобы данных Марии Иисусом, имеют отношение к этому вопросу. В большинстве случаев откровения передаются Марии не наедине, а в окружении других учеников «внутреннего круга». И часто трудно понять, задумывались ли эти откровения авторами писаний как данные перед смертью Иисуса или после его воскресения (хотя в иных случаях всё ясно).

Разрушение трудов женщины

Одним из самых древних текстов является «Диалог Спасителя», который в дополнение к тому, что мы уже обсуждали (см. главу 15), включает некую беседу. Предположительно эта беседа произошла между Иисусом и тремя его учениками: Иудой (то есть братом Иисуса, Иудой Фомой), Матфеем и Марией. Как и в случае с другими беседами, содержащимися в этом гностическом произведении, довольно трудно понять их общий смысл. В интересующем нас тексте необходимо немного разобраться. Беседа начинается с комментария Иуды Иисусу (некоторые слова пришлось реконструировать, потому что в рукописи есть пропуски):

«Иуда сказал: „Ты сказал нам это от ума истины. Когда мы молимся, как мы должны молиться?“

Учитель сказал: „Молитесь в месте, где нет женщины“.

Матфей сказал: „Ты сказал нам: „Молитесь в месте, где нет женщины“, это значит — „разрушьте труды женщины“, не потому, что есть другой способ рождения, но потому что они прекратят [рождать]“.

Мария сказала: „Они никогда не будут разрушены“.

Учитель сказал: „[Вы] знаете, что они умрут [еще раз], и [труды женщины в этот момент] всегда [разрушаются также]“».

Иуда начинает с вопроса о молитве, то есть о том, как можно наслаждаться общением с Богом. Ответ Иисуса, согласно которому общение с Богом происходит «в месте, где нет женщины», Матфей потом интерпретирует так: это означает, что общение с Богом произойдет в том случае, если с «трудами женщины» будет покончено. Это не выглядит чем-то связанным с эмансипацией или подтверждением половой принадлежности. Но в таком случае, что это означает? Как показывают слова Матфея, «труды женщины» подразумевают те действия, которые однозначно связаны с женщинами, а именно — зачатие и деторождение.

Здесь мы должны вспомнить, что, согласно взглядам христиан-гностиков, материальный мир и все, что принадлежит к нему, — результат космической катастрофы: это не благое место, созданное одним истинным Богом. Мир был создан малым божеством, и смысл гностических религий состоял не в том, чтобы утверждать материальное существование или надеяться на его конечное искупление. Смысл был в том, чтобы спастись от материального мира. Тем не менее, что происходит, если ребенок зачат и рождается в мир, то есть если женщина выполняет свои «труды»? Материальный мир продолжает сохранять себя. Но если смысл некой религии в том, чтобы спастись от материального существования, то деторождения нужно избегать любой ценой. Вот что означает «разрушить труды женщины». Это значит — отказаться от половой активности, приводящей к рождению детей.

Когда-нибудь это «разрушение» станет полным. Когда-нибудь те, кто является истинным гностиком, избавятся от земного мира-ловушки и вернутся в свою небесную обитель, нематериальное царство духа. Поэтому в ответ на вопрос Марии Иисус говорит, что труды женщины будут разрушены. Деторождение прекратится, младенцы перестанут рождаться, и в конечном счете придет спасение. Я полагаю, что это можно рассматривать как древнюю критику того, что мы считаем «семейными ценностями», где сам Иисус поддерживает сторону обвинения. Вместо того чтобы утверждать семью, он осуждает ее.

Можно показать, что подобные наставления имеют место и в другом раннем христианском Евангелии, где главной собеседницей Иисуса тоже является женщина, на этот раз не Мария Магдалина, а ее спутница к пустой гробнице, Саломея. Данный текст называется «Евангелием от Египтян». К сожалению, у нас нет всего документа, сохранились лишь несколько цитат из него в сочинениях автора конца II века Климента Александрийского. Однако этих цитат достаточно, чтобы понять общий смысл некоторых основных акцентов данного Евангелия. Они тоже связаны с ролью женщин в достижении спасения от материального мира.

В одном месте «Евангелия от Египтян» Саломея спрашивает Иисуса: «Как долго будет господствовать смерть?» То есть как долго будет существовать этот жалкий материальный мир со всей его ограниченностью? Иисус дает краткий ответ: «Пока вы, женщины, рожаете детей». Однажды тела перестанут рождаться, больше не будет темниц, в которых вынуждены обитать божественные искры, и тогда, очевидно, смерти больше не будет. Саломея отвечает: «Значит, я хорошо поступаю, что не рожаю детей». Иисус поддерживает ее выбор, говоря: «Ешь всякую траву, но не ту, которая горькая». Другими словами, лучше избегать болезненного опыта деторождения.

В другой беседе с Саломеей Иисус делает замечание, которое покажется знакомым тем, кто прочитал «Диалог Спасителя». Здесь, в «Евангелии от Египтян», Иисус говорит: «Я пришел, чтобы разрушить труды женщины». Климент объясняет, что под «женщиной» Иисус подразумевает физическое желание, а под «трудами» — рождение и увядание. Другими словами, Иисус пришел, чтобы разрушить страсти, приводящие к появлению потомства. Значение имеет не существование в греховном материальном мире — со всеми его наслаждениями и страданиями, — а жизнь в духовном мире, где нет никакой боли, страдания или смерти.

Саломея хочет узнать, когда это случится. Иисус отвечает словами, похожими на те, что встречаются в «Коптском Евангелии от Фомы»: «Когда ты истопчешь это позорное одеяние и когда эти двое станут одним, а мужчина и женщина больше не будут ни мужчиной, ни женщиной». Ясно, что «истоптать одеяние» значит избавиться от материального тела, облекающего или, скорее, завлекающего нас в ловушку (Евангелие от Фомы, 37). Кроме того, «двое станут одним», когда исчезнут половые различия, как было до того, как человек стал мужчиной и женщиной (Адам и Ева в Быт., 2). Согласно таким книгам, как «Евангелие от Фомы» и, по-видимому, «Евангелие от Египтян», первый шаг к сверхчеловеческому существованию состоит в том, чтобы женщины стали мужчинами, после чего и мужчины и женщины, которые больше не различаются, смогут достичь более высокой сферы — жизни божественной.

Поглощение семени

Каким бы странным ни казалось откровение Марии в «Диалоге Спасителя», оно бледнеет в сравнении с другим эпизодом, якобы произошедшим с нею после воскресения Иисуса и описанным в ныне утраченном произведении под названием «Великие вопросы Марии». Это одна из тех многочисленных книг раннехристианского мира, о существовании которой мы знаем, но которая не сохранилась. Вполне возможно, ее уничтожили разгневанные читатели. Из того, что мы знаем о книге, понятно, как много она содержала такого, что оскорбляло религиозные чувства.

Мы знаем об этой книге лишь из ссылок на нее в произведении жившего в IV веке склочного и не всегда заслуживающего доверия «охотника за ересями» по имени Епифаний. Епифаний был полон решимости стереть с лица земли все следы христианской ереси и написал подробное опровержение всех ересей, которые он знал; всего восемьдесят ересей. Его критический разбор этих недопустимых форм религии — ядовит и мелочен. Епифаний был мастером очернительства и поливания грязью. Есть места, где он критикует ереси, которые, как мы имеем основания подозревать, даже не существовали. Это давало ему возможность излить свой гнев на воображаемый объект. Есть места, где все, что он говорит об альтернативных формах христианства, на самом деле неверно.

Книга Епифания называется «Панарий», что буквально означает «ящик с лекарствами». Он назвал ее так потому, что своей книгой стремился дать противоядие от укусов змей ереси, раскрывая природу еретического яда (лжеучения) и показывая, как ему можно противостоять, обращаясь к ортодоксальной истине. В некоторых случаях Епифаний цитирует в «Панарии» письменные источники, которые ему удалось собрать. Даже если его толкования приведенных текстов сомнительны, польза есть уже в том, что он цитирует авторов, так как в большинстве случаев их книги не сохранились. Именно так обстоит дело с «Великими вопросами Марии», книгой, которая, как предполагается, использовалась группой христиан-гностиков. Епифаний утверждает, что он знал о них из первых рук, и называет по-разному, например, фибионитами.

С точки зрения Епифания, ни одна другая группа не была более печально известной, более коварной в своих верованиях и практиках, более опасной для неосторожных христиан, и она больше других подверглась потоку брани, клеветы и неистового бичевания со стороны Епифания. Отчасти фибиониты, возможно, вызывали особую язвительность Епифания по личным причинам: он сообщает, что в молодости его почти соблазнили присоединиться к этой группе христиан, пока он не узнал о ее нечестивых практиках. Эти практики были обоснованы литературой, которую они читали и принимали в качестве авторитетной, включая откровение, якобы данное Марии Магдалине Иисусом после его воскресения{99}.

Что же это за практики? Согласно Епифанию, они связаны главным образом со странным отправлением обряда Вечери Господней. Как известно, первые христиане не праздновали Тайную Вечерю так, как это обычно происходит в наши дни: съедая облатку и отпивая глоток вина или виноградного сока. В ранних церквах это был своего рода ужин из того, что имелось в наличии. Люди приносили пищу и напитки и по ходу трапезы специальное время отводили на то, чтобы преломить хлеб, символизировавший тело Христа, которое было распято ради спасения, и отпить вина, символизировавшего кровь Христа, которая была пролита за грехи мира. Епифаний утверждает, что фибиониты вкладывали в этот обряд совершенно другой смысл, основываясь на своем гностическом понимании материального мира и необходимости избавиться от него. В некоторой степени, как и в «Диалоге Спасителя», это понимание очерняло «труды женщины», то есть зачатие и деторождение.

Согласно Епифанию, фибиониты отмечали Вечерю Господню, исполняя не приводящий к деторождению сексуальный ритуал, включавшим священный coitus interruptus[20]. После вечерней трапезы члены общины разделялись на пары (с кем-нибудь кроме собственного супруга (супруги), как поспешно указывает Епифаний) и совокуплялись. Но когда мужчина достигал момента эякуляции, он прекращал половой акт, а извергнутую сперму они вместе с женщиной собирали и употребляли внутрь, говоря: «Это — Тело Христово». Если в это время у женщины бывала менструация, они также собирали часть ее менструальной крови и употребляли ее, говоря: «Это — Кровь Христова».

Трудно понять, придумал Епифаний все это или нет. Но показательно, что данный ритуал, видимо, символизирует некую противоположность «трудам женщины» (зачатию и деторождению). Сексуальная активность проявляется здесь намеренно не связанной с деторождением. Может быть, Епифаний знал, что фибиониты были противниками деторождения и, основываясь на этом знании, выдумал ряд ритуалов, которые могли воплощать их взгляды? Критиковал ли он этих еретиков за практикуемые ими ритуалы или на самом деле они совершались лишь в его собственной фантазии? Или он действительно знал, что происходило на вечерних молитвенных собраниях во время фибионитской среды?

Ясно лишь, что христиане-фибиониты обосновывали свои необычные евхаристические практики, апеллируя к собственным священным писаниям, — не к книгам, включенным в Новый Завет, а к другим книгам, якобы тоже написанным апостолами. В особенности Епифаний упоминает «Великие вопросы Марии» (он указывает, что у фибионитов были еще «Малые вопросы Марии», но ничего о них не говорит). В этой книге, по его словам, содержалось описание одной из самых ошеломляющих встреч между Иисусом и Марией Магдалиной. Как утверждает Епифаний, Иисус взял Марию на вершину горы и чудесным образом извлек женщину из своего бока (в какой-то мере подобно тому, как Ева была рождена из ребра Адама). Затем он приступил к половому акту с нею. Но когда Иисус достиг момента эякуляции, он собрал сперму и проглотил ее, говоря Марии: «Так мы должны поступать, дабы мы могли жить». Мария, понятно, была потрясена и, потеряв сознание, упала на землю. Но Иисус поднял ее и сказал: «О ты, маловерная, почему ты усомнилась?» Если даже кинофильм Мартина Скорсезе «Последнее искушение Христа» наделал так много шума, когда вышел на экраны, то представьте себе реакцию в обществе на появление «Великих вопросов Марии».

Однако, как я уже говорил, нет никакой уверенности, что Епифаний действительно имел подтверждения того, о чем писал. Кажется маловероятным, чтобы сами фибиониты распространяли слухи о своих противозаконных и возмутительных ночных оргиях. А подробности, описанные Епифанием, можно найти в античных источниках, содержащих слухи о множестве тайных обществ Древнего мира{100}. Полагаю, вполне возможно, что он прочитал какие-то книги фибионитов и дал волю своей фантазии в ритуалистическом выражении их веры, согласно которой необходимо спастись от материального мира и больше не рожать в нем детей, так как спасение не будет полным до тех пор, пока все души не вернутся в свою небесную обитель в духовном царстве. Согласно таким взглядам, обладание потомством означает продление боли и страданий земной жизни людей.

Поэтому даже если описание евхаристических ритуалов фибионитов было измышлением Епифания, вполне возможно, что фибиониты действительно практиковали секс, исключающий оплодотворение, чтобы «разрушить труды женщины», сделав невозможными зачатие и деторождение. И вполне возможно, что подобная практика была связана с гностическим положением о том, что женщины, стремящиеся войти в Царство Небесное, должны стать мужчинами, о чем мы уже рассказывали. То есть, возможно, не связанный с деторождением секс представлял собой символическое подтверждение женщинами того, что они уже продвинулись в своем превращении в мужчин, в таких же «духов живых», как мужчины (Евангелие от Фомы, 114).

Подчиненность женщин

Едва ли есть необходимость оговариваться, что взгляды на женщин, выраженные в текстах «Диалога Спасителя», «Евангелия от Египтян» и «Великих вопросов Марии» представляются сегодня весьма возмутительными. Я допускаю, что кто-то может говорить, что они содержат прогрессивные взгляды на женщин, показывают, что женщины играют активную роль в религии и могут наслаждаться сексом, не связанным с деторождением. Здесь Иисус лично открывает свои истины не мужчине, а женщине, Марии Магдалине или Саломее. Он заверяет, что женщины наряду с мужчинами могут быть партнерами в том спасении, которое он принес людям. Но путь женщин к обретению спасения, согласно этим текстам, состоит в том, чтобы воздерживаться как раз от тех аспектов их существования, которые делают женщин женщинами (для этих авторов), то есть от секса, имеющего следствием зачатие и рождение детей. Другими словами, если женщина перестает быть женщиной, она может оказаться спасенной. Похоже ли это на учение о ее освобождении? Но, с другой стороны, подобная позиция, возможно, все-таки ступенькой выше по сравнению с некоторыми вариантами выбора, предоставляемого женщинам в других, негностических христианских группах.

Например, в некоторых из них, связанных с апостолом Павлом, женщины оставались женщинами. Но как женщинам им отводилась подчиненная роль по отношению к мужчинам, без какой-либо надежды на изменение их положения. Такая точка зрения принималась не всеми группами, связанными с Павлом, но она стала настолько преобладающей в церквах Павла, что была канонизирована в Священном Писании, и в значительной степени именно из-за нее в наше время некоторые ученые склонны считать, что Павел был одним из великих женоненавистников христианской античности.

Выражение этой точки зрения можно найти в Пастырских посланиях, написанных от имени Павла более поздним последователем, жившим примерно в конце I века:

«Жена да учится в безмолвии, со всякою покорностью; а учить жене не позволяю, ни властвовать над мужем, но быть в безмолвии. Ибо прежде создан Адам, а потом Ева; и не Адам прельщен; но жена, прельстившись, впала в преступление; впрочем спасется через чадородие, если пребудет в вере и любви и в святости с целомудрием» (1 Тим. 2:11–15).

Интересно, что как и в «Великих вопросах Марии», здесь тоже ссылаются на Адама и Еву для подтверждения взгляда автора на женщин в связи с мужчинами и спасением. Но теперь извлекается противоположный урок: женщины, чтобы спастись, должны непременно выполнять «труды женщины». Все в точности наоборот: Ева была создана как женщина для мужчины (а не наоборот) и поэтому предназначена для того, чтобы служить мужчинам (а не стать мужчиной). Для автора послания история Адама и Евы показывает, что происходит, если женщины пытаются узурпировать положение мужчин: их легко обманывают. Не следует забывать, напоминает он, что случилось с Евой, когда, поддавшись искушению змея, она съела плод с дерева познания добра и зла. Она сбила мужчину с пути истинного. Нечто подобное происходит каждый раз, когда женщина осуществляет власть, и именно поэтому женщины должны молчать и быть всецело покорными. Единственный способ, с помощью которого они могут спастись, — рожать детей, то есть нести проклятие, которое Бог наложил на женщину («в болезни будешь рождать детей») в результате грехопадения в раю (см.: Быт. 3:16).

Таким образом, мы имеем два совершенно различных взгляда на женщин в раннем христианстве. Оба относятся к женщинам свысока, предписывая, что им нужно делать ради спасения. Оба представлены мужчинами, которые написали эти тексты. Оба признают существенное различие между мужчинами и женщинами. Оба подразумевают, что различие ставит женщин в низшее положение по отношению к мужчинам. Оба используют в свою поддержку миф об Адаме и Еве. И оба крайне скупо допускают возможность спасения для «низших» человеческих существ.

Различие между этими двумя взглядами разительно, но в конечном счете оно не так уж существенно. Что лучше для женщины: возможность достичь спасения, отказавшись быть женщиной, или возможность достичь его, подчинившись прихотям своего мужчины? «Выбери свой яд».

Показательно, что позиция, связанная в Пастырских посланиях с именем Павла, оспаривается другой позицией, тоже апеллирующей к Павлу, в других текстах раннего христианства. Мы уже отмечали это при обсуждении «Деяний Павла и Фёклы», где женщина «становится мужчиной» и тем самым заслуживает свое спасение. Женщина Фёкла становится мужчиной, приняв проповедь благой вести самоотречения, с которой выступал Павел. Женщины вообще не должны вести половую жизнь, если хотят спастись (мужчины также не должны). Эта аскетическая благая весть очевидно расходится с тем, что мы находим в Первом послании к Тимофею, где утверждается, что женщина может спастись именно благодаря половой жизни и деторождению.

Фёкла на самом деле стала подобной мужчине. В тексте рассказывается, как однажды она остригла волосы и изменила свой внешний вид, чтобы стать похожей на мужчину. Переодевание христиан в одежду противоположного пола не прибавляло им популярности, но в случае с Фёклой это оказалось очень эффективным. Она не только стала выглядеть как мужчина, она и вела себя по-мужски: крестилась сама (вместо того, чтобы ее крестил мужчина) и была уполномочена Павлом идти дальше и «проповедовать Слово».

Взгляд на женщин, выражаемый Павлом в «Деяниях Павла и Фёклы», противоречит тому, которого он придерживается в Первом послании к Тимофею. В одном тексте женщины должны стать мужчинами; в другом они обречены оставаться зависимыми от мужчин. Что-то подобное можно сказать и о взглядах на женщин, связанных с образом Марии Магдалины. В некоторых древних преданиях она убеждает женщин перестать быть женщинами, чтобы стать мужчинами и таким способом войти в Царство Божье. Но в других текстах она настаивает на том, что женщины могут обрести спасение именно как женщины.

Нигде этот последний взгляд не проповедуется более ясно, чем в самой важной книге христианской античности, связанной с Марией — в гностическом «Евангелии от Марии».

«Евангелие от Марии»

«Евангелие от Марии» стало одним из самых значительных открытий конца XIX века. К сожалению, в течение почти шестидесяти лет после того, как оно было найдено, оно оставалось недоступным для читающей публики. История открытия этого Евангелия и обстоятельств, которые помешали его публикации, захватывающе рассказана профессором Гарвардского университета Карен Кинг в одном из лучших в настоящее время исследований данной книги{101}. Рукопись, содержащая «Евангелие от Марии» вместе с тремя другими коптскими текстами (включая «Деяния Петра», которые мы рассматривали раньше), была куплена в Каире в 1896 году и увезена в Берлин. В Берлине немецкий египтолог по имени Карл Шмидт расшифровал рукопись и подготовил ее издание. Оно было готово к публикации в 1912 году. Но на типографии, которая печатала книгу, произошла авария: прорвалась водопроводная магистраль. И само издание, и множество других артефактов оказались уничтоженными. Шмидт вынужден был начать все сначала. Затем в эту историю вмешалась Первая мировая война; в умах и в жизни немецких ученых самыми актуальными стали совсем иные заботы. Только после войны Шмидт смог возобновить свою работу К сожалению, ему лично мешали многочисленные другие обязательства. Он умер в 1938 году, так и не выполнив задачу. Затем за проект взялся другой немецкий ученый по имени Вальтер Тилль. Тилль закончил свою работу к 1943 году, но, очевидно, это тоже был тяжкий момент в истории Германии — разгар Второй мировой войны.

Вскоре после войны было сделано замечательное открытие гностических рукописей в Наг-Хаммади. Тилль рассудил, что среди трактатов Наг-Хаммади могла быть еще одна копия «Евангелия от Марии», и поэтому он задержал публикацию рукописи, чтобы проверить свое предположение. В конечном счете стало ясно, что его рукопись остается единственным наличным экземпляром этого Евангелия. Он опубликовал свое издание в 1955 году Прошла почти целая жизнь после того, как документ был впервые обнаружен в Египте.

Книга, которую создал Тилль, стоила долгого ожидания. «Евангелие от Марии» — важный и ранее неизвестный текст Евангелия времен раннего христианства. Большинство ученых полагают, что оно было написано примерно во II веке, возможно, в начале II века. Это сделало бы его одним из самых ранних Евангелий, не входящих в Новый Завет. И оно — единственное древнее Евангелие, названное в честь женщины. Полагаю, неудивительно, что этой женщиной оказалась Мария Магдалина.

С тех пор как появилось издание Тилля, в Египте было обнаружено несколько небольших фрагментов данного Евангелия. Эти фрагменты были написаны на греческом, который, как обычно считают, является первоначальным языком документа (коптская рукопись, опубликованная Тиллем, признана переводом с греческого оригинала). Но за исключением этих дополнительных фрагментов, почти половина первоначального «Евангелия от Марии» осталась утраченной. В более полной коптской рукописи 1896 года не хватало первых шести страниц и еще четырех страниц прямо в середине текста. Таким образом, мы имеем только фрагментарные сведения о том, что первоначально содержалось в этом документе. Но то, что сохранилось, представляет собой весьма захватывающее повествование, поскольку в нем описывается явление Иисуса своим ученикам после воскресения и откровения, которое он ранее дал Марии.

Текст делится ровно на три части. Первая часть начинается в разгар беседы, которую Иисус ведет со своими учениками и отвечает на их вопросы. Их главным образом беспокоят вопросы о природе этого мира и греха. Иисус рассказывает им о том, что они должны знать, и излагает краткий набор предостережений, чтобы избегать лжеучителей и не требовать от других строгого соблюдения законов. Затем он покидает учеников.

Во второй части появляется Мария. Ученики опечалены тем, что Иисус ушел, и обеспокоены, что их может постичь та же участь. Мария утешает их, а Петр говорит, что всем будет полезно, если она расскажет, какое откровение дал ей Иисус лично. Мария начинает описывать видение, которое у нее было. К сожалению, именно на этом месте текст прерывается на четыре страницы. Повествование возобновляется в середине рассказы Марии о том, как человеческая душа восходит через небесные сферы, которыми правят силы, сопротивляющиеся ей по пути в небесную обитель.

В третьей части ученики обсуждают видение Марии и подвергают сомнению его истинность. В конце концов оно было дано женщине. Можно ли в него верить? Андрей и Петр высказывают свои сомнения, но на помощь Марии приходит Левий. Евангелие заканчивается на том, что ученики собираются и далее проповедовать благую весть.

Даже из такого краткого резюме становится очевидно, что это Евангелие является важным текстом для понимания определенных аспектов раннего гностического христианства, его понимание мира, греха и спасения, поскольку душа узнаёт, как спастись от материального мира и вернуться в мир духа. Текст в равной степени важен своим характерным изображением Марии и ее пониманием отношения женщин к мужчинам, Спасителю и к самим событиям спасения. Стоит подробно рассмотреть каждую из частей книги. Как мы увидим, выраженные в ней взгляды сильно расходятся со взглядами, которые в конечном счете одержали победу в ортодоксальном христианстве. Действительно, они представляют гностическое понимание веры, которое было подавлено христианскими лидерами более поздних столетий.

Часть первая: Напутственные слова Иисуса своим ученикам Текст начинается с вопроса предположительно одного из учеников: «Материя тогда разрушится или нет?» Это — фундаментальный вопрос, который первые христиане должны были решить, вопрос, который лежит в основе конфликта между гностиками и протоортодоксами во II и III веках. Протоортодоксальный взгляд состоял в том, что материальный мир и всё в нем было создано одним истинным Богом, как описано в начальных главах библейской книги Бытия. Это не означает, что протоортодоксы полагали, будто с земным миром все в порядке. Они тоже могли видеть, что материальное существование вовсе не приятно для большинства живущих здесь людей. Есть цунами, ураганы, торнадо, землетрясения, распутицы; есть бедность, голод, засуха; есть эпидемии, разнообразные опасные для жизни болезни и разрушительное действие старения. Никто не может смотреть на мир, в котором мы живем, и безоговорочно заявлять, что он счастливый.

Но для протоортодоксов мир первоначально создан благим. Зло, которое теперь причиняет страдания, — не естественное состояние всего мира. Скорее, благое творение было впоследствии испорчено. Среди людей эта порча проявляется в греховных поступках, таких как убийство, насилие, грабеж, угнетение и клевета друг на друга. Зло проявляется и в природе, например в стихийных бедствиях, которые происходили всегда (согласно богословам, со времени грехопадения) и, по-видимому, всегда буду случаться.

Интересно сравнить понимание мира в «Евангелии от Марии» с представлениями таких ранних христианских апокалиптических мыслителей, как Павел. С апокалиптической точки зрения однажды зло, которое так испортило природу, будет разрушено. Бог вмешается в ход истории и уничтожит силы зла и всех (грешников), кто примкнул к ним. Затем он восстановит материальный мир таким, каким тот был первоначально задуман — в его древнем состоянии. Наступит прекрасное, райское царство здесь, на земле, где все люди будут наслаждаться обильными плодами земли, где не останется никаких трудностей, боли и страданий, которые являются участью людей в нынешнем мире. Согласно этому апокалиптическому представлению, когда Бог снова утвердит свою волю над всем благим творением, которое он создал, материя будет не разрушена, а искуплена.

Иначе дело обстояло для многих христиан-гностиков, включая сочинителей «Евангелия от Марии». Иисус, отвечая здесь на вопрос, будет ли разрушена материя, утверждает, что «все существа, все создания, все творения пребывают друг в друге и друг с другом; и они снова разрешатся в их собственном корне»[21] {102}. Другими словами, все исчезнет, даже сама материя: «Ведь природа материи разрешается в том, что составляет ее единственную природу». В гностическом представлении материальный мир — не благое творение, которое должно быть искуплено. Он — источник боли и страдания, и с ним должно быть покончено. Жизнь вечная — это некое нематериальное существование. Только дух вернется в духовное царство, а все, что является материальным, обречено на окончательное исчезновение.

Это приводит к другому вопросу, который теперь задает Петр: «Что есть грех мира?» Для такого апокалиптического мыслителя, как Павел, на вопрос, что такое грех, было несколько ответов. С одной стороны, грех — это акт неповиновения Богу. Но акт неповиновения, согласно Павлу, глубоко укоренен в человеческой природе, потому что люди порабощены космическими силами, которые управляют этим миром, в том числе и силой греха. Как апокалиптик, Павел утверждал, что грех совершенно реально присутствует в мире, он противостоит Богу и порабощает людей, творящих его волю. Отчуждение от Бога происходит тогда, когда греху удается (как это всегда происходит) побудить людей не повиноваться предписаниям Бога для человеческой жизни.

Однако в «Евангелии от Марии» дело предстает иначе, поскольку Иисус отвечает Петру: «Нет греха, но вы те, кто делает грех, когда вы делаете вещи, подобные природе разврата, которую называют „грех“». В таком случае грех не существует как некая независимая сущность. Когда Иисус упоминает о «смятении» из-за «страсти… от чрезмерности», он подразумевает неправедное соединение вещей, особенно соединение духовного и материального. Если дух воплощается в материи (неправедное соединение, то есть прелюбодеяние), происходит отчуждение от Бога. Именно эта человеческая дилемма должна быть решена. Необходимо не искупление (или прощение) за грехи против Бога, не уничтожение космической силы греха. Все должно быть «направлено… к ее [природы] корню». Это произойдет в том случае, если материальный мир исчезнет, и дух вернется в свою небесную обитель. Согласно «Евангелию от Марии», в этом и состояла миссия Иисуса: «Вот почему благо сошло в вашу среду к вещам всякой природы, дабы направить ее к ее корню».

Иисус продолжает говорить о проблеме, создаваемой человеческими желаниями. Так как дух находится в своем истинном состоянии, если он больше не заключён в теле, то не следует уступать желаниям плоти. Желания возникли, когда дух «прелюбодействовал», то есть когда он соединился с физическим телом. Иисус говорит: «Материя породила страсть, не имеющую подобия, которая произошла от чрезмерности». Не Бог соединил дух и материю: это соединение неестественно, оно приводит к страсти и внутреннему страданию, которое страсть порождает. Все это противоречит природе. Очевидно, что избавиться от одержимости желаниями возможно лишь, избавившись от тела.

На этом вопросы учеников заканчиваются, и Иисус дает им несколько напутственных наставлений. Сначала он дарует им свой мир и говорит:

«Берегитесь, как бы кто-нибудь не ввел вас в заблуждение, говоря: „Вот, сюда!“ или „Вот, туда!“ Ибо Сын человека внутри вас. Следуйте за ним! Те, кто ищет его, найдут его»[22].

Эти наставления напоминают некоторые высказывания из «Коптского Евангелия от Фомы», где Иисус также настаивает, что Царство Божье не физически присутствует здесь, в материальном мире, а является царством внутри человека, в духе, который сам является божественным. Поэтому бессмысленно отправляться на поиски будущего царства на земле — оно не здесь. В «Евангелии от Фомы» написано:

«2. Иисус сказал: „Если те, которые ведут вас, говорят вам: Смотрите, царствие в небе! — тогда птицы небесные опередят вас. Если они говорят вам, что оно — в море, тогда рыбы опередят вас. Но царствие внутри вас и вне вас.

3. Когда вы познаете себя, тогда вы будете познаны и вы узнаете, что вы — дети Отца живого. Если же вы не познаете себя, тогда вы в бедности и вы — бедность“»[23].

Царство — не то, на что можно показать вне человека; оно — внутри него. И оно также внутри других людей (именно поэтому оно также «вне вас»). Только познав себя таким, каков ты в действительности есть, постигнешь царство внутри. Те, кто имеет этот гнозис, — дети Божьи. Те, кто не имеет гнозиса, — бедные. То же самое верно и для «Евангелия от Марии». Человек должен следовать скрытой искре («Сыну человека»), которая находится внутри, чтобы достичь спасения, и «те, кто ищет его, найдут его».

Это учение тоже противоречит апокалиптическим взглядам таких христиан, как Павел. Христианские апокалиптики верили, что Бог создал этот материальный мир; они утверждали, что он также искупит его и его Царство придет сюда, в мир, в котором мы живем. Это не какое-то мистическое царство в каждом из нас. Это — царство, которое еще придет, в котором будет править Бог.

Первая часть «Евангелия от Марии» заканчивается тем, что Иисус убеждает своих учеников: «Не ставьте предела кроме того, что я утвердил вам, и не давайте закона как законодатель, дабы вы не были схвачены им». Конечно, на протяжении всей истории христианства его лидеры были полны решимости узаконить моральное поведение, предписывая, что можно и чего нельзя делать с собственным телом и при взаимодействии с телами других людей. Таким образом, есть правила сексуального поведения (никакого внебрачного секса), общественного поведения (не укради собственность твоего соседа), политического поведения (заплати налоги) и так далее — все, что воспринимается как «христианский» образ жизни. Но согласно «Евангелию от Марии», внешние предписания — не то, что требуется для идущих путем Христа. Имеет значение лишь внутреннее признание истины.

Часть вторая: Откровение Марии После этих наставлений Иисус оставляет учеников и возвращается в свою небесную обитель. Но вместо того чтобы принять близко к сердцу его наставления и углубленно проповедовать благую весть, они колеблются в сомнениях и жалости к себе, показывая тем самым, что они не поняли учение Иисуса о чудесном царстве внутри себя. Иисус сказал им, что материальное тело не имеет значения, а они беспокоятся о спасении своей собственной шкуры:

«Они же были в печали, пролили обильные слезы и сказали: „Как пойдем мы к язычникам и будем проповедовать евангелие царствия Сына человека? Если они не сберегли его, как они сберегут нас?“»

Именно в этот момент на сцене появляется Мария. Лишь она понимает учение своего учителя. Она, последовательница Иисуса, является истинной ученицей, которая имеет гнозис. Мы читаем ее вступительные слова утешения ученикам:

«Тогда Мария встала, приветствовала всех их и сказала своим братьям: „Не плачьте, не печальтесь и не сомневайтесь, ибо его благодать будет со всеми вами и послужит защитой вам. Лучше же восхвалим его величие, ибо он приготовил нас и сделал нас людьми“».

Это ключевой отрывок в книге. Мария не должна перестать быть женщиной, чтобы стать совершенной. Кто из нас истинные люди? Не те, кто озабочен своим материальным телом, а те, кто принимает учение Христа. Мария одна понимает это, и она призывает мужчин оставить тревоги и страхи по поводу своего материального благополучия. Человек — больше, чем тело, а это означает, что он — больше, чем тело, принадлежащее определенному полу. Согласно данному Евангелию, для человека имеет значение не пол. Значение имеет самопознание, бурно ускоренное откровением Христа. Мария — единственный человек, который понимает это. И ее слова возымели действие: «Сказав это, Мария обратила их сердца ко благу, и они начали рассуждать о словах Спасителя».

Петр, как бы в качестве уступки, просит, чтобы Мария открыла, что Спаситель рассказал ей наедине:

«Петр сказал Марии: „Сестра, ты знаешь, что Спаситель любил тебя больше, чем прочих женщин. Скажи нам слова Спасителя, которые ты вспоминаешь, которые знаешь ты, не мы, и которые мы и не слышали“»[24].

В просьбе Петра есть несколько показательных моментов. Во-первых, он подтверждает, что Мария — самая любимая женщина Христа. Это не следует понимать в сексуальном смысле: это не значит, что Христос любил Марию как-то иначе, чем других женщин (или других мужчин). Он любил ее больше других. Она была удостоена особой милости — откровения Христа. Петр также подтверждает, что откровение было дано только Марии. Его утверждение будет важно вспомнить позже, в том месте текста, где Петр полностью отрицает признанное им здесь. Возможно, самый важный момент состоит в том, что именно Марии — женщине — Христос дал тайное откровение. Снова мы видим, что, согласно этому тексту, внешние, материальные качества, даже такие, как половые различия, не важны. Значение имеет лишь знание, которое дарует Христос.

Рассказ Марии о своем видении начинается с ее вопроса Христу: как человек получает видение — через душу или дух? Христос отвечает, что видения приходят не через душу и не через дух, а через ум. Именно на этом месте текст прерывается, оставляя нас перед вопросом, как он объяснил различия между душой, духом и умом. Похоже, он собирался объяснить превосходство ума как субъекта видения, поскольку говорит: «ум, который между двумя и который созерцает видение, он [тот]…». Но когда после четырех недостающих страниц текста повествование возобновляется, важной оказывается душа, а не ум. Мария описывает свое видение, в котором душа стремится в свою небесную обитель, проходя через царства, которыми правят враждебные силы, полные решимости сохранять ее заключенной здесь, в мире материи.

В ее видение душа ведет беседу со второй небесной властью, называемой Вожделением. Душа должна пройти через царство, которым правит эта власть, чтобы достичь своей небесной цели. Первая власть, уже пройденная в недостающей части текста, называлась Тьмой. Она, конечно, связана с духовной слепотой, неспособностью воспринимать истину. Пройдя мимо Тьмы, душа показывает тем самым, что она стала просветленной; теперь она переходит во вторую сферу, сферу Вожделения.

Вожделение не хочет позволить душе пройти через свое царство и утверждает, что душа — земная тварь, которая не имеет небесного происхождения. Поэтому у нее нет никакого права отправляться в духовное царство. И Вожделение говорит: «Я не увидела тебя нисходящей, но теперь вижу тебя восходящей. Почему же ты лжешь, принадлежа мне?»

Конечно, есть люди, которые переполнены вожделением, являются его рабами, принадлежат ему. Но не эта душа. Истинная душа из высшего мира была заключена в одеяние тела. Но вопреки тому, что думает Вожделение, душа не идентична телу. И поэтому душа может сказать Вожделению: «Я увидела тебя. Ты меня не увидела и меня не узнала. Я была для тебя как одеяние, и ты меня не узнала». Вожделение не имеет никакой власти над нематериальной сущностью, душой. И душа может продолжить свое странствие.

Затем она сталкивается с третьей властью, называемой Незнанием. Незнание также стремится сохранить душу привязанной к ее материальному якорю, утверждает, что душа «схвачена лукавством» и поэтому не имеет никакого права взойти в духовное царство. Но душа отвечает, что Незнание выносит неправильное решение. Привязанность к материальному царству временное положение, а не постоянное. Душа теперь осознаёт, что материальное царство должно скоро закончиться. Она сообщает Незнанию: «Я была схвачена, хотя не схватила. Меня не познали, я же, я познала, что все подлежит разрешению, будь то вещи земные, будь то небесные».

Незнание не может признать истину, но истина (внутри души) знает, что материальный мир — всё на земле и на небе — должно постепенно исчезнуть. Именно истина освобождает душу. Она восходит выше царства Незнания и встречается с четвертой — и последней — властью.

Эту власть называют Гневом, и считается, что она принимает семь форм (первые три соответствуют властям, с которыми душа уже сталкивалась): тьмы, вожделения, незнания, смертельной ревности, владычества плоти, лукавства плоти и яростной мудрости. Эти семь сил гнева спрашивают душу: «Откуда идешь ты, убивающая людей?.. Куда направляешься ты, поглощающая пространства?» Насколько хорошо эта власть знает душу! Душа убивает человека, в котором она овладевает человеческим телом. И она разрушает царства, одолевая тем самым материальный мир, который пытался удержать ее заложницей.

Душа дает достойный ответ этой четвертой власти:

«Что хватает меня, убито; что опутывает меня, уничтожено; вожделение мое пришло к концу, и незнание умерло. В [мире] я была разрешена от мира (вар.: миром) и в отпечатке отпечатком свыше. Узы забвения временны. Отныне я достигну покоя времени, вечности, в молчании»[25].

Как еще можно лучше выразить гностическую веру в спасение? То, что связывает бессмертную душу, — тело, — должно быть уничтожено, и благодаря этому наступит освобождение. Душу больше не сковывает вожделение и не мучает незнание. Она предстает истинно духовным существом, освобожденным от телесных страстей и полностью осознающей, что она есть на самом деле. Это знание происходит не от существующего материального мира, а от небесного высшего мира, поскольку душа видела свой истинный духовный образ. Как только она достигает познания себя, она освобождается от временного забвения, которое мучило ее. И она может навсегда вернуться в место покоя.

Для любого человека, знакомого с традиционным христианством, вышеизложенное понимание спасения сильно расходится с тем, которое стало называться «ортодоксальным». В ортодоксальном христианстве тело и его желания не являются злом, от которого нужно избавиться. Тело будет искуплено, а все желания направлены на их праведный объект — самого Бога. Согласно ортодоксальному христианству, само по себе желание не является проблемой; проблемы порождает неуместное желание. Спасение — это не вопрос освобождения духа от его материальных атрибутов; это вопрос искупления материального мира, который сам Бог создал так, чтобы душа могла вернуться в свое первоначальное состояние, а люди — состоящие из тела и души — могли вечно поклоняться своему творцу. Спасение приходит не благодаря самопознанию, принесенному Христом. Оно приходит благодаря жертве, которой Христос искупил грехи. Именно смерть и воскресение Иисуса, — а не тайное откровение, которое он принес, — восстановили отношения человека с Богом. Восстановление отношений не означает, что отдельные личности растворяются в единстве божественного. Это означает, что люди избавляются от состояния отчуждения от Бога, умиротворяются в страстной любви и преданности своему Творцу.

Можно без преувеличений сказать, что откровение Марии в этом Евангелии представляет собой альтернативное видение того, что означает быть последователем Иисуса.

Часть третья: Реакция мужнин на откровение Марии Уже из приведенного текста ясно, что только Мария — единственная упомянутая в нем женщина — поняла учение, которое открыл сам Христос. Она — истинный гностик (тот, кто обладает полным самопознанием), который будет освобожден от ограничений своего материального тела. Как оказывается, ученикам-мужчинам это не понравилось.

Первым высказался Андрей, говоря своим «братьям»: «Скажите-ка, что вы можете сказать по поводу того, что она сказала. Что касается меня, я не верю, что Спаситель это сказал. Ведь эти учения суть иные мысли». Другими словами, это, должно быть, очередные россказни старых жен. Комментарий Андрея, конечно, выдает: вот — человек не понимающий, не достигший самопознания, он все еще ограничен своим незнанием истины, что мешает ему достичь своего спасения. Получается, вовсе не мужчины успешно начали дело спасения. Совсем наоборот.

Затем Петр отвечает, демонстрируя, что он тоже не понимает божественного откровения, способного принести спасение: «Разве говорил он с женщиной втайне от нас, неоткрыто? Должны мы обратиться и все слушать ее? Предпочел он ее более нас?»

Петр, наверное, задавал эти вопросы как риторические. К своему сожалению, он получил отрицательный ответ. Христос действительно предпочел Марию им, ученикам-мужчинам, он беседовал с нею лично без их ведома, открыв ей истину, которая может принести спасение. Комментарий Петра выдает и воинственность, и лицемерие, ведь, как вы помните, сначала он сам попросил, чтобы Мария рассказала о том, что Христос открыл ей одной. Теперь же, когда она сделала это, он отказывается поверить, что это было возможно. Могла ли женщина получить откровение, если мужчины его не получили? Очевидно, нет.

В следующей главе мы еще расскажем о личной борьбе между Петром и Марией — в раннехристианской борьбе полов. Здесь достаточно отметить реакцию Марии; она начинает плакать и спрашивает его: «Брат мой Петр, что же ты думаешь? Ты думаешь, что я сама это выдумала в моем уме или я лгу о Спасителе?» Как бы Петр ни ответил, он будет не прав: Мария не обманывала ни себя, ни других.

Апостол Левий поддержал Марию и закончил обсуждение: «Петр, ты вечно гневаешься. Теперь я вижу тебя состязающимся с женщиной как с противником. Но если Спаситель счел ее достойной, кто же ты, чтобы отвергнуть ее? Разумеется, Спаситель знал ее очень хорошо. Вот почему он любил ее больше, чем нас».

Как заключительный аргумент, слова Левия имеют особое значение. Петр изображается как «горячая голова» (вспомним наши более ранние обсуждения характера Петра). И он считает Марию противником, хотя она только что описала настоящих врагов: вожделение, незнание и гнев, которые все, по-видимому, в полной мере были присущи Петру.

Показательно, что Левий подтверждает: Мария оправдана Христом. Он «счел ее достойной». Христос принимал ее такой, какая она была, не делая ее похожей на кого-то из учеников, которые (кроме Левия) продолжают казаться немного туповатыми. Это потому, что Спаситель очень хорошо знал ее, знал, какая она на самом деле, и «он любил ее больше, чем нас».

Последнее утверждение отмечает важный этап развития мысли в книге. Если вы помните, Петр попросил, чтобы Мария рассказала о своем видении, потому что Христос любил ее «больше, чем прочих женщин». Теперь оказывается, что Христос любил ее даже больше учеников-мужчин. Мария здесь возвеличена до наивысшего возможного уровня. Она — тот человек, которого полностью знал Христос, кому он открыл истину, необходимую для спасения, кто был возвеличен в его присутствии даже больше, чем Андрей, Петр, Левий и другие ученики. Мария — истинный гностик, свободный дух, который должен вернуться в свою небесную обитель.

Левий заканчивает свою речь, убеждая Петра и других быть скромными и человечными — истинными и совершенными (то есть духовными) людьми. Они должны проповедовать благую весть спасения и не навязывать своим обращенным какие-либо правила или законы кроме тех, которые дал Спаситель. В ответ на это ученики отправляются дальше, чтобы учить и проповедовать, по-видимому, то послание, которое передала им Мария, любимейшая из всех учеников{103}.

Глава восемнадцатая

Мария: вопросы, оставшиеся без ответа

Как и многих моих друзей, которые занимаются исследованием Нового Завета и раннего христианства, меня часто просят читать лекции по всей стране. За последние несколько лет стало очень заметно, что, по-видимому, многих людей волнует, — являются ли они прихожанами, преданными своей вере в Христа, или светскими зрителями, интересующимися христианством как культурно-историческим феноменом. Когда я читаю лекцию о Петре или Павле, обычно бывает немного внимательных слушателей. Но когда я начинаю рассказывать о Марии, то собираются толпы. Мария — горячая тема нашего времени; по сравнению с нею Петр и Павел кажутся устарелыми и скучными.

Это может вызывать сожаление, учитывая выдающееся значение Петра и Павла. Но это неудивительно. Так как Мария менее известна, здесь намного больший простор для спекуляций. Всегда интереснее придумывать дикие и диковинные теории, чем описывать то, что достаточно хорошо документировано. Бесспорно, для большинства людей вымысел более неотразим, чем факт.

Факт же состоит в том, что мы очень мало знаем о Марии. В отличие от Павла, она не оставила никаких текстов. Вероятно, она была неграмотной. В отличие от Петра, нет никаких длинных текстов, написанных о ней свидетелями и охватывающих несколько лет ее жизни. И в отличие от Павла и Петра, нет никаких текстов, подделанных от ее имени более поздними последователями. Даже «Евангелие от Марии», написанное, вероятно, через столетие после ее смерти, повествует о ней, но его авторство ей не приписывается.

Так как она была самой известной последовательницей Иисуса, для спекуляций открывался самый широкий простор, как в современном мире, так и в древности. Была ли она особенно близкой к Иисусу? Были ли у них сексуальные отношения? Были ли они женаты, были ли у них дети? Была ли она его самым близким последователем? Действительно ли она была первым руководителем группы апостолов? Была ли ее подлинная история уничтожена патриархальными силами молодой религии, когда мужчины возглавили Церковь и переписали историю ее ранних лет, исключив из нее Марию и всех других женщин? Вот лишь немногие из интригующих вопросов вокруг наименее известной, но для многих самой интересной личности из тех, которые я рассмотрел в этой книге. В заключительной главе я хотел бы обратиться к некоторым из оставшихся вопросов.

Вопрос первый:

Были ли Мария и Иисус женаты, были ли у них дети?

Именно этот вопрос, по-видимому, многим приходит в голову, именно его мне задают чаще, чем какой-либо другой. Полагаю, он уже давно носился в воздухе. Масло в огонь подбросил роман-бестселлер «Код да Винчи». Какие доказательства там приведены? Если изложенная там теория достаточно интригующая, я бы прежде всего спросил: зачем нам нужны доказательства?

Как мы уже видели, множество исторических утверждений в «Коде да Винчи» просто несостоятельны. Неверно, например, что «Свитки Мертвого моря» содержали Евангелие, в котором обсуждались Мария и Иисус. Серьезные историки считают такие утверждения возмутительными. Те из нас, у кого больше чувства юмора, посчитали их скандально забавными.

Неверно также, что брак Марии и Иисуса неоднократно обсуждается в Евангелиях, которые не включили за это в Новый Завет. В действительности он нигде никогда не обсуждается, даже не упоминается — ни разу. Неверно то, что в «Евангелии от Филиппа» Мария названа супругой Иисуса. Совсем немногие из исторических утверждений о Марии и Иисусе в «Коде да Винчи» правильные. Но все же это потрясающая книга, если вам нравится быстро развивающийся сюжет с тайной убийства, основанный на теории заговора, который включает прикрытие со стороны Ватикана. Тридцать шесть миллионов читателей не могут все быть неправыми. (И это до того, как книга вышла в мягкой обложке и на экраны был выпущен фильм!)

Так что же говорят нам исторические данные о Марии и Иисусе? Как мы видели, они не говорят нам почти ничего, что указывало бы на то, что Иисус и Мария имели сексуальные отношения какого-либо рода. Когда я сообщаю это своей аудитории, неизменно один-два человека поднимают руку, чтобы спросить: «Разве не возможно, тем не менее, что они были женаты?» И я отвечаю: конечно, возможно, так же, как возможно и то, что Иисус был женат на Сусанне, или Саломее, или Марии из Вифании (которые также несколько раз упоминаются в Евангелиях, — гораздо чаще и больше, чем в одном Евангелии, — во время служения Иисуса), или на ее сестре Марфе, или на одной из других женщин, упомянутых в Новом Завете. Или он был женат на ком-то, кто не назван вообще ни разу. Или он был гомосексуалистом. Почему бы и нет? Это возможно. Но историки должны иметь дело не только с тем, что могло бы быть возможным, но и с тем, что является вероятным. Насколько вероятно, что Иисус был близок с Марией? Или с Сусанной? Или с Петром? Хорошо, но как мы узнаем это? Нам нужны доказательства.

С исторической точки зрения интересно отметить, что в более поздних, а не ранних, источниках Мария становится более заметной в жизни Иисуса. В них есть намеки на их возможную близость. Вспомним источники, которые мы уже обсуждали, в обратном хронологическом порядке. Последний источник, который я упомянул, — «Великие вопросы Марии», — предположительно использовался гностиками-фибионитами в IV веке. В этом тексте Иисус тайно берет Марию с собой на гору и заставляет наблюдать его сексуальную близость с женщиной, которую он извлекает из своего бока? В данном случае сама Мария не находится в интимных отношениях с Иисусом, а невольно является пассивной наблюдательницей его близости с другой. Более ранний источник — «Евангелие от Филиппа», где говорится, что Иисус любил Марию больше, чем других, и часто целовал ее. Эти поцелуи не следует считать сексуальной любовной игрой, как я показал в ходе обсуждения данного Евангелия в главе 15, но они действительно указывают на особую близость. В том же Евангелии говорится и о том, что она была его спутницей.

Несколько раньше написано «Евангелие от Марии», где между Иисусом и Марией вообще нет ничего сексуального, но Иисус, как написано, любил ее больше, чем учеников-мужчин. Это не означает, что он любит ее по-другому (например, как любовник); это означает, что он полностью ее понимает и дает ей особое откровение, неизвестное другим ученикам. Еще ранее было написано Евангелие от Иоанна. Здесь Мария ни разу не упоминается в ходе описания жизни Иисуса, но именно она обнаруживает его пустую гробницу, и ей он впервые является после воскресения из мертвых. Она удивлена и впала в экстаз, видя Иисуса живым, но не стала цепляться за него, а отправилась к ученикам, чтобы рассказать им о его воскресении.

Еще раньше написано Евангелие от Луки, где Мария тоже обнаружила, что Иисус воскрес из мертвых, но она находилась при этом в компании других женщин. Она даже не называется в тексте, но можно предположить, что она была одной из женщин, пришедших к гробнице, так как ранее ее называют как одну из женщин, которые следовали за Иисусом от Галилеи до Иерусалима перед его арестом. В этом Евангелии мы имеем одно упоминание, что Мария сопровождала Иисуса в период его служения вместе с Иоанной, Сусанной и множеством других женщин. Наше самое раннее Евангелие — Евангелие от Марка. Здесь женщины находят, что гробница Иисуса пуста, и бегут в страхе, не сказав никому о том, что они увидели.

Моя точка зрения состоит в том, что лишь более поздние источники начинают предполагать близость между Иисусом и Марией, чего нет в более ранних источниках. Фактически в самых ранних источниках нет ни намека, ни проблеска вероятности, что между ними было что-либо особое.

Но есть ли какое-нибудь доказательство, что они не были женаты или, по крайней мере, близки? Иногда выдвигают тот аргумент, как, например, в «Коде да Винчи», что Иисус, должно быть, был женат, потому что иудейские мужчины в I веке всегда были женаты. Если Иисус не был женат, то хотя бы один из наших источников что-нибудь сказал бы о его «неестественном состоянии холостяцкой жизни». (А если он был женат, то кто более вероятен в качестве супруги, чем Мария, женщина, которая упоминается чаще, чем любая другая?) Хотя такое утверждение выглядит вероятным, в действительности оно неверно. Дело в том, что мы знаем иудейских мужчин, живших в I веке, которые были одинокими и девственниками. Показательно, что они разделяли религиозные взгляды, подобные взглядам исторического Иисуса.

Важнейший аспект «Свитков Мертвого моря» состоит не в том, что в их состав входили Евангелия, а в том, что они были написаны группой иудеев, известных историкам как ессеи{104}. Мы знаем о ессеях из множества источников, не входящих в «Свитки Мертвого моря». О них упоминается, например, в текстах еврейского историка I века Иосифа Флавия. В этих источниках рассказывается, что ессеи были группой одиноких мужчин-девственников. Они жили в то же время и примерно в том же месте, где и Иисус. И мы теперь знаем из «Свитков Мертвого моря», что они, как и Иисус, были иудейскими апокалиптиками. Они тоже верили, что живут в конце времен, что скоро Бог вмешается в ход истории, свергнет силы зла и установит свое Царство. Готовясь к этому неизбежному катастрофическому событию, ессеи оставались в пустыне, сохраняя ритуальную чистоту, удалившись от присутствия и влияния женщин.

Иисус отличался от ессеев во многих важных отношениях. Например, он не разделял уверенности, что ради сохранения ритуальной чистоты нужно вести изолированную жизнь. Напротив, он странствовал вместе с проститутками, сборщиками податей и другими грешниками. Но он разделял с ессеями апокалиптическое мировоззрение, ощущая, что Царство Божье скоро придет в силе, и настаивал, чтобы люди готовились к этому. Совершенно необязательно, чтобы такой человек, как Иисус, — иудей I века — был непременно женат. Не были женаты и другие апокалиптики.

Мы знаем еще одного иудея-холостяка, жившего в I веке. Это был не кто иной, как один из самых важных последователей Иисуса — апостол Павел. Он наставлял своих новообращенных в Коринфе, что, поскольку «время близко», они должны оставаться в том социальном положении, в котором они пребывали. Если они были рабами, они не должны стремиться стать свободными; если они женаты, им не следует разводиться; если они одинокие, то не надо жениться. Более того, по его мнению, ввиду приближения конца света лучше всего оставаться одиноким, каким он был сам (см.: 1 Кор. 7:7, 25–26).

Ессеи, рассуждавшие аналогичным образом до Иисуса, как и Павел после него, — все они иудеи-апокалиптики, — вели жизнь одиноких мужчин-девственников. Нет ничего неправдоподобного в том, что такую же жизнь вел и Иисус.

Но есть и другие доказательства. Мы ранее упоминали, как Иисус учил, что в грядущем Царстве Божьем «не будут ни жениться, ни замуж выходить» (Мк. 12:25). В грядущем веке люди будут жить, «как Ангелы», то есть безбрачной и бесполой жизнью. Это, возможно, не такой рай, каким мы могли бы его себе представить, но для некоторых людей он был довольно привлекательной перспективой. Во всяком случае это то, во что верил Иисус. Кроме того, он учил своих последователей, что они должны начать осуществлять идеалы Царства уже в настоящем. В том Царстве не будет ненависти, войны, болезней, демонических сил, одиночества и страданий любого рода; поэтому люди должны здесь и сейчас вести жизнь, соответствующую тому Царству, любя друг друга, примиряя, исцеляя больных, изгоняя бесов, посещая одиноких, облегчая страдания. Если идеалы Царства должны воспроизводиться здесь и сейчас и если в том Царстве не будет ни секса, ни брака, то что это значит для жизни в настоящем? По-видимому, Иисус полагал, что ввиду грядущего конца света от секса и брака нужно воздерживаться (если, конечно, человек еще не женат). Исходя отсюда, как историк, я предполагаю, что Иисус был одиноким девственником.

Есть данные, предполагающее, что он не был женат на Марии Магдалине. С одной стороны, если он был женат и если это было вообще известно, то почему авторы Евангелий не сказали об этом ни слова? Кроме того, почему большинство из них никогда не упоминают о Марии в период служения Иисуса? И почему у того, кто упоминает о ней, у Луки, она фигурирует только в компании двух других женщин (одна из которых была замужем) и большой группы других учеников? Авторы Евангелий называют мать, отца и братьев Иисуса (четырех из них по имени), а также его сестер. Почему же они ни разу не сказали о его жене? И если бы его женой была Мария Магдалина, почему они ни разу не отметили это, учитывая тот факт, что они упоминают ее?

Кроме того, важно, как именно они ее упоминают. Евангелисты именуют ее Марией из Магдалы. Как я уже объяснял, они называют город, откуда она прибыла, чтобы отличать ее от других Марий, фигурирующих в Новом Завете, например, от Марии — матери Иисуса и от Марии из Вифании. Каждую Марию характеризует какая-нибудь яркая черта, отличающая ее от других. Если бы какая-то конкретная Мария была женой Иисуса, разве это не та особенность, которая отличала бы ее гораздо ярче от любой другой, чем, скажем, город, из которого она родом?

В конечном счете, как бы ни возбуждала воображение мысль о том, что у Иисуса были тайные сексуальные отношения с Марией, или каким бы «разумным» ни казалось предположение, что у них были нормальные семейные отношения и дети, данное доказательство работает, скорее, против этого. Как профессиональный историк я не очень хотел бы признавать это, но иногда история не так интересна, как вымысел.

Вопрос второй:

Действительно ли Мария была первым апостолом?

Термин «апостол» происходит от греческого слова, означающего что-то вроде «посланник». Он может относиться к любому человеку, которого посылают на служение. В христианской терминологии данное слово используется для обозначения тех, кто был специально уполномочен и послан Христом для распространения его благой вести. Это слово иногда отличают от термина «ученик», означающего «последователь». В узком смысле было двенадцать учеников. Они были самыми близкими последователями Иисуса в течение всего его публичного служения, теми (все мужчины), кого он выбрал в качестве своего внутреннего круга. Но и в более широком смысле всех последователей Иисуса, как мужчин, так и женщин, тоже можно было бы назвать его учениками.

В таком случае, кто же были апостолы? Обычно их считают самыми близкими последователями Иисуса после его смерти, они несли его учение в другие земли, чтобы обратить других людей в веру в то, что своей жизнью, смертью и воскресением Иисус совершил акт спасения, сделавший теперь возможным для людей установить правильные отношения с Богом. Другими словами, апостолы были первыми свидетелями Христа, уполномоченными им, уже после воскресения, проповедовать его благую весть.

Обычно мы думаем об апостолах как о мужчинах: одиннадцать оставшихся учеников (Иуда совершил самоубийство); тот, кто заменил Иуду согласно Деяниям апостолов (человек по имени Матфий), а также один-двое других, включая земного брата Иисуса, Иакова, и Павла. В ранних преданиях указывается, что Иисус явился этим другим после своего воскресения, чтобы уполномочить их как миссионеров и руководителей Церкви. Большинство людей не знают, что в ранние дни Церкви были также апостолы-женщины.

В сущности, здесь нет места для споров, так как сам апостол Павел по именам называет апостолов-женщин в послании, которое он написал христианам Рима. В конце своего послания Павел посылает приветствия разным членам общины, которых он знал (хотя Павел никогда не посещал Рим, он, должно быть, встречался с этими людьми в других местах). В его послании говорится следующее: «Приветствуйте Андроника и Юнию, сродников моих и узников со мною, прославившихся между Апостолами и прежде меня еще уверовавших во Христа» (Рим. 16:7). Андроник — имя мужчины, а Юния — женщины. Мы больше ничего не знаем об этих двоих: были ли они мужем и женой? Братом и сестрой? Не состоявшими в браке миссионерскими партнерами? Здесь тоже историки не могут избавиться от чувства отчаяния из-за нехватки первоисточников. Кто были эти люди? Как они обратились в веру в Христа? Чем они занимались в своей жизни? В чем состояла их миссия? Как они выполняли ее? Что делало их столь особенными в глазах Павла? Почему он назвал их «прославившимися»? Считал ли их Павел более важными, чем, скажем, Петр, которого он здесь не упоминает? К сожалению, мы, вероятно, никогда не узнаем этого.

Но мы знаем, что одним из отмеченных Павлом людей была женщина и что она была апостолом, причем выдающимся апостолом. Следует сказать, что не все знали об этом. Оказывается, переводчики Библии на английский язык иногда позволяли своим собственным предубеждениям влиять на перевод данного отрывка (Рим. 16:7). В таких маститых изданиях, как Исправленная Стандартная Версия Библии (Revised Standard Version), Юнии изменили пол. В этих переводах ее называют не Юния (женское имя), а Юний (мужское имя){105}.

Почему переводчики внесли это изменение? Разумеется, именно из-за того, что в действительности написал Павел. Ведь он написал имя Юния, имя женщины. Юния (женское имя) в Древнем мире было распространенным именем, в то время как имени Юний (мужское имя) вообще не существовало: оно не встречается ни в одном древнегреческом тексте. Так какую традицию продолжают переводы, подобные Исправленной Стандартной Версии Библии? Это просто следствие патриархальных предубеждений. Переводчики оказались не в силах предположить, что женщина могла быть апостолом, поэтому они превратили женщину Юнию в несуществующего мужчину Юния.

Были ли и другие женщины-апостолы? Женщины, которые осознавали себя и воспринимались другими как уполномоченные Христом распространять учения о его смерти и воскресении? Мы знаем по крайней мере еще одну женщину, которую фактически можно было бы считать первым апостолом, — Марию Магдалину Апостолом называют Марию и некоторые ранние христианские авторы. В их число входит неизвестный автор, которого иногда принимают за Ипполита, главу христианской церкви в Риме, жившего около 200 года. В своих комментариях к ветхозаветной книге Песнь Песней он пишет, что Иисус сначала явился женщинам в гробнице и велел им рассказать ученикам о том, что он воскрес. Затем он явился ученикам, браня их за то, что они не поверили рассказу женщин. Автор указывает: «Христос явился [мужчинам] апостолам и сказал им: „Это я явился этим женщинам, и я хочу послать их к вам в качестве апостолов“». Поэтому Марию и других можно было бы воспринимать как «апостолов, посланных апостолам» — титул, который Мария обрела в Средневековье (лат.: apostola apostolorum).

Как я уже говорил, представление, что Мария была первым апостолом, — человеком, уполномоченным проповедовать благую весть о воскресении Христа, — встречается уже в книгах Нового Завета. В Евангелии от Марка именно Мария Магдалина вместе с Марией, матерью Иакова, и Саломеей приходят к гробнице на третий день, узнают там от молодого юноши, «облеченного в белую одежду», что Иисус воскрес, а затем юноша велит им пойти и рассказать об этом ученикам. Однако они «никому ничего не сказали, потому что боялись» (Мк. 16:8). И у Марка нет ни слова о том, что сам Христос явился этим женщинам (как, впрочем, и другим ученикам)[26]. Но в более позднем тексте, в Евангелии от Матфея, Мария и «другая Мария» не только узнают о воскресении Иисуса от ангела в гробнице, но и получают наставление рассказать об этом другим. По пути сам Иисус является женщинам и велит им: «…пойдите, возвестите братьям Моим, чтобы шли в Галилею, и там они увидят Меня» (Мф. 28:10). Явно не говорится, что женщины сделали то, что им было велено, но мы читаем, что ученики отправились в Галилею, и Иисус явился им там, так что можно предположить, что женщины выполнили данное им поручение.

В последнем из Евангелий Нового Завета, в Евангелии от Иоанна, сама Мария выбрала себя в качестве первого человека, которому открылось, что Иисус воскрес из мертвых. Согласно этому тексту, Мария пришла к гробнице одна, обнаружила, что она пуста, и пошла рассказать об этом Петру и «любимому ученику». Они наперегонки побежали к гробнице и увидели, что там нет тела Иисуса. Когда они вернулись в свои дома, Мария еще оставалась у гробницы, и внезапно ей явился Иисус. Она приняла его за садовника и спросила, куда он положил тело. Но затем Иисус назвал ее по имени, и она узнала его, назвав его «раввуни» (что означает «учитель»). (Кстати: она не назвала его «муженек».) Иисус уполномочивает ее рассказать ученикам, что он собирается взойти на небо, и она делает все, как ей было велено.

Здесь Марии первой дано право возвестить о воскресении. По крайней мере в данном тексте Мария является первым апостолом. Показательно, что в других имеющихся у нас преданиях не Мария, а Петр был первым, кто увидел Иисуса, ожившего после распятия на кресте. Так дело обстоит, например, в Евангелии от Луки, где нет никакого упоминания о том, что Иисус явился в гробнице женщинам, но есть несколько историй о его явлении своим последователям-мужчинам. Первое явление Иисуса было Петру как возвещают об этом ученики: он «истинно воскрес и явился Симону» (Лк. 24:34). Но и здесь, прежде чем Иисус явился кому-либо, именно женщины — Мария Магдалина вместе с Иоанной, Марией, матерью Иакова, и несколькими другими женщинами — обнаруживают пустую гробницу и сообщают об этом ученикам. Разумеется, мужчины отвергают рассказ женщин как «пустые слова». Только когда им явился сам Иисус, они поверили.

Еще более показателен самый ранний текст о воскресении Иисуса, который имеется в нашем распоряжении. Он встречается не в Евангелиях, а в послании Павла, написанном примерно за пятнадцать-двадцать лет до того, как появились Евангелия. В Первом послании к Коринфянам Павел напоминает своим обращенным об учении, которое он «первоначально» дал им, пытаясь убедить присоединиться к нему в его вере в Христа:

«Ибо я первоначально преподал вам, что и сам принял, то есть, что Христос умер за грехи наши, по Писанию, и что Он погребен был, и что воскрес в третий день, по Писанию, и что явился Кифе, потом двенадцати; потом явился более нежели пятистам братий в одно время, из которых большая часть доныне в живых, а некоторые и почили; потом явился Иакову, также всем Апостолам; а после всех явился и мне…» (1 Кор. 15:3–8).

Интересно, что Павел ни разу не упоминает женщин, обнаруживших пустую гробницу Фактически он ни разу не упоминает о пустой гробнице или вообще о женщинах — ни об одной женщине. Он перечисляет явления воскресшего Иисуса, и все они произошли с мужчинами (возможно, кто-то захочет оспорить это, указывая, что в число «пятисот братий» могли входить «братья и сестры», но если Павел и подразумевал это, сказал он иначе).

Некоторые ученые полагают, что Павел назвал только те явления Христа, о которых он знал. Это означало бы, что истории о женщинах у пустой гробницы не были в широком хождении. Другие указывают, что Павел формулирует доводы в пользу христианских утверждений о Христе. Доказательство того, что он умер, заключается в том, что он был похоронен, а доказательство того, что он воскрес, заключается в том, что позже он воскрес. Но поскольку вся суть доказательства иногда оспаривается, Павел ограничился перечислением мужчин, которым явился Христос, так как свидетельство женщин было неприемлемым в иудейском суде{106}.

Возможно, это и верно, но трудно знать наверняка. Ясно, что в раннем христианстве были две конкурирующие традиции. В одной традиции Христос сначала явился Марии Магдалине (и, возможно, другим женщинам); в другой он сначала явился Петру (и, возможно, другим мужчинам). Мы неоднократно убеждались в данном разделе о Марии Магдалине, что существует устойчивый поток историй, в которых показано ее соперничество с Петром или, по крайней мере, рассказывается, как Петра огорчает высокий статус, которым Христос наделяет ее. В «Пистис София» Петр жалуется, что Мария все время говорит. В «Евангелии от Фомы» Петр требует, чтобы Мария покинула Иисуса и учеников, «ибо женщины недостойны [вечной] жизни». А в «Евангелии от Марии» Петр в свойственной ему импульсивной манере доказывает, что откровение Марии не могло прийти от Христа, который не открыл бы свои тайны женщине наедине, а скорее сделал бы это публично — мужчинам. Это соперничество между Петром и Марией, по-видимому, восходит к самым ранним преданиям: в одних утверждается, что он был первым, кто увидел воскресшего Иисуса, а в других — что он явился ей.

Вопрос третий:

Дала ли Мария старт христианству?

Нет сомнения, что во главе Церкви на ранней стадии развития христианского движения стал Петр, а Мария отступила на задний план. Мы имеем множество текстов, в которых говорится о Петре, о его близости к Иисусу во время его жизни и о его руководстве Церковью после его смерти. При этом едва ли можно отыскать какие-либо ссылки на Марию.

Пусть это выглядит довольно иронично, но именно данное обстоятельство заставляет многих ученых сделать вывод о том, что в действительности новая религия началась с Марии, а не с Петра. Логика их рассуждений такова: более поздние рассказчики знали об огромном значении Петра для развивающегося христианского движения. Как же иначе? Он был видной фигурой во время служения Иисуса, одним из его внутреннего круга, главой двенадцати апостолов. После смерти Иисуса он возглавил церковь в Иерусалиме, а в конечном счете стал главным миссионером для еврейского народа. Вместе с апостолом Павлом он был ответствен за распространение новой религии от момента ее трагического, внешне неудачного зарождения до ее относительного триумфа по всей империи. Петр сыграл здесь огромную роль.

А как насчет Марии? Она осталась практически неизвестной, о ней мало говорили. Но, если бы рассказчикам надо было сочинять или, по крайней мере, изменять истории о начале христианства, разве стали бы они выдумывать сюжет о том, что именно женщина дала ему начало? Разве они не прославляли бы, что более вероятно, величие известного апостола Петра? Разве они не показали бы, что, хотя он и отрекся от Христа в критический момент, впоследствии он искупил вину, став первым, кто понял, что Христос был оправдан Богом, воскрес из мертвых и взошел на небо? Зачем кому-то сочинять историю о фактически неизвестной женщине, нашедшей гробницу Иисуса пустой и возвестившей о его воскресении?{107} Особенно, если суть истории заключалась в том, чтобы свидетельствовать: смерть Иисуса не была последним словом, последнее слово сказал сам Бог, полностью аннулировав незаконный суд иудейских и римских властей, воскресив своего сына из мертвых. Зачем приводить «пустые слова» женщины в качестве доказательства воскресения?

Это кажется маловероятным. Но тогда откуда первоначально взялись истории о Марии Магдалине, о ней одной или в обществе других женщин? Если трудно представить, что они были сочинены ранними христианскими рассказчиками, то, возможно, эти истории имеют реальное историческое основание. Возможно, Мария действительно нашла гробницу пустой на третий день и возвестила, что Иисус воскрес из мертвых. Следует подчеркнуть, что хотя в конечном счете христианство основывается на жизни и служении Иисуса, оно этим не исчерпывается. Традиционное христианство — это вера в то, что он умер за грехи мира и воскрес из мертвых. Так сказать, технически христианство не могло начаться до тех пор, пока кто-то не возвестил, что Иисус воскрес из мертвых. По-видимому, первой это сделала Мария Магдалина. Если это так, что я доказывал в предыдущей главе, то действительно, именно Мария дала начало христианству. Едва ли в истории западной цивилизации есть более значительная для нее женщина, — или, коли на то пошло, мужчина, — которая вместе с тем была бы менее известной, чем Мария Магдалина.

В некоторых регионах ее роль в истории христианства уменьшалась, тем более что мужчины все в большей степени возглавляли Церковь, а женщины-руководители, среди них были и апостолы, замолкали. В других местах слава Марии продолжала жить, как свидетельствуют разрозненные упоминания о ней в различных документах раннего христианского движения, особенно среди гностиков. Но в ортодоксальном христианстве в конечном счете одержали победу Петр и Павел.

В каких отношениях представление Петра и Павла о христианской вере отличалось от ее понимания Марией? К сожалению, мы никогда не узнаем об этом наверняка, поскольку Мария не оставила после себя текстов и едва упоминается в ранних первоисточниках. Мы знаем от Оригена, автора начала III века, что у Марии были последователи ее понимания религии. Но, к сожалению, мы не знаем, каким оно было, — в чем состояла ее вера в отношении Христа — за исключением того, что можно логически вывести из некоторых исторических фактов.

К их числу относится и тот факт, что она была еврейской женщиной из Галилеи и преданной ученицей Иисуса. Должно быть, ее привлекло его учение, иначе она не последовала бы за ним и не поддерживала его служение своими средствами. Это означает, что она, должно быть, была также сторонницей иудейского апокалиптизма, ожидавшей, что этот греховный век боли, страдания и гнета скоро подойдет к концу, и здесь, на земле, наступит Царство Божье. В этом Царстве не станет больше войн, ненависти, несправедливости, бедности, болезней, бесовских сил, угнетения. Наступит райский век, когда высшей властью будут Бог и те, кого он поставит править. Больше не будет угнетения, основанного на классовых различиях, богатстве, престиже или половых различиях. Не будет нужды, бедности, рабства, половой дискриминации. Женщинам больше не придется подчиняться мужчинам. Они, как и мужчины, станут похожими на ангелов небесных. Учение Иисуса о будущем освобождении земли сама Мария, должно быть, восприняла как весть о своем собственном освобождении в будущем веке, полном только всего благого, когда будет безраздельно властвовать Бог.

И как только она поверила, что Иисус воскрес из мертвых, она, подобно другим иудеям-апокалиптикам, таким как Павел, вероятно, сделала логический вывод: конец близок. Царство Божье — почти уже здесь. Ожидания Иисуса скоро должны осуществиться, и скоро исполнятся обещания Бога. Мария, возможно, надеялась встретить освобождение земли еще при своей жизни.

= Главная = Изранет = ШОА = История = Новости = Традиции = Музей = Антисемитизм = Оглавление =