=ГЛАВНАЯ =ИЗРАНЕТ =ШОА =ИСТОРИЯ =ИЕРУСАЛИМ =НОВОСТИ =ТРАДИЦИИ =МУЗЕЙ =ОГЛАВЛЕНИЕ=

Греческие и римские авторы о евреях и иудаизме по материалам трехтомника М.Штерна, Москва-Иерусалим, 1997-2002

ГЕКАТЕЙ АБДЕРСКИЙ

№12 De Iudaeis, apud: Josephus, Contra Apionen, I, 183 - 204

(183) Зато Гекатей Абдерский, современник царя Александра и приближенный Итолемея Лага, будучи философом и вместе с тем человеком весьма сведущим в делах практической жизни, не между прочим упомянул об иудеях, но посвятил им целую книгу, из которой я хочу сделать извлечения, касающиеся самого существенного.

(184) Сначала я уточню время. Он упоминает о битве при Газе между Птолемеем и Деметрием, которая, по свидетельству Кастора, произошла через одиннадцать лет после смерти Александра, в сто семнадцатую Олимпиаду. Указывая эту Олимпиаду, он говорит: "Тогда Птолемей Лаг победил в битве при Газе Деметрия Антигона, прозванного Полиоркетом". Что Александр умер в сто четырнадцатую Олимпиаду, это признают все. Ясно поэтому, что наш народ процветал и при Птолемее, и при Александре.

(186) А между тем, Гекатей сообщает далее, что после битвы при Газе Птолемей стал владыкой в Сирии, и многие, прослышав о его доброте и человеколюбии, пожелали перебраться к нему в Египет, чтобы участвовать в делах его государства.

(187) "Среди них, - говорит он, - был иудейский первосвященник Езекия, человек лет шестидесяти шести, пользующийся у единоплеменников почетом; этот великий муж был одарен прозорливостью, сверх того еще и даром красноречия, и был опытен в делах, как никто другой".

(188) "Впрочем, - говорит он, - первосвященников иудейских, которые получают десятину от доходов и управляют общественными делами, у иудеев едва ли больше полутора тысяч".

(189) И вспоминая еще раз о названном выше муже, он говорит: "Этот человек, удостоенный такого почета и сблизившийся с нами, собрал круг своих соплеменников и прочитал им целый свиток, в котором была описана история их поселения и все государственное устройство".

(190) Затем Гекатей вновь разъясняет наше отношение к Законам, а именно, что мы предпочитаем все снести, лишь бы не преступить их, и почитаем это за благо.

(191) "Вот почему, - говорит он, - ни клевета соседей и заезжих иноземцев, ни постоянные притеснения, чинимые персидскими царями и сатрапами, не могут заставить их изменить своему образу мыслей, напротив, ради него они безоружными встречают любые мученья и самую страшную смерть, лишь бы не поступиться заветами предков".

(192) Он приводит также немало свидетельств твердости иудеев в исполнении Законов. Он рассказывает, как однажды Александр, будучи в Вавилоне, решил восстановить разрушенный храм Бела и приказал своим воинам, всем до единого, носить землю для насыпи, и только евреи не подчинились, терпя за это нещадные побои и подвергаясь жестоким пыткам до тех пор, пока царь не простил их и не оставил в покое.

(193) А, кроме того, храмы и алтари, воздвигнутые при вторжении в их собственную страну, они, по его словам, все разрушили, в одних случаях возместив сатрапам урон, в других - получив прощение. При этом он замечает, что они по справедливости заслуживают за это восхищения.

(194) Он говорит и о том, что наш народ весьма многочисленный: "Хотя сначала тысячи и тысячи наших персы увели в Вавилон, тем не менее, после смерти Александра немало народу переселилось в Египет и Финикию из-за смуты, царившей тогда в Сирии".

(195) Тот же писатель свидетельствует о красоте и обширности страны, которую мы населяем: "Они занимают почти три миллиона арур самой лучшей, плодороднейшей земли, ибо такова площадь Иудеи".

(196) А вот что он сам говорит о том, что в этом городе, Гиеросолимах, прекраснейшем и величайшем, мы живем с древнейших времен:

(197) "У иудеев есть множество крепостей и селений по всей стране, и только один укрепленный город - более пятидесяти стадиев в окружности, в котором живут около ста двадцати тысяч человек, называют его Гиеросолимами.

(198) Там, почти в центре города, есть каменная обводная стена, охватывающая пространство длиной около пяти плетров и шириною в сто локтей, с двумя воротами. Внутри - четырехугольный жертвенник, сложенный из необтесанных грубых камней; боковые стороны в двадцать локтей, а высота в десять локтей. Рядом с ним большое здание, где стоят жертвенник и светильник; итог и другой из золота, весом в два таланта.

(199) Огонь жертвенника и светильника не гаснет ни днем, ни ночью. Там нет статуй и вообще приношений, совсем нет никаких растений, например, священных рощ или чего-то подобного. Днем и ночью там находятся священники, совершая очистительные обряды и никогда не прикасаясь в храме к вину".

(200) Он свидетельствует также о нашем участии в походах царя Александра, а затем и его преемников. А его рассказ об одном происшествии с неким иудеем, которому сам писатель был свидетелем во время похода, я хотел бы привести.

(201) Он говорит так: "Когда я отправился к Красному морю, то в числе других сопровождавших нас иудейских всадников был некто по имени Мосоллам, человек, отличавшийся твердостью духа, и, по общему мнению, лучший стрелок среди эллинов и варваров.

(202) Когда один прорицатель, гадавший по птичьему полету, предложил посреди пути остановиться, этот человек спросил у него, почему они встали. Указав ему на птицу, прорицатель ответил, что если она останется на том же месте, то всем следует остановиться, если же она поднимется и полетит вперед, следует продолжать свой путь, а если повернет назад, то нужно возвратиться. Тогда, молча натянув свой лук, он пустил стрелу, попал прямо в птицу и убил ее.

(203) Когда же прорицатель и все остальные в негодовании стали осыпать его проклятиями, он отвечал: "Что яритесь, горемыки?" И, взяв птицу в руки, сказал; "Как могла эта птица возвестить нам что-нибудь путное о нашем походе, если не предусмотрела, как спастись ей самой? Ведь если бы она могла знать будущее наперед, она не прилетела бы к этому месту, опасаясь, что ее убьет стрелою иудей Мосоллам".