А. Азимов Земля Ханаанская - родина иудаизма

Глава 12. РИМ ТОРЖЕСТВУЮЩИЙ

Ирод

Тотальный контроль римлян над Малой Ази­ей и конец империи Селевкидов не предвещали, однако, мира. К востоку от Сирии лежало Пар­фянское государство, и оно по мере угасания Се­левкидов постоянно усиливалось, пока не превра­тилось в главного противника Рима.

В 53 г. до н. э. римский полководец Марк Красс двинулся из Антиохии с целью покорить Парфию и разгромить ее. Но его армия потерпе­ла катастрофическое поражение, а он погиб. Его подчиненный Гай Кассий Лонгин сохранил часть армии и сумел спасти Сирию от ответного удара парфян. Евреи помогали парфянам как потенци­альным спасителям от Рима, но Антипатр, точно оценив ситуацию, проявил верность римлянам и сохранил свою провинцию.

Римляне вскоре оправились, и к власти при­шел новый человек — Юлий Цезарь. Цезарь оце­нил преданность Антипатра Риму в трудную ми­нуту и назначил его прокуратором Иудеи[18].

Двоих своих сыновей Антипатр взял к себе в подчинение: старший, Фасаил, стал управлять Иерусалимом, а младший, Ирод, — Галилеей.

Цезарь освободил Аристобула II и его старше­го сына Александра, которых римляне забрали в плен в 49 г. до н. э. Оба сразу же отправились в Иудею, намереваясь вновь заполучить власть, по крайней мере, первосвященника, по сторонники Помпея отрубили им головы. К этому времени Помпей и Цезарь оказались в состоянии граждан­ской войны, и оба представителя рода Маккаве­ев намеревались встать на сторону Цезаря, по их убили.

Однако Александр был женат на дочери Иоан­на Гиркана II Александре, следовательно, на сво­ей двоюродной сестре. От этого брака у него остался сын Аристобул III. Этот молодой человек вместе со своим здравствующим дядей Антигоном Маттафией и первосвященником Иоанном Гирканом II были теперь единственными из оставших­ся в живых Маккавеев.

Цезарь разгромил Помпея в 48 г. до н. э. в Греции, и тот бежал в Египет, где был убит. Ка­кое-то время Цезарь безраздельно господствовал, но в 44 г. до н. э. убили и его. Один из главарей убийц, Кассий Лонгин, захватил власть над вос­точными частями Римской империи, в том числе и над Иудеей, и Антипатр снова осторожно под­держивал его, как и после поражения Красса.

В Риме начался хаос, и, соответственно, Иудею стало труднее контролировать. События в Риме послужили хорошим примером для одного из противников Антипатра, и он решил попытать счастья в политическом убийстве. В 43 г. до н. э. ему удалось отравить Антипатра. Однако это ни­чего не дало партии противников Рима, так как Кассий взял под жесткий контроль всю провин­цию, и власть оказалась в руках сыновей Антипатра Фасаила и Ирода.

По Римское государство существовало не в вакууме. Парфяне на востоке рады были возмож­ности извлечь выгоду из внутренних неурядиц Рима. В 40 г. до н. э. они вторглись в Сирию и, захватывая один город за другим, дошли до Сре­диземноморья и вторглись в Иудею. С ними был Антигон Маттафия, младший сын погибшего Аристобула II и племянник первосвященника Иоан­на Гиркана II.

Фасаил и Ирод оставались лояльными к Риму и пытались противостоять парфянам, но боль­шинство евреев поддерживало парфян. Парфяне схватили Фасаила и убили его. Иоанна Гирка­на II тоже взяли в плен, но, оставив в живых, от­резали ему уши, поскольку человек с физичес­кими изъянами уже никогда не мог стать перво­священником. Вместо него первосвященником и царем сделали Антигона Маттафию. Казалось, царство Маккавеев восстановлено. Однако это была всего лишь видимость, так как оно могло существовать лишь до той поры, пока в нем оста­валась парфянская конница, а Рим был слишком занят другими делами.

Ирод, оставшийся в живых сын Антипатра, был обручен с племянницей Антигона Маттафии Мариам. Он бежал вместе с нею на юг, с боль­шими трудностями ускользнул от преследовате­лей и направился к набатейцам, а затем в Алек­сандрию, где все еще правила царица Клеопатра из рода Птолемеев, и, наконец, в Рим.

В Риме Ирод показал себя достойным сыном своего отца, ибо сумел войти в доверие к людям, стоявшим в то время у власти в Риме. Это были Октавиан, младший внучатый племянник Юлия Цезаря, и Марк Антоний, бывший начальником конницы Цезаря. В 42 г. до н. э. они сообща раз­громили и убили участников заговора против Це­заря, включая Кассия Лонгина, и поделили Рим­скую империю.

Ирод получил больше, чем титул отца. В знак признательности за лояльность к Риму его сдела­ли царем, и не только Иудеи, Идумеи и Галилеи, но и Самарии. Земли, где он должен был пра­вить, были почти равнозначны тем, которые вхо­дили в состав Маккавейского царства в годы его расцвета. Была только одна хитрость: он должен был завоевать их сам. Он получит лишь мини­мальную поддержку со стороны Рима, поскольку Октавиан и Марк Антоний, номинально союзни­ки, уже готовились воевать друг с другом, им нужны были силы для этой борьбы.

Ирод пришел в Иудею в 39 г. до н. э. Парфя­не ушли, но настроенные против идумеян и рим­лян евреи горячо поддерживали своего правите­ля из рода Маккавеев Антигона Маттафию. Два года сражались эти недруги в Иудее. Однако Ирод показал себя способным руководителем, и он всегда мог рассчитывать на помощь римлян. В 37 г. до н. э. было сломлено последнее сопротив­ление, и он взял Иерусалим. Антигона Маттафию казнили, и первосвященником сделали молодого Аристобула III, его племянника.

Но на следующий год Ироду такая расстанов­ка сил надоела, поскольку стало ясно, что люди обращались за помощью к первосвященнику, а не к царю. Он казнил Аристобула III. Единст­венным мужчиной из рода Маккавеев остался Иоанн Гиркан II, который не мог стать первосвя­щенником.

Так пришел конец священническому роду Мак­кавеев — спустя 115 лет после того, как Ионатан, брат Иуды Маккавея, облачился в рясу священни­ка. После 36 г. до н. э. уже не было первосвящен­ников ни из рода Задоков, ни из рода Маккавеев, они избирались из той или иной аристократической священнической семьи Иерусалима. Это означало падение престижа первосвященничества и власти саддукеев и, соответственно, рост влияния фарисе­ев на умы еврейского народа.

Теперь власть Ирода как монарха была не­оспоримой. Как разрушитель царского рода Мак­кавеев и как человек, приковавший их цепями к Риму, а также как идумей, он был проклят евре­ями. История донесла до нас исключительно выс­казывания о нем его врагов, поэтому мы воспри­нимаем его как мрачного и жестокого тирана, фактически почти сумасшедшего. Тем не менее существует и другой взгляд на его правление.

Ирод старался править хорошо, и в период его тридцатитрехлетнего правления Иудея жила в мире и процветала. Более того, как и его отец, он ловко вел хрупкое суденышко под названием Иудея сквозь опасные воды римской политики. Он поддерживал Марка Антония в борьбе против Октавия, но, когда Антоний в 31 г. до н. э. по­терпел поражение, Ирод так проворно перемет­нулся на другую сторону, что завоевал располо­жение Октавиана. Теперь Октавиан правил всем Римом, и вскоре его назовут Августом и он ста­нет первым римским императором. Благодаря Ироду такая перемена не принесла вреда Иудее.

Ирод был великим строителем и украсил свою страну сооружениями в романском стиле. По­скольку он был евреем и тщательно придержи­вался еврейских обрядов (по крайней мере, в Иудее), он не оставил без внимания храм. На самом деле он затеял дорогостоящую перестрой­ку храма, чтобы сделать его еще более величе­ственным, чем он был изначально при Соломоне.

Он поддерживал фарисеев, так как саддукеи были слишком тесно связаны с его маккавейскими предшественниками, и требовал только, что­бы евреи, сохраняя полную свободу отправления культовых обрядов, держались со своей религи­ей в стороне от политики. Возможно даже, это было не столько проявлением тирании, сколько трезвой оценкой реального могущества Рима и возмездия, которое последовало бы в случае ев­рейского бунта.

Более того, он женился на Мариам (она стала его второй женой) и имел от нее двоих сыновей, Александра и Аристобула. Таким образом, идумейское семейство породнилось с Маккавеями. Александр и Аристобул оказались прапраправнуками Александра Янная, по крайней мере по ма­теринской линии.

Но это не помогло. Ничто не могло смягчить евреев, и они по-прежнему ненавидели идумея, который ими правил. Начался новый всплеск мес­сианства. Теперь, когда ушли Маккавеи и рухну­ло независимое еврейское государство, все боль­ше евреев ждали чудесного пришествия потомка рода Давидова, который прогонит всех врагов и создаст сильную мировую державу со столицей в Иерусалиме. Практически любой разбойник, лю­бой проповедник мог провозгласить себя Месси­ей, найти сторонников и начать восстание. Не­сколько таких попыток было во время правления Ирода и его ближайших преемников.

Ирод вынужден был пресекать все мессианские претензии на корню, ибо они влекли за собой страшную опасность. Если бы кому-то из потенци­альных мессий удалось ускользнуть от его внима­ния или внимания его армии и набрать достаточно сил, чтобы привлечь внимание Рима, это был бы конец Иудеи.

К сожалению, успех Иуды Маккавея и его пос­ледователей полтора века назад лишил евреев бла­горазумия. Поскольку в прошлом они добились успеха в борьбе против ослабленной и приходящей в упадок империи Селевкидов, многие считали, что могут избавиться от деспота, достаточно всего лишь смелости и удачи. Большинство отказывалось при­знать реальность и могущество Рима.

Одержимые такой идеей экстремистские груп­пировки буйно разрастались в Иудее. Были среди них хананеи, или зелоты, отказывавшиеся платить налоги Риму; они утверждали, что любой римля­нин, который войдет в святая святых храма, дол­жен быть убит, и считали, что в случае необходи­мости Иудею надо освобождать от Рима силой. Ирод казнил их вожака, по это движение не пре­кратилось. В нем возникло даже экстремистское крыло — сикарии, так назывались маленькие кин­жалы, или «сикариусы», которые эти люди носи­ли с собой. Они были террористами, верившими в политическое убийство как инструмент политики.

Ирод оказался в одиночестве и рисковал стать жертвой политического убийства. Неудивительно, что с годами он становился все более подозри­тельным, особенно когда пытались использовать против него кого-нибудь из маккавейских марио­неток. В 30 г. до н. э. он казнил старого Иоанна Гиркана с обрезанными ушами. Затем в 29 г. до н. э. в приступе ревности велел казнить и соб­ственную жену Мариам. От последовавших за этим тщетных угрызений совести, поскольку он явно очень любил жену, Ирод впал в еще большее уныние и недоверчивость.

Впоследствии у него было много жен (чуть ли не десять), ни одна его не устраивала, но от раз­ных женщин появилось на свет достаточно много сыновей, чтобы создать серьезную проблему с престолонаследием.

В старости подозрительность Ирода преврати­лась в паранойю. Он казнил нескольких своих сыновей (по этому поводу император Август сухо заметил, что лучше быть свиньей Ирода, нежели его сыном). Среди тех, кого он казнил в 6 г. до н. э., были и два его сына от Мариам.

Однако у младшего из этих двоих остались ма­ленькие дети: три мальчика и девочка, в которых еще текла кровь Маккавеев. Одного из мальчиков назвали Иродом Агриппой в честь Марка Вирсания Агриппы, зятя императора Августа и друга Ирода. После смерти отца четырехлетнего Иро­да Агриппу отправили в Рим. Там он, по крайней мере, был в безопасности весь оставшийся пери­од жизни Ирода. Сестрой Ирода Агриппы была Иродиада.

В 4 г. до н. э. Ирод умер. Историки иногда на­зывают его Иродом Великим, чтобы отличать его от потомков, у которых почти у всех полные име­на включали имя Ирод.

Иисус

Ирод оставил в живых четырех сыновей. Двое из них, Ирод Архелай и Ирод Антипа, родились от самаритянки. Оба других сына от разных жен­щин известны историкам под именем Ирод Фи­липп, что вносит серьезную путаницу.

В своем завещании Ирод разделил царство на три части. Самый старший сын, Ирод Архелай, должен был править Идумеей, Иудеей и Сама­рией. Ироду Антипе досталась Галилея и часть земель к востоку от Иордана. Одному Ироду Фи­липпу отдавалась Итурея, в основном нееврей­ская область восточнее Галилейского моря. Вто­рой Ирод Филипп остался ни с чем.

Завещание, разумеется, не имело силы, пока его не утвердил Август, и, надо сказать, не без колебаний. Когда Август все-таки сделал это, он убрал из пего титул царя. Ирод Архелай стал этнархом (правителем народа), а двое других — тетрархами (правителями областей). По этой причине Ирода Филиппа, правившего Итуреей, обычно называют Филиппом Тетрархом, чтобы отличить его от другого Ирода Филиппа.

Ирод Архелай потерпел неудачу. Несмотря на совет Августа обращаться со своими еврейскими подданными помягче и по возможности позволять им жить как хотят, этнарх взял курс на закон и порядок. В результате среди подданных, ненави­девших его за полуидумейское-полусамаритянское происхождение, все время возникали волнения. То одна, то другая фракция евреев посылала в Рим депутацию с требованием убрать Ирода Архелая.

В конце концов Август понял, что это един­ственный способ установить мир в маленькой бес­покойной провинции. В 6 г. от рождества Хрис­това[19] Ирода Архелая сняли с должности этнарха. Он прожил в ссылке до самой смерти в 12 г., а его провинцией правили римские прокураторы Ирод Антипа продолжал править Галилеей в ка­честве тетрарха и показал себя достаточно хоро­шим политиком, избежав серьезных столкновений со своими подданными, за исключением одного момента.

Его брат по отцу Ирод Филипп (не Тетрарх, а другой) был женат на Иродиаде, внучке Мариам из рода Маккавеев. Брак оказался неудачным. Ирод Антипа, женившийся на дочери набатейского царя, развелся с ней, чтобы жениться на Иро­диаде. Иродиада вышла замуж во второй раз, видимо по любви, но Ирод Антипа, возможно, женился на ней с дальним прицелом в надежде, что, взяв в жены кого-то из женщин рода Мак­кавеев, он внушит народу любовь к себе.

Не получилось. Иродиада приходилась пле­мянницей своему новому мужу, но в то же время была племянницей и прежнего супруга, и это, казалось, никого не беспокоило. Однако теперь Ирод Антипа оказался женатым на своей невест­ке, и более консервативные евреи усматривали в этом инцест.

Среди тех, кто почувствовал себя оскорблен­ным, был ратующий за возрождение проповедник по имени Иоанн, который действовал восточнее Иордана на территории, подвластной Ироду Антипе. Он проповедовал покаяние и некое новое начало и заставлял своих последователей пройти символическое купание в водах Иордана в знак очищения от прежних грехов. Потому-то он и стал известен как Иоанн Креститель (у автора — Иоанн Баптист, от греческого слова «баптист» — окунать в воду. —Примеч. пер.).

Иоанн Креститель осуждал Ирода Антипу за нарушение традиционных еврейских правил, запрещающих инцест, и его грубые высказывания особенно оскорбляли Иродиаду. Более того, пра­витель Набатеи, обиженный отставкой своей до­чери, пошел на Антипу войной и победил его. Разумеется, вмешательство Рима оставило это поражение без последствий, по Ирод Антипа чув­ствовал себя униженным, поскольку считал, что Иоанна Крестителя наняли набатеи. Иродиада не могла и дальше терпеть речи этого проповедника, потому Ирод Антипа заключил Иоанна в тюрьму и затем казнил.

Другим галилейским проповедником, который, видимо, начинал в качестве ученика Иоанна, был Джошуа, или Иешуа, более известный под гре­ческим именем Иисус. Он продолжил начатое Иоанном, но так как действовал достаточно осто­рожно и не осуждал Ирода Антипу и его жену, то его оставили в покое.

Он собрал вокруг себя учеников и отправился в Иерусалим, где кое-кто из встречавших провоз­гласил его Мессией. Еврейское духовенство, не желавшее в это время никаких неприятностей в Иудее, почувствовало, что необходимо немедлен­но подавить этот всплеск мессианства. У них име­лась причина для беспокойства, потому что после смерти Ирода отношение к Риму значительно ухудшилось.

Император Август, умеренный и одаренный политик, скончался в 14 г., трон унаследовал спо­собный, по не популярный в народе его прием­ный сын Тиберий. Главным министром при Тиберии был Люций Аэлий Сежан, который был настроен против евреев и не считал нужным но­ситься с этой беспокойной провинцией, проявляв­шей симпатии к парфянам. В 26 г. в Иудею на­значили нового прокуратора. Звали его Понтий Пилат, он был протеже Сежана и прибыл в Иудею, полный решимости не дозволять никако­го сумасбродства.

Если прежние прокураторы имели штаб-квар­тиры в Кейсарии, городе на самаритянском по­бережье в 50 милях северо-западнее Иерусалима, то Понтий Пилат расквартировал свои войска в столице. Это означало, что армия вошла в Иеру­салим со своими знаменами с изображениями им­ператора. Взволнованные евреи сочли это нару­шением запрета на идолопоклонство и бурно протестовали. Дело дошло почти до восстания, но им удалось заставить Понтия Пилата вынес­ти ненавистные знамена.

Тем не менее всем было ясно, что Понтий Пи­лат ищет, к чему бы придраться, и духовенство очень волновалось, как бы не дать ему повод.

Иисус, разумеется, проповедовал умеренность и кротость. Он отказывался от применения силы — «не противиться злу» (Матфей, 5:39) — и советовал платить римлянам налоги — «итак отдавайте кесарю кесарево» (Матфей, 22:21). Никого публично не призывал к мессианству. Но даже малейший намек на мессианские призывы в Иерусалиме мог дать Понтию Пилату предлог, который он так искал. И духовенство понимало, что надо действовать.

Получилось так, что умеренные проповеди Иисуса, видимо, отдалили от него кое-кого из его последователей, жаждавших более суровых мер. По преданию, одним из таких охладевших был Иуда Искариот. Слово «Искариот» само по себе ничего не означает, но при перестановке букв («Сикариот») получается, что Иуда мог быть членом экстремистской группы, которая ждала Мессию войны, а не Мессию мира.

Разочарованный Иуда выдал священникам местонахождение Иисуса, те арестовали его и сда­ли Понтию Пилату. Для римлян любой еврей, назвавшийся Мессией (или названный так други­ми), был человеком, претендовавшим на титул царя евреев, а это уже государственная измена. Поэтому с ним обошлись как с обычным преда­телем в соответствии с римским законом, распяв на кресте, вероятно, в 29 г.

Но некоторые из его последователей отказы­вались принимать это распятие как конец всему. Он остался Мессией, настаивали они, «помазан­ником»[20].

Последователи Иисуса утверждали, что на са­мом деле он не умер; он восстал из могилы через три дня после распятия, говорил со своими уче­никами, потом вознесся на небеса и вернется на землю (второе пришествие) в Судный день, ко­торый неминуем.

В соответствии с мессианскими пророчествами Библии рассказывалась история его рождения: о том, что он был потомком Давида и рожден был девственницей, о том, как он избежал опасности, о чудесных исцелениях и т. д. Те, кто слушал его проповеди, записывали его слова по памяти (он не оставил после себя никаких собственных запи­сей), и все это сложилось в короткую биографию. Три варианта этого жизнеописания сохранились в виде Евангелий от Матфея, Марка и Луки[21].

В то время никто не мог и подумать, что пос­ледователи Иисуса оставят какой-либо след в истории. Они были евреями, довольно ортодоксаль­ными, и отличались от других евреев только тем, что утверждали, будто пришествие Мессии уже состоялось и конец света совсем близок. Боль­шинство евреев, однако, не принимали такого Мессию, явно потерпевшего поражение и казнен­ного без единого активного действия от его име­ни. Они хотели видеть Мессию-победителя напо­добие великолепного Иуды Маккавея.

Когда кто-либо из представителей этого ново­го течения слишком много и громко высказывал­ся о мессианской роли Иисуса, он всегда имел неприятности с духовенством, которому вообще не нужен был никакой Мессия, и с простыми ев­реями, которым нужен был Мессия-победитель. Примерно в 31 г. одного из последователей Иису­са, человека по имени Стефан, забили камнями до смерти за богохульство, потому что тот утвер­ждал, что Иисус был Мессией. Он стал первым мучеником повой секты.

На этой казне присутствовал горячо ее поддер­живавший молодой еврей по имени Саул. Он ро­дился в Тарсисе в Малой Азии примерно в 10 г., в Иерусалим пришел получить религиозное обра­зование и был убежденным фарисеем. Он стал главным среди тех, кто хотел искоренить новую секту, если понадобится, и силой.

Несмотря на протесты большинства, новое ре­лигиозное течение начинало распространяться, им заинтересовались еврейские общины в горо­дах, находившихся за пределами Иудеи. Так, до Иудеи дошли вести, что члены этой секты появи­лись среди евреев Дамаска. Примерно в 35 г. Саул получил разрешение отправиться в Дамаск (около 130 миль на север от Иерусалима), что­бы подавить это движение.

В своих посланиях, написанных после этих со­бытий, он рассказывает, что ему явился Иисус и после его явления он ослеп на три дня. В итоге Саул перешел в новую веру, став таким же фа­натичным ее приверженцем, каким был прежде противником. Из-за этого перехода оп, разумеет­ся, потерял популярность среди тех евреев, кото­рые раньше его поддерживали, и вынужден был уйти в родной Тарсис.

А секта продолжала расти. В нее вступали ев­реи, жившие во всех городах восточной части Римской империи, где были еврейские общины. В ней наверняка оказались те, кто приходил в Иерусалимский храм на обряд жертвоприноше­ния и, возвращаясь домой, приносил весть о слу­чившемся пришествии Мессии и о том, что вско­ре он придет снова. В Антиохии членов новой секты называли поэтому мессианцами, по по­скольку город был грекоязычным, то использо­вался греческий эквивалент этого слова, и их называли христианами.

Ирод Агриппа

Обстановка в Иудее накалилась до предела, и Понтий Пилат не пытался ее разрядить, Его по­кровитель Сежан потерял расположение Тиберия, и в 31 г. его казнили. После этого Пилату при­шлось вести себя осторожнее, но все равно его наместничество было явно неудачным, и в 36 г. его освободили от этой должности. Два следую­щих прокуратора тоже не продержались больше нескольких месяцев.

В 37 г. умер император Тиберий, и троп унас­ледовал его внучатый племянник Гай, более известный но прозвищу Калигула, или Сапожок. Евреи могли только радоваться, все знали, что одним из закадычных друзей Калигулы был Ирод Агриппа, внук Ирода Великого по линии его жены Мариам из рода Маккавеев. Ирод Аг­риппа являлся прапраправнуком Александра Янная, и он, возможно, мог убедить Рим быть снис­ходительнее к Иудее.

Действительно, если Ирод Агриппа помнил о своем иудейском происхождении, то он, казалось, вполне мог помочь Иудее с такими-то связями. Когда он был мальчиком, Антония, невестка им­ператора Тиберия, стала ему почти приемной ма­терью. Позднее он подружился с Калигулой, да так крепко, что неосторожно намекал, что старо­му Тиберию нора отправиться на тот свет и осво­бодить место для Калигулы. Тиберий узнал об этом, и Ирод Агриппа очутился в тюрьме. Одна­ко через шесть месяцев Тиберий все-таки скончал­ся и Калигула сразу же освободил своего друга.

Он сделал Ирода Агриппу царем государства, расположенного восточнее Галилейского моря, где до того правил его дядя Филипп Тетрарх, умерший в 34 г. Ирод Антипа, правивший в Га­лилее, был недоволен, что его племянник полу­чил царский титул, тогда как он оставался просто тетрархом. Он возражал и, возможно, обоснован­но. Однако Калигула не видел необходимости в абстрактной справедливости, когда единственной его целью было наградить друга. Он лишил Иро­да Антипу его должности и присоединил Галилею к царству Ирода Агриппы. Вскоре после высыл­ки Антипа умер.

Покровительство Калигулы Ироду Агриппе не означало, однако, что евреи продолжали радо­ваться послаблению, наступившему после удаления Пилата и смерти Тиберия. На самом деле возникла новая опасность. Калигула был взбал­мошным молодым человеком, его ничего не инте­ресовало, кроме роскоши для себя и угодливости от других. После семи месяцев пребывания на императорском троне (довольно удачного) он се­рьезно заболел, и эта болезнь привела его к по­мешательству, сделав его поведение абсолютно непредсказуемым.

Например, он постановил, чтобы ему моли­лись как богу, и для этого следовало поместить его изображения в различные храмы. Во време­на Римской империи это было не столь ужасно, как показалось бы сейчас.

В результате в одной из областей империи на­чались беспорядки. Для евреев любое поклонение императору, пусть видимое, и помещение его изображения в храм были неприемлемы. Это оз­начало возвращение к страшным временам Антиоха IV, правившего два столетия назад. Но Ка­лигула настаивал. Иудея была самой беспокойной провинцией в империи, и из всех населявших империю народов евреи казались наименее асси­милируемыми. Он, видимо, решил, что пришло время преподать им урок.

В Александрии, где община евреев была наи­более многочисленной (за пределами самой Иудеи) и наиболее влиятельной, они постоянно не ладили с греческим населением и римскими властями. Евреи отказывались не только уча­ствовать в официальных религиозных богослу­жениях империи, но и служить в армии, где от них потребовали бы исполнения неприемлемых для них религиозных ритуалов. В 38 г. в Алек­сандрии произошли антиеврейские выступления, и в синагогах насильно установили изображения императора. Калигула не видел причины, поче­му нельзя было сделать то же самое в Иеруса­лимском храме.

Эти чрезвычайные события привели к кратко­временному выдвижению величайшего из всех александрийских евреев человека по имени Фи­лон. Родившийся в 30 г. до н. э., он стал первым еврейским философом в греческом понимании этого слова, первым, кто попытался изложить суть иудаизма языком греческой философской мысли. Он был приверженцем академической школы, корнями уходившей к великому греческо­му философу IV в. до н. э. Платону. Филон пы­тался, так сказать, соединить Моисея с Платоном. Это станет целью христианства в последу­ющие два столетия, и Филона иногда называют первым теологом.

В 40 г., когда Филон был уже стариком и до­живал последний год своей жизни, он предпри­нял миссию в Рим, где, видимо, обратился к Ка­лигуле с просьбой отменить эдикт, дискредити­ровавший храмы. То был единственный эпизод его жизни, о котором имеются точные сведения, и Филон потерпел неудачу. Возвратившись ни с чем, он вскоре после этого скончался.

Ирод Агриппа оказался более удачливым и оправдал надежды, которые на него возлагали. Ходатайствуя перед своим добрым другом импе­ратором, он подчеркнул, что любая попытка оск­вернить храм обязательно приведет к еврейскому бунту, евреям-фанатикам смерть не страшна и они будут сражаться до конца; на это не стоит тратить деньги и жизни римлян. Калигула с не­охотой отменил эдикт.

Учитывая тяжелый нрав Калигулы, такой по­ступок, разумеется, не принес особого облегчением. Взбалмошный император мог изменить свое решение в любой момент и снова отдать приказ поместить свое изображение в храм. Но в 41 г. Калигула пал жертвой политического убийства, и опасность миновала.

Тем не менее этот кризис имел фатальные по­следствия для евреев, поскольку усилил власть зелотов, экстремистской партии националистов, призывавших к войне против Рима. К национа­листическому рвению добавилось теперь рвение религиозное, разжигаемое рассказами об осквер­нении синагог в Александрии и попыткой осквер­нения Иерусалимского храма.

Когда погиб Калигула, убийцы разыскали его дядю Клавдия и тайком срочно провозгласили его императором. Клавдий был сыном Антония, ко­торый когда-то покровительствовал Ироду Агриппе. Так что еврейский царь оказался в таких же дружеских отношениях с новым императором, как и с прежним. Кроме того, Клавдий вел уеди­ненную жизнь и понятия не имел, как вести об­щественные дела, а ловкий Агриппа помогал ему советами преодолеть первые трудности. Поэтому благодарный Клавдий сделал его царем всех об­ластей, которыми когда-то правил Ирод.

В последний раз Иудея имела хотя бы види­мость независимости и величия и за короткое вре­мя достигла вершины процветания, оказавшись в материальном отношении в самом лучшем поло­жении со времен Соломона, то есть за прошед­шую с тех пор тысячу лет.

Ирод Агриппа I тщательно придерживался всех догматов иудаизма в надежде, что евреи за­будут, что только благодаря своей бабке он стал Маккавеем. Евреи симпатизировали ему больше, чем его бабке, возможно за заслуги Агриппы во времена Калигулы. Во всяком случае, когда во время Пасхи Ирод Агриппа переживал, что он не еврей по рождению, зрители, проливая слезы умиления, обязаны были выкрикивать, что он на­стоящий еврей и является для них братом.

Он продемонстрировал свой еврейский пыл тем, что принял меры против людей, поверивших в мессианскую роль Иисуса и этим оскорблявших духовенство и консерваторов и вредивших отно­шениям с Римом. Он казнил Якова, одного из первых последователей Иисуса, а другого, Петра, посадил пока в тюрьму.

Но в 44 г., после двух с небольшим лет прав­ления, Ирод Агриппа неожиданно умер, предпо­ложительно от сердечного приступа, во время игр, устроенных в честь императора Клавдия. Его смерть оказалась ни с чем не сравнимым ударом для евреев. Проживи он еще лет двадцать, что было вполне реально, его способность утихомири­вать и евреев, и римлян могла бы сохранить мир между ними. Оказалось, что он умер, оставив сына-подростка, которому Клавдий не смог дове­рить управление беспокойной Иудеей. Она опять перешла под власть римских прокураторов, и пе­риод, когда все могло решиться по-хорошему, кончился навсегда.

Павел

Если смерть Ирода Агриппы I оказалась пово­ротной точкой для евреев, то совсем другого рода поворотная точка обозначилась вскоре для новой еврейской секты христиан, той, которой предсто­яло указать путь к победе, которую нехристиане едва ли могли представить себе в те времена.

Саул, когда-то преследовавший христиан, а потом обратившийся в их веру и вернувшийся в Тарсис, объявился снова и примерно в 46 г. при­был в Антиохию. Христиане там были влиятель­нее, чем где бы то ни было за пределами Иудеи и уже начали подумывать, как бы послать своих миссионеров в другие еврейские общины гречес­ких городов. Именно Саул, сначала вместе с ком­паньоном по имени Варнава, а позднее в одино­честве выполнял это задание.

За три странствия Саул побывал на Кипре, через Малую Азию добрался до Македонии и Греции. Повсюду он находил еврейские общины и синагоги, в которых читал проповеди о смерти и воскресении Иисуса, о втором пришествии и не­избежном конце света. Но почти везде евреи от­неслись к этому учению враждебно. Иисус не стал для них воплощением идеи о Мессии.

Саул, выросший в греческом городе, давно уже понял, что если его не будут слушать евреи, то услышат язычники. Классическая греческая культура пребывала в упадке, их уже не удовлет­воряли старые боги и ритуалы. Новые верования с востока, более мистические и обещающие жизнь после смерти, привлекали греков. В результате обряды в честь таких восточных богов, как еги­петская Изида или малоазиатская Кибела, стали любимыми для всей империи.

Иудаизм тоже находил своих приверженцев, и было на удивление много случаев обращения в эту религию. В действительности их могло быть и больше, но евреи настаивали на обрезании каж­дого вновь обращенного лица мужского пола. Эта процедура многих раздражала, была болезнен­ной, и только истинный верующий мог перейти в иудаизм на таких условиях. Потому большинство обращенных составляли женщины. Однако и это служило поставленной цели, ибо дети, рожден­ные еврейкой, считались евреями, и мальчики в младенческом возрасте должны были подверг­нуться обрезанию и быть евреями по крови. Вто­рая трудность обращения в иудаизм заключалась в том, что евреи были как представителями рели­гии, так и представителями нации. Обращенные евреи обнаруживали, что средоточием их патри­отизма, как и религии, должен быть Иерусалим­ский храм, поэтому переход в эту веру содержал в себе более чем намек на государственную изме­ну Риму.

Саул, видимо, осознавал эти трудности. Мес­сианство было для него делом всеобщим, а не только евреев. Вера в Иисуса не требовала (на его взгляд) принятия политических и нацио­нальных устремлений иудаизма. Обрезание он считал устаревшим ритуалом и твердо верил, что «...тот Иудей, кто внутренне таков, и то обреза­ние, которое в сердце, по духу, а не по букве...» (Римлянам, 2:29).

Поэтому Саул принял романское имя Павел и начал открыто проповедовать язычникам, про­ся их признать Иисуса без всякого обрезания и следования всем деталям обряда, принятым у фарисеев. Везде, где он побывал, появлялись христианские общины, разраставшиеся за счет язычников.

Несоблюдение обряда обрезания среди новооб­ращенных язычников привело евреев в ужас, и в результате между ними и христианами разраста­лась пропасть. На самом деле это покоробило даже тех евреев, которые признавали Иисуса, так что на какое-то время христианство разделилось на две группы: обрезанные еврейские христиане, полностью признававшие Закон Моисея и одно временно верившие в мессианскую роль Иисуса, и необрезанные христиане-неевреи, которые были склонны интерпретировать учение Иисуса в све­те греческой философии.

Две эти позиции столкнулись лоб в лоб в 48 г. на совете Иерусалима. Яков, брат Иисуса, отста­ивал еврейско-христианские взгляды, а Павел — точку зрения христиан-неевреев. В результате Павел одержал победу, и пути христианства и национального иудаизма разошлись.

Примерно в 57 г. Павел возвратился из свое­го третьего миссионерского путешествия и посе­тил Иерусалим. Там его опознали евреи, смотрев­шие на него как на человека, пропагандировавше­го учение, которое противоречит Закону Моисея, и поэтому считавшие, что его присутствие осквер­няет храм. Хуже того, распространился слух, что он привел в храм язычников. Начался бунт, и линчевание казалось неизбежным, если бы Пав­ла не защитили римские солдаты.

У римлян по-прежнему были неприятности с этой беспокойной провинцией. После смерти Иро­да Агриппы ею управляли без особого успеха не­сколько прокураторов, и с 52 г. прокуратором стал Антоний Феликс. Он женился на Друзилле, дочери Ирода Агриппы I, но это не спасло поло­жение, и ситуация продолжала ухудшаться.

Павла привели к Феликсу, обвинив его в оск­вернении храма, и он защищался как фарисей, поддерживавший идею о воскрешении Иисуса, указывая, что воскрешение является важным дог­матом фарисейской веры. Но когда Павел заго­ворил о неизбежном конце света, Феликс отмах­нулся от него как от сумасшедшего. Скорее для того, чтобы всех успокоить, чем по каким-либо иным соображениям, он приказал посадить Пав­ла в тюрьму.

Однако в Риме правил теперь новый импера­тор. В 54 г. Клавдия отравила его четвертая жена Агриппина, и ее младший сын от предыду­щего брака, Нерон, стал пятым римским импе­ратором. В 60 г. Феликса, который был назна­чен Клавдием, отправили в отставку, а его мес­то занял Порций Фест. Когда Фест заступил на новую должность, его приветствовал Ирод Агриппа II.

Он был единственным сыном Ирода Агриппы I, и, когда умер его отец, ему было семнад­цать лет. Его дядя, младший брат Ирода Агриппы I, правил небольшой областью в Ливане с центром в городе Калсисе, что в 60 милях север­нее Галилейского моря. Когда этот дядя, Ирод Калсисский, в 48 г. умер, Ирод Агриппа II стал царствовать вместо него. К 53 г. он распростра­нил свою власть на территорию, которая когда-то принадлежала Филиппу Тетрарху, а также на часть Галилеи.

Во время встречи Ирода Агриппы II с Фестом снова всплыло дело Павла, и он предстал перед обоими. Павел так энергично оспаривал свое дело, что Ирод Агриппа II сказал ему: «Ты по­чти убедил меня стать христианином».

Павел был гражданином Рима и, так как от прокуратора, который не хотел лишних неприят­ностей с евреями, не ждал ничего, кроме длитель­ного тюремного заключения, он обратился с жа­лобой к императору. В результате ему разрешили отправиться в Рим в четвертое и, как оказалось, последнее для него миссионерское путешествие. Что было с Павлом дальше, неизвестно, но умер он предположительно в Риме примерно в 67 г.

Иудейское восстание

После Феста были другие прокураторы, и не­довольство постоянно усиливалось. Не хватало только искры, чтобы раздуть пожар во всей стра­не. В 66 г. произошли восстания в Кейсарии, го­роде на берегу моря, где находилась резиденция прокуратора, после чего евреев оттуда прогнали. Эта новость, а также слух, что прокуратор соби­рается экспроприировать большую часть денеж­ных запасов храма на свои нужды, стали причи­ной начала восстания в Иерусалиме.

В это время Ирод Агриппа II со своей сестрой Береникой оказался в Иерусалиме. Обеспокоен­ные этими событиями, они пытались успокоить бунтовщиков, предупреждая их, что месть рим­лян будет ужасной, но теперь командовали зело­ты. Они вспоминали восстание Маккавеев, и мно­гие надеялись на приход Мессии. Сначала они захватили храм, потом Иерусалим, из города про­гнали римский гарнизон.

Как и два с четвертью века назад в дни Маккавейского восстания, первым отреагировал мес­тный правитель и в спешке послал на юг немно­гочисленное войско. Римский легион проник в Иерусалим, но неожиданно встретил там сопро­тивление и ретировался. У Бет-Хорона, в 12 ми­лях севернее Иерусалима, еврейские войска, не дававшие отступающему противнику передышки, атаковали его и обратили вспять.

Этот разгром римлян убедил даже сомневав­шихся евреев, что возвращаются славные време­на Маккавеев, и восстание охватило всю страну. В Иерусалиме создали повстанческое правитель­ство, страну поделили на военные районы, и Га­лилею, самую северную и самую уязвимую часть, отдали под командование молодого священника по имени Иосиф.

Император Нерон понял, что началось всеоб­щее восстание, и в 67 г. отправил в Антиохию не менее трех легионов под командованием Веспасиана, лучшего римского полководца. Веспасиан повел свою армию на юг и без особых трудностей занял Галилею. Иосиф с несколькими своими людьми засел в убежище в крепости Иотпата, что в 17 милях западнее Галилейского моря. Кре­пость держала осаду семь педель, затем пала. Иосифу удалось избежать последовавшей за этим резни и даже заслужить признание Веспасиана, предсказав, что он станет императором. Иосиф, осознав, что одолеть римлян невозможно, с этого момента перешел на их сторону. То же самое и по той же причине сделал Ирод Агриппа II, ког­да его царство очистили от бунтовщиков.

Веспасиан продолжил чистку иудейского побе­режья, не встречая сопротивления мятежников, которые впали в самоубийственное безумие во внутренних районах страны и вели войну с экст­ремистами, громившими тех, кто хоть шепотом осмеливался говорить об умеренности. В 68 г. Веспасиан начал военные операции в Иудее. Он оккупировал провинцию за провинцией, вытесняя зелотов на узкое пространство к западу от Мерт­вого моря. Зелоты отчаянно сопротивлялись, и в какой-то момент могло показаться, что у них по­явился шанс выстоять, так как в тот год Рим со­трясло восстание против Нерона. Причиной вос­стания частично послужили расточительность Нерона и тирания по отношению к своим прибли­женным; частично — неприятности в Иудее. Во всяком случае, Нерон покончил с собой, чтобы избежать казни. Но это означало наступление анархии, потому что наследников из рода Авгус­та не осталось. Шла борьба за императорский трон; любой, имевший поддержку в армии, мог захватить это теплое местечко. И конечно же это были военачальники. Веспасиану пришлось при­остановить боевые действия, чтобы посмотреть, как будут развираться события в Риме.

В 69 г. императорский трон захватывали один за другим три полководца, а затем в июле этого же года римские войска в Иудее и Египте провоз­гласили императором Веспасиана. К этому момен­ту Иерусалим оказался фактически отрезанным, но Веспасиану пришлось заняться в первую оче­редь самыми неотложными делами. Он отправил­ся в Рим (захватив с собой Иосифа, предсказания которого теперь явно сбывались), в 70 г. разгро­мил своих соперников и стал императором.

Сын Веспасиана Тит оставался в Александрии до тех пор, пока его отец (теперь уже император) не приказал ему отправиться в Иудею и завер­шить начатое. В мае 70 г. началась осада Иеру­салима. Шаг за шагом разрушались городские стены; шаг за шагом отступали его защитники. Голод и мощь римлян делали свое дело, и 28 ав­густа Второй храм был захвачен и разрушен. Так после шестисот лет своего существования и через тысячу лет после строительства Соломоном Пер­вого храма пришел конец и Второму. Третьего на том месте уже никогда не было.

Другие районы города продержались еще ме­сяц, а некоторые крепости в Иудее и дольше. Последней линией обороны стала крепость Масада на западном берегу Мертвого моря, в 35 ми­лях юго-восточнее Иерусалима. Только в 73 г. римлянам удалось захватить ее, и перед самым последним штурмом остававшиеся в живых защитники, 960 мужчин, женщин и детей, соверши­ли самоубийство, но не сдались. Еврейское вос­стание закончилось.

Это событие имело серьезные последствия за пределами Иудеи. В Александрии скрытая вражда между греками и евреями снова вышла наружу. На фоне восстания Иудеи против Рима у правитель­ства не было желания защищать александрийских евреев, как это делалось в прошлом. Самый боль­шой еврейский храм в Александрии был разрушен, тысячи евреев убиты. Александрийские евреи уже никогда не смогли оправиться. После иудейского восстания единственная крупная и влиятельная еврейская колония в Римской империи сохрани­лась в Киренаике — на африканском побережье в 500 милях от Александрии.

В Иудее тысячи евреев остались предоставлен­ными сами себе и в определенной степени свобод­ными в религиозном отношении. Они могли изучать свои священные книги и молиться в си­нагогах, но Иерусалим лежал в руинах, и соглас­но строгому правительственному эдикту храм не подлежал восстановлению, а священничество было упразднено. Более того, в стране на неопре­деленный срок разместился римский легион.

Ирод Агриппа II сохранил свой царский титул, но управлять в его царстве было почти нечем, а выжившие евреи ненавидели его за переход на сто­рону римлян. Поэтому он уехал со своей сестрой Береникой в Рим. В Риме Береника стала любов­ницей Тита, сына императора и разрушителя хра­ма. Однако непопулярность евреев в то время была настолько велика, что народный гнев вынудил Тита бросить ее.

В 71 г. Тит вместе со своим отцом императо­ром Веспасианом устроил торжество в честь по­беды в Иудее, и арка Тита, построенная в память об этом триумфе, стоит в Риме до сих пор. На ней изображены трофеи, доставленные в Рим из Иерусалимского храма, включая семисвечник, ставший в наши дни фактически самым извест­ным символом иудаизма.

Обращение в иудаизм прекратилось вместе с восстанием. Восстание вызвало раздражение язычников, преданных империи, а его поражение отбило охоту у тех, кто раньше считал, что в мес­сианских надеждах евреев что-то есть.

Но прекратился и переход из иудаизма в хрис­тианство. Христане-евреи решили, что восстание стало началом конца, означает возвращение Иису­са и начало мессианской эры. Они последовали словам Иисуса, переданным Матфеем (24:16). Го­воря о последних днях, он сказал: «Тогда находя­щиеся в Иудее да бегут в горы».

Так и поступившие христиане не участвовали в защите Иерусалима. По этой причине на них смотрели как на сторонников Рима и подвергали остракизму. Еврейское христианство чахло и уми­рало, и новая религия становилась полностью нееврейской и все больше и больше отдалялась от своих еврейских корней.

Последнее противостояние Иудеи

И все-таки, несмотря ни на что, иудаизм вы­жил. Поскольку Иерусалим не был больше наци­ональным центром, еврейские духовные наставни­ки собрались теперь в другом месте. Центром еврейской учености после восстания стал город Ямна в 30 милях западнее Иерусалима. Пример­но в 90 г. там собрались еврейские мудрецы и создали окончательную редакцию еврейской Биб­лии. Они постановили, какие книги в нее вклю­чить, а какие нет.

Мудрецы, которые осуществили эту задачу и вынесли окончательное решение, как должны изла­гаться тексты, стали называть себя масоретами, от древнееврейского слова, означающего «традиция», потому что считали себя хранителями древней тра­диции, очистившими Библию от более поздних на­слоений. Поэтому их труд называют «Масоретский текст», и Библия на иврите предполагает до сих пор именно этот текст, буква в букву.

Еврейские традиции сохранились и в светской жизни. В Риме Иосиф остался евреем и трудил­ся над тем, чтобы нести еврейское наследие в не­еврейский мир. Примерно в 77 г. он написал ис­торию иудейского восстания, а около 90 г. книгу по еврейской истории. Последняя, «Иудейские древности», должна была показать, что евреи имели столь же славные традиции и более древ­ние, чем греки и римляне. Он умер в 93 г.

Ирод Агриппа II дожил почти до ста лет. С ним из истории исчез последний значительный след вет­вей Маккавеев и Ирода, которые он представлял.

Что касается Веспасиана, то он умер в 79 г., и трон унаследовал его сын Тит. Тит оказался щедрым монархом, благородным и доброжела­тельным, но его правление было кратким. Он скончался в 81 г., и на смену ему пришел его младший брат Домициан, пользовавшийся гораз­до меньшей популярностью. Примерно в 90 г. До­мициан утвердил законы, неблагоприятные для евреев и христиан. Дело в том, что большинство римлян по-прежнему смотрели на них как на ев­реев. Это был последний период существования подобного смешения понятий.

Домициана убили в 96 г., и трон занял престарелый сенатор по имени Нерва. Это был мягкий человек, который снял ограничения в отношении евреев и христиан и еще до своей смерти в 98 г. позаботился, чтобы следующим императором стал толковый полководец Траян.

В течение первого столетия существования им­перии римские владения продолжали расширяться, и при Траяне они достигли своего максимума. В период со 101-го по 107 г. Траян присоединил Да­кию (ныне входит в состав Румынии), а затем на­чиная со 113 г. он воевал против парфян. В 114 г. завоевал Армению, а в 115—116 гг. долину Тиг­ра — Евфрата. Какой-то период римские войска фактически стояли у Персидского залива.

Но Траян был к тому времени уже пожилым человеком, ему шел шестой десяток. Будучи еще на востоке, он заболел, и по империи стали рас­пространяться слухи о его смерти. Евреи в Киренаике, возможно окрыленные очередной надеж­дой на приход Мессии, подняли в 116 г. вос­стание. Они перерезали всех неевреев, которых им удалось схватить, но еще больше перерезали их самих, когда верх одержали римские власти. Узнав о беспорядках, Траян вынужден был на­чать поход к родному отечеству. В дороге он скончался, и в 117 г. императором стал его кузен и приемный сын Адриан. К тому времени восста­ние евреев в Киренаике было полностью подавле­но, и последняя крупная колония евреев в импе­рии уничтожена.

Во время своего правления Адриан посещал раз­личные части империи. В 130 г. он проезжал через Иудею и обеспокоился, узнав, что, хотя Иерусалим и разрушили шестьдесят лет назад, его руины по-прежнему служат центром поклонения для евреев. Он решил построить на этом месте новый город, полностью римский и языческий.

Когда евреям стало известно о его решении, они вновь подняли восстание. Духовным лидером нового мятежа стал Акива бен-Иосиф. Ему было восемьдесят лет, и он мог помнить, как выглядел Второй храм до разрушения. После разрушения храма оп стал одним из величайших иудейских мудрецов.

Военным руководителем восстания стал Симон Бар-Косиба. Акива якобы объявил его Мессией и дал ему новое имя Бар-Кохба — Сын звезды. Предположительно, Акива отправился далеко за пределы Иудеи, чтобы обеспечить поддержку вос­стания среди рассеянных по всему миру евреев.

Восстание разразилось в конце 131 г., и Иудея в последний раз оказала сопротивление. Восста­ние было хорошо организовано, гораздо лучше, чем в 66 г., и не ожидавшим такого римлянам пришлось эвакуировать свои лагеря, расположен­ные вблизи Иерусалима. Восставшие захватили то, что осталось от города, осуществляли жерт­воприношения согласно древним обычаям, чека­нили монеты и пытались создать правительство. Один римский легион, направленный в город слишком поспешно, пропал навсегда. Тем не ме­нее римляне прислали подкрепление, и в Иудею прибыл Адриан. Рим восстанавливал свой конт­роль методично, и к 134 г. евреев снова выдво­рили из Иерусалима.

Теперь евреи лишились власти над городом (за исключением полувекового периода в халдей­ские времена), который был столицей Иудеи с тех самых пор, как одиннадцать веков назад его взял Давид, более чем на восемнадцать столетий (хотя они никогда о нем не забывали).

Бар-Кохба нашел убежище в расположенной в семи милях юго-западнее Иерусалима крепости, которая была захвачена летом 135 г., и он покон­чил жизнь самоубийством. Затем были уничтоже­ны оставшиеся очаги сопротивления на берегах Мертвого моря. Акиву казнили. Согласно преда­нию, с него живого содрали кожу.

На этот раз действительно наступил конец. За три года войны страну сровняли с землей, боль­шинство городов разрушили, многих жителей убили. Но даже в таких условиях иудаизм выжил в Галилее, во многих городах империи и за ее пределами, в Междуречье. Повсюду иудаисты представляли собой крошечное меньшинство, ниг­де не имели власти, везде были объектом ненави­сти и подозрения; но иудаизм продолжал существовать еще восемнадцать веков в условиях постоянного, порой невероятно жестокого пресле­дования.

И в некотором отношении он даже одержал победу. Земле Ханаанской, внесшей такой вклад в историю цивилизации — города, морская тор­говля, гончарное дело, алфавит, — предстояло сделать еще большее. Казалось, что евреев, одо­левших и переживших всех своих врагов — асси­рийцев, халдеев, греков, — римляне уничтожили. Тем не менее евреи сохранили себя как нацию достаточно надолго, чтобы довести развитие иуда­изма до момента формирования из него христи­анства. А христианство, возникшее из смерти од­ного еврейского проповедника и миссионерской деятельности другого, впоследствии завоевало Рим и весь западный мир.