=ГЛАВНАЯ =ИЗРАНЕТ =ШОА =ИТОРИЯ =ИЕРУСАЛИМ =НОВОСТИ =ТРАДИЦИИ =МУЗЕЙ =ВЕРНУТЬСЯ В ОГЛАВЛЕНИЕ=


ИСТОРИЯ РЕЛИГИИ ЕВРЕЕВ

Жду Ваших писем!

11. ИУДЕЙСКАЯ ОБЩИНА

В последней половине VI столетия в иудейском народе на короткое время появился новый подъем жизни. Под влиянием проповеди пророков Аггея и Захарии и под управлением Иисуса и Зоровавеля приступлено было к постройке нового храма, который и был окончен в шестом году царствования Дария Гистаспа (1 Езд. 6, 15).

По общепринятому взгляду, этому факту предшествовало возвращение, по распоряжению Кира, большого числа пленных, в числе которых были и Иисус с Зоровавелем, причем основание храма было заложено еще ими. В новейшее время не только закладка храма, но и это более раннее возвращение подвергались сомнению, потому что в современных известиях о нем вовсе не говорится и существование его может быть доказываемо исключительно на основании рассказов вообще малодостоверного летописца, которому мы обязаны составлением книги Ездры и Неемии в ее теперешнем виде.

Но этот вопрос, хотя и очень важный для истории, почти вовсе не имеет значения для истории религии, так как в любом случае несомненно, что как раньше, так и позже 539 года и до середины V столетия положение Иудеи было самое печальное и совершенно незаметно, чтобы возвратившиеся из плена имели на него какое-нибудь влияние.

Постройка храма также не произвела в этом отношении никакого существенного изменения; надежды, возлагавшиеся на нее на основании пророчеств Аггея и Захарии, не оправдались, и великая катастрофа, которая должна была привести в движение весь мир, а для Израиля привести с собой время Мессии, не воспоследовала.

Получилась лишь та выгода, что у Израиля снова был центральный пункт для богослужения и можно было приступить к восстановлению религиозной организации, в основание которой было положено по преимуществу Второзаконие. Но уже вскоре, по-видимому, стали относиться к этому делу с меньшим усердием.

Книга пророка Малахии, происхождение которой, вероятно, относится к первой половине V столетия, представляет сплошное обвинение в недостатке благоговения к Яхве, в недостаточно ревностном исполнении своих обязанностей к нему и в недостатке мужества, который проявлялся даже у благочестивых людей ввиду равнодушия Яхве к жизни и благополучию своего народа.

Против этого пророк проповедует, что Яхве явится прежде всего для того, чтобы судить самого Израиля, и ввиду этого призывает к радикальному исправлению, впрочем выражающемуся преимущественно в исполнении требований культа и обрядности. Это исправление, с одной стороны, даст возможность оправдания на суде, но, с другой стороны, самое явление Яхве становится возможным только при условии такого исправления, которое совершится под руководством Илии, посланника Яхве, подготовляющего для него путь.

Насколько оно было необходимо, видно, например, из 59 гл. Исаии, которая относится к этому же времени.

С появлением Неемии наступило другое время. Он был человеком не слова, подобно пророкам, а дела, и такой человек именно и был нужен. Он был царским виночерпием в Сузе, а потом, сделавшись персидским правителем Иудеи, посвятил свои необыкновенные способности государственного человека и свое глубокое понимание действительности на служение павшему иудейству.

С чрезвычайными усилиями и настойчивостью ему удалось возбудить в нем новую, деятельную жизнь. Несмотря на сильное, явное и тайное, противодействие, он достиг того, что стены Иерусалима были снова восстановлены и покинутый, лежавший в развалинах город населен был народом, преданным ему душой и телом.

Жертвуя личными интересами, он исправлял общественные неустройства и сумел снова оживить у возвратившихся иудеев, глубоко презираемых окружающим населением, сознание того, что они суть народ Яхве.

Одним словом, он призвал к жизни такой прочно связанный крепкий народ, или, лучше сказать, общину, которая не погибла при самых разнообразных переворотах, происходивших в последующие века.

В преследовании своей цели Неемия нашел себе деятельного помощника в ученом книжнике Ездре. Что касается до их взаимных отношений, особенно с хронологической точки зрения, то по этому поводу в новейшее время господствует крайняя неопределенность взглядов.

Согласно с общепринятым мнением, основанном на известиях книг Ездры и Неемии в их настоящем виде, Ездра уже в 458 году, следовательно, за тринадцать лет до Неемии, прибыл из Вавилона в Иудею со значительным числом возвратившихся из плена и тогда уже сделал попытку, впрочем неудачную, расторгнув насильственно браки иудеев с неиудейскими женщинами, произвести духовное и телесное обособление иудейской общины - отделить gola (изгнанники) от "am ha'ares (оставшиеся).

Затем в 445 году прибыл Неемия и уже тогда лишь, когда, посредством возведения стен, раньше внутреннего отграничения произведено было внешнее, тогда снова предпринята была реформа, задуманная Ездрой, и проведена преимущественно посредством торжественного введения книги закона, которую принес с собой Ездра из Вавилона.

Но установленный таким образом порядок был в значительной мере нарушен во время отсутствия Неемии, уезжавшего в 432 году в Персию, и ему стоило больших трудов по возвращении своем восстановить уважение к законам, повиновение которым было клятвенно обещано.

Для этого потребовалось удаление нескольких влиятельных священников, в том числе внука первосвященника Елиашива.

По отношению к истории религии важное различие состоит в том, что, согласно с этим взглядом, возрождение Израиля не только во время Аггея и Зоровавеля, но и во время Неемии исходило в гораздо большей мере, чем обыкновенно думают, из среды той части народа, которая осталась в Иудее. Однако же образование настоящей общины, так же как и введение господства закона, оба характерные признака времени после Неемии, произошли под влиянием gola, т. е. пришельцев из Вавилона.

Неемия был облечен властью правителя. Значение его, если оставить в стороне громадную разницу в условиях времени, в положении, характере, верованиях и т.д., во многих отношениях может быть сравниваемо со значением Давида.

Как последний был основателем Израильского государства, так Неемия был основателем иудейской общины. Равно соревнуется он с Давидом и в преданности религии Яхве; только она имела у него иудейскую окраску, тогда как у Давида - израильскую. Во всяком случае Неемия должен считаться одной из замечательнейших личностей в истории Израиля.

Однако для внутреннего, преимущественно теологического развития израильской религии большую важность имеет также и Ездра. В то время, как раньше soferin - книжники являлись в качестве придворных или государственных чиновников и в качестве писателей или переписчиков, Ездра есть первый, кому это название принадлежит в религиозно-исторической сфере. В качестве такого книжника, будучи продолжателем Иезекииля, он является прародителем множества людей, которые в последующие века под названием книжников становятся настоящими законодателями, писателями и богословами иудейства.

В кн. летописей (Парал.) мы видим, что они уже образуют узаконенное сословие; в иудейском предании: они признаются наследниками пророков, позднейшими носителями происходящей от Моисея строгой преемственности.

Как своим религиозным и моральным величием, так и своим интеллектуальным значением яхвеизм обязан пророкам. Их компиляторские законодательные труды имели чрезвычайно большую ценность; и еще во время Иисуса Христа они были настоящими духовными властителями народа.

То обстоятельство, что сфера их деятельности была совершенно независима от политических усложнений, только усиливало их влияние. Вообще значение их должно цениться очень высоко.

Деятельность Ездры и Неемии была заключительным актом движения, начавшегося обнародованием Второзакония; посредством нее это движение достигло своей цели. Образовался круг людей, ставший в сознательное противоречие с окружавшим его языческим миром и всем своим существом, и в особенности своим богослужением, выражавший идею единства, святости, всемогущества и благости Божией. Идеалам пророков дана была, таким образом, осязаемая форма, но в то же самое время у неге отнят был его духовный характер, и сам он понизился, изменившись до неузнаваемости и превратившись в неясную тень.

Форма грозила поглотить содержание, внешность - получить преобладание над существом, Иезекииль - над второ-Исаией.

Государство некогда превратилось в церковь; теперь церковь опять делалась государством. Такие слова, как sophar, terua, saba (труба, трубные звуки) и т. п., взятые из военной и военно-служебной сферы, были перенесены в сферу культа. Это характерно для отмеченного изменения.

В этом отношении чрезвычайно поучительно сравнить древние книги Царств с летописями, мало пригодными в смысле исторического источника, но необыкновенно важными в том смысле, что в них отразилось их время. В них левиты становятся на место царской стражи и решающее значение имеют не политические, а религиозно-культовые соображения.

Все расстояние между более ранним и позднейшим временем становится очевидным.

Для обозначения общественного строя, заключающего в себе такое церковное государство, Иосиф Флавий в первый раз употребил выражение "теократия".

Вошел в обычай применять его в свободном, более духовном смысле, к религии Израиля вообще, так как особенность ее состоит в признании Яхве единым владыкою царем всех сторон жизни. Все человеческие владыки, будут ли то судии, старейшины или цари, угнетатели или освободители, чужеземные или свои - все они находятся под его верховным владычеством и лишь постольку имеют права, поскольку он признаются его представителями, облеченными им правительственною властью.

Но не это есть историческое значение слова. В этом значении теократия - гиерократия, то есть власть находится в руках не царя, а священника. Таким образом слово это становится в одну линию с такими обозначениями, как монархия, олигархия, деспотия и т.п.

Соперницей иудейской общины, впрочем не важной, явилась в это время самаритянская община, центральным пунктом которой был храм на горе Гаризим, недалеко от Сихема.

Вероятно, он был построен Санвалатом, одним из главных противников Неемии, для своего зятя, который, как выше сказано, был изгнан Неемией из Иерусалима (Неем. 13, 28).

Хотя самаритяне сами считали себя законными сынами Израиля, но по отношению к религии они не имели большого значения. Они приняли от иудеев Пятикнижие, но, вероятно, не тотчас и не потому, чтобы видели в нем происходящую из древности книгу закона, имеющую объективный, нетенденциозный характер, а уже впоследствии, потому что при богослужении своем не могли обойтись без такой официальной основы, которая имела бы божественное освящение.

Стянувши к себе вначале все элементы, недовольные иудейскими законными порядками, они тем самым косвенно способствовали укреплению иудейской общины.

То обстоятельство, что в летописях говорится о раньше бывшем Северо-Израильском царстве как о языческой стране, объясняется враждебным отношением иудеев к самаритянам. Такое настроение, поддерживаемое разными политическими столкновениями, было господствующим еще во время Иисуса Христа.

В 120 г. до н. э. гаризимский храм был разрушен Иоанном Гирканом.
Иудейская община, напротив, расширялась и с внешней и с внутренней стороны. Из летописей можно видеть, что учители закона путешествовали по разным частям страны и находили всюду хороший прием.

Известно, что впоследствии они действовали и вне Палестины. Расположенная к северу от самаритян Галилея также присоединилась к иудейской общине. Насколько различно было отношение последней к той и другой стране, видно между прочим из II кн. Пар. (30, 10 и след).

В то время как значение Иерусалимского храма все возвышалось и персонал храмовых служителей получал все более прочную организацию, во всех местностях страны устраивались синагоги, сделавшиеся центральными пунктами духовной жизни. Для религии того времени они сослужили такую же службу в смысле укрепления закона в народе, как бамоты для древнего яхвеизма.

Они сблизили с народной жизнью религию, становившуюся по своим принципам все более сверхчувственной. Поэтому сознание своего призвания Яхве, а вследствие того - чувство собственного достоинства, усиливалось в народе, несмотря на политические смуты и многочисленные местные раздоры.

Многие псалмы относятся именно к этому времени; они свидетельствуют об истинном благочестии.

Одно из самых важных для всего будущего времени произведений периода, следующего за Неемией, есть канон.

Основанием для него послужило то же Второзаконие. Еще во время плена, по-видимому, оно было соединено с другими более древними, частью историческими, частью законодательными сочинениями, тогда как другие книги или получили отпечаток того же характера, или были прямо переработаны в смысле Второзакония, как, например, книги Судей и Царств.

К распространенному таким образом Второзаконию присоединены были потом более новые сборники законов, и наконец все было заключено в историческую рамку, заимствованную из Священнического кодекса. Все это вместе взятое, так же как и входившие в состав его сборники, носило название torath Mose и в качестве закона Моисеева образовало собою первую иудейскую Библию.

Как видно из летописи, она, вероятно, уже ранее конца IV века была закончена в своем теперешнем виде. Только труд исправления и дополнения продолжался еще долгое время. Но с окончанием Пятикнижия законодательная работа вовсе не была закончена. За ним следовали Мишна и Гемара, а когда последние получили тоже окончательный вид, то Тозефта.

Другое собрание священных писаний составили пророческие писания Nebiim. Все, что сохранилось из древней, частью исторической, частью пророческой литературы, было соединено вместе с новейшими произведениями, обязанными своим происхождением современному положению дел, в одно целое, состоящее из приведенных в известный порядок различных частей.

Легко доказать, что при этом более древние отрывки подверглись значительной переработке, но трудно указать точные границы между старым и новым. Следует признать, что главным основанием для переработки было в особенности желание,

во-первых, заставить историю служить для целей религиозного назидания и,

во-вторых, доказать, что на настоящее положение надо смотреть как на наказание или как на выражение благости Божией, во всяком случае - как на дело Яхве.

Как в законе невольным следствием этого было отнесение известных предписаний и положений к более раннему времени, так здесь, по той же причине, новые пророчества присоединялись к более древним писаниям.

При этом исходили из того предположения, что так как мировая история развивалась согласно плану, предначертанному Богом, то план этот был известен пророкам заранее, хотя бы этого и не видно было в записанных их пророчествах.

Присоединены были также многие отрывки современных пророков, имена которых остались неизвестными.

Таковы Ис. 24-27, 34, 35; Иоиль, Зах. 9-14; Иона и др.

За немногими исключениями, все они отличаются от более древних писаний своим более апокалиптическим характером.

Те прежде всего были рассчитаны на современные им условия, из них вытекали и их имели в виду, тогда как в новых отрывках этого нет или есть только в гораздо меньшей степени. Для них взятые из старинных пророчеств ожидания будущего представляют определенные величины, более или менее неизменные, которые можно было с большей или меньшей свободой применять к ближайшему или отдаленному будущему и пользоваться ими, смотря по их содержанию, в качестве или обещаний, или угроз.

Но в них еще не входит элемент псевдепиграфии, столь характерный для позднейшей апокалиптики и появляющийся в Ветхом 3авете в первый раз в книге пр. Даниила. Достоинство их заключается главным образом в ярко выраженной, иногда даже и по своей форме демонстративной уверенности в близости спасения.

В этом смысле они могут быть поставлены наряду со многими псалмами и относятся к мессианской литературе, независимо от того, говорят ли они о личном Мессии (Зах. 9) или нет (Ис. 24 и след., Иоиль).

Между прочим, особенно характерно для определения умственного направления того времени включение в пророческий канон книги пр. Ионы. В противоположность постоянно вновь вспыхивающей ненависти к миру, враждебному общине и непрерывно ее угнетающему, - ненависти, прорывающейся в страстных мольбах о пришествии суда и об отмщении, как это мы видим во многих псалмах, здесь мы встречаем вообще чуждо звучащую для иудейского уха проповедь о долготерпении и милосердии Божием даже по отношению к языческому миру, так как и он сотворен тем же Богом.

Прямую противоположность этой маленькой пророческой книжке составляет книга Эстер, включенная, впрочем, окончательно в сборник Кетубим.

Сколько-нибудь более точное определение времени более новых пророческих книг невозможно. Вероятно, происхождение многих из них относится к греческому периоду; напротив, едва ли гл. 9 и след. кн. Зах. подлежит перенесению в маккавейский период (Велльгаузен). Скорее надо думать, что к началу второго столетия до н.э. сборник пророков был уже закончен. Как часть священного писания он является дополнением закона.

Третий сборник, носящий название Кетубим, не может быть поставлен наряду с двумя первыми.

Замечательно, что в то время как в народной жизни арамейский язык постепенно вытеснил еврейский, последний сохранился в качестве священного языка именно благодаря Библии. Без сомнения, это различие языка много способствовало тому, что в народе религия все более теряла свою жизненную силу и что на нее стали смотреть как на специальное дело книжников; впрочем, когда читалось Священное Писание, то его переводили при этом на народный язык (Таргумим).