---

---

Главный источник плагиата подлога

"Сионских Протоколов": книга Мориса Жоли.

Составители "Сионских Протоколов" имели в своем распоряжении Гужено де Муссо, Шаботи, Дрюмона, роман Гедше Ратклиффа, подложные письма и {32} подложные речи, обрывки учебников, литературу реакции и творчество антисемитизма. Все было налицо в лаборатории подлога: и схема масоно-еврейского заговора, и тайное еврейское сверхправительство, и тайные собрания с речами и протоколами, и персонажи, и подробности плана засилия, захвата, проникновения, развращения разрушения устоев общественного строя и религии, и замыслы подготовления войны, смуты и революции, и, наконец, - конец венчает дело! - проект воцарения всемирного иудейского царя-пaтриарxa.

Казалось, фантазия подделывателей могла легко на этой бесподобной канве шить узоры протоколов, пополняя пробелы собственной работой гения фальсификации.

Но и это еще оказалось мало. Бедность фантазии, недостаток знаний, отсутствие таланта и лень мысли побуждали составителей "Сионских Протоколов " предпочитать легкую работу интегрального плагиирования трудной и рискованной работе сочинительства. Тут понадобился оптовый плагиат. Жертвою была избрана давно забытая, но остроумная и талантливая книга французского адвоката Мориса Жоли. Заслуга открытия этой "piece de resistance" подлога принадлежит константинопольскому корреспонденту газеты "Таймс" в 1921 году.

Книга Мориса Жоли сначала была выпущена анонимно. В брюссельском издании 1864 г. она носит назвaниe "Dialogue aux Enfers entre Machiavel et Montesquieu, ou LaPolitique de Machiavel au XIX-e siecle, par un contemporain". В последнем брюссельском издании 1868 г. сообщается, что за анонимное издание автор книги, Морис Жоли, был приговорен к 15 месяцам тюрьмы и 200 фр. штрафа "за возбуждение к ненависти и презрению против императорского правительства".

Книга Жоли - крайне едкая и крайне меткая сатира против Наполеона Ш и его режима. В ней рассказывается о встрече двух духов - Макиавелли и Монтескье - в царстве теней. Между ними завязывается спор. Монтескье защищает принципы либерализма и демократии. Маккиавели, напротив того, резко критикует демократию, с которой он рекомендует {33} бороться методами "макиавеллизма" или же упрочить власть цезаристской тирании. Идеи духа Маккиавели заключают в себе полную апологию бонапартизма. Рассуждения его распадаются на две части: критическую, направленную против демократии и производимого ею зла, и догматическую, в которой защищается вся имморальная политика Луи Наполеона (и в той, и в другой части памфлета Жоли неподражаем).

Книга Жоли ничего общего с еврейством и еврейским вопросом не имеет. Составители "Сионских Протоколов" выбрали ее, как преимущественный источник для подлога-плагиата потому, что она своей критическою и своею положительно догматическою частью, соответствующими сфабрикованным критической и положительной частям "Сионских Протоколов", -дает сразу материал для обрисовки инсценированной в "Сионских Протоколах" разрушительной работы сионских заговорщиков, которая осуществляется ими путем демократических учреждений и нравов, и той политики, которую заговорщики думают проводить, после того, как заговор увенчается успехом. В подлоге-плагиате место Маккиавели - Наполеона заняли еврейство и сионские мудрецы. Ядовитая ирония Мориса Жоли принимает в "Сионских Протоколах" форму серьезных разглагольствований сатанинских заговорщиков от Сиона.

Рабским копированием памфлета Мориса Жоли объясняются вместе с тем некоторые парадоксы и странности плагиата, которые указаны выше и которые сами по себе являются уже достаточным основанием для того, чтобы признать "Сионские Протоколы" подлогом.

Половина или три четверти "Сионских Протоколов" извлечены, с надлежащими изменениями, из книги Мориса Жоли. Десятки страниц понадобились бы, чтоб показать параллелизм или тождество между источником и плагиатом. Здесь могут быть приведены лишь некоторые примеры.

В самом начале памфлета Жоли тень Маккиавели защищает принципы макиавеллевской политики против обвинения в безнравственности. Ту же тему {34} обсуждают заговорщики в том же порядке в "Сионских Протоколах".

В книге Жоли тень Макиавелли говорит: "Дурной инстинкт человека сильнее доброго инстинкта. Человека тянет больше к аду, чем к добру; страх и сила действуют на него больше, чем разум... Все люди стремятся господствовать, и ни один человек не отказался бы от роли угнетателя, если б это только было в его возможности; все или почти все готовы пожертвовать правами других людей ради собственных интересов" (Joly, стр. 8). В самом начале первого из "Сионских Протоколов" мы читаем: "Надо заметить, что люди с дурными инстинктами многочисленнее добрых, - поэтому лучшие результаты в управлении ими достигаются насилием и устрашением, а не академическими рассуждениями. Каждый человек стремится к власти, каждому хотелось бы сделаться диктатором, если только он мог бы, но при этом редкий не был бы готов жертвовать благами всех ради достижения благ своих". ("Протоколы", "Луч Света", стр. 216).

Тень Маккиавели продолжает: "Что удерживает этих взаимно пожирающих друг друга зверей, которых называют людьми? В начале жизни общества действует грубая и необузданная сила, а потом - закон, т. е. опять таки сила, регулируемая формами. Вы изучили все источники истории: всюду сила является раньше права". (Joly, стр. 8). - Первый из "Сионских Протоколов" гласит: "Что сдерживало хищных животных, которых зовут людьми? Что ими руководило до сего времени? В начале общественного строя они подчинились грубой и слепой силе, потом закону, который есть та же сила, только замаскированная. Вывожу заключение, что по закону естества право - в силе" ("Протоколы", "Луч Света", стр. 216). Тень Маккиавели в памфлете Жоли часто возвращается к этой своей любимой теме о том, что сила есть право.

Так, тень Маккиавели ставит вопрос: "Разве политика имеет что-нибудь общего с моралью?" (Joly, стр. 10). Сионский мудрец отвечает в том же первом номере 'Протоколов": "Политика не имеет ничего общего с моралью... Наше право - в силе. Слово "право" есть ответственная и ничем недоказанная мысль... где начинается право? Где оно кончается?". Параллельно этому мы находим еще следующее место y Жоли: "Да разве вы не видите, что самое слово "право" отличается крайней неопределенностью? Где оно начинается, где оно кончается?" (Joly, стр. 11).

Потом идет классический куплет о цели, оправдывающей средства. В памфлете Жоли Маккиавели говорит: "Все хорошо или дурно, смотря по употреблению, которое из него делают, и по пользе, которую из него извлекают; цель оправдывает средства... Отсюда вытекает то заключение, что злом может быть получено добро, что добра можно достигнуть через посредство зла, все равно как лечат ядом, или как спасают жизнь операционным ножом. Меня больше занимает то, что полезно и необходимо, чем то, что хорошо и нравственно". (Joly, стр. 12). В соответственном месте "Сионских Протоколов" мы читаем: "Из временного зла, которое мы вынуждены теперь совершать, произойдет добро непоколебимого правления, которое восстановит правильный ход механизма народного быта, нарушенного либерализмом. Результат оправдывает средства. Обратим же внимание в наших планах не столько на доброе и нравственное, сколько на нужное и полезное". ("Луч Света", стр. 218).

В Диалоге 4 книги Жоли Маккиавели говорит:

"Вы не знаете беспредельной низости народов... Они пресмыкаются перед силою; они безжалостны к слабым, беспощадны к ошибкам и снисходительны к преступлениям; они неспособны переносить тяготы свободного режима и терпеливо, вплоть до мученичества, готовы переносить все насилия смелого деспотизма; они опрокидывают в минуту гнева троны, а потом берут себе властелинов, которым они прощают преступления, за малейшее из которых они обезглавливают 20 конституционных королей". (Joly, стр. 43). Что сделали из этого места памфлета авторы подлога "Сионских Протоколов"? Мы читаем в ''Протоколе" № 3; "Неистощимая подлость гоевских {36} народов, ползающих перед силой, безжалостных к слабости, беспощадных к проступкам и снисходительных к преступлениям, не желающих выносить противоречия свободного строя, терпеливых до мученичества перед насилием смелого деспотизма, - вот что способствует нашей независимости. От современных премьеров-диктаторов они терпят и выносят такие злоупотребления; за меньшее из которых они обезглавливают 20 королей".

Приемы подделывателей особенно рельефно выступают в фабрикации этой части подлога. Слово "гоевских", вставленное перед словом "народов" в начале цитаты, - слово, которого, конечно, не было в планированном тексте Диалога Жоли, - имело целью придать еврейскую окраску всей тираде. Другой акт подделки заключается в замене слова "властелины" ("maitres") текста Жоли словом "премьеров-диктаторов"; бичевание узурпаторов больших и маленьких Наполеонов, у Жоли, - уступает место в подлоге атак на парламентаризм. Тогда выясняется странно противоречивый тон этого абзаца, в котором с одной стороны народные массы как бы осуждаются за отсутствие приверженности к свободному строю, - что уже является противоречием по отношение к остальному замыслу подлога, - с другой же стороны тут же дискредитируется этот свободный строй, в лице носителей идеи парламентаризма и народных избранников. Все объясняется неумелой и небрежной работою фальсификаторов.

В 6-м Диалоге книги Жоли Маккиавели продолжает: "Принцип суверенитета народа разрушает всякую устойчивость; он узаконяет во всех случаях право революции. Он повергает общества в открытую войну против всех людских властей и даже против Бога. Он - само воплощение силы. Он делает из народа хищного зверя, который засыпает, после того как насытился кровью и тогда его заковывают в цепи". (Joly, стр. 45). В конце № 3 "Сионских Протоколов" мы читаемы "Слово свобода выставляет людские общества на борьбу против всяких сил, против всякой власти, даже Божеской и природной. Вот почему при нашем воцарении, мы должны будем {37} это слово исключить из человеческого лексикона, как принцип животной силы, совращающей толпы кровожадных зверей. Правда, звери эти засыпают всякий раз, как напьются крови, и в это время их легко заковать в цепи" ("Луч Света", стр. 227).

В том же Диалоге книги Жоли Маккиавели излагает теорию цикла смены правительств, революций и контрреволюций, формулированную еще в древности Платоном, Аристотелем и Полибием. "Протокол" № 4 начинается изложением той же теории ("Луч Света", стр. 228). И конечно, цикл приводит к торжеству масоно-еврейской силы. Могли ли подозревать древние авторы, что их идея будет, через второисточники, фальсифицирована подобным образом для целей подлога?

Маккиавели доказывает у Жоли, что свобода и парламентаризм совсем не нужны народным массам: "Огромные массы прикованы к труду и бедности, как некогда они были прикованы рабством. Я вас спрашиваю, какое значение могут иметь для их счастья все ваши парламентские фикции... Какое значение может иметь для пролетария, согбенного трудом, подавленного бременем рока, что несколько ораторов может говорить, что несколько журналистов может писать? Вы создали права, который для народных масс всегда останутся в состоянии голой возможности, ибо он никогда не смогут ими пользоваться" (Joly, стр. 39-40). - Авторы подлога перефразировали это место в "Сионских Протоколах" (№ 3) следующим образом: "Народы прикованы к тяжелому труду бедностью сильнее, чем их приковывало рабство и крепостное право... Что для пролетария, труженика, согнутого в дугу над тяжелым трудом, придавленного своею участью, получение говорунами права болтать, журналистами - права писать всякую чепуху наряду с делом, раз пролетариат не имеет иной выгоды от конституции, кроме тех жалких крох, которые мы ему бросаем с нашего стола за подачу им голосов в пользу наших предписаний и ставленников наших, наших агентов?... Мы включили в {38} конституцию такие права, который для масс являются фиктивными, а не действительными правами".

Намекая на бонапартистские переговоры, Маккиавели говорит у Жоли: "Неизбежным последствием хода вещей будет то, что народ когда-нибудь овладеет всей той властью, источник которой, как было признано, был именно в народе. Сохранит ли народ власть в своих руках? Нет. Через несколько дней неистовства, он в утомлении бросит эту власть первому счастливому солдату, которого он встретит на своем пути (Joly стр. 43). - В "Протоколе" № 3 мы читаем: "Когда народ увидел, что ему во имя свободы делают всякие уступки и послабления, он вообразил себе, что он - владыка, и ринулся во власть, но конечно, как и всякий слепец, наткнулся на массу препятствий; бросился искать руководителя, не догадался вернуться к прежнему и сложил свои полномочия у наших ног" ("Луч Света", стр. 226). Место Наполеона заняли сионские заговорщики.

Далее Маккиавели говорит о непрочности строя в современных обществах, без идеала и без возвышенных стремлений: "Это общество с холодной душою и в состоянии декаданса, в которых нет другого культа, кроме культа золота, и где меркантильные нравы напоминают нравы евреев, которых они взяли за образец... Вы думаете, что низшие классы стремятся овладеть властью из-за любви к свободе, как таковой? Нет, они это делают из-за ненависти к тем, которые обладают собственностью" (Joly, стр. 47). - Конец 4-го "Протокола" гласит: "Напряженная борьба за превосходство, толчки экономической жизни создают, да и создали уже разочарованные, холодные и бессердечные общества. Эти общества получат полное отвращение к высшей политики и религии. Руководить ими будет только рассчет, т. е. золото, к которому они будут иметь настоящий культ, затем, материальные наслаждения, которые оно может дать. Тогда тоне для служения добру, даже не ради богатства, а из одной ненависти к привилегированным, низшие классы гоев пойдут за нами против наших конкурентов за власть - интеллигентов-гоев" (''Луч Света'', стр. 229). - {39}

Интересно, что у Жоли приведенное место- единственное, пожалуй, место книги, в котором упоминается о евреях.

Подделыватели не сочли нужным "планировать честно" и опустили слова, относящаяся к евреям, ибо они не соответствовали в данном случае "гармонии подлога". Они себя вознагради ли тем, что два раза вставили слово "гоев" там, где у Жоли этого слова, конечно, не было.

Маккиавели рисует у Жоли план государственного переворота так, как он действительно был совершен Луи Наполеоном Бонапартом. В Диалоге 8-м он говорить, что народ ему простить его преступление: "Вы знаете, народы чувствуют какую-то тайную любовь к гению, крупному по грубой силе. При каждом акте насилия, отмеченном талантом и искусством, вы услышите, как все будут говорить, с выражением удивления, в котором совершенно забудется порицание: это, конечно, непохвально; но как это ловко сыграно и великолепно сделано " (Joly, стр. 96). -В номере 10-м "Сионских Протоколов" мы читаем: "Народ питает особую любовь и уважение к гениям политической мощи и на все их насильственные действия отвечает: подло-то подло, но ловко... Фокус, но как сыгран, столь величественно нахально" ("Луч Света", стр. 240).

Маккиавели иллюстрирует затем у Жоли факт создания престижа правителя, после применения системы беспощадного террора, примером Суллы: После страшного кровопролития, произведенного им в Италии, Сулла смог появиться снова в Риме в качеств простого частного человека. Никто не тронул волоса на его голове (Joly, стр. 159). В номере 15-м "Сионских Протоколов" мы читаем: "Вспомните пример того, как залитая кровью Италия не коснулась волоса с головы Суллы, который пролил эту кровь" ("Луч Света", стр. 256).

Французское слово Sylla из текста Жоли было при этом переведено "Силла", а не "Сулла", (как это произносится по-латыни).

Для нас теперь выясняется, почему политическая программа Царя Иудейского в "Сионских Протоколах" так сильно напоминает политику абсолютизма {40} или бонапартизма. Подделыватель копировал "Диалоги" Жоли, которые, хотя и саркастически, рисуют нравы бонапартистской реакции.

В 17-м Диалоге Маккиавели рисует чудовищную, всезнающую, всюду проникающую бонапартистскую полицию, которую он сравнивает с богом Вишну:

"Вы имеете сто рук, как индийский идол, и каждый из ваших пальцев держит пружину"'(Joly, стр. 207): Этому месту соответствует

17-й "Протокол", в котором мы читаем: "Наше царство будет аналогией божка Вишну, в котором находится олицетворение его - в наших ста руках, будет по пружине социальной машины" ("Луч Света", стр. 265). Сравнение с богом Вишну делается у Жоли еще второй раз, а именно в 12-м Диалоге (Joly, стр. 141), где Маккиавели говорит о правительственной печати: "Как бог Вишну, пресса моя будет иметь сто рук, который она будет протягивать всем нюансам общественного мнения на всей поверхности страны". - Соответственно этому второе сравнение с богом Вишну имеется в 12-м; из "Cионских Протоколов": "Они, (т. е. наши газеты), как индийский божок Вишну, будут иметь сто рук, из которых каждая будет щупать пульс у любого из общественных мнений ("Луч Света", стр. 249).

Маккиавели влагает в уста своего правителя-узурпатора требование об отожествлении политических и уголовных преступлений. "Я более не допускаю различия между преступлениями общеуголовными и политическими... Общественное мнение, видя, что конспиратор ставится на одну доску с уголовным преступником, приучится к тому, чтобы относиться с одинаковым презрением к обоим" (Joly, стр. 216-217).. "Протокол" № 19 говорит: "Чтобы снять престиж доблести с политического преступления, мы посадим его на скамью подсудимых наряду с воровством, убийством и всяким отвратительным и грязным преступлением. Тогда общественное мнение сольет в своем представлении этот разряд преступлений с позором всякого другого и заклеймит его одинаковым презрением". ("Луч Света", стр. 268).

Маккиавели, у Жоли, иронически напоминает {41} своему собеседнику Монтескье определение понятия "свободы", которое последний дал в своем l'Esprit des Lois, XI, 3 : "La liberte est le droit de faire ce que les lois permettent". (Свобода, это - право делать то, что разрешает закон). И он прибавляет: "Я охотно принимаю это определение, которое я считаю правильным, я могу вас уверить, что наши законы разрушат только то, что надо будет разрешить" (Joly, стр. 125).

В "Сионских Протоколах" (№ 12) подделыватель плагиирует не только замечания Маккиавели, но и цитаты из l'Esprit des Lois Монтескье: "Свобода есть право делать то, что позволяет закон. Подобное толкование этого слова в то время послужит нам к тому, что вся свобода окажется в наших руках, потому что законы будут разрушать или созидать только желательное нам по вышеизложенной программе" ("Луч Света", стр. 247).

В ряде "Диалогов" Маккиавели излагает новую конституцию, форму организации палаты, сената, государственного совета, контрольной палаты, выборов, всеобщего голосования и проч. Все эти учреждения будут функционировать так, что фактически в руках правителя будет сосредоточена неограниченная власть. Это - остроумная пародия, изображающая политику Наполеона III после совершенного им переворота. Надо ли говорить, что подделыватели копируют в существенных речах всю программу узурпатора в "Сионских Протоколах'' (начиная с номера 10-го)? В одном месте оставлено даже упоминание о "введении новой республиканской конституции" ("Протокол" 10-й, стр. 243). Это - при иудейском-то царе!

Маккиавели дает целый план реформ суда, адвокатуры, школы, законодательства о печати, финансов в соответствии с идеей бонапартизма. (Диалоги 11, 12, 13, 16, 20). Подделыватели не отступают от Маккиавели и шаг за шагом списывают его с надлежащими изменениями, не всегда заботясь о приведении плагиата в соответствие с политикой "царя иудейского"("Протоколы", №№ 12, 15, 16, 17 и 20).

Потом наступает момент апофеоза монарха. Подделывателю плагиатору, после Гужено де Муссо и {42} Шаботи, приходит на помощь безвинный Жоли. В инсценировке Божества маленький Наполеон превращается в царя-патриарха иудейского "Сионских Протоколов".

В памфлете Жоли, жестокий тиран, по рецепту Маккиавели, начинает становиться популярным и симпатичным. Маккиавели говорит о необходимости видимого общения правителя с народом ради усиления престижа первого: "Когда несчастный испытывает притеснения, он говорит: если бы это знал царь! Когда чувствуется потребность мести, когда жаждут помощи, говорят: это станет известным царю (Joly, Диалог 21-й, стр. 321; Диалог 17, стр. 212). - "Сионские Протоколы" много говорят об окружении царя народом и о мистическом ореоле, который создается вокруг царя: "Ореол власти требует для своего существования, чтобы народ мог сказать: "Когда бы знал об этом царь", или "царь об этом узнает" ("Луч Света", стр. 267).

Цикл плагиата-подлога этим закончен.