Г. Мишо

ИСТОРИЯ КРЕСТОВЫХ ПОХОДОВ

Жду Ваших писем!

= ГЛАВНАЯ = ИЗРАНЕТ = ШОА = ИТОРИЯ = ИЕРУСАЛИМ = НОВОСТИ = ТРАДИЦИИ = МУЗЕЙ = АТЛАС = ОГЛАВЛЕНИЕ =

Глава XXIII

Крестоносцы проходят по провинциям империи для подчинения их. - Восстание греков. - Война с болгарами. - Император Балдуин взят в плен. - Беспорядки и окончательное падение Византийской империи

Важные победы крестоносцев и смиренная покорность вождей не вполне обезоружили гнев Иннокентия. Он упрекал победоносную латинскую армию в том, что она предпочла богатства земные сокровищам небесным; он в особенности не мог простить воинам Креста тех бесчинств и крайностей, которым они предавались вслед за своими победами. Однако же глава верующих не дерзал углубляться в рассуждения о делах Божиих; ему свойственно было думать, что греки были справедливо наказаны за их заблуждения и что Провидение вознаградило пилигримов как орудие своего правосудия; папа напоминал крестоносцам об их обещаниях помочь Святой земле, которые они так часто повторяли.

Папа одобрил избрание Балдуина, который принял при этом титул рыцаря святого престола, и не колеблясь признал империю, которую победа подчинила его духовной власти; он написал еписко пам французским и выразил им, что Господу угодно было утешить церковь обращением в ее лоно еретиков; в то же время от имени императора Балдуина он приглашал французов всех сословий отправляться в Грецию, завоеванную оружием Креста. Индульгенции крестового похода были обращены к тем, кто присоединится к победителям Византии, чтобы защищать и содействовать процветанию новой Восточной империи.

Нигде покорение Византии не произвело такой радости, как в Святой земле. Защитники и жители христианских городов за морем, на долю которых выпали только бедствия войны, пожелали разделить счастие и славу французов и венецианцев; папский легат Петр Капуанский, посланный в Сирию Иннокентием, покинул Палестину и приехал в Грецию, где присутствием своим оживлял ревность латинского духовенства к обращению греков; иоанниты и тамплиеры также прибыли в Грецию, которая сделалась настоящей обетованной землею; король Иерусалимский остался почти одиноким в Птолемаиде.

В это время Балдуин получил весть о кончине жены своей Марии Фландрской. Принцесса эта, отправившаяся на флоте Иосифа Нелльского, думала, что встретит своего мужа в Палестине; вследствие утомления и, может быть, также печали о разлуке с мужем она заболела и умерла, получив известие о взятии Константинополя; корабль, на котором новая императрица должна была приехать к берегам Босфора, привез только ее смертные останки; и Мария была погребена с великою торжественностью в храме св. Софии, где за несколько дней перед тем Балдуин возложил на себя императорскую корону. В это же время крестоносцы лишились одного из своих вождей, Матье де Монморанси, при погребении которого присутствовала вся армия, с плачем следовавшая за его гробом. Таким образом, Провидение как бы предупреждало время от времени новых властителей Востока и предвещало им ненастные дни, которые приближались.

Двадцатитысячной армии крестоносцев было достаточно, чтобы сокрушить стены Византии; но как ни грозна была эта армия, все же ее одной было недостаточно, чтобы занять и охранять все города и провинции, доставшиеся в их руки после однодневной победы; народы Греции были побеждены, но не подчинены; в том расстройстве, в котором находилась побежденная империя, все греки, у которых только было оружие, пожелали устроить свое княжество или королевство. Повсюду из развалин восставали новые государства или империи и уже угрожали тому, которое было основано недавно крестоносцами; внук Андроника основал княжество Трапезундское в одной из греческих провинций, в Малой Азии; Лев Сегур, владетель Наполи-ди-Романии, царствовал или, вернее, распространял ужас в Арголиде и Коринфском перешейке; Михаил Ангел Комнин, действуя посредством измены, восстановлял королевство Эпирское и удерживал под своей властью дикий и воинственный народ. Феодор Ласкарис, который, подобно Энею, убежал из своего отечества, преданного пламени, собирал отряды в Вифинии и провозгласил себя императором Никейским, откуда со временем семейству его суждено было с торжеством возвратиться в Константинополь. Если бы оба императора, свергнутые с престола, имели сколько-нибудь умения и мужества, если бы они соединились в своем несчастии, то могли бы сохранить что-нибудь из остатков своего собственного достояния и снова укрепиться. Но таковы были эти государи, что если они сближались между собою, то только для того, чтобы изменить друг другу, и Провидению, чтобы их наказать, достаточно было только свести их; Алексей, осыпав ласками Мурзуфла, привлек его к себе в дом и велел вырвать ему глаза. Мурзуфл, покинутый всеми своими сторонниками, попался в руки крестоносцев, которые отправили его в Константинополь и сбросили с вершины колонны Феодосия; Алексей, в свою очередь, покинутый всеми приближенными, долго скитался в Азии и в Европе и дошел до такого бедственного и недостойного царского сана положения, что история того времени совершенно потеряла его из вида и не могла сообщить, каков был его конец.

Между тем как греческие князья оспаривали друг у друга остатки империи и воевали между собою, французские бароны оставляли столицу, чтобы вступить во владение доставшимися на их долю городами и провинциями; но, вместо того чтобы найти повсюду подчиненные народы, они часто встречали врагов, с которыми приходилось вступать в битву; им приходилось завоевывать то, что им было дано, и в довершение несчастья между ними стали возникать такие же раздоры, как и между побежденными ими. Император Балдуин, посетив Фракию во главе своих отрядов, захотел вступить как властелин и в Фессалоникское королевство, несмотря на просьбы и сопротивление Бонифация Монферратского; эта распря, которую Виллегардуэнь приписывает "возбуждению со стороны некоторых льстецов", превратилась в большую ссору, которая довела противников до открытой вражды; Энрико Дандоло, граф Блуаский и главные вожди приняли тогда на себя посредничество между воюющими сторонами; новый император и король Фессалоникский не могли сопротивляться голосу самых знаменитых своих товарищей, которые убеждали их именем Иисуса Христа и крестового похода и ради их собственной славы и той империи, которую они основали общими силами. Наконец, оба государя подчинились окончательно доводам баронов, поклялись не поддаваться более коварным внушениям и обнялись в присутствии войска. "Если бы в этом Бог не умилосердился над крестоносцами, - говорит Виллегардуэнь, - то они были бы в опасности потерять все свои завоевания, и христианству восточному могла бы приключиться погибель".

Восстановив мир между Балдуином и Бонифацием, знатные бароны продолжали проходить по провинциям для подчинения их своей власти; графу Людовику Блуаскому, получившему Вифинию, пришлось вступить с битву с воинами Ласкариса; Никомедия и многие другие города открыли перед ними свои ворота; все прибрежные местности Пропонтиды и канала св. Георгия, с одной стороны до горы Олимпа, а с другой стороны - до устья Понта Эвксинского, подчинились владычеству французских рыцарей; Генриху Геннегаутскому поручено было подчинить азиатский берег Геллеспонта от Эсепа и Граника до порта Адрамитского и древнего мыса Лектоса (ныне Баба). Брат Балдуина и его товарищи без затруднения утвердили власть латинян в местности по соседству с Идой и не встретили врагов в стране, где был Илион. В то же время новый король Фессалоникский или Македонский продолжал завоевание Греции; победоносное войско его выступило в Фессалию, перешло через горы Олимп и Оссу и овладело Лариссою; Бонифаций со своими рыцарями без страха и без опасности перешли через Фермопильский перешеек и добрались до Беотии и Аттики. Между тем как маркиз Монферратский овладевал прекраснейшими странами Греции, Готфрид де Виллегардуэнь, племянник маршала Шампаньского, заставлял признавать законы франков в Пелопоннесе; в Греции, подчинившейся военным феодальным обычаям, появились знатные владетели: Аргосский, Коринфский, вассалы Фивские, герцоги Афинские, князья Ахейские.

Однако же новая империя, едва побежденная, склонялась уже к своему падению; победители, лишив греков их достояния, не захотели оставить им их верований, нравов и обычаев; они думали, что меч победителя достаточен для охранения их могущества. Они не удостаивали даже принимать детей Греции в свои войска и довели их таким образом до отчаяния. Император Балдуин не удовольствовался тем, что относился к грекам с полным презрением; он пренебрег и более могущественными соседями - болгарами, оттолкнул их как союзников, не имея, однако же, достаточно сил, чтобы обращаться с ними как с врагами. В греках, притесняемых таким образом и доведенных до крайности, проснулось наконец утраченное мужество; составился обширный заговор, в котором приняли участие все, кому рабство сделалось невыносимым, и болгары, презираемые латинянами, сделались естественными союзниками всех вооружившихся против владычества франков. По условному сигналу восстала вся Фракия. На стенах Адрианополя, Дидимотики и многих других городов появились флаги восставших греков или варваров, привлеченных надеждою военной добычи.

По берегам Геллеспонта и Пропонтиды не было ни одного места, которое не служило бы полем гибельной битвы; латинские воины выступили со всех сторон навстречу победоносному неприятелю и защищали теперь остатки новой империи с таким же мужеством, как и завоевывали ее; но никакие усилия их не могли уже отвратить великих бедствий, и сам император Балдуин, жертва своей безумной отваги, попал в руки болгар.

Поражение и плен императора распространили отчаяние между латинянами. Множество рыцарей, пораженных таким оборотом дел, поспешили возвратиться на венецианских судах на Запад, чтобы объявить о гибельном положении Латинско-византийской империи. Крестоносцы не могли больше остановить успехов греков и болгар и опасались нападения их на самую столицу. Епископ Суассонский и многие бароны и рыцари были посланы в Италию, Францию и Фландрию печальными вестниками гибели империи. В церквях оплакивали несчастья Византии, как в прежнее время оплакивали бедствия Иерусалима; но проповеди и воззвания к народу были безуспешны. Среди опасностей, которыми угрожали со всех сторон новые завоеватели, никто не мог узнать, какая участь постигла несчастного Балдуина; обращались к папе с просьбою разузнать о военнопленном императоре; болгарский король ограничился ответом, что "освобождение пленного монарха уже не во власти смертных". Генрих Геннегаутский получил тогда печальное наследие своего брата и был коронован среди общей скорби народа. Вскоре латинянам пришлось оплакивать смерть Дандоло, которому суждено было видеть в последние минуты жизни быстрое падение основанной им империи. Большинство вождей крестового похода погибли в битве. Бонифаций получил смертельную рану в одной из экспедиций против жителей Родопских гор; о наследстве его возникли споры между крестоносцами, и Фессалоникское королевство, которое успело заявить себя с некоторым блеском в свое недолгое существование, исчезло в смутах войны междоусобной и войны с иноземцами.

Следует прочесть в нашей пространной истории крестовых походов подробное описание этого пятого крестового похода. Никогда ни одна эпоха не представляла более величественных подвигов и более великих несчастий. Эти славные и трагические сцены сильно поражают воображение и заставляют его переходить от удивления к удивлению. Сначала удивляет тридцатитысячная армия, переплывающая море для завоевания страны, у которой могло найтись несколько миллионов защитников; буря, эпидемия, недостаток продовольствия, раздоры между вождями, нерешительная битва - все могло погубить армию крестоносцев и сделать их предприятие безуспешным. При неслыханном счастии, ни одно из этих бедствий не постигло их; они спасаются от всяких опасностей и преодолевают все препятствия; не имея на своей стороне никаких пособников в Греции, они овладевают столицею и провинциями; но в то время, когда уже развеваются их победоносные знамена, счастье покидает их и все вокруг них начинает разрушаться. В этом виден великий урок народам со стороны Провидения, которое пользуется иногда завоевателями для наказания царей и народов и после того сокрушает орудия своего правосудия.

Герои этой войны не сделали ничего для освобождения Иерусалима, о котором они постоянно упоминали в письмах к папе; Византия, подчинившись оружию крестоносцев, вместо того чтобы быть путем к земле Иисуса Христа, как это думали, была только препятствием к завоеванию священного города. Европа до сих пор должна была поддерживать христианские колонии в Сирии, теперь ей нужно было поддерживать еще новую колонию, основанную на берегах Босфора, а энтузиазма к крестовым походам, который становился все слабее, уже недоставало для этого.

Фландрия, Шампань и большая часть провинций Франции, пославшая своих лучших воинов, бесплодно пожертвовали своим народом и своими богатствами на завоевание Византии; можно сказать, что французы не выиграли в этой войне ничего, кроме той славы, что дали на одну минуту Константинополю властителей, а Греции - феодальных владетелей; одна Венецианская республика извлекла выгоды из этой войны: посредством покорения Византии она распространила свое могущество и свою торговлю на Восток; венецианские крестоносцы под знаменем Креста никогда не переставали вести борьбу ради интересов и славы своего отечества. Три года спустя после взятия Константинополя венецианский сенат издал декрет, которым разрешалось всем гражданам республики завоевывать острова архипелага с правом приобретать в свою собственность покоренные ими страны. Скоро рядом с герцогами Афинскими, владетелями Фивскими, князьями Морейскими появились князья Наксосские, герцоги Паросские, владетели Микенские; но герцоги и князья архипелага были только вассалами республики, и Венеция умела извлекать пользу из доблести и честолюбия своих граждан и воинов.


= ГЛАВНАЯ = ИЗРАНЕТ = ШОА = ИТОРИЯ = ИЕРУСАЛИМ = НОВОСТИ = ТРАДИЦИИ = МУЗЕЙ = АТЛАС = ОГЛАВЛЕНИЕ =