ШИМОН ДУБНОВ

"Новейшая История Евреев"

Обсудим?
Жду Ваших писем!

= ГЛАВНАЯ = ИЗРАНЕТ = ШОА = ИСТОРИЯ = ИЕРУСАЛИМ = НОВОСТИ = ТРАДИЦИИ = МУЗЕЙ = АТЛАС = ОГЛАВЛЕНИЕ =

СОБРАНИЕ ДЕПУТАТОВ-НОТАБЛЕЙ

Быстро шли приготовления к "еврейскому парламенту", созванному декретом 30 мая 1806 года. Народных выборов не было. Префекты департаментов, согласно инструкции, назначали определённое число депутатов от своего района, выбирая их из среды раввинов, коммерсантов и знатных лиц - "нотаблей". Назначались преимущественно люди образованные, передовые, способные оценить "благие намерения правительства". В коренных департаментах Франции, затем в Эльзасе, Лотарингии и примыкавших к ним немецких провинциях подлежали избранию 74 депутата, их коих две трети падали на рейнские департаменты; но это число было впоследствии увеличено. Сверх того прислало своих представителей и вошедшее в состав империи Итальянское королевство (Венеция, Турин, Феррара и др.), - так что к моменту открытия собрания съехалось около 112 депутатов от всей империи.

Наиболее заметными фигурами среди депутатов были известные по своей прежней деятельности Авраам Фуртадо из Бордо, Бер-Исаак Берр из Нанси и страсбургский раввин Давид Зинцгейм. Фуртадо был представителем сефардов, которые во время революции так решительно отмежевались от ашкеназийского большинства (§ 16). Старый вольтерьянец и жирондист, больше француз в душе, чем еврей, Фуртадо не внушал доверия представителям немецких департаментов. Эльзасские депутаты говорили, что Фуртадо знает Священное Писание только по сочинениям Вольтера.

Тем не менее, он был избран председателем собрания депутатов, так как обладал нужными для этой роли внешними качествами: политическою опытностью и ораторским талантом. Виднейшим представителем ашкеназов был Исаак Берр, неутомимый ходатай по еврейским делам, последователь школы Мендельсона, стремившийся к примирению Иудаизма с новым просвещением. Незадолго до открытия собрания нотаблей, Берр обратился к еврейским капиталистам своего департамента с воззванием, в котором убеждал их идти навстречу намерениям правительства и приостановить на год взыскания по векселям с крестьян, а затем совершенно бросить позорное занятие ростовщичеством.

В группе раввинов выделялся страсбургский учёный, глубокий знаток талмудической литературы, Давид Зинцгейм, пострадавший во время Конвента от рвения насадителей "Культа Разума". Это был ортодоксальный раввин, считавший, однако, возможным смягчить свою религиозную строгость и делать уступки там, где того требовали политические обстоятельства. К этим лидерам собрания примыкал ряд лиц, выдававшихся своим образованием и общественными заслугами: первый еврейский адвокат в Европе Михаил Берр, писатель Родригес, итальянские раввины Сегре, де-Колонья, Непи. По свидетельству одного из участвовавших в собрании императорских комиссаров, состав собрания производил очень выгодное впечатление. "Мы находились - пишет он - среди людей, высоко стоявших над толпою... людей с развитым умом, которым не было чуждо общечеловеческое знание. Нельзя было не признавать существования еврейской нации, в которой до сих пор бросались в глаза только подонки и которая в лице своих отборных представителей заговорила языком, достойным внимания".

Наполеон назначил трёх секретарей Государственного Совета комиссарами от правительства в собрании еврейских депутатов. То были: креатура Наполеона вышеупомянутый Моле (12), Порталис Младший (сын министра исповеданий) и Пакье (Pasquier), оставивший мемуары о деятельности еврейского парламента. Официальная задача комиссаров состояла в том, чтобы передать и разъяснить собранию вопросные пункты, редактированные самим императором, и получать на них ответы; неофициально же комиссары (по позднейшему признанию одного из них) должны были "сноситься с наиболее влиятельными членами собрания и изыскивать способы, чтобы добиться желанной цели", то есть путём закулисного давления направлять деятельность собрания в желательном императору смысле. Когда депутаты съехались в Париж, был назначен день открытия собрания: в субботу, 29 июля (1806).

Правоверных депутатов смущало предстоящее нарушение субботнего покоя, и в частном совещании было много споров по вопросу, не ходатайствовать ли о перенесении первого заседания на другой день; но голос религиозной совести был заглушен политическими соображениями: надо доказать правительству готовность жертвовать своими законами ради исполнения приказов властей.

Первая уступка была сделана: первый экзамен послушания (может быть умышленно подстроенный правительством выдержан). Торжественное открытие собрания состоялось в назначенную субботу, в большом зале, перестроенном из бывшей часовни при Городском доме. Вступительную речь произнёс главный комиссар Моле. В ней обычные вежливые фразы плохо прикрывали враждебность содержания. "Призванные со всех концов обширной империи, - говорил Моле, - всякий из вас не может не знать цели, ради которой его величество соблаговолил вас собрать. Вы знаете, что поведение многих последователей вашей религии возбудило жалобы, дошедшие до подножья трона. Жалобы оказались основательными и, тем не менее, император ограничился тем, что только приостановил рост болезни и пожелал выслушать от вас самих указания на способы её излечения". Далее оратор выразил надежду, что милость императора будет оценена депутатами, и что они будут работать вместе с правительством, а не против него. "Его величество хочет, чтобы вы были французами, и от вас зависит принять это звание или лишиться его в случае, если окажетесь недостойными его. Вам сейчас прочтут обращённые к вам вопросы, и ваш долг высказать по поводу каждого из них всю правду".

По окончании этой речи, в которой было больше угроз, чем приветствий, были прочитаны 12 вопросов, поставленных императором собранию. Первые три вопроса касались бракоразводных дел: Дозволено ли евреям многожёнство? Действителен ли развод без требуемой французским законом санкции суда? Дозволены ли смешанные браки между евреями и христианами? Следующие три вопроса касались патриотизма: Считают ли евреи французов своими братьями или чужими? Что предписывает еврейский закон по отношению к французам христианского исповедания? Признают ли евреи, родившиеся во Франции, эту страну своим отечеством, обязаны ли её защищать и повиноваться её гражданским законам? Дальнейшие вопросы относятся к деятельности раввинов, в особенности к их судебным функциям. Последние три вопроса касаются профессий и особенно ростовщичества: Есть ли профессии, запрещённые евреям? Запрещено или дозволено давать в рост деньги еврею с одной стороны и инородцу - с другой?

Когда при чтении вопросных пунктов Моле дошёл до вопроса: считают ли евреи Францию своим отечеством и сознают ли свой долг защищать её? - депутаты поднялись со своих мест и воскликнули: "да, до самой смерти!" Председатель собрания, Фуртадо, в своём ответе на жесткую речь Моле выразил радостную готовность собрания содействовать осуществлению "великодушных намерений" императора, видя в этом способ "рассеять не одно заблуждение и устранить не один предрассудок". Была избрана особая комиссия из 12 человек, в которую вошли Исаак Берр, раввин Зинцгейм и другие для составления ответов на предложенные вопросы. В течение нескольких дней комиссия успела уже выработать ответы на первую группу вопросов, и на заседании 4-го августа собрание приступило к их обсуждению. На первый вопрос (о многожёнстве) было очень легко ответить указанием на давно установившийся среди европейских евреев обычай строгой моногамии.

Вопрос о разводе супругов был разрешён в том смысле, что совершаемый раввином религиозный акт развода получает силу лишь после утверждения его общим гражданским судом; при этом было указано, что со времени эмансипации раввины во Франции строго исполняют гражданскую присягу и подчиняют религиозные акты контролю государственных учреждений. Больше трудности представлял ответ на третий вопрос о смешанных браках; но и тут нашёлся компромисс: ответ гласил, что браки евреев с христианами имеют силу гражданских, а не религиозных актов, подобно тому, как смешанные браки признаёт и католическое духовенство, не благословляя их, причём еврей женившийся на христианке, "не перестаёт быть евреем в глазах своих соплеменников".

Ответам предшествовала характерная "декларация", принятая собранием. В ней говорилось, что "движимое чувством признательности, любви и благоговения к священной особе императора", собрание "готово во всём сообразоваться с его отеческою волею"; что иудейская религия повелевает в делах гражданских и политических ставить законы государства выше законов религиозных, так что в случае противоречия между теми и другими религиозные законы теряют свою силу.

Став с самого начала на наклонную плоскость уступчивости и угодничества, собрание катилось по ней всё дальше. И когда очередь дошла до второй группы вопросов - о совместимости гражданского патриотизма с национальным чувством, - сервилизм собрания перешёл всякие границы. Вместо того, чтобы ограничиться установлением такой совместимости, ответы собрания клонились дальше - к отрицанию национального единства евреев. Тезис, что евреи признают французов братьями, поясняется следующим образом: "В настоящее время евреи не образуют более нации, так как им досталось преимущество - войти в состав великой нации (французской), и они в этом видят своё политическое искупление". Отмечается отсутствие солидарности между евреями различных стран: французский еврей среди своих соплеменников в Англии будто бы чувствует себя чужим; французские евреи охотно сражаются против своих соплеменников, служащих в войсках враждебных Франции государств...

Так была провозглашена формула национального самоотречения. Не все искренне присоединились к этой формуле: многие не возражали в виду явной угрозы, прозвучавшей в "приветственной" речи Моле от имени императора. Евреям грозили лишением гражданских прав в случае, если они не исполнят желание императора, "чтобы евреи были французами", и испуганным депутатам пришлось подчиниться и заявить, что евреи суть только "французы, исповедующие иудейскую религию", да и из этой религии они готовы исключить всё, что несогласно с требованиями правительства.

С такой же наружной лёгкостью, но, вероятно, не без тяжёлой борьбы в душе многих депутатов, собрание отказалось от притязаний на широкое общинное самоуправление. В своих ответах на вопросы о раввинах собрание, заявив об упразднение раввинского суда и об оставлении за раввинами только религиозных функций, не осмеливалось выставить требования относительно организации еврейских общин; этот вопрос был возбуждён позже, по почину правительства. Ответы собрания на последнюю группу вопросов, "о ростовщичестве", представляли собою длинную апологию еврейского законодательства, которое никогда не покровительствовало ростовщикам. Собрание с негодованием отвергло мысль, будто евреи имеют "естественное расположение к ростовщичеству": есть среди них, конечно, известная группа лиц, "отдающихся этому позорному ремеслу, запрещённому им религией", но должны ли за вину этой кучки расплачиваться десятки тысяч людей?

Ответы собрания, выработанные в августовских заседаниях 1806 года, были представлены комиссарами Наполеону и в общем удовлетворили его (13). Чутьём привычного завоевателя, император понял, что он одержал ещё одну победу - над еврейством. Результаты этой победы нужно было закрепить. Решения случайного собрания лиц, среди которых было очень мало особ духовного звания, могли быть необязательными для всего еврейского населения. Нужно, следовательно, создать компетентный орган, который подтвердил бы эти решения и превратил бы их в обязательные постановления. И вот Наполеон, любивший величественные позы, остановился на мысли созвать еврейский великий собор: синедрион. Из представленных ему ответов собрания нотаблей он узнал, что со времени падения Иудеи еврейский народ не имел такой авторитетной коллегии, какой был древний великий синедрион, выработавший дополнительное к Торе законодательство. Чтобы придать вес новым решениям, призванным реформировать еврейскую жизнь, необходимо созвать в Париже особый синедрион, который дал бы им свою санкцию. Новый собор должен, по образцу древнего состоять из 71 члена, преимущественно духовных лиц и учёных.

Опасаясь, однако, чтобы "фанатичные раввины" не взяли верх над либералами в будущем соборе, Наполеон принял меры к обеспечению в нём послушного состава. Нужно - писал он министру внутренних дел Шампаньи (3 сентября) - "создать внушительное собрание людей, которые бы боялись потерять своё достояние (то есть равноправие), собор еврейских главарей, которые не пожелали бы, чтобы их считали виновниками несчастья еврейского народа" (в случае принятия нежелательных императору решений); надёжное большинство собора "увлечёт робких раввинов и воздействует на фанатичных, в случае чрезвычайного упорства с их стороны, ставя их между необходимостью принять решения (собрания нотаблей) и опасностью отклонения их, последствием чего бы было изгнание еврейского народа". То, что Наполеон цинично-откровенно высказал в секретной инструкции министру, не могло сделаться тогда достоянием гласности, но высокое давление этой закулисной политики чувствовалось в кругу еврейских деятелей.

На заседании 17 сентября комиссары объявили собранию депутатов, что император доволен резолюциями собрания, и возвестили о предстоящем созыве "Великого синедриона" (Grand Sanhedrin). Моле произнёс в этот раз речь в более примирительном тоне. Он говорил о величественном зрелище "этого собрания просвещенных людей, избранных среди потомков древнейшего народа"; он уверял, что Наполеон является единственным спасителем "разбросанных по земному шару остатков нации, славной и в своём падении", но этот могущественный покровитель "требует религиозной гарантии" того, что будут точно соблюдены начала, изложенные в ответах собрания депутатов.

Такую гарантию должно дать другое, более компетентное собрание, "решения которого могли бы быть поставлены рядом с Талмудом, и приобрести наибольшую авторитетность для евреев всех стран". Предстоящий "Великий синедрион" призван истолковать действительный смысл еврейского закона и "устранить все ложные толкования прежних веков".

Две трети его членов должны состоять из раввинов, частью входящих в собрание депутатов, частью вновь избираемых общинами; одна же треть должна быть избрана тайным голосованием из светских членов собрания. Нынешнему собранию депутатов император поручает подготовить все материалы для синедриона, но и после созыва синедриона оно должно существовать, до окончания всех его работ. Пока собрание должно выделить из себя девятичленный организационный комитет, в котором имеют быть одинаково представлены все три группы депутатов "португальских", немецких и итальянских евреев. Организационному комитету поручается объявить "всем синагогам Европы", что они могут послать в Париж своих депутатов для участия в синедрионе.

Собрание, не посвящённое в замыслы Наполеона, выслушало с восторгом известие о созыве синедриона. Многие восхищались традиционною формою предстоящего собора, самим его именем, напоминавшем о славном прошлом. Под этой исторической декорацией одни не замечали дерзкого притязания реформировать иудаизм по указке правительства, другие замечали это и одобряли. Один из сторонников казённой реформации, председатель собрания Фуртадо, произнёс длинную восторженную речь в ответ на речь Моле. Он воскурил фимиам императору, "регулирующему судьбы Европы", который среди своих мировых забот находит нужным думать о "нашем возрождении", и развил ту мысль, что всякая "положительная религия" должна быть подчинена надзору правительства, дабы она не распространяла суеверия и вредных для морали идей.

Последние месяцы 1806 и начало 1807 года протекали для собрания нотаблей в подготовительных для синедриона работах, которые с особенным усердием исполнялись девятичленным комитетом, при участии императорских комиссаров. В начале октября комитет обнародовал воззвание ко всем евреям Европы, торжественно возвещая о "великом событии" - открытии синедриона, предстоящем в день 20 октября (позже открытие было отсрочено на три месяца): это событие откроет "для рассеянных потомков Авраама период свободы и счастья". Воззвание, напечатанное на четырёх языках французском, еврейском, итальянском и немецком, производило сильное впечатление, особенно на евреев вне Франции, не знавших о настоящей подкладке предпринятой Наполеоном парламентской организации еврейства. В декабре собрание нотаблей одобрило выработанный "комитетом девяти" проект устройства еврейских консисторий, как посредствующих органов между общинами и правительством. В объяснительной записке к проекту доводом в его пользу выставлялись не столько интересы общинного самоуправления, сколько то, что консистории будут служить видам правительства, наблюдая за исполнением решений собрания депутатов и синедриона и, между прочим, заботясь о привлечении еврейской молодёжи к "благородной военной профессии". Во всех этих декларациях и решениях сквозит одно стремление: угодить Наполеону.

В одном из последних заседаний нотаблей (5 февраля 1807) молодой депутат департамента Морских Альп, Исаак-Самуил Авигдор из Ниццы, произнёс странную речь: он старался "исторически" доказать, что величайшие представители христианской церкви во все времена относились дружелюбно к евреям и запрещали их преследовать, а потому заслуживают благодарности еврейского народа. Авигдор предложил собранию резолюцию следующего содержания: "депутаты Французской империи и Итальянского королевства в еврейском соборе, движимые чувством благодарности за непрестанные благодеяния христианского духовенства в прошлые века по отношению к евреям различных государств Европы; исполненные признательности за приём, который различные первосвященники (папы) и другие духовные сановники оказывали евреям различных стран в те времена, когда варварство, предрассудки и невежество соединялись для преследования и извержения евреев из недр общества, - постановляют: начертать выражения этих чувств в сегодняшнем протоколе собрания, дабы это служило навсегда свидетельством признательности собравшихся здесь евреев за благодеяния, полученные предшествующими поколениями от церковных сановников различных стран Европы. Копия этого протокола посылается министру исповеданий".

Собрание приняло странное предложение Авигдора.

Потомки средневековых изгнанников Франции, марранов и жертв папской инквизиции увековечили в актах "благодеяния" таких пап, как Иннокентий III, Павел IV и современный Пий IV, автор бесчеловечного "эдикта о евреях" 1775 года. Такое раболепие удивило даже наполеоновских комиссаров, присутствовавших на заседании, и один из них (Порталис) сообщил об этом императору, как об очень "пикантном" факте: евреи прославляют терпимость и кротость католической церкви в то время, как многие христиане "во имя мнимой философии непристойно выступают против фанатизма и нетерпимости католических священников". Кто был прав, видно из одной жалобы, поступившей к министру исповеданий одновременно с решением еврейского собрания: один еврей, муниципальный советник в городе Кони, жаловался, что местный католический священник запретил ему входить в церковь в день, когда там пели Te deum за императора... Наполеону, конечно, филокатолическая манифестация еврейских депутатов доставила большое удовольствие: он убедился, что на такое угодливое собрание смело можно положиться и что избранные члены его сумеют провести планы правительства в предстоящем парижском синедрионе.

Примечания.

(12) Каковы были отношения Моле к евреям в данный момент, видно из следующего факта, недавно раскрытого в мемуарах другого комиссара (Pasquier). За несколько дней до открытия собрания еврейских депутатов, в официальной газете "Moniteur" появился длинный антиеврейский памфлет под заглавием "О состоянии евреев от времён Моисея до настоящего", где, между прочим, доказывалось, что порок ростовщичества присущ евреям в силу их религии. Этот "обвинительный акт против еврейской нации", по словам Пакье, был написан (или редактирован) комиссаром Моле по поручению Наполеона. (См. Bran, Aktenstucke..., I 19-76, 81-95).

(13) Как видно из одного частного письма Наполеона, он желал, чтобы еврейское собрание приняло более смелое решение относительно смешанных браков и "рекомендовало бы такие союзы между евреями и французами, как средство защиты и знак почёта (!) для еврейского народа".


= ГЛАВНАЯ = ИЗРАНЕТ = ШОА = ИСТОРИЯ = ИЕРУСАЛИМ = НОВОСТИ = ТРАДИЦИИ = МУЗЕЙ = АТЛАС = ОГЛАВЛЕНИЕ =