ИРОД ВЕЛИКИЙ. ДВУЛИКИЙ ПРАВИТЕЛЬ ИУДЕИ Майкл ГРАНТ

Часть четвертая: ПОДВОДЯ ИТОГИ

Глава 19. ИСТОЧНИКИ

Весьма значительная доля того, что известно об Ироде, дошла до нас благодаря перу иудейского автора Иосифа Флавия - и усилиям современных исследователей раскрыть содержание его исторических хроник. Иосиф оставил четыре труда, написанные на греческом языке, и благодаря исключительным случайностям все они сохранились. Это "Иудейская война", "Иудейские древности", "Против Апиона" и автобиографическое "Жизнеописание".

Из-за его значимости для христианства, большой, но явно преувеличенной, Иосифа широко изучали в Англии в XVIII веке по монументальному, но не очень надежному переводу преподобного Уильяма Уистона (1737). Правда, позже его читали значительно меньше, по причинам, изложенным во введении. Тем не менее он весьма замечательный историк, дающий нам множество сведений, порой искаженных, но чаще подлинных, о некоторых самых захватывающих и пикантных исторических событиях. Выходец из аристократической семьи, священник с хасмонейскими связями, в молодости он перепробовал различные виды служения иудейской вере, став впоследствии фарисеем. После восстания он обосновался в Риме, где написал "Иудейскую войну", греческий вариант (подготовленный совместно с сотрудниками) первого издания, написанного на арамейском языке (или иврите?) для иудеев Вавилонии, Ассирии и Аравии (75 - 79 н.э.), в попытке убедить их в бесцельности таких восстаний. Труд состоит из солидного введения, включающего довольно обширное описание жизни Ирода Великого. Затем Иосиф 18 лет посвятил написанию "Иудейских древностей" (93 - 94 н.э.), истории иудеев с сотворения мира до 66 года н.э. предназначенной возвысить иудейский народ в глазах греко-римского мира. И этот труд включает жизнеописание Ирода. Взятые вместе, оба повествования дают нам возможность знать о самом Ироде и о его царстве больше, чем о любом другом царе-клиенте и государстве - клиенте Рима.

Однако из-за того что эти два повествования Иосифа далеко не схожи, возникают невиданные трудности. Прежде всего, ранняя версия более драматична, заимствует построение и довольно много мелких приемов у авторов греческих трагедий, которые, видно, читал один из помощников Иосифа. Второе описание, хотя и менее удобочитаемое, в два раза больше по объему. Кроме того, в нем значительно больше мест с осуждением Ирода. Вероятно, дошедшее до нас повествование представляет собой второе издание с изменениями, внесенными после смерти влиятельного правнука Ирода, царя Агриппы II. Ибо при жизни Агриппы Иосифу в известной мере приходилось считаться с его чувствами, потому что тот был патроном Иосифа (а он мог быть особенно щепетильным, поскольку во время восстания, до перехода на другую сторону, историк, по существу, воевал с царскими войсками Агриппы). Приходилось считаться и с сестрой Агриппы II Береникой II. Последняя покровительствовала иудейскому историку Юсту из галилейской Тивериады, с которым Иосиф был в плохих отношениях.

Во всяком случае, в "Иудейских древностях" он высказывается против Ирода более откровенно, чем в "Иудейской войне". Такая необычная откровенность пришлась Иосифу по вкусу; он хвастался своими подобными откровениями и по другим поводам, вызывавшим раздражение некоторых из потомков царя. Историк также замечает, что, будучи связанный семейными узами с хасмонеями, которых оттеснил Ирод, он считает себя обязанным говорить все как есть. Однако это, возможно, было не совсем уж не по вкусу Агриппе II и Беренике II, происходившим от союза Ирода с хасмонейкой Мариамной I.

Правда, местами разница между "Иудейской войной" и "Иудейскими древностями" не выражалась степенью резкости выпадов в адрес Ирода; иногда даже просматривалось обратное. И все же разночтения между этими двумя повествованиями ставят в тупик. В равной мере озадачивает одновременное использование Иосифом чрезвычайно благоприятных для Ирода и чрезвычайно неприятных для него источников. И не всегда он использует их в критическом духе или пытается устранить противоречия - очень часто они, создавая противоречивое впечатление, стоят бок о бок.

***

Хотя древние историки не считали себя обязанными каждый раз ссылаться на источники, в данном случае главный источник, благоприятный для Ирода, легко определить по собственным ссылкам историка. Это личный друг, секретарь и советчик Ирода в делах культуры Николай Дамасский (см, главу 7). В числе произведений Николая история собственной жизни и биография молодого Августа, из которых до нас дошло соответственно шесть отрывков и два больших раздела. Но главным его трудом была "Всеобщая история" в 144 книгах, охватывающая период от самых ранних времен до смерти Ирода. Эта "История", к большому сожалению, практически утеряна. Однако нет никакого сомнения, что Иосиф широко ею пользовался. Этим объясняется, почему он больше говорит об Ироде, чем о непосредственно предшествующих периодах: ведь и написанная Николаем история отличалась тем же пристрастием, поскольку сам он играл не последнюю роль в событиях периода царствования Ирода. Теми же причинами объясняется и то, почему у Иосифа несоразмерно много места занимают семейные интриги в последние годы жизни Ирода. Ибо именно в эти годы Николай играл важнейшую роль - и соответственно подробнее всего он написал об этих годах.

Иосиф ссылается на Николая и упоминает его не менее чем в 33 случаях, а заимствований у него куда больше. Например, "Иудейская война", как мы видели, написана в драматической, театральной манере, и эта особенность, возможно, тоже обязана Николаю, который сам являлся автором по крайней мере одной греческой трагедии. Кроме того, в изложении событий Иосиф чаще всего следует версии Николая. Однако при случае он его же открыто порицает. К примеру, дает понять, что Николай, в угоду Ироду, утверждал, будто отец царя был родом из видной семьи вавилонских иудеев. И в другом месте Иосиф снова распространяется о явной пристрастности Николая.

"Живя в его царстве и находясь с царем в личных сношениях, он писал лишь в угоду ему и чтобы ему льстить, останавливаясь при этом исключительно на таких фактах, которые могли возвеличить Ирода, оправдывая многие из явных его несправедливостей и даже особенно тщательно скрывая их. Так, например, он старается превознести царя даже в таких его поступках, как казнь Мариамны и умерщвление сыновей ее, и для этого клевещет, обвиняя царицу в отсутствии целомудрия, а юношей в интригах (против царя). Вообще во всей своей истории этот автор чрезмерно превозносит все справедливые поступки царя и в такой же мере старается извинить все совершенные им беззакония". (Иосиф Флавий. Иудейские древности. Ч. II. С. 154-155).

***

Но Иосиф прощает такое поведение на том основании, что труд Николая не был объективным историческим трудом, а отчасти предназначался скорее для просвещения самого Ирода.

Другим источником, к которому Иосифу по той же причине приходилось относиться с недоверием, были мемуары самого Ирода. Он, например, обвиняет царя в ложном объяснении причин казни Гиркана II (см, главу 6). Нельзя определенно утверждать, видел ли Иосиф мемуары самого Ирода или же знал о них только благодаря Николаю, но и нет причин, по которым он не мог их видеть.

Одним из более объективных авторитетных авторов, которого Иосиф относит к второстепенным источникам, был Страбон из Амазии на севере Малой Азии (Понт). Страбон, умерший где-то после 21 года н.э. больше всего известный как географ, в 25 году до н.э. участвовал в римском походе в Южную Аравию, в котором принимали участие и войска Ирода. До того как приняться за свою семнадцатитомную "Географию", он написал 47 книг "Исторических комментариев". Этот труд был доведен приблизительно до 30-го или 27 года до н.э. и следовал проримскому курсу. Но, как и почти всем греческим авторам, Страбону трудно давалась иудейская история, и он не знал древнееврейскую литературу.

Еще одним второстепенным источником был для Иосифа некий биограф по имени Птолемей, не брат главного министра Ирода Николая, а, вероятно, носивший это имя один грамматист из Аскалона. Очевидно, он не особо восхищался Иродом, потому что не считал идумеев иудеями. Что касается соперничавшего с Иосифом и ненавидимого им историка Юста из Тивериады, который написал хронику иудейских царей от Моисея до Агриппы II (и которого Иосиф отчитал за то, что тот придержал свой труд до смерти монарха), то нам неизвестно его отношение к Ироду, поскольку он и его семья выступали за римлян против иудейских повстанцев, а, как отмечалось выше, сестра Агриппы Береника II материально поддерживала его труд.

Так что самой большой проблемой для нас остается установить, откуда Иосиф брал большое количество враждебных Ироду материалов, которые он использовал, не очень умно, для дополнения или изменения проиродовых источников. На это существуют две основные точки зрения. Согласно одной, Иосиф заимствовал их у одного крайне озлобленного на Ирода биографа, имя которого ныне не удается установить: поэтому его приходится просто называть Анонимом или Иудейским Анонимом. Такую условность можно было бы употребить во множественном числе, потому что, несомненно, существовал целый ряд греческих и иудейских авторов, настроенных против Ирода, чьи труды ныне утеряны, но многие из них были известны Иосифу.

С другой стороны, судя по некоторым его повествованиям, ясно, что он много почерпнул из устных историй. Устные предания, хотя и не очень надежные спустя пару поколений, широко бытовали среди иудеев, и вполне очевидно, что значительная их часть была крайне враждебна Ироду. Почти сразу после его смерти эта традиционная враждебность нашла выражение в труде "Вознесение Моисея", бичующем Ирода, при добавлении, однако, что народ вполне заслужил такое жестокое с ним обращение.

Подобные иудейские предания об Ироде, дошедшие до нас в более поздних богословских или правоведческих трудах, по большей части не содержат абсолютно ничего нового, хотя по-своему дополняют наши сведения о его царствии, например (если удается понять написанное) относительно перестройки храма. Наш древнееврейский источник по этому вопросу - это одно из толкований Мишны, первой части Талмуда, нацеленной учить неписаному Закону вне зависимости от основ Священного Писания. Эти толкования в их письменном виде относятся лишь ко II веку н.э. когда Мишне стали отдавать предпочтение перед Мидраш (более раннему методу устной передачи Торы в форме толкования библейских текстов). Но и толкования Мишны содержат материал, который восходит к временам Ирода и даже раньше.