Иисус и апостолы исполняли Тору Дэвид Фридман

Часть вторая

Ученики Йешуа и Тора

Глава 5. Как жил Павел

Говоря о соблюдении Торы, очень важно установить преемственность от раввина к ученикам. Мы видели, что Йешуа соблюдал Тору. Тем самым мы можем ожидать, что его ученики вели согласный с Торой образ жизни. В этой главе мы сосредоточимся на наиболее известном из последователей Йешуа, Павле из Тарса, или, как я буду называть его, равви (раве) Шауле. Если мое предположение относительно Йешуа верно, то Шаул должен проявлять то же рвение в соблюдении Торы, что и его учитель Йешуа.

Многие современные ученые доказали, что равви Шаул жил как иудей, никогда не оставляя своего народа и не изменяя учения о том, что мессианские иудеи должны по-прежнему быть послушны Торе. Очевидно, чтобы ответить на призыв Бога, равви Шаул должен был продолжать вести жизнь соблюдающего Тору иудея. Как говорит один из исследователей, "если бы он со всей тщательностью не соблюдал Тору, то очень скоро лишился бы доверия" (в том, что касается правдивости и веса его проповеди). "...Писание изобилует фактами, свидетельствующими о продолжающемся соответствии его жизни предписаниям традиционного иудаизма, нужно только желание эти факты увидеть".

В этой главе мы рассмотрим конкретные поступки равви Шаула. Я сосредоточусь на примерах соблюдения им Торы во время путешествий за пределами Израиля. Для многих это разумеется само самой; другие полагают, что когда равви Шаул начал верить в Йешуа, он перестал соблюдать Тору, в особенности путешествуя по другим странам. Третьи приписывают равви Шаулу своего рода шизофрению, будто бы в каких-то случаях (находясь в среде иудеев) он соблюдает Тору, а в каких-то (в среде язычников или выходцев из язычников) - нет.

Шаул и Ханания

С Шаулом как мессианским иудеем мы впервые встречаемся в эпизоде Деяний, рассказывающем о том, как за него возносит молитву другой мессианский иудей по имени Ханания (Анания, см. Деян. 9:10-19). Как мы видим в Деян. 22:12-13, Ханания был строго соблюдающим Тору мессианским иудеем: "Некто Анания, муж благочестивый по закону, одобряемый всеми Иудеями, живущими в Дамаске, пришел ко мне и, подойдя, сказал мне: брат Савл! Прозри".

Благодаря тому, что над Шаулом помолился известный строгостью соблюдения Торы мессианский иудей, между ними установились мгновенное взаимопонимание и уважение, отношения человеческого - и галахического - приятия. Репутация Ханании делала его наиболее приемлемой фигурой для того, чтобы равви Шаул увидел в нем носителя вести от Бога.

Пример Ханании также показывает нам, что вести жизнь мессианского иудея, соблюдая Тору, было вполне возможно. Поэтому вполне естественно, что равви Шаул, чей образ жизни был похож на образ жизни Ханании, мог продолжать, как и Ханания, строго соблюдать Тору согласно своему фарисейскому воспитанию. Вполне правильным было бы следующее рассуждение. Ханания продолжал соблюдать Тору, став мессианским иудеем. Если это сделал Ханания, то Шаул, уверовавший в Йешуа поем Ханании, также продолжил соблюдать Тору. Тем самым образ жизни Ханании служил моделью для равви Шаула.

Шаул как мессианский фарисей

Продолжал ли Шаул соблюдать Тору, уверовав в Йешуа? Ответ на этот вопрос имеет решающее значение. Ряд утверждений равви Шаула доказывает, что он соблюдал Тору.

Одно из важнейших мест - Деян. 23:6, где Шаул говорит о себе:

<эго фаржайос эйми> (греч. "я фарисей"). Все больше исследователей считают, что Шаул никогда не переставал быть фарисеем в том, что касается соблюдения Торы. Мы не знаем, исключила ли официально фарисейская партия из своих рядов Шаула за его мессианские убеждения. Однако, если верить Книге Деяний, сам Шаул продолжал называть себя фарисеем даже спустя много времени после того, как уверовал в Йешуа. Рассмотрим факты, которые подтверждают его слова.

Во-первых, Шаул говорит о себе в настоящем времени. Если бы он хотел сказать, что более не является фарисеем, он легко сделал бы это; но, с точки зрения греческой грамматики, эти слова очевидно указывают на продолжающееся действие. В 23-ей гл. Книги Деяний фарисеи как группа, увидев, что он разделяет их точку зрения на догматику и имеет фарисейскую выучку, встают на защиту Шаула. Разумеется, если бы он перестал соблюдать Тору, все было бы иначе.

Более того, я позволю себе предположить, следуя догадке доктора Джона Фишера, что Шаул продолжал одеваться в узнаваемую всеми фарисейскую "униформу". Это может объяснить, почему в нем легко узнавали раввина и учителя Торы и, в частности, пригласили говорить в синагоге в Антиохии Писидийской (см. Деян. 13:13-43). В тексте это специально не отмечается, но такое предположение весьма и весьма вероятно и вполне соответствует известному нам образу равви Шаула.

Кроме всего сказанного, о соблюдении Шаулом Торы свидетельствуют его слова, сохраненные в Деян. 28:17. Либо они соответствуют действительности, либо Шаул лжет.

Он созвал тех, которые были первыми среди [римских] Иудеев, и когда они сошлись, он начал говорить им: я, мужи братья, не сделав ничего против народа или отеческих обычаев, был, как узник, из Иерусалима предан в руки Римлян.

"Отеческих обычаев" - по-гречески

<тойс этеси тойс патроойс>. Очевидно, что эти слова имеют в виду мицвот Торы и даже, возможно, конкретные способы исполнения мицвот, выработанные в фарисейской среде. Если кто-либо вел образ жизни, не соответствующий Торе, и учил тому же других, в рассматриваемую нами эпоху это расценивали как действие, направленное против еврейского народа. Шаул утверждает, что он не вел себя подобным образом. Более того, замечание в Деян 21:21-24 ясно подтверждает, что Шаул следовал Торе и что руководители мессианских иудеев в Иерусалиме в этом на него рассчитывали. Мессианские руководители наставляли Шаула следующим образом:

Есть у нас четыре человека [из числа мессианских иудеев Иерусалима], имеющие на себе обет. Взяв их, очистись с ними, и возьми на себя издержки на жертву за них, чтобы остригли себе голову, и узнают все, что слышанное ими о тебе несправедливо [будто он учит против соблюдающих Тору мессианских иудеев], но что и сам ты продолжаешь соблюдать закон (стт. 23-24).

Этот текст показывает, что Шаул соблюдал Тору, и мессианские руководители в Иерусалиме (в том числе и их старший раввин Иаков) рассчитывали в этом на него. Они устроили так, чтобы Шаул доказал свою верность Торе, приняв участие в заключительных обрядах принесения назорейских обетов. Это имело целью пресечь ложные слухи, ходившие в Иерусалиме о том, что он якобы учит живущих среди язычников иудеев "отступлению от Моисея, говоря, чтобы они не обрезывали детей своих и не поступали по обычаям" (Деян. 21:21).

Ситуация весьма показательна. Руководители мессианских иудеев Иерусалима попросили Шаула принять участие в принесении назорейских обетов в Храме, дабы доказать, что он является соблюдающим Тору иудеем. Книга Деяний рассказывает нам, что слухи, будто Шаул учил не следовать Торе, были ложными. Разумеется, если бы Шаул был уверен в том, что соблюдать Тору неправильно, он не последовал бы совету Иакова и других руководителей мессианских иудеев Иерусалима. Он не стал бы участвовать в обрядах, совершавшихся при принесении назорейских обетов. Это достаточно красноречиво свидетельствует о его отношении к Торе. Кроме того, это показывает, что он разделял позицию руководителей мессианских иудеев, в том числе Иакова, относительно действительности назорейских обетов, также заповеданных в Торе (см. Числ. 6:1-23).

Шаул как эмиссар

Обратим теперь внимание на путешествия равви Шаула за пределами Израиля. Во-первых, для нас здесь важно то, что как фарисею Шаулу была хорошо известна практика далеких путешествий с целью распространения религиозного учения. Фарисеи первого века активно посылали эмиссаров за пределы Израиля (Иудеи, Самарии и Галилеи), чтобы распространять свое учение среди иудейских общин рассеяния (то есть общин, живущих вне Израиля). Кроме того, они также путешествовали по Израилю, уча и отыскивая учеников для своих йешив в Иерусалиме. Возможно, именно по этой причине не было ничего странного в том, что, согласно рассказу Деян. 13, Шаула попросили учить в Антиохии Писидийской, где он появился в синагоге и в нем узнали фарисея, а возможно, сразу опознали в нем фарисейского эмиссара.

В начале своего первого путешествия в качестве эмиссара мессианских иудеев равви Шаул и его спутник Варнава отправились на Кипр. Прежде всего они отыскали местную иудейскую общину, чтобы возвестить им свое учение: "Проповедывали слово Божие в синагогах Иудейских" (Деян. 13:5).

Не только на Кипре, но и далее в ходе этого путешествия по южным областям Малой Азии Шаул в первую очередь стремился распространить Благовестие в среде своего народа. Это опять же вполне соответствует обыкновению фарисеев учить в иудейских общинах рассеяния. Он соблюдал Субботу согласно местному обычаю, как мы видим в Деян. 13:14-15: "Войдя в синагогу в день субботний, сели. После чтения закона и пророков, начальники синагоги послали сказать им: мужи братия! если у вас есть слово наставления к народу, говорите".

По словам Фишера, само одеяние Шаула говорило о том, что он держится иудейских обычаев: "В Деян. 13:15 его [Шаула] приглашают говорить в синагоге, потому что в нем узнают религиозного лидера ... по его [фарисейскому] одеянию, которое было очень традиционным".

Затем Шаул произносит свою

<драша > ("проповедь"). Дело в том, что равви Шаул (а вместе с ним и Варнава) соблюдали Субботу, вместе с тем распространяя весть о мессианстве Йешуа. По обычаю местных иудейских общин, их члены собирались каждую Субботу. Шаул и Варнава были в их числе, соблюдая Субботу вместе с ними (см. Деян. 13:44-47). В связи с характером принесенной им вести, основанной на Торе, а также благодаря его статусу фарисейского эмиссара из страны Израиля Шаулу вновь оказывают честь, приглашая его свободно говорить перед народом в Субботнем собрании. Здесь становится очевиден тот образ действий, которому следуют равви Шаул и Варнава в Книге Деяний, - они соблюдают Субботу. Они свободно распространяют Благовестие среди неиудеев (см. Деян. 13:48; 14:1; 11слл). Это вполне согласуется со всем тем, что случилось прежде (см. гл. 10 Книги Деяний).

Факты свидетельствуют о том, что Шаул и Варнава по-прежнему вели жизнь соблюдающих Тору мессианских иудеев. Их послали на Кипр, чтобы они распространили весть о Мессии среди своих соплеменников, а также и в среде неевреев. Фарисеи довольно активно практиковали миссионерские путешествия, считая возможным обращение в иудаизм прозелитов. Таким образом, для Шаула сама мысль о проповеди язычникам не была новостью. В 13-й гл. Деяний мессианские иудеи посылают его с поручением, как мессианского иудея, для распространения вести о Мессии Израиля. Было бы достаточно странно, если бы при этом он не жил как иудей.

Если бы равви Шаул не был уверен в необходимости соблюдения Торы, мы видели бы, что он избегает соблюдать Субботу во время своих путешествий. Вместо этого письменные источники говорят о неизменном соблюдении им Торы и в Антиохии, и в Иконии. Соблюдать одни предписания Торы, избегая соблюдения других, для Шаула означало бы недопустимую по отношению к Торе небрежность. Мы можем, таким образом, заключить, что он и Варнава соблюдали не только Субботу, но также и другие мицвот Торы.

Во время второго путешествия равви Шаула в качестве эмиссара сохранялась та же самая форма соблюдения Торы. Сначала мы видим это при обрезании Тимофея, ученика Шаула. В Деян. 16:3 мы узнаем о причинах, исходя из которых Шаул счел нужным обрезать Тимофея. Здесь говорится, что Шаул хотел, чтобы Тимофей сопровождал его в его путешествии. Он взял его с собой и обрезал, чтобы не смущать иудеев, живущих в этих областях, так как все они знали, что отец Тимофея был греком.

Как можно понять из Деян. 16:3, обрезание в случае Тимофея никоим образом не было условием доступа в Царство Божие. Тимофей называется последователем Йешуа уже в Деян. 16:1. Однако по местным иудейским обычаям и согласно толкованиям соответствующих мест Торы Тимофей считался евреем, поскольку еврейкой была его мать. Поэтому Тимофея нужно было ввести в Завет Авраама и Завет Моисея, чтобы он мог жить жизнью мессианского иудея, не терпя поношения от местных иудейских общин. Профессор Лоуренс Шифман отмечает, что согласно Мишне (Киддушин 3, 12-4, 14) и единодушному мнению представителей раввинистической мысли первого столетия, если у мужчины еврея рождался ребенок от матери нееврейки, этот ребенок не считался евреем. Если же еврейская мать рождала ребенка от отца нееврея, ребенок попадал в категорию

<мамзер > ("незаконнорожденный ребенок"). Об этом говорится в трактате Тосефта Киддушин 4, 16:

Если нееврей или раб имел связь с еврейской женщиной, и она родила ребенка, этот ребенок - "мамзер".

Профессор Шифман датирует эту мишну начиная, примерно, с 125 г. н. э. Таким образом, мамзер считался евреем, однако не обладал всей полнотой гражданских прав. Шифман отмечает: "Мы должны помнить, что мамзерим [мн. ч. ] считались полноправными евреями во всех случаях, за исключением законов о браке".

Другое доказательство еврейства, устанавливавшегося в эту эпоху по матери, мы находим в Мишне:

Царь Агриппа встал и принял решение старейшин. И когда оно было вынесено, его нельзя было вручить ему, поскольку он был иноплеменником. Его глаза наполнились слезами. Но они сказали ему: "Не бойся, Агриппа, ты брат наш, ты брат наш, ты брат наш" (Сота 7, 8).

Эта мишна говорит о царе Агриппе II (умер в 92 г. н. э.), бывшем наполовину евреем по матери Кипре. В этой мишне старейшины безусловно объявляют его евреем; они не пошли бы на это, если бы галаха не заставляла решить вопрос именно таким образом. Шифман предполагает даже, что эта галаха была принята за 400 лет до первого века н. э. Он обобщает свои выводы следующим образом: "Ко времени возникновения христианства эта галаха уже безусловно определяла, что евреем по рождению считался ребенок, рожденный матерью еврейкой".

Относительно того, подпадал ли под эту категорию Тимофей, Поулисон отмечает: "По еврейским обычаям Тимофей считался евреем, а его обрезание воспринималось как исправление допущенного некогда недосмотра. С точки зрения Евангелия, не было никакой необходимости вводить Тимофея в Завет". Раз Тимофей, согласно принятой в первом веке интерпретации Торы, считался евреем, он был без каких бы то ни было затруднений обрезан, после чего должен был вести жизнь иудея (см. Гал. 5:3). Как отмечает далее Поулисон:

Павел обрезал Тимофея ради иудеев ... Дервии и Листры. Они ... знали о том, что отец Тимофея, грек, был против обрезания сына. Поступая таким образом, Павел показывал свое уважение к раввинистическому иудейскому воззрению, ... согласно которому Тимофей был евреем, поскольку еврейкой была его мать: ответственность за обрезание Тимофея лежала на Павле, как его наставнике в иудействе. Если бы мнение раввинов не имело значения для Павла, он бы отказался давать разрешение на обрезание Тимофея, как он сделал в случае с Титом.

Если бы равви Шаул не уважал Тору, у него не было бы оснований обрезывать Тимофея. В Торе ясно сказано, что всякий еврей мужского пола должен быть обрезан (см. Быт. 17:10-14). Обрезывая Тимофея, Шаул исполнял повеления Торы. Он также с уважением относился к общему мнению местной иудейской общины, которая формулировала свое отношение к этому вопросу на основе своего толкования Торы.

Шаул просто на деле утверждал те принципы, которым учил. В 1 Кор. 7:17-18 Шаул призывает верующих оставаться частью своего народа после обращения в веру в Йешуа как Мессию. Для Тимофея, чтобы сделать это, нужно было обрезаться. Если бы, с точки зрения Шаула, мессианским иудеям не следовало соблюдать Тору, он не стал бы обрезывать Тимофея. Сам факт этого обрезания говорит о том, что Шаул по-прежнему соблюдает Тору.

Соблюдение Торы в Филиппах

В 16-й гл. Книги Деяний мы видим Шаула в Филиппах, городе на северо-востоке Македонии. В 16:13 читаем, что, находясь в Филиппах, Шаул и его окружение снова празднуют Субботу: "В день же субботний мы вышли за город к реке, где, по обыкновению, был молитвенный дом [место встречи минъяна, иудейского молитвенного собрания]".

Это означает, что, распространяя весть о мессианстве Йешуа в Филиппах, Шаул соблюдал Субботу согласно местному обычаю, участвуя в собраниях за пределами города. Он продолжал соблюдать Субботу во время своих путешествий в качестве эмиссара. Книга Деяний рассказывает, что в Филиппах Шаул останавливался у женщины по имени Лидия (см. стт. 14-15). Ставился вопрос о том, мог ли Шаул вместе со своим окружением оставаться ритуально чистым, живя в доме Лидии. Многие готовы допустить, что Шаул пошел на компромисс в отношении соблюдения Торы и вынужден был перестать есть только кошерную пищу (согласно Лев. 11). Однако мне хотелось бы обратить внимание на то, что в Деян. 16:14 Лидия названа

<себоменэ тон Тэон> (греч. "чтущая Бога"). Значение выражения "боящиеся Бога" (

<йирэй Гашем >), отчасти соответствующего

<герей га-шаар > - "прозелиты [стоящие у] врат", играет для нас решающую роль, помогая понять, кем была Лидия, а также ответить на вопрос о соблюдении Торы Шаулом. В своем очерке категорий, на которые в первом веке делили язычников и обращенных, Патриция Фишер сообщает, что обозначение "боящиеся Бога" относилось к "той специфической группе язычников, которые участвовали в синагогальном служении и принимали иудейское вероучение и иудейский образ жизни для себя, так что лишь совсем немногое отделяло их от формального обращения".

Кроме того, так называли язычников, уверовавших в Бога Израилева, соблюдавших ритуальную чистоту и законы кашрута у себя дома. Фишер также замечает, что они были очень важной составляющей иудейских общин рассеяния. Это заметно, если мы обратим внимание на важность роли Лидии в ее иудейской общине. Поулисон также отмечает, что нет свидетельств о протестах иудейской общины Филипп или окружающих областей против их (Шаула и его окружения) поведения. Если бы Шаул и его спутники остановились в ритуально нечистом окружении, мы ожидали бы тех или иных проявлений протеста против их неуважения к Торе и иудейским обычаям со стороны местной иудейской общины. По меньшей мере, это могло бы серьезно помешать им в распространении вести о Мессии среди своих собратьев.

Кроме того, зачем находилась бы Лидия среди собравшихся на берегу реки в Субботу, если бы она не соблюдала Тору как "боящаяся Бога"? Таким образом, мы видим, что равви Шаул не отступает от своего верного Торе образа жизни, находясь в Филиппах на попечении у Лидии и при ее материальной поддержке. Освободившись из заключения, Шаул вновь возвращается в свою ритуальную иудейскую среду в доме Лидии. В конечном счете, если бы Шаул находился в Филиппах в некошерном окружении, он не смог бы, будучи в здравом уме, утверждать то, о чем говорит в Деян. 28:17. Значение этого стиха мы обсудим в следующих разделах данной главы.

Соблюдение Торы в заключении

Читая Деян. 16:21-36, мы сталкиваемся с новой проблемой, связанной с соблюдением Шаулом Торы. После его чудесного освобождения из уз (см. Деян. 16:26-28) и обращения тюремщика (см. стт. 28-34) Шаула приводят в дом тюремщика и заботливо принимают (см. стт. 33-35). На первый взгляд все выглядит так, будто Шаул не только по доброй воле остается в некошерной обстановке, но и вкушает там пищу. Кажется, что он нарушает мицвот Торы. Но в действительности Шаул следует послаблениям, которые предполагает в такой ситуации иудейский обычай и раввинистические толкования Торы.

Хотя Шаул был освобожден от своих уз вмешательством сверхъестественных сил, он продолжал подчиняться тюремщику как представителю властей. Он не убегает от тюремщика и не скрывается от него. Он даже останавливает тюремщика, когда тот пытается наложить на себя руки (см. стт. 27-28). Стихи 35 и 36 показывают, что Шаул считает себя заключенным римских властей, пока не получает официального приказа об освобождении (на рассвете следующего дня; см. ст. 35). Шаул мог бы бежать, особенно в том случае, если бы тюремщик покончил с собой, но он уважал власть и человеческую жизнь как таковую и не мог позволить ему сделать это.

Что касается мотивов такого поведения Шаула, то дело в том, что, отправляясь в дом тюремщика неиудея, он не совершает ничего неприемлемого для иудея. Согласно раввинистической галахе этого времени, поскольку Шаул был узником у язычников, он имел право принимать некошерную пищу в виде компромисса во имя сохранения жизни. Не будем забывать, что он был жестоко избит (см. ст. 23), а потому нуждался в пище, чтобы его физическое состояние не ухудшилось. Как замечает Поулисон: "Находясь под стражей, иудеи имели право, в случае необходимости, вкушать запрещенную пищу; однако они старались по возможности устроить так, чтобы пищу им приносили их товарищи иудеи" (см. Деян. 14-16; 23:16; 24:23; 27:3; 28:10).

Если бы Шаул мог выбирать, он предпочел бы не оказываться в ритуально нечистой обстановке. Но в данной ситуации это некошерное окружение не делало Шаула нарушителем Торы. Мы по-прежнему видим, что он вполне последовательно ведет жизнь, отвечающую требованиям Торы. В данном случае, учитывая обстоятельства, был избран дозволяемый галахой смягченный вариант соблюдения мицвот. Если бы это было не так, то в Деян. 28:17 Шаул не мог бы сказать: "Мужи братия! не сделав ничего против народа или отеческих обычаев, я в узах из Иерусалима предан в руки Римлян" (греч.

<Эго... уден энантион пойэсас mo лао э тойс этеси тойс патроойс> ).

Как мы читаем в 17-й гл. Деяний, находясь в Фессалониках, Шаул также последовательно демонстрирует вполне согласное с Торой поведение: "Павел, по своему обыкновению, вошел к ним и три субботы говорил с ними из Писаний [преподавал драшот из Танаха]" (ст. 2). Здесь мы вновь видим уже привычную нам практику Шаула соблюдать Субботу согласно местным обычаям. Подобным образом говорится о посещении Верии: "Они прибыв, пошли в синагогу Иудейскую" (Деян. 17:10). Их часто приглашают в дома иудеев, что свидетельствует об особом уважении и вместе с тем предполагает соответствующее ритуальное окружение (как в случае с Иасоном в Деян. 17:7 и вышеупомянутой Лидией в Деян. 13).

В следующем месте назначения Шаула, в Афинах, он продолжает свою обычную практику, участвуя в собраниях и уча в синагоге (см. 17:17). В Коринфе, следующем пункте его путешествия после Афин, подобная практика продолжается. Он "остался" в доме мессианской пары Прискиллы и Акилы (см. 18:3). Здесь употреблен греческий глагол

<эменен> , что означает "обитать" или "жить" где-либо. Занимаясь тем же ремеслом, что и Прискилла с Акилой (см. 18:3), живя и работая с ними и будучи, как и они, мессианским иудеем, Шаул мог оставаться в ритуально кошерном окружении. В Коринфе Шаул также живет своей обычной жизнью соблюдающего Тору иудея. В Деян. 18:4 мы читаем: "Во всякую же субботу он [Шаул] говорил в синагоге". В ст. 7 той же главы мы видим, насколько важна для Шаула ритуальная чистота его окружения: "И пошел оттуда, и пришел к некоторому чтущему Бога, именем Иусту, которого дом был подле синагоги".

"Подле", точнее "смежный", ст. 7 по-гречески

<сюноморусос>. Это значит "граничащий с чем-либо". В Средиземноморье того времени (впрочем, как и сегодня) синагоги обыкновенно были пристроены к другому зданию. Я подозреваю, здесь перед нами тот же самый случай. Если аналогом греческого

считать еврейское

<самух>, то Иуст был боящимся Бога, жившим по соседству с синагогой. Вдобавок Иуст скорее всего вел иудейский образ жизни и соблюдал мицвот . Отметим греческое выражение, относящееся к Иусту:

<себоменос тон Тэон> - "боящийся Бога" (см. 18:7). К той же самой категории принадлежали Лидия и Корнилий - язычники по происхождению, жившие как иудеи в соответствующей ритуальной обстановке.

В данном случае некоторые обращают внимание на то, что Шаул оставляет общество Прискиллы и Акилы и их дом и отправляется вместе с верующими из язычников, чтобы начать свое новое служение язычникам (следуя сказанному в ст. 6). Это представление не согласуется с Писанием и с тем, что мы уже видели в отношении соблюдения Шаулом Торы. Утверждать, что Шаул оставил свой народ и его обычаи, значило бы превратно толковать этот стих. Иуст обеспечил для Шаула ритуально чистую обстановку на все полтора года, пока Шаул оставался в этом городе. Как отмечает Поулисон, "Дом Иуста находился по соседству с синагогой". Кроме того, "Шаул и его спутники оставались там полтора года, и у нас нет ни одного свидетельства о том, что их поведение вызывало недовольство [со стороны иудейской общины Коринфа]".

Мы также видим, как Шаул завершает свое второе путешествие в качестве эмиссара в Эфесе дальнейшим доказательством своего соблюдения Торы. "Сам [Шаул] вошел в синагогу и рассуждал с Иудеями. Когда же они просили его побыть у них долее, он не согласился" (Деян. 18:19-21).

Иудей, не соблюдающий Тору, вряд ли мог произвести такое впечатление на иудейскую общину Эфеса. Если бы Шаул не соблюдал Тору, его не пригласили бы вновь говорить и учить как раввина. Открытость этой общины к Шаулу связана с его приверженностью Торе. Как образованного фарисея из Израиля с вестью, основанной на Торе, его (по крайней мере, поначалу) принимают с большим воодушевлением.

Писания равви Шаула

В своих писаниях Шаул также подтверждает действительность и важность Торы. Датский ученый Петер Томсон, тщательно исследовавший писания Шаула, входящие в состав Нового Завета, отмечает ряд любопытных фактов. Он указывает, что Послание к римлянам построено в раввинистической манере: "Основная структура его медитативного истолковывающего образа мысли [в Послании к римлянам] напоминает ... раввинистический мидраш". Более того, "богословие оправдания и га-лаха сосуществуют у Павла независимо друг от друга и не исключая друг друга". Иными словами, Шаул пишет о том, о чем и должен был бы писать раввин первого века; он пишет в том же стиле, какой использовал бы раввин первого века.

Томсон отмечает, что Первое послание коринфянам свидетельствует об уважении, которое питает Шаул к Торе. Он пишет: "В Первом послании к коринфянам ... Закон [Тора] утверждается как авторитетный источник практического учения". Томсон цитирует ряд мест из Первого послания к коринфянам, где Шаул обращается к Торе для подтверждения своих мыслей. Он отмечает, что Шаул восемь раз цитирует Тору. Кроме того, дважды Шаул цитирует стихи Торы, чтобы обосновать свои рассуждения, и дважды - чтобы их проиллюстрировать. В общей сложности в Первом послании к коринфянам Шаул обращается к Торе как минимум двенадцать раз. Как он мог относиться к Торе, столь обширно используя ее в своих посланиях? Кроме того, Томсон отмечает сходство между писаниями Шаула и произведениями равви Гиллеля, знаменитого фарисейского мудреца первого века. Томсон говорит: "Особое значение для ключевых элементов Павлова учения имеет сходство с традицией Гиллеля".

Это должно еще более укрепить нас в понимании близости Шаула к Торе. Пятикнижие Моисеево было основанием веры для школы Гил-леля. Нас не должно удивлять, что два этих фарисейских раввина, Гил-лель и Шаул, так тесно зависели от Торы. Факт мессианства Йешуа не вступал в противоречие с отношением Шаула к Торе. Это было бы невозможно, ведь Шаул видел в Йешуа исполнение обещанного в Торе и исполнение Торы в целом (я подчеркиваю: исполнение, а не отмену). Размышляя о любви Шаула к Торе и его опоре на нее как на авторитетный источник, Профессор Сантала пишет:

Все его [Павла] взгляды зиждились на писаниях Ветхого Завета, он принимал только учения Ветхого Завета как единственное основание [своих ценностей].

В полной мере осознать историческое значение равви Шаула можно, только если видеть в нем соблюдающего Тору раввина. Всякий другой взгляд заставлял бы сомневаться в том, что он говорит о себе, и в достоверности писаний Луки. Факт правдивости слов Шаула принимают мессианские иудеи, верующие из язычников и ряд иудейских авторов (например равви Пинхас Лапид). Попытки изображать Шаула отошедшим от Торы делают его в худшем случае лицемером и лжецом, а в лучшем - фигурой, не заслуживающей серьезного внимания. Попытаемся понять этого соблюдающего Тору мессианского раввина, восприняв в истинном свете его писания, его личное наследие и образ жизни. Достаточно точным представляется вывод Паркса: "Мы не сможем понять значение [писаний Шаула] ... пока не научимся толковать их в соответствии с убеждением Павла, что сам он - верно и строго соблюдающий Тору иудей".

Шаул остался соблюдающим Тору раввином и после того, как уверовал в Йешуа как в Мессию. Только осознав это, мы сможем верно истолковать писания Шаула. Они не входили в противоречие с его жизнью. Понимание этого должно помочь нам взглянуть на Шаула новыми глазами, ибо он любил Тору и не выступал за ее упразднение. По существу, как и Йешуа, он отстаивал ее верное понимание и применение.